Книга V-Z

 Иллюстрация сгенерирована нейросетью

 V
 События на границе с пустыней, предсказанные Ваном незадолго до того, не заставили себя ждать. Император Железной улицы в очередной раз был низложен. Его труп в этом случае был протащен по мостовой пару миль под улюлюканье толпы и сброшен в сточную канаву. Всё это произошло без всяких чудес. Почти буднично. Нечего было и рассчитывать на чудо спасения императора -- только твердая воля повелителя из Божественного дворца была способна противостоять воле толпы. Но если народ и нарушил порядок, то только в том смысле, что отказался смиренно терпеть удары судьбы. Нетрудно было предвидеть, что на следующий день начнется бунт, ибо кого же он здесь пугает? И люди не захотят жить в тех границах, что были отведены им свыше.
 Банды одурманенных отморозков принялись штурмовать преграды на пути к Медной улице. И при содействии некоторых отщепенцев из числа тамошних магов им удалось прорваться на севере. Колонны вооруженных до зубов нищих и голодных людей, вместе с женщинами и детьми, растянулись на заснеженных полях и двинулись туда, где климат был мягче, а жизнь -- сытнее.  По дороге они грабили все, на что могли напасть: как правило, это были дома фермеров, но иногда им попадались под руку и опустевшие усадьбы местных шерифов. Единственным мерилом успеха этих банд был рост числа трупов на месте их разбойных действий.
 Жители Медной улицы с ружьями в руках под руководством своих угрюмых командиров занимали подступы к передовым заставам. Но "орков", как называл их Ван, было неисчислимо больше. На них были стальные доспехи, и они были вооружены холодным оружием. Стоило только увидеть их на расстоянии, как у меня помутилось в глазах от гнева. Впереди шел высокий мрачный ублюдок, похожий на гориллу. Кажется, это был наш с Ваном знакомец -- Локи. Он нес на плече огромную секиру, кроме того, за спиной у него болтался лук и колчан со стрелами. Ну стрелы-то были мне не страшны, но на их телегообразных колесницах были расположены гигантские арбалеты -- в умелых руках такие орудия пробивали и тонкие стены.
 Я сделал несколько кругов над их колоннами. Я видел ужас на их лицах, но в то же время и безрассудную ярость в глазах, даже у подростков. Они еще не понимали, что им не одолеть древние каменные сооружения Серебряной улицы, огороженные энергетическим барьером большой мощности, но могли вовсю разгуляться на Медной. Если их не остановят отряды самообороны, я не гарантирую им ничего хорошего. А мое единственное уязвимое место -- собственная слабость. Моей силы не хватит, чтобы слишком долго удерживать дракона внутри себя.
 Они пытались попасть в меня железными стрелами, пущенными из арбалетов. Я спикировал на ощетинившуюся косами колесницу и перевернул ее рогами. Злые недотепы в рваных ватниках разбегались от языков пламени, вырывавшихся из моей пасти, и прятались за укрытия на колесах, которые они толкали перед собой. Я вновь расправил крылья, не сводя глаз с убегающих, принюхиваясь к  земле и  чувствуя голод. Бороться с желанием сожрать парочку придурков становилось всё сложнее. Я не только растоплю лед на вашей улице, уроды, я расплавлю камни, из которых сложены ваши жалкие лачуги!  И тогда вам ничего не поможет – ни зубовный скрежет, ни слезы, когда-нибудь вы это поймете! Только не теперь.
 Локи что-то кричал, тыча пальцем в мою сторону. Другие упыри поднимали свои рожи вверх и грозили мне кулаками. Они думали, что я буду один. Нет, недоумки, не надейтесь! Еще с пяток драконов скоро прилетят мне на помощь. Я рассчитываю на это... Так я думал про себя, хотя это были просто мысли, потому что чувствовал я себя совершенно иначе. Боль терзала меня. Но моя боль уже не имела ничего общего с человеческой.
 -- Сме-е-еррть! -- заорал Локи.
 -- Локи! -- громогласно ответил я с высоты. -- Поворачивай свою банду назад, иначе вы все пожалеете!
 Вурдалак что-то прорычал в ответ, но с места не сдвинулся. Видно, просёк, что с драконом шутки плохи.  Но, тем не менее, он открыл рот, чтобы ответить... И в тот момент, когда должно было это свершиться, я как бы сдвинулся с мертвой точки. Я заметил, как внизу по дороге побежала синяя стрелка, которую я только что ощутил. Она двигалась к северу и была очень короткой. Одновременно я вдруг понял, что это за стрелка. Предчувствие судьбы. Своего рода код, открывающий передо мной будущее. Теперь я знал, что нахожусь на перепутье двух дорог. Вернее, их на самом деле было три. Но я не понимал, какая из них моя, а какая общая. Я, оставаясь драконом, был уже между магом и отшельником. Похоже, дело действительно предстояло серьезное.

 V2
 Когда-то я был ярым сторонником разделения социальных слоёв общества -- чем надёжнее, тем лучше. Потасовки с мигрантами с Железной улицы -- было частью моего детства и моего взросления. Тогда я дал себе слово с ними разобраться, когда вырасту большой и стану магом.
 Но лет пять назад, случилось вот что. Надо было кое-что выяснить. Мы с товарищем пробрались на Железную улицу и попали в засаду. Драка не на равных была нам не в новинку. Я почти не испытывал страха. Даже не то чтобы не ощущал его, а просто не замечал. То, что происходило между мной и нападавшими, не было ни игрой ума, ни симуляцией чувств, хотя ко всем симуляциям я относился с опаской. Это не одна реальность. Как будто по отдельности возникали разные органы чувств, руки, ноги, голова. Как в замедленной киносъемке -- можно было угадать, куда именно сейчас упадут удары. Несколько раз в меня глубоко вошёл нож.
 Очнулся я от того, что кто-то тащил меня по снегу. Я не успел испугаться. Этот человек двигал меня очень аккуратно, так, чтобы не причинить мне боль, и, значит, это был друг. Ему было лет пятнадцать. Уже взрослый для Железной улицы. Он подстелил свою куртку, чтобы мне было легче дышать. Его звали Мит. Его мать Ева прижгла мне раны и недели три поила травяными настоями. Она говорила, что эти растения очень сильные, они выживают под снегом; и что я тоже стану сильным и смогу победить смерть, которая пыталась за мной прийти.
 Её муж погиб в бою с зомбаками. Её старший сын служил в церкви. Младший  Мит был очень слабым ребёнком. Только из уважения к заслугам отца его не убили в младенчестве, как не пригодного к воинской службе. Ева выходила Мита. Любящий дарит потенциал тому, кого любит. Материнская любовь победила болезнь сына.
 Никогда раньше не встречал я людей с таким большим сердцем. Это околопсихическое переживание было качественно новым. Оно было в полном смысле трансцендентным. Потрясение от нового опыта -- ничего подобного никогда не рождалось в моей душе. Ева и Мит перевернули мой мир. Он оказался голограммой. Он не был устроен прямолинейно, как мне казалось до встречи с ними. За пару лет до этого я прошел период мучительных поисков истины, но так ничего толком и не понял. А в этом доме ко мне пришли ответы на все мои вопросы. Вернее, они перестали быть вопросами. Как будто мир открыл мне новые двери.
 Позже в моей жизни появилась Анна-София. Она была восхитительной и казалась мне такой же прекрасной женщиной, как Ева. Сейчас мне пришло в голову, что так оно и было. Так и оказалось. Она тоже своей любовью спасла нашего сына. Где бы ты сейчас ни была, любимая, да хранят тебя Светлые силы Вселенной…
 Теперь, когда меня обвинили в покушении на убийство, прежде всего надо было спокойно всё обдумать. Мне захотелось повидаться с Евой и Митом. И я прибыл к ним. К тому же, никому в голову не придёт искать меня на Железной улице.
 -- А как с твоим эликсиром? Он еще действует? -- спросил я у Евы.
 -- Действует, -- улыбнулась она. -- Хотя я уже давно забыла о нем.
 -- Я и сам позабыл, честно говоря. Но скоро он мне может пригодиться, даже очень.
 -- Ты собираешься им воспользоваться?  Или ты решил узнать его секрет?
 -- Просто хочу выпить, -- пошутил я. -- До сих пор помню его неповторимый вкус. Выпьешь со мной?
 -- Знаю я вас, великих новаторов!
 Я думаю, что не богатство должно определять ценность человека и то, насколько он важнее других. И на Железной улице, где вечная зима и средневековье, и среди жителей Золотого квартала, где светит солнце и процветает технический прогресс, есть добрейшие и достойнейшие люди. А есть и нелюди. Это не зависит от уровня материального благосостояния. Мы хотим установить порядок более справедливый, чем энергетические барьеры. Не допускать случайностей. У меня много единомышленников, в основном они на Медной и Железной улицах. Если мы начнём действовать, найдётся ещё больше. Чтобы выбраться из этого безвременья, найти путь к своей судьбе и жить в мире.
 И я не могу не думать о Жанин. В том, что она говорила, было много эпатажного, сумбурного и непонятного. Но некоторые её идеи запали мне в душу. Она могла бы быть с нами. Жива ли она, бедняга? Надо связаться с Марго. Она, наверняка, не бездействует...

