Я буду ждать на темной стороне. Книга 4. Глава 40

Все произошло в считанные секунды. С самого утра пребывая во власти мрачных предчувствий, Новаковский только тогда понял толкование этих знаков. А ситуация, между тем, застала врасплох не только его, но и «Неопалимого».

Судя по звукам стрельбы, расправой над бойцами занимались двое разведчиков с хорошей подготовкой и соответствующим снаряжением.

Обычные резервисты или пойманный на улице человек, прошедший пару месяцев в тренировочном лагере, вряд ли бы решился на подобную операцию, расправляясь с живой мишенью на раз-два.

Полутемная обстановка, освещаемая одним горевшим фортепиано была им только на руку. И не раз оказываясь в ситуациях, где все начиналось слишком быстро и неожиданно, слегка растерявшись, Новаковский свалился на пол, чуть не поймав собой пулю, пролетевшую в пару миллиметрах от него.

Для этих молодчиков, действовавших при помощи автоматического оружия с глушителем, он тоже в какой-то степени был живой мишенью, заметив перед падением, что Миранда подала какой-то сигнал через нанизанный на её кисти браслет. Стало быть, она действовала с ними заодно, специально одевшись ярко, чтобы выделяться на фоне униформ в стиле милитари.

Очутившись на полу, Егор откатился в сторону, ища взглядом место, где можно было спрятаться и не попасть на глаза этим типам. А потом воспользовавшись образованной в банкетном зале суетой, выбраться наружу и удрать прочь.

Ворвавшись сюда, эти двое, скрывающие свои лица, в считанные секунды перестреляли большую половину бойцов, которые находясь в состоянии опьянения, так и не поняли, что произошло. А значит все равно не смогли бы ничего сделать.

Первым спохватившись, «Неопалимый» полез за своим оружием, и, уловив краем глаза это движением, незаметно вытянув из тары предназначенный для колка льда прибор, Миранда размахнулась им и изо всех ударила его в шею, прерывая на корню все его попытки помешать разведчикам.

Раненый, мужчина упал на пол, и не в состоянии пока понять, настолько смертельным было ранение, несмотря на обилие крови вокруг него, пополз в сторону выхода, намереваясь выбраться отсюда и поскорее укрыться в своем кабинете.

Когда он обернулся посмотреть, где была его гостья, на месте он её больше не обнаружил. Миранда исчезла также неожиданно как и появилась, дав старт ещё одной «варфоломеевской ночи», где вместо ножей и мушкетов с порохом в ход пошли боевые патроны.
Когда первая угроза нападения исчезла, Егор предпринял попытку подняться, в этот момент один из стрелков подскочил к барной стойке и опрокинул её. Все, что там находилось, включая бутылки со спиртным и пустые бокалы, посыпалось на пол, и на самого Новаковского, в том числе, сметая все на своем пути. Он едва успел закрыть свое лицо ладонями, пытаясь защититься от вонзавшихся в его униформу осколков.

Порезы от стекол обжигали тело, но Егор не обращал на это внимание. Поскользнувшись на залитом алкоголем полу, он чуть снова не свалился у барной стойки, на ощупь пробираясь к выходу из помещения.

Насквозь пропитавшись спиртом челка превратилась в «ирокез», и как не пытался он её пригладить, все время поправляя волосы, она то и дело принимала первоначальное положение, делая его похожим на какого-то чудака. Ощутив спустя время во рту привкус чего-то соленого, он выплюнул осколок стекла на ладонь.

Поцарапанный язык, как и кожа на руках, коими он закрывал себе лицо, до сих пор кровоточили, но пребывая в состоянии аффекта, боли он совсем не чувствовал. Тогда ему было отнюдь не до неё.

Выбравшись из банкетного зала, прижимаясь к стене, Новаковский продолжил свой путь, постоянно оглядываясь по сторонам, будто за ним могли следить, а то и вовсе устроить погоню. То тут, то там валялись убитые с прострелянными головами.

