Вернисаж

Если тебе повезло — готовься к неприятностям. Теткоракс

Я открыл глаза, но ничего не увидел, вернее я увидел черноту!
- Черный, черный иней…
- Да какой там иней!
- Ведь иней синий, а что же тогда черный?
- Черный ворон?
- Но вороны обычно громко кричат довольно противным голосом, напоминающим команды моего армейского прапорщика, доведенного до исступления нашими «безобидными вопросами», а здесь тихо! Конечно-же, КВАДРАТ! – исправил я сам себя, и тут-же продолжил идею, - У нас с Малевичем несколько отличное от многих людей восприятие прекрасного. Ведь прекрасное в одном шаге от абсолютного. А черный цвет, и есть абсолютное отсутствие, или, если вам так больше нравится, присутствие цвета. Только жаль, что Казимир Северинович написал его сто лет тому назад! – подумал я и снял черный шарф с глаз…
- Зря ты это сделал! – незамедлительно произнесла она.
Но в тот момент настроение у меня было на редкость прекрасным, и я отлично понимал, что делать мне здесь совершенно нечего, и было бы очень жаль даже незначительно испортить настроение, выслушивая причины моего «плохого» поведения. Тем более от женщины, которой в детстве, по-моему, не читали Самуила Яковлевича, и которая не имела ни малейшего представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. И я решил так и умереть, не узнав того, что я сделал зря, и не открывая рот, бросив на стол купюру, встал с кресла и направился к выходу. Мой светло-серый плащ, заботливо развешанный сушится на вешалке у входа, он уже почти высох, и проплывая мимо, я подхватил его за талию, как делал это не раз с красивыми особями женского пола.
За то время пока я сидел в кресле с чашкой эспрессо, выслушивая язвительно-мерзкий монолог моей спутницы, который вовсе не казался мне странным лишь потому, что по мере его изложения, моя спутница сама оказывалась все более и более странной. Пока я сидел с черным шарфом на глазах, прикрываясь якобы от, внезапно нахлынувшей, мигрени, по вселенским меркам, прошло совсем немного времени. Дождь закончился, и температура воздуха уже успела подскочить градусов на десять! Да и кроме температуры, пожалуй, еще один параметр оценки состояния атмосферы меня явно выводил из равновесия. Относительная влажность воздуха была близка к своему максимуму, так что, шагая к своей машине, которую пришлось оставить в двух кварталах лишь потому, что ближе не было ни одного парковочного места, я, с нетерпением, жаждал встречи еще с одним предметом, который придумал сто лет тому назад, но уже не Малевич, а Виллис Керриер. Я мечтал о потоке холодного, сухого воздуха, так привычно струившегося из кондиционера, в данном случае, моей машины. И через несколько затянувшихся минут, как затягивается плохое предисловие к хорошему роману, захлопнув дверь я запустил двигатель внутреннего сгорания, которому уже более двухсот лет, почему-то подумал я…

Вернувшись домой, я даже не вспомнил о том, что было сегодня. Я, по-прежнему, пытался понять то, что и почему, произошло три месяца тому назад. Об этом я думал каждый день уже три месяца.
- А не завести мне свой граммофон? И чтобы полился со всех четырех сторон из восьми колонок успокаивающе-волшебный голос Эллы Фитцджеральд?
- Как здорово, что есть еще два дня чтобы отдохнуть от действительности, -подумал я, доставая из холодильника бутылку минеральной воды. Настроение продолжало оставаться там, куда я его поднял почти час назад и совсем, как и раньше, совсем не хотелось его портить.
- Привет, Макс, - произнес голос на том конце… еще совсем недавно, я бы написал на том конце провода, а теперь… что сказать теперь? Пожалуй, никаких концов, просто «раздался голос из телефона».
- Привет, привет! А я уже и не мечтал услышать твой голос. Неужели мне это не снится?
- К сожалению, нет, - ответила Ольга, - Ты прав, еще тогда, я твердо решила больше тебе не звонить. Но обстоятельства изменились, и я поняла, что то, что заставило меня позвонить оправдывает нарушение обещания.
- Ну что же, я не стану расспрашивать об обстоятельствах, лучше скажи мне, где ты и смогу ли я тебя вскоре увидеть?
- Я там, где ты оставил меня три месяца тому назад с бокалом шампанского в руке и открытым, от удивления, ртом. Я рассчитываю, что езды до того места минут десять, максимум пятнадцать. Так что я жду, но не более получаса. Надеюсь, до встречи. 
В телефоне послышался щелок, и он замолк.
Я был в некотором замешательстве. Где-то на подсознательном уровне оно даже усиливалось тем, что Элла, закончив свою песню передала эстафету великолепной певице из Франции, которая исполняла песню из Мексики, написанную тоже очень красивой женщиной с восхитительным именем Консуэло Веласкес. Да, это была Далида с песней «Бесаме мучо». Мне импонировала ее экспрессия, прекрасная аранжировка для оркестра, бэк вокал и движения, которые завлекали, но в той же мере указывали на необходимость соблюдения дистанции. Я много раз смотрел и пересматривал этот клип.