 W
 Молодежь Золотого квартала, которую Гейт и Хаус бросили против императорской гвардии, гибла бездарно -- в бессмысленных уличных драках, от которых страдали посторонние зеваки. Солдаты попросту палили во все стороны, чтобы дать выход ярости, выплескивавшейся за границы законности. Люди страдали пока от резиновых пуль и слезоточивого газа, и моя смерть вряд ли была возможна.
 Вокруг взрывались шумовые гранаты, падали люди с разбитыми в кровь лицами, и я почувствовала, как моя внутренняя темная энергия перехлестывает через край. Я ощутила себя частью этой толпы, ощутила, что я здесь и сейчас, вместе с теми, кто сейчас на "баррикадах". Я осознала, чем заполнен мой ум -- и не испытала никакого отвращения. Видимо, подобное происходило со всеми, я просто этого никогда раньше не замечала. Через пять минут я уже не удивлялась, каким образом всего два-три десятка людей ухитряются устроить демонстрацию.
 -- Эй вы! Сатрапы! -- кричала я, размахивая портретом Жанин. -- Хватит тиранить несчастных людишек! Всякое терпение на свете кончается! Скажите диктаторам -- мы идем!
 -- Прочь отсюда, цепные псы власти! Люди хотят лучшей жизни! Свободной от насилия и оков! -- вторили мне студенты и школяры со всех сторон. Над площадью разносились нередко нецензурные антибуржуазные речёвки.
 Они, конечно, не имели никакого отношения к политическому моменту, связанному с Жанин, но мне нравился этот чисто уличный колорит. С одного из балконов раздался решительный голос сатрапа в военной форме:
 -- Сейчас же убрать портреты! Повторяю, я не давал вам на них разрешения! Именем Свободы я запрещаю! Немедленно! Иначе вас всех выгонят из этого квартала в три шеи! Я требую покорности!!!
 И в этот момент раздался такой оглушительный треск, что все повалились на землю. На месте портрета Жанин вздулся большой огненный шар. Он лопнул, и все на мгновение ослепли. И когда люди снова обрели зрение, на месте бушующей толпы уже стояло дерево. Настоящее дерево с белыми и розовыми цветами. Оно выросло прямо на глазах. По его ветвям прыгали птицы, весело щебетали и словно говорили что-то друг другу. Кто-то кричал что это обман зрения, но потом, в полнейшей тишине, с выражением безмерного страха на лицах все смотрели на появившееся на дереве существо, похожее на человека. 
 Существо это было без одежды, оно взмахнуло руками и принялось танцевать на ветвях, извиваясь и вертясь. Зазвучала музыка. Красные и синие огни, маленькие молнии и вспышки заполнили все вокруг. Тварь была тощей и смуглой с широко раскрытым ртом и блестящими глазками. С воротником из перьев и во все стороны кружащимися руками. Она имело удивительную гибкость. Вдруг она выгнулась и затрепетала так, как может выгнуться только самое-самое мерзкое, совершенно не похожее ни на что виденное до этого мгновения -- теперь она казалось необычайно гадкой -- и принялась кричать самым резким голосом, пока музыка не стала звучать оглушительно громко. Но не прошло и минуты, а голая тварь уже затихла. Музыка же звучала всё громче. И тогда ко всем пришла бесконечная печаль...
 От волнения многим стало плохо, их рвало в кустах. Я повернула в переулок, а потом побежала вверх по лестнице. Прохожих нигде не было. Они, наверное, прятались от студентов или солдат. Было очевидно, что вечеринка подходит к концу. Меня вернуло обратно на первоначальный уровень, где я осознавала себя отдельной личностью, когда все звуки стихли. Потом я поняла, кто я такая. Конечно, до этого момента мне просто не приходило в голову задуматься о самом главном. Я ощутила это, будто переключая  каналы телевизора, который я смотрела и слушала, но не слышала и не видела. Это означало, по выражению мастера, выйти из виртуальной скорлупы. И я знала, зачем мне это нужно. Чтобы научиться жить в другом мире. В мире, куда звала меня смерть. Но еще я хотела узнать, почему со мной никто ничего не хочет делать. Или, вернее, хочет, однако делает вид, будто меня здесь нет.
 И я была уверена, знала уже по опыту, всем своим существом, -- что все это пребудет со мной вечно. И это даже придавало какую-то особую прелесть моему сегодняшнему дню. Поистине, я пережила изумительный опыт -- как если бы просто сделала то же самое, только в нескольких измерениях, а все кончилось бы радужной вспышкой, экстатическим духовным опытом и прыжком в новую реальность.
 -- Разрешите представиться, Марго, меня зовут лорд Дуон, -- неожиданно услышала я.

 W2
 Мы нашли этот дом довольно быстро. Рядом находилось невысокое здание больничного корпуса. Мы даже не успели обрадоваться. Он был заперт и выглядел безжизненным. Мы смотрели на дверь, как будто ожидая, что она откроется. В этот момент мне до смерти надо было, чтобы дверь открылась и впустила меня. В конце концов я нашла возможность проникнуть внутрь, но лишь убедилась в том, что в здании, действительно, никого не было. Что нам теперь делать?
 Пока я бессмысленно тыкалась в двери в больничном корпусе, Элеонор узнала много любопытного. Оказывается, на территории бывшего госпиталя помещалось много разных служб -- целое царство призраков. Каких конкретно, никто не знал, но какое-то время удавалось убеждать живших по соседству граждан в реальности пациентов. Пару дней назад оттуда вывели девушку в белом халате, посадили в отполированную чёрную машину и увезли. Автомобиль конвоировали императорские грифоны. Вел его человек в темно-синем сюртуке. Эти люди, с которыми говорила Эли, были уверены, что в белом халате была Жанин.
 Я вызвала Норфа, и к концу дня уже знала, куда идти дальше. Я отправилась по адресу одна. С виду это было ничем не примечательное место, состоящее из трех строений. Точнее, всего-то пара темных развалин, на которых не осталось ничего, кроме грубой штукатурки, и сторожка привратника у массивных ворот. Однако здесь всё выглядело серьёзнее. Охранники в бронежилетах, железные двери. Но я уже словила драйв -- настроилась на более мощное сенсорное восприятие, поняла, что там всего пять охранников и медсестра -- меня было уже не остановить. Я залила разноцветной мути в головы охранникам, и они на какое-то время потухли. Этого мне хватит. В холле осталась одна медсестра. Она пошла к себе в ординаторскую, хотела кому-то позвонить -- бойкая девица. Я догнала её и уже без всякой магии слегка выкрутила руку.
 -- Показывай, где Жанин!
 Она замерла и потом резко дернулась, попробовала закричать. Я зажала ей рот и спокойно нажала пальцами на болевые точки.
 -- Если не понимаешь, могу сильнее…
Она, наконец, испугалась и нетвердым шагом повела меня в палату. Пациентка была в палате одна и смотрела в окно.
 -- Жанин!
 Женщина обернулась и приветливо улыбнулась. Но это была не Жанин.
 -- Где Жанин Кейо? – закричала я, чувствуя недоброе.
 -- У нас только такая… - пробормотала побледневшая от страха медсестра. Было похоже, что она, действительно, ничего не знала.
 В эту минуту дверь в палату резко отворилась и вошёл Марр. Он был взбешен. Его сопровождали двое в темно-синей униформе. Увидев меня, они бесцеремонно схватили меня за руки.
 -- Я предупреждал тебя, Марго, -- процедил Марр сквозь зубы. -- Меня впечатлил твой напор, дорогуша, но это не тот случай, чтобы я позволил тебе экспериментировать.
 Потом всё стало происходить очень быстро, как на видеоплёнке с прокруткой. Меня грубо схватили и бросили в машину. Я ударилась о что-то твердое, и чуть не потеряла сознание; хватило сил стиснуть зубы и не закричать. Кто-то сорвал с моей головы мешок. Норф, дружище! Грифоны напали на Марра и его людей. Я поняла, что все эти люди, лежавшие в неестественных позах на земле у автомобиля, были без сознания. Бунт грифонов! Вот это здорово! Норф выбросил водителя из машины, и всем своим видом подсказывал, что мне надо занять его место. В полубессознательном состоянии я села за руль и понеслось... Норф летел впереди, страховал, показывал дорогу. Класс!
 В действительности грифоны не безжалостны и жестоки, думала я. Это люди императора пустили о них такую молву. Им было выгодно, чтобы народ боялся. Грифоны независимы и чисты сердцем. Бесконечно преданы тем, кого любят, и тем, кому служат. У них нет полутонов: либо ты честный, либо нет. И так во всём. По традиции они служили самому умному и самому доброму. Император Золотого квартала смог внушить им, что самый умный и самый добрый тот, кто самый богатый, то есть он. И они до последнего служили ему верой и правдой. Но то, как император поступил с Жанин, сильно поколебало веру грифонов в него. А после приказа арестовать и конвоировать в тюрьму меня, они поняли, что их бессовестно обманули...