Стрелки, очевидно, вели огонь на поражение, стремясь побольше уложить людей. Пробираясь вперед, Егор с трудом держал себя в руках. Кровь стучала в висках, а пульс отдавал в кончиках пальцев.

Он едва был жив от страха, поражаясь собственной стойкости и контролю над эмоциями, когда наткнувшись в коридоре на ещё одного убитого бойца, забрал у него из рук винтовку. Этому типу она уже вряд ли пригодится, а вот ему ещё могла бы составить хорошую службу.

Воодушевившись таким приобретением, Егор снова бросился вперед, понимая, что лучшего момента для побега быть не может, когда ему путь преградил сам Гоги. Ухмыляясь, палач стал посреди коридора, упираясь руками в свои бока.

— Что ты собираешься сделать? — переспросил он, с опаской посматривая на винтовку в его руках.   

— Хочу расстрелять тебя, — отчеканил Егор, давно мечтавшего ему за все отомстить. — Снизу доверху. Постепенно.

— Если ты думаешь, что у твоей истории счастливый конец, то слушал ты меня невнимательно, — усмехнулся тип, не спуская с него глаз.

Гоги верил в победу, первым раскусив, кем на самом деле являлся этот новобранец. Причем такое подозрение заронила в его душу татуировка Новаковского. Обо всем этом он хотел поведать капитану по окончанию мероприятия, но вторжение разведчиков нарушило его планы самым гнусным образом. А теперь уже поздно было совершать подобные телодвижения.

«Дзазамия Бохутевич» оказался вооружен и достаточно мстительным, чтобы свести с ним счеты за пережитые в карцере пытки.

— Но это никак не повлияет на то, что я буду сейчас тебя убивать, — прицелившись в своего палача, Новаковский выстрелил в него в упор, поражаясь собственной хладнокровности.

Каких-то пару недель назад он был неспособен на подобную ретивость, не в состоянии отделаться от мысли, что должен был погубить живого человека.
Теперь осталось замести за собой следы и спрятать труп.

Так что не придумав за это время ничего лучше, чтобы избавиться от тела Гоги каким-то другим способом, подхватив его за плечи, Егор потащил это тело по коридору, пока ему не посчастливилось наткнуться на кабинет военного хирурга.

Отворив двери ногой и затащив туда бледного Гоги, Егор принялся осматриваться по сторонам, раздумывая, куда спрятать бывшего палача. Урмаса Айбусиновича в помещении не было. Но он мог появиться здесь с минуту на минуту. Если, конечно, тоже не стал жертвой отчаянных стрелков.

Остановившись напротив пустого холодильника для хранения лекарств, Егор вытащил  оттуда все полки, и снова вернувшись к трупу, засунул его в камеру, захлопывая за ним дверь, когда до его слуха донесся звук торопливых шагов.

Урмас Айбусинович возвращался к себе, будучи пока не в курсе того, что творилось во дворе и в банкетном зале. Вовремя спохватившись, Егор спрятался за штору, прижавшись винтовкой к стене. Её заряд следовало беречь. Для расправы над этими стрелками, ежели он нарвется на них во время побега.

Таким образом, хорошенько спрятавшись за шторкой, он принялся ждать, что будет дальше, прислушиваясь к шагам. Если вдруг окажется, что это не Урмас Айбусинович, а сами стрелки, тогда ему конец!

Правда, стоило ему услышать голос матерившегося военного хирурга, как у Егора моментально отлегло от сердца. Впрочем, появление Урмаса Айбусиновича только подстегнуло его желание покрепче вцепиться в винтовку, и, затаив дыхание, сидеть за шторкой тихо, наблюдая за происходящим из своего укрытия.

Ворвавшись в свой кабинет, будто ничего особенного не происходило за его пределами, первым делом мужчина полез к холодильнику, где хранились заготовки для лекарственных средств. Каким же было его удивление, когда взявшись за ручку двери, он увидел, что кто-то побывал в самом кабинете до него, устроив здесь самый настоящий бардак, на что намекали небрежно разбросанные на столе полки.

