Разбираемся с первым единым

Почему единое первично?

Мы рассматриваем единое первой гипотезы диалога «Парменид». То же самое единое мы находим у Плотина и неоплатоников, которые утверждают, что оно первично всему. Почему оно первично? Об этом хорошо высказался неоплатоник Прокл в своих «Первоосновах теологии». Вот что он пишет в пятой теореме:

§ 5. Всякое множество вторично в сравнении с единым.

«В самом деле, если множество раньше единого, то, с одной стороны, единое будет причастно множеству, а, с другой, множество, будучи раньше единого, не будет причастно единому, если только это множество существует прежде, чем возникло единое, потому что оно не может быть причастным тому, что [еще] не существует, а также потому, что причастное единому одновременно и едино, и не едино [§ 2]. Если же первично множество, то единого и еще не существует. Но невозможно, чтобы существовало какое-нибудь множество, никак не причастное единому [§ 1]. Следовательно, множество не раньше единого.

Если же множество существует одновременно с единым и они по природе своей одинаковы (ведь по времени [этому] ничто не мешает), то единое само по себе не есть многое и множество не есть единое, существуя одновременно как противопоставленные друг другу по своей природе, если только ни одно из них не раньше и не позже другого. Следовательно, множество само по себе [и в этом случае] не будет единым, и каждая [часть] в отдельности не будет в нем единой, и так - до бесконечности, что невозможно. Итак, [множество] по своей природе причастно единому, и ничто из этого [множества] не может быть взято без того, чтобы не быть единым, так как, если оно не едино, то, как доказано, оно будет бесконечное [множество] из бесконечного числа [таких же множеств]. Значит, во всех отношениях [множество] причастно единству.

Если единое, будучи единым самим по себе, никаким образом не причастно множеству, то множество будет во всех отношениях позже единого, поскольку оно причастно единому, а единое ему не причастно.»

Итак, многое состоит из единичностей, без единичностей многое невозможно. Единичность — это нечто единое. Значит, единое — условие существования многого. Многое зависит от единого, причастно ему. Единое же никак не нуждается во многом, потому оно первично многому.

Беспредикативность единого

Единое абсолютно просто. В нем нет ничего кроме него. Любое высказывание о нем создает двойственность. «Единое есть, единого нет, единое едино» — такие высказывания добавляют к единому что-то еще, соответственно — бытие, небытие, единичность. В результате единое перестает быть абсолютным неделимым единым, становится единым, соотнесенным с чем-то еще, относительным единым, единомногим, целым, состоящим из частей. Такое относительное единое рассматривается Платоном во второй гипотезе «Парменида». Оно же оказывается бытием и Умом неоплатоников.

Выходит, о едином ничего нельзя сказать? Или мы можем все же как-то охарактеризовать это единое. Платон в «Пармениде» без проблем соотносит единое с собой и иным. Так первое единое оказывается:

Не иным себе

Не иным иному

Не тождественным себе

Не тождественным иному

Более того, первая гипотеза озаглавлена — Есть единое. Вторая — Единое есть.

Дело в том, что мы смотрим на единое с нашей стороны, неизбежно помещая его в отношения. Это не есть взгляд на единое с его стороны. В таком случае мы должны были замолчать. Если же мы смотрим на него с нашей стороны, то это будет взгляд относительный, условный, но вполне допустимый. И, в принципе, это будут апофатические высказывания. Можно сказать, что единое беспредельно? Почему нет? Ведь оно одно и ни с чем не соотносится, ни с чем не сталкивается и не граничит, а значит оно беспредельно. Можно сказать, что единое свободно? Если под свободой понимать независимость, то да, ведь единое ни от чего не зависит. Таким образом, попав в дискурс, единому приходится претерпевать произвол нашего далекого от недвойственности мышления.

Если же мы опять захотим отбросить от единого все приписанные нами, пусть даже отрицательные характеристики, то единственно что мы сможем сказать о нем, что оно — ничто. Отсутствие предикатов — это ничто. Вот Гегель утверждал, что бытие — ничто. Абстрагировав бытие от каких либо предметов он не нашел в нем ничего. Но он ошибся. Он не заметил, что оно одно. Бытие одно, а не ничто. А вот одно — ничто.

Проблема возникновения иного

Мы себя обнаруживаем в мире многого. И в то же время предполагаем, что единое первично всему. Как же из этого простого единого все возникло? Вся надежда на это ничто, которое присоседилось к единому. Гегель совершенно спокойно соотносил бытие и ничто, конструируя из этой изначальной пары свою систему. А почему бы нам не соотнести единое с ничем? Возможно, нас останавливает то, что единое ничего не терпит рядом с собой. Но ничто разве может повредить единичности единого, оно кажется таким безобидным. И нам ничего не остается как зацепиться за это ничто и как-то выдавить из него мир многого. Прежде всего, что такое ничто? Это отсутствие чтойности. А чтойность — это определенность, определенность — это то, что имеет предел. А то что имеет предел — единично. Таким образом, ничто — это отсутствие единичности. Полное ее отсутствие. Ничто — полное отрицание единого, его абсолютная инаковость.

Вообще, может ли единое быть причиной чего-то? Пожалуй, оно будет не причиной, а условием. Семя — причина ростка, температура и влага условия. Единое — пассивное условие всего. Там нечему переполняться и изливаться, это просто фундамент, на котором может что-то возникнуть. И первое что возникает — ничто. Это тоже единое, только в своем абсолютном отрицании.

Единое самоотрицается. А что потом? А потом мы уже можем смешивать единое и ничто, разделяя единое ничем и оформляя ничто единым, тем самым создавая бесконечное разнообразие всего. Но прежде мы должны эту оторвавшуюся от единого безъединичность как-то подтянуть к нему обратно. В самом деле, почему бы антиединому не вернуться к тому, что оно так категорически отрицало. И тогда у нас получится двойное отрицание — единое, неединое, не неединое. И вот мы получили нечто третье — не неединое. Не неединое — это единое, вернувшееся к самому себе. И здесь можно поговорить о бытии.

Что значит быть? Быть — значит соотноситься. Если что-то ни с чем не соотносится значит его нет. Единое вернувшееся к себе, обретшее себя, соотнесенное с собой — это бытие. Если хотите — абсолютное бытие. Оно — двойное отрицание единого. Но здесь мы уже оказались во второй гипотезе и в Уме.

И не надо думать, что возвращение единого к себе не будет иметь никаких последствий и все станет как прежде абсолютно одним. Нет, тут возникает новый уровень реальности, а за ним последующие.

А как же абсолютное единое, неужели оно не будет соприкасаться с этими производными, теряя тем самым свою абсолютную единичность? Не будет оно ни с чем соприкасаться т. к. по сути — все одно. Ничто — единое в своем полном отрицании, бытие — в двойном, многое во множественном. Все что есть, состоит из единого, которое присутствует во всем. Оно как пространство пронизывает собой все и ему все по барабану.