 W3
 Что-то пошло не так.
 Я нашла дом, на который указал Норф, довольно быстро. Это было здание старого яхт-клуба. Оно было заперто и выглядело безжизненным, как будто находилось под арестом уже много лет. Работники с ним не церемонились и, в каком-то смысле, яхт-клуб погиб сразу же после того, как захлопнулись его двери.
 Я поняла, что здание охраняется с помощью технологий искусственного интеллекта. Для меня это было удачей, потому что я знала, как работают такие охранные системы. Обеспечение безопасности внутри здания было построено на том, что от каждого человека исходят определённые эманации: тепло, энергия, запах, и человек не может это контролировать. Сенсорные системы слежения блокируют окна и двери, как только улавливают любые эманации человека. Я умела на короткое время становиться невидимой для таких систем. Это как затаить дыхание -- только на порядок сложнее. Я интуитивно уловила этот навык, когда первый раз прошла через энергетический барьер в Золотой квартал.
 Я прошла по пустым коридорам -- страха не чувствовала совсем. В дальней комнате я обнаружила испуганную девушку, которая сразу во всём призналась. Это была молодая актриса, которую за деньги наняли посидеть несколько дней в этом здании. Иногда надо было показываться в окне и махать рукой, если народ будет скапливаться напротив окон. Но никого не было. Ей казалось, что о ней забыли, она чувствовала себя заживо замурованной в этом мёртвом здании и умоляла об одном: чтобы я вывела ее оттуда, пока она не сошла с ума и что-то еще помнит.
  -- Знаешь что, милая, давай разбежимся и будем жить каждый своей жизнью! Хорошо? Только скажи мне, где Жанин, -- потребовала я.
 -- Какая Жанин?
 Я увидела в комнате несколько настенных фотографий и указала на одну из них:
 -- Вот эта!
 Актриса чуть не упала в обморок. Она не выглядела нездоровой, просто напуганной до смерти. Я немного растерялась. Как сказал один сказочный кот, мяукавший по-человечески, лучше оставить между людьми и волшебством открытое пространство. Лучше всего отвести ее на Серебряную улицу, а потом сказать, что вся прошлая жизнь ей приснилась. Девушка была еле жива. К тому же вдруг заработал молчавший до этого телевизор -- случилось нечто экстраординарное!
 До этого мне не приходилось никого переводить через энергетические барьеры. Я рассеянно переводила взгляд с одной фотографии на стене на другую. И тут меня осенило -- надо просто попасть в кадр по другую сторону дверного проёма, откуда видно вход. Выбраться из этой жизни гораздо труднее, чем войти в другую. "Но если я сама прохожу эту систему, значит и провести смогу", -- сказала я себе ободряюще. Никакого дыма или огня, просто фокус… Одно и тоже изображение с двух сторон. Если в кадре только два предмета -- они должны отразиться друг в друге и исчезнуть. То же относится и к звуку… -- система должна зависнуть. Другого пути нет. Через несколько минут она окажется в том месте, где сможет спокойно жить. А как -- потом выясним. Вот и порядок! Просто патина времени, его чисто техническое изменение... Останется только фейковый номер актрисочки в ее рабочем файле.
 -- Император отдал приказ арестовать главу Тайной полиции Марра. Он обвиняется в работе на разведку островитян... -- краем уха услышала я из телевизора и оторопела. -- В течение нескольких суток их корабли ожидаются с юго-восточной стороны. Точное количестко кораблей и их назначение неизвестны. Наши эксперты полагают, что островные маги в состоянии обрушить энергетические барьеры, которые, как оказалось, всё еще функционируют в нашем городе...
 Показали Марра с мрачным черно-белым лицом... Его вели сквозь плотную толпу журналистов и телеоператоров. Я не могла оторвать взгляд от большого, в полстены, экрана.
 -- В своем блоге некая Элеонор выложила информацию (с фрагментами видео) о том, что в интервью с Жанин Кейо после теракта было подделкой. И что в больнице, где как сообщалось, Кейо проходила реабилитацию, никого нет, -- продолжала ведущая телешоу.
 Через час Элеонор пропала, её аккаунт был заблокирован, а пост удалён, но он успел наделать шуму... Я подумала о том, что Марр вряд ли знает, где Эли. Стало полегче... Но что происходит, какой еще к черту остров?