Коря себя за подобную недальновидность, он пообещал в следующий раз обязательно закрывать его перед уходом на ключ, что ему наверное следовало бы сделать заранее. Но отлучался он всего лишь на пару минут, обнаружив по возращению вот это.

Впрочем, настоящий «сюрприз» ожидал его в холодильнике. И действительно, стоило ему покончить с наведением порядка на столе, а потом потянуться уже к самому холодильнику и открыть его дверцу, как в следующий момент оттуда выпал Гоги, приземляясь прямо в объятия своего коллеги.

— Че за…? Нахрена ты сюда спрятался? Совсем рехнулся? — попятившись, мужчина выронил его на пол, уставившись на труп широко раскрытыми глазами. — У тебя совсем крыша протекла?

Он был уверен, что их общего коллегу отходил за неповиновение «Неопалимый», спрятав его тело в холодильнике, чтобы не навлечь на себя гнев бойцов.

Швырнув полку обратно на стол, Урмас Айбусинович подошел к санузлу ополоснуть руки и смыть с них кровь. Однако стоило ему задеть шторку, за которой находилось некое подобие душа, как там он наткнулся на ещё одно тело с пробитой башкой. Прямо в ванной сидел какой-то тип, над чьей головой роились мухи.

— Слушай, у тебя вообще мозги есть? — выругавшись, мужчина задернул шторку, угрожая кому-то кулаком. — Разве я так учил обращаться тебя с трупами? Ты хочешь, чтобы на эту картину наткнулся генерал во время проверки?! 

Затаившись у окна, Егор неслышно хлопнул себя по лбу. Как это он сам не заметил ещё один труп? Теперь к его персоне возникнет немало вопросов. Главное сейчас оставаться пока незамеченным. В противном случае ему придется уже самому объяснять причину своего здесь появления и появления всех этих тел.


Его раздумья были прерваны раздавшимися в коридоре выстрелами. Заметно напрягшись, Урмас Айбусинович прислушался к этим звукам, не спеша покидать кабинет. И только теперь убедившись, что услышанные им выстрелы не являются плодом его галлюцинаций, а вполне реальны, не на шутку перепугавшись, он снова вернулся к телу Гоги, начав обыскивать его на наличие  какого-либо оружия, чтобы защитить себя от вторжения на его территорию незнакомцев.   

— Смотри, что у нас происходит, Гоги, пока ты лежишь в морозилке! — негодовал он, бесцеремонно обшаривая его карманы.

Но эти поиски так и не увенчались успехом. В этот раз Гоги оказался без оружия. Либо у него успели заранее все отобрать, предварительно закинув его тело в этот холодильник.  Но чем дольше он возился с этим типом, выворачивая наизнанку карманы его униформы, тем больше тот истекал кровью, пачкавшей пол медицинского кабинета. 

Застывший за шторкой Егор ждал подходящего повода, чтобы покинуть это помещение, пока сюда не заглянули стрелки. Он не мог здесь больше оставаться. Надо было все бросать и уносить ноги, пока позволяли обстоятельства. В какой-то момент ему даже стало наплевать на собственный телефон. Как и плевать на то, выжил ли в результате разборок «Неопалимый» или нет, и куда исчез потом.

Решение было принято мгновенно. Приблизившись к раскрытому окну, он бесшумно перескочил подоконник, и, оставив позади себя общавшегося с трупом хирурга, пробрался во двор, чуть не выронив во время прыжка винтовку из рук.

Высота от окна до земли оказалась небольшая. Можно было смело прыгать вниз, не боясь получить серьёзные травмы. Что он и сделал, с чем он и справился. Правда, едва стоило ему приземлиться, как у него возникло на миг ощущение, будто почва уходит из-под его ног.

