Ленкина исповедь. Глава 2. Бабушка Лиза

Моя любимая бабушка Елизавета Дмитриевна была удивительным человеком. Я всегда искренне восхищалась ею. Вот уж действительно Божий одуванчик. Легкая по характеру она умудрялась уживаться со всеми. Была всегда весела и улыбчива. Скромна и серьезна когда нужно. Рядом с ней я чувствовала себя в полной безопасности, я ощущала тепло, которое исходило от нее как от солнца. Она была гостеприимна и любого зашедшего в дом человека усаживала за стол и кормила вкусными щами или супом с фрикадельками. К ней часто приходили соседки в гости и могли просидеть достаточно долго. Бабушка со всеми разговаривала очень доброжелательным голосом, ласково улыбаясь, часто слышался веселый смех, шутки. Соседи любили бабушку за доброе сердце.

Бабушка была рукодельницей. Она умела шить и вышивать, вязать. Я часто могла наблюдать за ее работой на швейной машинке. Она сама строила выкройки, раскраивала ткань, шила. Шила себе халаты и рубашки, шила нижнее белье, шила и для всех нас. В ее шкафу хранилась большая шкатулка. Там было много спиц для вязания, пяльцы для вышивки, веретено, разные иголочки, булавочки, наперстники. А как бабушка вышивала гладью! Ее комод украшала вышитая ею и ее дочерьми скатерть. А на скатерти горели вышивкой, словно живые розы, многочисленные анютины глазки. Как же это было красиво. Я всегда любовалась вышивкой, когда делала уборку на бабулином комоде. Комод был старинный с резными деревянными элементами. Я все пыталась представить, на что они похожи и фантазя рисовала мне то одно, то другое…

Бабушка очень любила кошек, у нас в доме почти всегда жили коты. Бабушка баловала кота, оставляла ему вкусные кусочки, гладила его и слушала его веселое благодарное мурлыканье. По вечерам бабушка брала спицы, усаживалась на свою кровать и  вязала. Вязала носки, варежки, перчатки на пяти спицах, мне казалось, что это невероятно сложно и что я так никогда не сумею. И поэтому когда бабушка предлагала мне научиться вязанию, я смущенно отнекивалась. Зато бабушка научила меня прясть шерсть, вот это мне действительно нравилось на тот момент времени. Было очень интересно сидеть с кусочком пышной пахучей шерсти в руках и веретеном и тянуть тоненькую ниточку, наматывая ее на веретено. Еще бабушка всегда очень вкусно готовила, и я пробовала готовить под ее чутким руководством. Получалось довольно сносно. С бабушкой мы проводили очень много времени, потому что мама была почти всегда на работе, а в садик я не ходила. Мама предпринимала попытки отправить меня в детский сад, но проходив неделю, я обычно начинала болеть, это продолжалось снова и снова и было принято решение, что я не садиковский ребенок и что придется мне сидеть с любимой бабулей, чему я собственно была чрезвычайно рада.

Бабушка мне много рассказывала о своей жизни, и о батюшке Серафиме Саровском. Именно тогда, во мне поселилась мечта побывать в Дивеево и поклониться мощам Преподобного батюшки Серафима. Бабушка была верующая. Я видела, как она молится перед маленькой иконочкой Спасителя, которая висела у нее на гвоздике в углу ее небольшой, но очень уютной комнатки. Бабушка была очень светлым человеком. Я никогда не ощущала, чтобы от нее исходила злоба или что-то подобное. Никогда она не сказала мне ни одного злого или бранного слова. Но не смотря на это, она меня порола в детстве два или три раза. Порола ремнем и по голой попе, это было очень обидно, тем более ничего такого на мой взгляд, я и не сделала вовсе. Один раз посидела под перевернутой лодкой с соседскими мальчишками, мы играли. Во что, сейчас уже не помню. Но бабушка увидела и всыпала мне с целью профилактики. А другие два раза за то, что я любила путешествовать и уходила опять же с мальчишками открывать новые горизонты. И искренне тогда недоумевала, за что мне такое. Но обида в моей детской душе тогда вспыхнула и погасла, как огненное солнце перед закатом, не оставив в сердце никакого следа. Я как любила свою бабушку всем сердцем, так и продолжала ее любить. Часто забиралась к ней за спину в тихий час и прижималась к ней, ощущая идущее от нее тепло, согревалась и безмятежно засыпала. Часто обнимала и целовала бабулю.

Мой отец тоже очень бабушку любил и весной всегда приносил ей то букетик ландышей, то букетик подснежников из леса. Ну, а летом первую банку спелой и душистой земляники. Бабушка папу тоже любила, заботилась о нем, шила ему трусы, рубашки, вязала носки, готовила вкусную еду. Бабушка была солнцем в нашем доме, вокруг нее всегда было светло, тепло, уютно, тихо и счастливо. Что еще нужно было маленькой подрастающей девчонке. Кроме всего прочего бабушка была моей крестной матерью, крестили меня, когда мне исполнилось 12 лет в Балахне, расположенной недалеко от нашего городка. В крестные взяли бабулю. Смутно помню происходящее тогда.

Дедушку своего в живых я уже не застала. Знала только, что зовут его Петром Васильевичем и у них с бабушкой было три дочки, одна из которых погибла в автомобильной катастрофе. Говорили, что у деда был очень сложный характер и две его дочери моя мама Наташа и ее сестра Людмила полностью в него. Но бабушка и дед любили друг друга и поженились по любви, встретившись в Нижнем Новгороде. А в Заволжье приехали на стройку ГЭС. Потом дед ушел на войну, а когда вернулся, у бабушки родилась Танюшка. Так случилось. Танюшка была характером вся в бабушку, веселая, задорная, жизнерадостная. Всегда пела песни, любила жизнь, любила людей, была очень легкой во всем, как перышко. Она погибла в автокатастрофе, ехала в грузовике и вылетела на дорогу, разбив голову. Я никогда не видела ее, только на фотографиях. От этих фотографий просто веяло радостью, словно легкий весенний ветерок. Бабушка Танюшку очень любила и очень страдала, когда Танечка погибла. Часто рассказывала мне о ней.

Жизнь у бабушки была не простой, но на ее жизнелюбии это никак не отразилось. Она дожила до 82 лет и 18 марта 2004 года ее не стало. Случилось это для меня совсем неожиданно. Бабушка лежала в больнице, мы ее навещали, общались. Пропустили один день. И этот звонок… Позвонили из больницы и сообщили, что бабушки не стало… Когда я приехала в бабушкин дом, прощаться с телом бабули, то к своему удивлению не ощутила ни горя, ни отчаяния, а почему-то только радость, радость от того, что бабушке сейчас хорошо и легко. Я не почувствовала присутствие смерти, а ощутила вечность жизни рядом с ней, рядом с ее уже умершим телом, но живой душой. Бабушка не умерла, она все такая же живая, просто в другом месте, она просто ушла, так подумала тогда я в свои 24 года…