 Х
 -- Разрешите представиться, меня зовут лорд Дуон, -- сказал неожиданно появившийся передо мной немолодой человек с аристократическими чертами лица. Он был в элегантном костюме в полоску и модной шляпе. -- Рад нашему знакомству!
 Чудесным образом я оказалась в своем доме, на первом этаже. Лорд Дуон стоял на фоне витражей с явным намерением что-то объяснить мне. Его лицо было в тени, и я не знала, говорит он или делает вид, а его слова сами звучат у меня в голове.
 -- Так вот, я подумал, а почему бы мне не побеседовать с вами о самом себе? С задачей, так сказать, стать самим собой. Разве у меня есть другая жизнь? Конечно... уничтожить перед этим массу всякого другого, ненастоящего себя. И поэтому начать я решил как раз с уничтожения своей привязанности к оболочке. То есть… С этого самого дорогого костюма. Или шляпы... Ибо ты знаешь, что душа твоя может жить без тела, как голова без шляпы. А с того момента, когда тело предаст тебя, ты и будешь думать именно так. Ну, и так далее… Но я говорю не об этом, -- он достал золотой портсигар и вынул из него обрезанную сигару. -- Бытие человека находится не в пространстве и не во времени, а в нем самом. Поэтому и находится он постоянно в безграничном и бездонном, как и сам космос. А у времени нет начала и конца, но есть их название -- настоящее. И невозможно человеку знать времени больше, чем ему отпущено, потому что не может он ускорить его бег и задержать в будущем то, чего нет в настоящем.
 Он сел в кресло, закурил и стал обсуждать что-то сам с собой, не обращая на меня никакого внимания, словно это я была в его доме, а не он у меня. Он продолжал, разглядывая свои идеальные ногти:
 -- Но если даже по этой причине тебе придется признать, что ты сама умрешь, все равно подумай, насколько меньше того, кто ты есть, ты будешь тогда! А когда ты решишь, почему ты должна умереть, подумай еще вот о чем: кто есть ты теперь, после того как ты стала мертва. Ты не станешь сожалеть о том, во что превратилась! Сожалеть не о ком-то другом, а о самой себе, ставшей ничем, переставшей быть собой. Этот ком земли, или это простое стекло... Все они -- просто угасающий и исчезающий свет, незаметный для нас свет. Он ничего не стоит. А сколько стоишь ты? Если ты хочешь стать самой богатой, самой влиятельной и могущественной, а счастья нет, почему ты не веришь, что счастье существует? Я сделаю тебя тем, кем ты хочешь быть, Марго! Ведь хочешь, а?
 Я почувствовала себя превращенной в алчную дрянь. Все, что я делала, для меня было совершенно нормально, словно я делала то же самое каждый день. Однако все, чем я занималась, наносило мне вред, и я всё сильнее подозревала, что дело тут в моей собственной душе. Я попала в ловушку. В ловушку, о которой я не знала…  И теперь все мои надежды на выживание основывались исключительно на собственных иллюзиях и порывах. Это еще мягко сказано. Мне грозила новая катастрофа, еще более страшная, потому что в случае неудачи у меня больше не было бы никаких оправданий. Меня могли обвинить в подстрекательстве и непреднамеренном убийстве. И мне не оставалось ничего другого, кроме как таиться и готовиться к худшему.
 -- Ведь это они запрограммировали систему так, чтобы здесь и там наступила полная жопа. Здравомыслие человека прячется за давлением обстоятельств. Но там, где есть давление обстоятельств, находится и здравый смысл. А когда давления не существует, нет места здравому смыслу… Вот почему эти сукины дети выбрали именно тебя -- и выбрали так тщательно, как могли.  Ты не просто героиня, ты еще и общественный идеал. Поэтому тот, кто сейчас находится в Золотой Гавани, должен быть самым безжалостным образом наказан.
 "Как наказан?" -- подумала я про себя. -- "Ведь наказывать-то будет не он, а я!"  Но тут же я отогнала эти мысли. Я догадывалась, что Гейт и Хаус готовятся к бегству. Но я не собиралась сводить с ними счеты... "Ничего, -- решила я, -- будет что рассказать, когда господин уйдет". Как бы в подтверждение моих слов лорд Дуон громко чихнул. Он повернулся ко мне и весело засмеялся.
 -- Месть! Если тебя не долбят и не душат по жизни, ты обязательно отомстишь! -- настоятельно советовал лорд Дуон, пуская к потолку кольца дыма. -- Сейчас ты примешь ванну -- я уже всё приготовил -- а потом ты взлетишь и отомстишь всем своим обидчикам. О, это сладкое слово "месть"! Весь Золотой квартал должен пострадать, потому что он целиком виноват перед тобой. Ты возглавишь грифонов, расторгнувших контракт с императором. И они наведут здесь дьявольский порядок!
 Я сорвалась с места, чтобы бежать, но словно стукнулась с разбега о стену: он остановил меня словами:
 -- Хочешь скрыться от меня? Тебе самой-то не смешно?
 Я совершенно запуталась, стала себе противна. Плохо соображая что делаю, села в теплую ванну, и полоснула себя по запястьям бритвой. Вода медленно окрасилась в кроваво-винный цвет. Потом я упала в колыбель хаоса, в источник всего -- я растворилась, сливаясь с первобытным началом, что было одновременно тем, что наступило, и тем, что еще произойдет.

 Х2
 Я встретился с Бусей и сказал ей, что надо найти Марго и навести справки о Жанин. Они с Марго прежде не встречались, но это было неважно. Решили, что Буся отправится в сопровождении Пола и Цела. Эти братья-близнецы Гейтхаусы были перемещены из Золотого квартала по заданию организации "Конвент". Несколько странные ребята; на Серебряной улице считалось, что они немного не в себе. Но Буся говорила, что у них золотые сердца и любила их как братьев. Я знал, что они безгранично преданы Бусе, и к тому же ребята не слабые и чрезвычайно чуткие -- они улавливали больше звуков, чем обычные люди, и чувствовали приближение кого бы то ни было загодя. Их речи иногда казались бессвязными и отрывочными, но незаметно подойти к ним точно никто не мог.
 В дверях появился Цел в маске зомби. Буся засмеялась:
 -- Ну вот! Не успела его позвать, а он тут как тут. Ты меня не пугай больше, ладно?
 Пол неуклюже вошёл следом. Они быстро перекусили и собрались в путь. Несколько минут и все трое незаметно исчезли, как тени, отбрасываемые на снег в лунном свете.
 Я думал о Еве, о мире, в котором она жила. Она жила не на Железной улице, а в каком-то другом измерении. Эта женщина чувствовала магию самой жизни. Находясь рядом с ней, и я погружался в эту магию. Она мягко окутывала меня и делала бесконечно счастливым. Я растворялся в этом её женском измерении и хотел одного: сидеть вместе с ней на её сундуке вечность -- больше ничего в жизни и не надо.
 Я направился в дом Евы. Как засветились её глаза, когда я вошел!
 -- Ева, хотелось ли тебе когда-нибудь жить в другой части Города? -- спросил я.
 Она взглянула на меня в недоумении.
 -- Мне?
 -- Ну может, ты мечтала о том, чтобы перебраться на Медную улицу?
 Она засмеялась и повела плечом. Её колдовские глаза лукаво сощурились:
 -- Зачем мечтать о несбыточном?
 -- О несбыточном только и надо мечтать, мама, -- с жаром воскликнул Мит, -- чтобы его приблизить! Стать тем, кто его не только приблизит, но и поймает. Это главный способ стать настоящим волшебником. Только так и никак иначе. Никто не знает наверняка, что именно с ним случится в следующий момент. Вправе ли мы предвидеть это? Ты можешь оказаться первым, кого коснётся настоящая волшебная сила, или последним, оставшимся без чужой помощи. Каждый делает свой выбор сам. И только он. Но в этом и весь интерес жизни… Надо только решиться и идти до конца!
 Потрясающе! И это говорит парень с Железной улицы! Господи, Мит, ты лучшее доказательство того, что энергетических барьеров быть не должно. По здравой мысли преграду нужно ликвидировать из-за отродья Черной дыры, с которыми люди никак не могут справиться без пороха и огнестрельного оружия. Они застряли в средневековье и мы должны им помочь.
 Через несколько дней мы (одновременно с двух сторон) собирались пробить в энергетической защите канал. Пару месяцев назад я, наконец, придумал, как это можно сделать. Это даст возможность жителям переходить между Медной и Железной улицей и этот переход будет контролировать Революционный комитет.
 -- Возьму тебя с собой. Не знаю, как тебе объяснить... Я бы хотел, чтобы у тебя было больше свободного времени для того, чтоб научиться читать книги.
 -- Зачем?
 --  Да просто так. Мне, например, кажется, что при этом ты сможешь лучше разобраться в себе самой. Попробуешь, если захочешь. И я бы не отказался научить тебя кое-чему. Тогда уж мы точно будем вместе...
 В отличие от Мита, Ева не была от этого в восторге, но препятствовать не стала. Сказала просто и серьёзно: «Я тебе верю, мастер». Она кудесница, только не знает об этом!
 За день до начала операции небо стало светлее и немного потеплело. Снег стал подтаивать. Это было невозможно и немыслимо. Я решил, что мне это кажется, что я перевозбуждён мыслями о предстоящих событиях и принимаю желаемое за действительное.
 На следующий день нас ожидали невероятные события и сюрпризы.