Порядочно ослабев от переживаний, его тело с трудом переносило такие нагрузки, требуя нормального отдыха. Только он его предоставить ему не мог. Егора как будто слегка повело в сторону как оно обычно бывает под влиянием какого-либо вещества. Он не до конца понимал, что с ним происходит. Как знать может так влияет на него эта проклятая таблетка, которую он умудрился выпить накануне по совету Урмаса Айбусиновича, будь он неладен!

Все это выглядело странно, мягко говоря. Потому что пока он бежал, успел вспотеть до такой степени, что вся его одежда начала прилипать к телу, хотя на улице было уже не так жарко как днем. Сумерки делали его почти непроницаемым для стрелков, ежели те, разделавшись с бойцами, выберутся во двор, ища пути отхода. Это давало надежду уйти отсюда незамеченным.

На миг у него снова возникла мысль заглянуть в кабинет «Неопалимого», забрать оттуда свой телефон и заодно проверить, где был он сам, прячась от стрелков, но посчитав, что возвращаться — плохая примета, махнув на все рукой, Егор двинул стопы дальше, уже нигде больше не останавливаясь. В противном случае его могли добить свои или сам «Неопалимый», выскочивший на него из своего укрытия как черт из табакерки.

Ворота оказались незапертые. Насколько он мог судить по болтавшемуся засову и сорванным опорам. Правда, до них ещё надо было добраться, оставаясь таким же незамеченным. Жаль, нигде не было видно техники, на которой прибыли сюда стрелки. Либо она была где-то хорошо спрятана от любопытных глаз. Попрощавшись мысленно с этой местностью, Егор ринулся было к воротам, когда его слуха донесся вопль Азея.

— Я тебя убью нах*й!!! — выставив вперед дуло своей пушки, как сделал бы на его месте любой часовой, тот угрожал стрелкам расправой, корча при этом такое лицо, что там и слабонервному стало бы плохо.

Один из них требовал выдать им
«Неопалимого», но дав обещание стоять до конца, Азей не спешил сдавать начальство, понятия не имея, где тот вообще мог быть.


Наблюдая этой сценой стороны, Егор не спешил вписываться за друга. Но и оставлять его наедине с бедой было бы тоже некомильфо. Однако проведя на данной территории немало времени, он потерял ориентиры, перестав различать, где свои, а где чужие; кого надо было убивать, и кому, наоборот, надо было примкнуть для сохранения жизни. С другой стороны, он больше не был «Дзазамией», стало быть, мог творить теперь что угодно и на свое усмотрение.

— С тобой говорит капитан элитного отряда №..! — пригрозил Азею мужчина, блокируя ему выход со двора. — Скажи мне, где ваш капитан и мои люди не тронут тебя. 

— Что я сдал своего командира? Вы совсем ебнулись? — дрожа, закричал паренек. — Да идите вы в ж*пу! В трезвяке вас санитары уложат!

— А ты дерзкий пацан, однако, — процедил спутник старшего, приготовившись серьёзно взяться за этого часового.

— А вы знаете, что я начал материться только когда вы высадились у ворот! — сообщил им Азей, словно намекая, что те могли его спокойно убить, но он ни за что не выдаст им своего начальника, пусть и дело его давно проиграно, а сам он был обречен.

— Ты ещё скажи, что хотел его лично подстрелить, потому что МЫ здесь появились, — отрезал старший.

— Ни в кого не стрелял! — Азей орал как ненормальный, отказываясь признавать поражение и что «песенка» его командира давно спета. — А вы не никакие не…  Вы просто ДНИЩЕ!!! 

«Что он делает? — наблюдая за приятелем, Новаковский недоумевал с его безумного поведения. — Хочет посмертно стать героем?!»

Сам Азей не был уверен, что его вообще оставят в живых, даже если бы он сдал им «Неопалимого». Так что в сложившихся условиях ему не оставалось ничего другого, кроме как корча из себя черт знает что, угрожать этим людям, отсчитывая минуты до собственной кончины.

Было видно, что стрелкам тоже начал надоедать этот цирк. Ещё никто и никогда не позволял себе разговаривать с ними таким надменным тоном. Тем более неприятно было слышать такие слова от какого-то сопляка, которому уже вряд ли что-то поможет.