Ольга чем-то была похожа на шикарную французскую певицу с завораживающим голосом Далиду. Я это понял еще тогда при нашей первой случайной встрече на набережной, но только сейчас я осознал насколько! Я прекрасно помню, что я подошел к ней и осмелился заговорить лишь потому, что боялся упустить единственную в жизни возможность пообщаться с одной из моих любимых певиц. И если бы не еще одно обстоятельство, что Далида не только окончила свою жизнь сама, но и трое близких ей мужчин сделали тоже самое еще при ее жизни, схожестью Ольги можно было бы пренебречь в этом повествовании.

Выйдя из оцепенения, я инстинктивно взглянул на часы. У меня оставалось не более пяти минут, чтобы принять решение. Но мне они были совсем ни к чему. Я уже знал, что я пойду, или всю оставшуюся жизнь я буду жалеть. Я не знал ее телефона, где она живет и не имел ни малейшего понятия как ее зовут сейчас. То есть, найти ее самому не представлялось возможным даже при большом желании. Три месяца тому назад я совершенно тупо решил, что нужно расстаться, и некоторое время даже был уверен, что поступил правильно. Но мысли о ней настигали меня как поезд, как бы быстро я не мчался вприпрыжку по шпалам.
Я спустился к машине, обдумывая свое поведение при встрече, но когда я увидел, что левое заднее колесо было полностью спущено, у меня внутри все перевернулось. Я стал бешено перебирать варианты:
- Заменить колесо займет не менее двадцати, а может и тридцати минут
- Бежать до «Вернисажа» не менее сорока минут, а может и больше
- Такси приедет минут через пятнадцать двадцать
- Звонить друзьям - будет еще дольше.
Я выскочил на дорогу и поднял руку. Машины проезжали мимо, как будто водители специально сговорились игнорировать меня. Тогда я вышел на проезжую часть и поднял обе руки. Почти в ту же секунду, белый Лексус легонько прикоснувшись ко мне грациозно застыл в позе ожидания. Тогда мне показалось несколько странным, что лицо водителя не выражало то состояние, в котором он должен был бы находится в данной ситуации. Не дав ему опомнится, а скорее не опомнившись сам, я произнес в открытое водительское окно.
- Простите меня, за идиотское поведение, но, если я не буду в кафе «Вернисаж» через десять минут, будет очень, очень плохо.
Уже сидя в машине, которая мчалась с превышением скорости, я наивно подумал, что хотя мои слова прозвучали довольно глупо, выражение моего лица было каким-то особенным, если водитель мгновенно распахнул передо мною дверь. Я достал довольно крупную купюру, но водитель казался счастливым при мысли, что я его навсегда покидаю.

Ольга сидела за дальним столиком слева от двери на кухню, через которую то и дело сновали официанты. Людей в это время было не много, и она сразу увидела меня, но не подала виду, лишь, как мне показалось, слегка напряглась. Я еще не прошел и половины, но мне уже казалось, что я не только вижу каждый золотой волосок, но и чувствую их, ни с чем не сравнимый, аромат. В тот момент я полностью забыл не только о том, что я сам ушел от всего этого, я забыл, что прошло уже целых три месяца. Я только видел ее, и я шел к ней. Все остальное вокруг меня не существовало. Меня совершенно не беспокоила даже то мизерная информация, которой я располагал о ней. Та информация, которую она посчитала возможной открыть мне до нашего расставания. Меня не волновало, что Ольга не ее настоящее имя, и что она в стране нелегально, и что я никогда не узнаю, чем она действительно занимается здесь. Это было совершенно не важно в тот момент…

С того дня прошло уже два месяца. И не было ни одного дня, чтобы я не думал о ней. Я кое-что осознал, но полной картины произошедшего, я, так никогда и не увижу.  Я понял почему она дала мне только тридцать минут, хотя в ее ситуации это было слишком много. Но зная меня, он пошла на это. В отличии от меня, она прекрасно осознавала тот ничтожно малый шанс, который был у нас.
Лишь гораздо позже я осознал, что спущенное, а вовсе не проколотое, колесо не было случайностью, и что парень за рулем белого Лексуса появился у меня на пути не по провидению, а по приказу сверху. Лишь гораздо позже я узнал, что сразу вслед за мной в зал ворвались вооруженные люди. Они появились не только с главного входа, но и из входа на кухню. Только потом я узнал почему Ольга, все еще глядя на меня вдруг обмякла, и ее голова упала на стол. Как мне тогда показалось, она еще пыталась что-то мне сказать. Я и сейчас почти уверен, что это было «прости», но раскусив маленькую капсулу она… 
В большом сером здании мне задавали те же вопросы снова и снова, но почти ничего не сообщили. Но для меня это «почти ничего» расставило все на свои места. Она была беременна.
Я спрятал все записи Далиды «до лучших времен», надеюсь, они еще когда-то наступят.
28 августа 2023 г.