 X3
 Иногда мне приходится брать интервью у знаменитостей. Один из них рассказал мне о магах, которые за плату секретно проводят из одной части Города в другую, и поделился контактом. Я тогда сделала поразительное открытие: я знала этого мага с детства, это был Айрис, мы вместе росли. После опубликования шок-контента о Жанин с помощью этого человека я спряталась на Серебряной улице. По странному стечению обстоятельств там жил мой отец. Он был преуспевающим театральным критиком, в его доме всегда было много людей искусства. Они приходили в его авангардно-кубическое жилище, чтобы отдохнуть от суровых будней театра, кино, живописи и литературы -- неистощимая богемная тусовка.
 В той странной, дальней дороге, которая привела меня на Серебряную улицу, я приняла участие в ряде взаимоисключающих событий, которые вряд ли можно было бы свести к прямому действию магии. Одним из них как раз и была моя встреча с отцом.
 Друзья Айриса втайне поклонялись ему. Но отец никогда не интересовался моей жизнью. Отцу всегда было не до меня. Вот и сейчас я не услышала от него даже обычных в подобных случаях вопросов. Он куда-то отошел и через несколько секунд вернулся со свертком. У него был вид человека, выполнившего тяжелую и неприятную работу. Он положил сверток на стол и оглядел меня с ног до головы. Я ожидала чего угодно -- каприза, вспышки гнева, просьбы, наконец, объяснения что происходит. И все же я приготовилась к худшему.
 -- Элеонор, это тебе. На всякий случай, -- сказал он.
 Я развернула кусок ткани и увидела маленький блестящий пистолет. Машинально я провела пальцами по нему и подняла взгляд на отца. Секунду он глядел на меня строго, а потом улыбнулся. Мне не пришло в голову, как странно он выглядит, но я, наверно, в этот момент не знала, что подумать. Видимо, оставшись довольным собой, отец молча поднялся в свой кабинет.
 Я включила радио. Все радиостанции трубили о завтрашних похоронах Жанин. Ничего себе! Надо было непременно там быть. Айрис понял и принял меры, чтобы я смогла загримироваться до неузнаваемости.  Утром по всему Золотому кварталу было остановлено движение. Во время церемонии гроб с телом Жанин предстояло нести трем полицейским констеблям. Они были мрачными типами, особенно один, и я подумала: " Интересно, как он выглядел бы, если бы это его убили". Гроб с телом не вскрывали. Отделались прощальным салютом. Не было никаких эксцессов с процессией, ничего интересного. Никто не говорил о втором шансе и загробной жизни. Говорили, что надо жить настоящим и в настоящем. А прошлое прошло, и слава богу.
 Я знала по видео, как выглядела Жанин после взрыва. Она не могла двигаться и говорить, но лицо ее не было обезображено. Её ли они похоронили? В толпе ходили слухи, что она жива, но ей стерли память. Говорили также, что она вышла из своего жидкого тела лет пятнадцать назад и попала в недра земли -- это было в другом городе... Люди ведь не думают, когда говорят, они больше прислушиваются к себе. Наверняка там их кто-то ждет со смирительной рубашкой.
 В тот же день Айрис вернул меня к отцу. Я бродила в оцепенении по коридорам его дома, и вдруг остановилась как вкопанная. Прямо передо мной, у дальней стены, за одним из столбов с вешалкой, был прикноплен рисунок углём. Как завороженная, я стала его разглядывать, забыв обо всем на свете. Передо мной был букет полевых цветов. Какой-то крестьянский антураж, но цветы удивительно живые. Я не сразу поняла, что в центре букета -- лицо девушки. Её волосы были разметаны по плечам. Глаза -- прикрыты. Губы сложены в странную гримасу. Тонкие брови вздёрнуты вверх. Это была молодость, красота и решимость. Это было лицо Жанин.
 Я спросила отца, откуда взялся этот рисунок. Он не помнил точно, поэтому ответил:
 -- Остался после одной из вечеринок. Откуда же ему еще быть здесь? Кажется, это рисунок Вана. Если хочешь, Айрис тебя отведет к нему.
 Мы так и сделали. Я взяла рисунок и мы с Айрисом пошли к его знакомому по имени Ван. Молодой и импозантный Ван признал рисунок и сказал, что сделал его с одной молодой женщины на вечеринке в доме моего отца. Если ему не изменяет память, она назвала свое имя, но он его забыл. Я рассказала ему, кто такая Жанин, и за что она боролась в Золотом квартале.
 -- Да-да, она что-то такое говорила... что хорошо бы ликвидировать барьеры, -- наморщил он лоб. -- Извините великодушно, но мне нечего добавить.
 Айрис сказал, что по его информации некто из магов хочет создать постоянно открытый канал для перехода с Медной улицы на Железную и обратно.
 -- Они хотят через год получить у себя бандитов с мушкетами и гренадами? Ну-ну, -- невозмутимо произнес Ван.
 
 Y
 Когда банды орков с Железной улицы отступили на свою территорию, тот страшный огнедышащий дракон продолжал их преследовать и там. Он сжигал дом за домом, двигаясь с севера на запад, а недоумки не могли ничего противопоставить ему. Их стрелы больно ранили его, но не убивали. Тем временем я и Ван работали волонтерами на Медной улице, восстанавливая разрушенную энергетическую защиту. Однажды, возвращаясь после трудового дня в гостиницу, я увидела страшного зверя. Голубой свет луны лизнул его крылья и бессильно опал -- в луже маслянистого тепла он казался трупом дирижабля. Дракон. Настоящий. У нас на улице. Хотя не совсем у нас... я почти запуталась.
 -- Буся, -- позвал дракон.
 Ой! Это голос мастера. Ну да, мы же на Медной улице, где всегда сумерки, иногда почти ночь. И сейчас моросит мелкий дождь, как у нас. Мастер здесь и жил еще недавно. Неужели...
 -- Что ты хочешь? -- испуганно заорала я, боясь сделать полшага в его сторону.
 -- Помоги мне.
 -- Мастер, это ты?! -- воскликнула я в ужасе.
 -- Вытащи из меня этого звероящера... Не бойся он тебя не тронет, -- почти хрипел мастер.
 -- А почему ты сам не... -- я будто споткнулась на полуслове.
 -- У меня нет сил... совсем.
 Но как? Как мне вытащить его оттуда? Этого я не знала. У меня не было таких способностей... "Обратись к его духовному аристократизму", -- подсказала интуиция. Аристократизм духа чувствуется даже в связях с вещами, потому что стремится оградить себя от химеры жизни. Что ни говори, а это было бы необыкновенно мудро и благородно… Вот так. Этот ужасный аристократизм сделал из живых людей свои чучела, которые теперь ходят по улицам. Но дух все равно победит! Это самое главное! И даже то, что внутренний голос назвал данную процедуру "атакой на духовность", я восприняла с философским спокойствием. Я не испытывала ни страха, ни смятения, а только любопытство. Больше того, я была уверена, хотя и не могла объяснить почему, -- что внутри этого страшного животного, не способного вместить то огромное пространство духовной вселенной, где оно обитает, действительно скрывается нечто невидимое.
 Я подошла к дракону и погладила его по спине. И сказала: «Прости меня». Тогда он чуть повернулся и посмотрел на меня. Я улыбнулась. По его морде пробежала легкая судорога. Может быть, я его немного смутила, но я знала, что он прощает. А когда тебя прощают, уже не страшно. Самое главное -- не забыть попросить прощения. Потом. Завтра. Прошлого не вернешь. Оно ушло навсегда. Теперь нужно строить будущее. Он преображался на глазах: становился меньше, крылья и хвост куда-то исчезли. Морда постепенно становилась знакомым лицом. Наконец, преображение в человека произошло... Мастер медленно встал на ноги. За то время, что я его не видела, у него отросла борода и появились новые морщины. Он был тем же, и совсем другим...
 -- Уф! Благодарю тебя, -- сказал он, разминая затекшие ноги.
 -- Куда ты теперь? -- спросила я.
 -- В горы. Найду себе пещеру и буду жить отшельником.
 -- Там грифоны...
 -- Знаю. Они меня не тронут, -- он улыбнулся. Эту улыбку я сохраню на всю жизнь.
 -- Почему? -- робко спросила я, имея в виду сокровенное.
 -- Я устал. Устал оттого, что горожане готовы испохабить любую идею, -- сказал мастер, нацепил бейсболку на голову и посмотрел на заходящее за черепичные крыши солнце. -- Надо закончить мою Книгу. Она для других.
 Я его поняла. Все дороги, которые мы выбираем, ведут в Черную дыру. Она возникает из-за того, что мы строим свой мир вокруг созданных нами представлений и понятий, а они -- единственные ориентиры в пространстве. И если мы относимся к своей жизни наплевательски, то рано или поздно попадаем в такое место. По сравнению с Черной дырой все остальные беды нашего мира просто фигня. Когда живешь непонятно зачем, перестаешь замечать мелкие несовершенства и начинаешь переживать из-за таких вещей, на которые раньше не обращал внимания. Например, чувствуешь, как твое сознание расширяется. Знал ты это раньше или нет, все равно вокруг что-то будет по-любому. Так в итоге из человека что-нибудь обязательно получится. Поэтому себя лучше не жалеть. Но нужно помнить, куда идешь!