Личный состав его командира был наполовину разбит и самого его ожидала почти такая же судьба. Больше с ним церемониться никто не собирался.

Затаив дыхание, Егор следил за набиравшим обороты конфликтом из своего укрытия, не спеша вмешиваться. Сейчас было не место и не время разбрасываться ироническими словесами, которые попадая вражине не в бровь, а в глаз, оказывали на него воздействие подобно хлесткому удару вожжи по причинному месту лошади.

Растерзают как стая полярных волков двух дурных оленей, возомнивших, что им по силам отбрыкаться от сильных хищников. Надо было дождаться подходящего момента. На кону стоял вопрос жизни и смерти, а это значило, что ему надо было оставаться дерзким и жестоким до конца. Так что прицеливаясь в одного из стрелков, ему вдруг показалось, что эти ребята задержались на белом свете и им надо подарить двуспальный гроб.

В следующий момент прозвучали выстрел, а вслед за ним ещё парочку. Сначала на землю упал мертвым старший, а следом за ним — его помощник. Азей быстро понял, что произошло, узнав Новаковского. Однако не придумав ничего лучше, кроме как избавиться от этих тел путем сбрасывания их в канализацию, подхватив их спустя время с Азеем за руки и ноги, они потащили этих стрелков к канализационному люку.

Пока они туда шли, Егора ни на миг не оставляло ощущение, будто похожее уже происходило в его жизни, причем было это не так уже давно. Такой себе эффект дежавю, либо явление ложной памяти, которое он придумал себе сам.

— Когда я скажу «три», — предупредил приятеля Новаковский, подхватывая труп за руки, — ты его отпускаешь и пусть он падает себе дальше, куда хочет.

Утвердительно кивнув, Азей потянулся к поверженному стрелку, которого они с таким трудом дотащили до люка, огибая лужайки с выжженой травой в пределах штаба, воздвигнутого на основе бывшей туристической базы.

— Ну, что готов? Тогда давай, на «раз»… — подмигнул ему Егор. — Два… — Размахнувшись, парни сделали небольшую амплитуду телом трупа, чтобы оно подальше отлетело от них во время падения.

— Два с половиной…— Случайно вырвалось у Азея, решившего проявить инициативу, когда от него это требовалось как раз меньше всего.

По инерции выронив из рук труп, пожав плечами, Егор услышав, как тот ударился о что-то головой внутри канализационного люка, сломав себе шейный позвонок. Теперь, получается, они окончательно добили этого типа, лишив его возможности повторного воскрешения, если у него вообще оставался такой шанс и ранение было несерьёзным. 

— Ты почему не считал до трех?! — обратился он к Азею, будучи уже не  рад, что все складывалось таким образом. — Это ещё что за «два с половиной»? Ты до трех считать умеешь?

Проигнорировав его слова, Азей попытался поднять с земли второй труп. По нему было видно, что он искренне хотел угодить приятелю, но не думал, что все выйдет из-под контроля.

Стремясь как можно скорее покончить с этой авантюрой, пока их не поймали на горячем, они проделали все те же самые вещи и с телом помощника стрелка. И едва этот труп также исчез в канализации вслед за предыдущим, убежденный, что они делают все правильно, Егор помахал им на прощание рукой. 

— Все! Я говорю вам «до завтра», ребята! «На том же месте, в тот же час…», — пропел он последнюю фразу, находясь уже в относительно неплохом настроении, пока позади них не послышался новый выстрел.

Резко обернувшись, он заметил, что сиявший от счастья Азей начал незаметно оседать на землю, скорчившись при этом так, будто подходил срок его пребывания на этой планете.

Приглядевшись к нему повнимательней, Егор побледнел. У его приятеля было прострелено бедро, откуда в немалых количествах вытекала кровь. Похоже, пуля задела артерию, а это значило, что жить Азею оставалось от силы пару минут.