 Y2
 С Митом и двумя его друзьями мы спустились в подземелье на границе между Железной и Медной улицами пробивать проход в энергетическом барьере. На каком-то трансцендентном уровне что-то было не так. Я не чувствовал никаких проблем или сложностей, ведь на своем веку неоднократно делал проходы, пробивая стену за стеной. Но что именно было не так, понять не мог.
 Я уже не боялся попадать в одну и ту же точку дважды, но в этот раз происходило нечто другое. Сначала мир вокруг меня померк, и я понял, что лечу куда-то вниз. Мои руки и ноги оторвались от земли, мне казалось, будто я делаю шаг за шагом без всякого участия с моей стороны, приближаясь к тёмной, лишенной всяких границ и очертаний точке, внутри которой зажегся изумрудный свет. Подземный зал был полон звуков. Таинственный мистический антураж сбивал с толку. Я не сразу смог понять, в чем дело: энергетические настройки, создававшие барьер, пропали без следа. Теперь это было обычное подземелье, хотя... не совсем обычное.
 Позже стало известно, что установить энергетические барьеры между зонами Города придумал отец правящего в Золотом квартале императора, когда понял, на что способны грифоны, и насколько, при этом, они чисты сердцем и простодушны. По его приказу грифоны послушно разделили части города и больше ста лет поддерживали своими силами эту систему.
 Но в тот день, когда они освободили Марго и подняли бунт, поняв, что были обмануты в корыстных целях, и что самые богатые тоже могут быть слабыми, грубыми и жестокими, и ничего из себя не представлять; грифоны начали понемногу понимать, насколько странен и ужасен этот мир, хотя по-своему он бывает и прекрасен. Но это надо разглядеть, ощутить недостижимость и непроницаемость всего в пространстве и существование одних миров в других.
 В тот день грифоны улетели в пустыню, и больше к императору не вернулись. Энергетические барьеры пали, поскольку кроме грифонов никто не обладал магической силой их удерживать. Но никто, конечно, даже не подозревал об этой их способности. Это было очень опасно для императора, но еще опаснее было то, что грифонам не требовались  даже привычные земные источники пищи и воды. Их невозможно было подкупить.
 И вот теперь мы с ребятами случайно это обнаружили и поняли, в чем дело. И не только это. Продолжая движение вперед по подземелью, чтобы встретиться с товарищами, которые шли со стороны Медной улицы, в пространстве между двумя ранее энергетически заряженными стенами, я увидел Жанин. Она была мертвенно бледной и одетой в халат и какие-то несочетаемые с ним вещи. Я сразу узнал её, вернее, просто понял, что это была она. Она глядела в сторону широко открытыми глазами, не концентрируя ни на чем внимание, и не могла говорить. Какое безжалостное мертвое сердце придумало спрятать несчастную в таком месте: у неё не было ни единого шанса выбраться и даже не было надежды, что кто-то её найдет в этой забытой Богом части космоса.
 Я взял Жанин на руки. Жизни в ней оставалось совсем немного. Я чувствовал, что ее бьет мелкая дрожь. Похоже, этот мир ее страшил...
 -- Жанин! Жанин, вы можете говорить?
 Она только отрицательно покачала головой.
 -- Вы знаете, кто я? Мы идем к друзьям, к Марго, -- спешил я успокоить ее.
 Она слабо улыбнулась и снова покачала головой, как если бы я сказал что-то забавное. Но глаза ее уже были закрыты. И она никак не реагировала. Ко мне подошел Мит.
 -- Мастер, возвращайтесь. Мама ей поможет... Дальше мы сами, -- сказал он уверенно.
 -- Будьте осторожны! Отделяться от группы нельзя ни в коем случае, -- предупредил я. -- Вам может повстречаться всякая нечисть. Вы должны быть к этому готовы.
 Ребята дружно закивали, показывая свои мечи. Мит накинул на Жанин шерстяной шарф, а потом еще и одел свою вязаную шапочку с каким-то цветком. Я отправился назад в дом, где за плотно зашторенным окном нас ждала Ева.

 Y3
 Я отвела актрису на Серебряную улицу -- пусть побудет пока там... А, может, ей там больше понравится. После ареста Марра в медиапространстве активно обсуждалась тема с островитянами, а всё, связанное с Жанин, окончательно забылось. Похоронили и закрыли тему.
 Но я продолжала думать о ней, и была рада весточке от Эли, где она предлагала встретиться, намекая, что у неё есть для меня кое-что интересное. Я была уверена, что речь будет идти о Жанин, и не ошиблась. Она показала мне рисунок. Он был сделан совсем недавно! Это была Жанин. Конечно, она жива! Мы сидели в баре, потягивали коктейли, оживлённо болтали и смеялись.
 -- Может, Жанин сбежала к островитянам, -- предположила Эли.
 -- Вскружила им головы, и они под её предводительством готовят нападение!
 В бар вошёл мастер. Я даже не вспоминала о нём. Сейчас в голове у меня всё перепуталось… Широко улыбаясь, он подсел к нам за столик. В окне мелькнул Норф. Понятно, чьи это проделки!
 -- Я гляжу, ты подружился с Норфом, -- сказала я радостно.
 -- Грифонов отправили покарать убийц. Не всех... грифонов, я имею в виду... Террористы взорвали автомобиль императора Серебряной улицы. Сам император жив, но есть жертвы, -- мастер стал серьёзен.
Эли протянула ему рисунок. Внимательно его рассматривая, Мастер начал рассказывать нам о том, что у Жанин была старшая сестра.
 -- Обследовав девочку после рождения, врачи сказали, что ребенку требуется дополнительный уход, что у нее могут быть некоторые отклонения в развитии. Родители, испугавшись, отказались от ребенка и отдали его в приют, в котором девочка чуть не умерла. Об этом случайно узнала Анджи, школьная подруга матери Жанин. Они были очень дружны в детстве, но потом Анджи закрутила роман с отцом Жанин. Мать Жанин этого ей не простила, и перестала с ней общаться. Короче, Анджи взяла малышку из приюта, и они с мужем -- отцом Жанин -- выходили её и вырастили вместе со своими детьми.
 -- И ты, конечно, знаешь, как её зовут? – с некоторым сарказмом в голосе спросила Эли.
 -- Ее зовут Барбара.
 -- Ты был с ней знаком? – почти хором воскликнули мы с Эли.
 -- Да. Они потом перебрались на Серебряную улицу.
 -- И она тебе сама это всё рассказала?
 -- Нет. В молодости я обладал способностью видеть женщин насквозь -- были времена, когда я это практиковал. Но с возрастом всё прошло, -- отшутился мастер.
 Или это была не шутка? Мастер считал, что, скорее всего, на рисунке была Барбара. Мы с Эли немного приуныли. Но тут в бар ввалилась шумная компания. Эли знала этих людей, и пересела к ним. А мы с мастером вышли на улицу.
 Он был среднего роста, чуть выше меня. Обаятельный, крепкий, широкоплечий. Мы шли рядом, изредка касаясь или слегка задевая друг друга руками и плечами. Это было на редкость приятное ощущение… Мастер был переполнен радостью, и делая загадочное лицо говорил, пряча улыбку:
 -- Есть одна замечательная история про кота и барабан. Я слышал её когда-то давно, от пожилой женщины. Ей её рассказал бродяга, который общался с цыганами. В её время люди часто дарили друг другу что-нибудь на память. Однажды, когда она несла кота в подарок, он убежал и в конце концов очутился среди цыган; и эта удивительная история, которой я хочу с тобой поделиться, происходит именно с ними…
 У цыган был заяц, которого они научили стучать по барабану. И теперь заячьи барабанные удары разносились по всему табору. Цыгане и не догадывались, что над ними уже нависли тучи, и раздаются удары их собственного барабана -- тяжелого человеческого сердца, стучащего с перебоями и как бы с ленцой, но стремящегося в каждое мгновение приблизиться к смерти: император Медной улицы издал указ, запрещавший цыганам жить в таборах.
 Так вот, этот беглец с зайцем были не разлей вода, и когда заячий барабан начинал играть, кот подходил и садился неподалеку, чтобы послушать. В самом начале своей дружбы с длинноухим музыкантом он страшно мучился, не понимая как это делается. Наконец, он не выдержал, вонзил в кожу барабана когти и немного надорвал его. Может, этот кот был волшебником, но император вскоре почему-то передумал и отменил свой несправедливый указ.
 В тот вечер мы ничего не сказали друг другу, но в мире существует еще много недосказанного. Я никогда в жизни не встречала никого добрее… Где-то в самой глубине меня зародилось что-то новое, и оно согревало душу. Если ты тоже что-то такое чувствуешь, мастер, мне хотелось бы быть рядом…

 Z
 Я видел, как Рик бежал мне навстречу, любимая жена наливала в бокалы вино, а Буся играла на органе в храме. Это был какой-то злой розыгрыш, но я был настолько рад встрече, что не испытывал к миру ничего, кроме любви. Я понял: теперь меня не отпустит это чувство, потому что одно должно вытекать из другого. А может быть, это был рай. Где-то в Космосе… Да, конечно, я в раю. В другом измерении… А какая разница. Всё, действительно, неважно, совсем.
 Писание, которое лежит перед вами, всегда молвит об одном и том же, если вы верите словам. Тот, кто рушит стены слов, свергает богов и оскверняет храмы. Он отвергает закон, поскольку не верит, что он существует. Так как же тогда в сердце своем он может поклоняться единому истинному Богу? Кто же способен слушать и понимать его? Он подобен тяжелому камню, болтающемуся в водах моря. А должен быть подобен камню, брошенному в воду, которая расступится перед ним. Подобен силам могущества и мудрости, скрытым за завесой, где он прячется. Не такова ли и наша жизнь?
 Город -- какой-то загробный мир. Когда-то люди верили, что после смерти они отправляются туда, где их ожидают дома, богатства и удовольствия. Для тех, кто не захочет попасть на это пиршество, был создан другой мир -- подземный. Жизнь в нем, как и в нашем, подчинена правилам и строгостям, его называют нижним. Но у тамошней жизни нет видимых причин и следствий. Вернее, они есть, но человеку об этом ничего не известно. Так устроен мир, и людям незачем усложнять его существование.
 И тут, Марго, я с тобой согласен. Послушание и умеренность никогда не были моими главными достоинствами в жизни. А у тебя, уверен, никогда и не было этих качеств. О которых ты с таким восторгом мне рассказывала. Есть два разных мира. Один -- нижний, а другой -- верхний. Наш, из которого ты когда-то ушла, и верхний, который ты называешь раем. Верхний существует для тех жителей вашего мира, которые выполняют правила, установленные его обитателями. Нижний для остальных. Всё просто.
 Что это за правила? Жизнь всем нужна, нужно жить так, чтобы существовал Город. Ты правильно сказала, в том числе и нам. Это естественное условие существования в городе. Другой вопрос, есть ли в этих правилах смысл. Правила помогают жителям города или нет в этом мире? Их нет смысла обсуждать. Ради чего ты живешь? Кому интересно жить по этим правилам, кроме избранных? Живи по законам Бога, если ты не в обществе. В городе нет смысла по ним жить. Может, ты о них просто забыла... Живешь в Городе, где у каждой части свои законы.
 Чем же всё закончилось? Гейт и Хаус бежали из Золотого квартала на своей яхте "Либерти". Они ни в коем случае не могли повернуть назад, потому что их там ждала полиция. Грифоны перестали служить императору, потому что тот никак не отреагировал на массовое убийство людей на Медной улице. Марго пыталась покончить с собой, ее спасло чудо. А я стал отшельником... Прости, Марго, я сделал это потому только, чтобы не оставлять тебе лазейки для бегства. Ведь ты не позволишь нам остаться без надежды.
 Отшельник -- это преступник. Такой же, как маг. Он нарушает закон, потому что думает, что так должно быть, и обрушивает священные стены. Он призывает всех ангелов, чтобы разрушить то, чему поклонялся. И каждый раз он разрушает себя сам. Точно так же изгоняет он и грех. Нарушение законов города здесь ни при чем. Грех там, где я пребываю во время своей внутренней жизни. Когда я пытаюсь покинуть город, я сразу же начинаю строить стену и оскверняю священную землю. И свой путь я тоже оскверняю. Потому что мне известно, куда он ведет. Стена, которую я возвожу, подобна отражению того, кем я являюсь. Я хочу быть чем-то большим, чем я есть. А для этого надо протиснуться в щель между отражением и тем, кого я отражаю. Поэтому грешно всё. Если ты стремишься вырваться из своего собственного прошлого, ты должен вырвать себя из настоящего, а не наоборот. Мало того: это значит, отказаться от будущего...
 Будущее будет оплачено будущими поколениями. Так учит Книга. Но пока наш мир молод. И все молодые поколения думают, что будущее принадлежит им. Именно в этом их надежда. Через несколько столетий мы научимся отправлять людей в прошлое и даже в собственное будущее. Путешествие в пространстве и во времени станет простым техническим достижением. Будущее будет открыто всем желающим. Мы создадим свободный доступ к информационным базам, откуда можно будет брать любые сведения о том,  чем живут и дышат наши современники.  Мы будем контролировать рождаемость, у наших людей будут здоровые и гениальные дети!
 Современное же устройство нашего общества приведет к тому, что в бесперспективных слоях все станут одиноки и несчастны, и никто не захочет ничего менять. А те, кто будет пытаться что-то изменить, будут чувствовать себя еще хуже, чем раньше. Но для победы над болью и одиночеством и в награду за них даруется Писание и власть над целым миром. Власть над миром богов, простирающимся от планеты к планете -- и вне всяких границ. Эта победа и есть божественное деяние. Тот, кто принял в нем участие, войдет в небесную дверь, ведомый своим вождем. Ибо тогда распахнется то, на что без него не хватило бы и целой жизни. Страждущий бог станет светить только для избранного, а избранный для богов станет страждущим богом. Вокруг будут происходить великие чудеса. Герой, изгнанный на страдания и гибель, вернется победителем. Все великие муки во имя высшей цели будут забыты. Будешь видеть тайны, которые тебе и не снились. Вот что такое победа.

 Z2
 С тех пор как меня спасли грифоны, и я на машине напавших на меня людей уехала в пустыню, я там и жила в небольшом оазисе. В архитектуре приютившего меня дома было что-то от монастыря, а его убранство напоминало декорации фантастического спектакля. Здесь не было людей. Зато каждый день я натыкалась на странные, словно не принадлежащие этому миру объекты. Я не могу сказать, что это было. Они обладали чуть более выраженной психической сутью, чем те, которые мы видим, смотря в зеркало. Первый раз за много лет у меня появилось время никуда не бежать, и спокойно подумать о своей жизни.
 Однажды, в сопровождении одного из грифонов, появились гости. Крепкая симпатичная девчонка в холщовом платье, и с ней два накаченных парня -- друзья или телохранители?
 -- Привет, Марго! Мы от мастера, -- сказала девушка, -- я Буся.
 Ну, предположим... Мы разговорились. Буся рассказала мне о падении энергетических барьеров и ослаблении власти императора Золотого квартала. Пол и Цел -- так звали ребят -- выступали за выборы нового императора, как это делалось на Медной улице. Их идеи были очень экстравагантны: избрание из нескольких кандидатов должно быть чисто случайным.
 -- Почему не избирать императора на основе жеребьевки? -- спросил Пол.
 -- Такой порядок должен обеспечить торжество тайных сил, гармоничное общество и блаженное состояние каждого, -- заявил Цел.
 -- Принцип выбора по жребию можно считать отличным воплощением принципа "сначала делаем, потом думаем" в новой и необычной форме, в которой никто не догадался бы разглядеть ничего ретроградного, темного или опасного, -- сказала Буся. -- Почему бы нам не применить это правило для всего города?
 Пришла пора возвращаться в Город. Я простилась с грифонами, обняв и поблагодарив каждого. Пол сел за руль автомобиля. Он не знал, куда ехать, но вел машину очень уверенно. Сказал, что чутье выше знания. И что у него отличное чувство дороги. Пол развлекал меня, говоря о каких-то, как мне сначала показалось, несерьёзных вещах, и вдруг я поняла, что это агитация. Почти вербовка! Я сделала вид, что ничего не поняла.
 -- Спасибо, ребята, -- сказала я, когда мы добрались до Медной улицы, -- вы мне здорово помогли. Если у вас будет настроение, вы знаете, где меня найти. И я очень люблю животных, особенно крылатых.
 Буся обняла меня. Цел поднял руку и помахал на прощанье. Пол кивнул. Я не стала смотреть им вслед. Мой намек на грифонов сработал, как было задумано, -- революционеры живут в другом мире... где превыше всего интересы республики.
 Самой потрясающей новостью по возвращении было то, что мастер нашёл Жанин. Он не совершал никаких подвигов. Просто спокойно делал свое дело. "Для успеха главное -- правильно сформулированное намерение", -- говорил он мне не раз. Вот, оказывается, что это значило... Жанин лежала в доме мастера на кушетке, вокруг неё было много полевых цветов. Она была очень слаба. На неё было страшно смотреть, и если честно, я бы не взялась за то, чтобы ее вылечить. К счастью, этого не требовалось; за ней ухаживала Ева, женщина, похожая на лесную нимфу. Мастер был уверен, что она сможет вернуть Жанин к жизни.
 Все мои подвиги были напрасны. Мастер так в меня и не влюбился. Более того, без каких-то сверхусилий он сам нашёл Жанин. И ещё, кажется, неравнодушен к этой дриаде. Всё это было ужасно обидно, но я не позволяла себе проваливаться в уныние.
 После посещения Жанин мне не хотелось жить в Золотом квартале, и я вернулась на Серебряную улицу. Там светило солнце! Это было так непривычно... Под его лучами нарядная улица казалась праздничной и чуточку волшебной. Ее зеркальные витрины приводили меня в почти детский восторг. Ну вот, теперь я снова могла радоваться жизни! Когда Жанин окрепла настолько, что можно было больше не опасаться за её жизнь, я перевезла её к себе, и мы много гуляли по преобразившимся улицам.
 Власть императоров пала вместе с падением барьеров. В городе было сформировано переходное правительство. Стало набирать силу протестное движение, в которое после выздоровления Жанин активно включилась -- вернулась домой в Золотой квартал, снова стала выступать с оригинальными пламенными речами. Она сильно изменилась, и для неё это была уже не игра, а дело жизни. Уже после первых интервью с журналистами у публики не осталось сомнений, что её новый имидж отражает реальную эволюцию пространства Города и сущность перемен.
 Мне тоже хочется найти дело, которое бы меня вдохновляло. Я подумываю о том, чтобы заняться рисованием картин о нашей новой реальности. Возможно, когда-нибудь я смогу достичь в этом настоящего мастерства. Или это поможет мне хотя бы сохранить верность себе и своим ценностям. И магия пригодится...

 Z3
 На следующий день мастер и Марго спустились к морю. На пустынной набережной сидел мальчишка и продавал сувениры.
 -- Давай что-нибудь купим у него, -- предложила она.
 Они подошли к мальчику, и внимание Марго привлекли раскрашенные фигурки двух девушек, взявшихся за руки. Они были похожи на Жанин и Барбару. Марго взяла их в руки.
 -- Кто эти девушки, ты их знаешь? -- спросила она. -- Где они живут?
 -- За морем. Они уплыли на корабле.
 -- Ты сам видел?
 -- Да, они теперь с другой стороны моря.
 -- Мы так и не узнаем, что стало с Жанин, -- сказала Марго, взглянув на мастера. Он протянул мальчику несколько монет:
 -- Мы их возьмём.

 А тем временем в императорском дворце происходил такой разговор.
 -- Островитяне -- это пираты! Они будут грабить и насиловать. И в первую очередь их интересует Золотой квартал, -- говорил Первый советник. -- Тот, кто будет противостоять им, будет безжалостно уничтожаться. Но то же самое можно сказать и обо всем городе... Обстоятельства складываются так, что никто, кроме вас, не сможет остановить нападение островитян.
 Он замолчал. В его глазах сверкнула гордость. Он считал себя счастливцем, судьба которого позволяет смотреть в лицо Гению лично.
 -- Хорошо ли мы зашищены с  моря? Какие меры нужно срочно предпринять? -- спросил император. Его собеседник развел руками.
 -- Со стороны моря у нас, к сожалению, самая слабая защита, -- ответил он. -- В атаку может пойти не только океанский флот островитян, но и их воздушная армия вторжения. Там еще неизвестно, кто из них сильнее... Да,  с их авиацией не всё ясно. Сейчас наши техники занимаются расчетами. Но я почти уверен, что у них всё готово для преодоления преград с воздуха.
 -- Достаточно ли у нас сил отразить нападение?
 -- У нас хватает гвардейцев, чтобы справиться с оппозицией... но для отражения атаки островитян их явно не достаточно. А главное -- сейчас нельзя отвлекаться на внутренние проблемы. Хотя враги не дремлют! Нам кажется, что нас поддерживает основная масса населения, но это не так. Наша основная опора -- наши верные грифоны. И вы, император, на моих глазах выжали из них последние капли... Признаюсь, от напряжения у меня тряслись руки. Мы не можем в текуший момент позволить себе роскошь истерик.
 Император задумался. Конечно, он правильно сделал, обвинив во всем Марра, и сняв тем самым с себя все подозрения. Сколько теперь этих Марров на его счету… Мало ли кто оказался не в том месте  и не в тот час? Он почувствовал, как пол уходит из-под ног... Его обманули! Чертовы островитяне, нарушившие договор, подписанный еще с его отцом. Император снова ощутил прилив гнева. По крайней мере, больше он не будет уповать на силу слов.
 Император сделал шаг в сторону от магического зеркала, своего главного творения, которым он очень гордился. Отражение, с которым он разговаривал, исчезло. Правитель Золотого квартала посмотрел в окно, выходящее на океан. Дул теплый ветер, волны переливались множеством оттенков сине-зеленого цвета, вдалеке голубела линия горизонта -- такая же, как десятки лет назад. Все было так же. Но это была другая жизнь. Как бы там ни было, он уже не тот, что прежде. Его жизнь изменилась и прежней не будет.
 В Золотую гавань, чудилось ему, входили огромные корабли островитян. Они казались неприступными крепостями. Все люди, жившие на островах, были богатыми моряками, людьми науки и искусства. Их жилища украшали чучела обитателей подводных глубин. Далекий остров внушал жителям Города благоговейный страх. Любой островитянин, претендовавший на звание властителя, приезжал куда бы то ни было в роскошной ладье под черным флагом. Власть была их пожизненным правом. Кому не хватало сил быть властелином, становился рыбаком или тружеником моря. Люди с острова охотно брали горожанок в жены, потому что ничего другого им не приходилось желать. У них было всё.