Спасти такого человек было нереально. У них даже на фронте не все опытные санитары могли остановить подобного рода кровотечение, несмотря на все принятые меры и действия согласно медицинской инструкции. А что сделает он, Егор Новаковский, который ни разу не был врачом, и вряд ли им когда-нибудь станет?!

Колеблясь с принятием окончательного решения, он ещё долго не мог смириться с происходящим, будто в данной ситуации что-то зависело от него. А время, между тем, утекало и ему надо было что-нибудь предпринимать, пока приятель не отдал концы. Вздохнув, он вдруг отбросил в сторону винтовку и потянулся к ремню на своих брюках, чтобы пережать им раздробленную артерию на бедре Азея, когда в следующий момент со стороны здания раздался ещё один выстрел и очередная пуля пролетела прямо у него над головой, чуть-чуть зацепив ему топорщившуюся челку.

Похоже кто-то специально стрелял по нему так, пытаясь его припугнуть и отогнать от умирающего приятеля, а не просто убить, как он подумал вначале.
   
— Егор, беги отсюда, а меня оставь в покое! Хуже не будет! — распластавшись на земле, взмолился бледный как полотно Азей с остеклевшим взглядом. — Ты разве не видишь, в каком я состоянии? Спасай себя! За мной не заржавеет… Я самостоятельно со всем разберусь…Наверное.

Новаковский оставил его, когда над его головой просвистела уже третья по счету пуля. И стремясь спасти хотя бы свою жизнь, попрощавшись с Азеем, он помчался к воротам, заметив краем глаза накрытых сеткой пару единиц военной техники.

Теперь его здесь уже ничего не держало, и он ни о чем не жалел. Азея не спасти. Приятель просто истечет кровью и умрет. Но кто бы ни стоял за всеми этими выстрелами, этот человек дорого заплатит за свои безрассудные деяния. В этом Егор был точно уверен. 

Стараясь больше не оглядываться назад, лишь бы не лицезреть картину умирающего приятеля, дорога с которым уже разошлась и они больше не увидятся, Егор подбежал к первой машине, и, не видя толком в темноте, что за техника ему досталась, открыл дверь и ввалился в кабину, поскользнувшись немного на ступеньках из-за окровавленной подошвы на собственной обуви.

С трудом удержав равновесие, он забрался в машину, и понятия не имея, где включался здесь свет, принялся жать все кнопки, жалея, что так и не прихватил с собой телефон, чтобы подсветить им приборную панель. Он не любил действовать на ощупь.

Длительное время с машиной не происходило ничего существенного. Казалось, он мог сколько угодно нажимать на все кнопки подряд, она не собиралась сдвигаться с места и куда-то его везти.

Тогда случайно задев рукой какой-то рычаг, который поначалу он и вовсе принял за коробку передач, ему вдруг показалось, что где-то заработал двигатель и кабина машины слегка затряслась. Понятие не имея, что происходит и что именно он делает не так, Егор попытался вернуть рычаг в исходное положение, а потом выскочив из машины, быстро пересесть в другую, да не тут-то было.

Он уже плохо помнил, когда последний раз был за рулем, с горем пополам закончив автошколу. А тут ему и вовсе приходилось иметь дело с военной технике, где все было не так и на своем месте. Возможно у неё вовсе не было ручника, а сам процесс её запуска происходил в автоматическом режиме. Правда пока он раздумывал над тем, как его остановить, задев рукой какой-то движок, на миг у него возникло ощущение, будто машина слегка встряхнулась, начав готовить себя к чему-то грандиозному. И стоило только Егору подумать о том, что сейчас произойдет, как небо осветило яркой вспышкой, его самого откинуло на спинку кабины, а где-то у него над головой раздался звук запуска ракет.

Догадавшись, что по собственной глупости он только что привел в действие огнеметную систему, Егор громко выругался, не зная, как вернуть все на место. И опасаясь теперь вообще  касаться приборной панели, чтобы не сделать хуже, закрыв уши, он просто ждал, когда машина отстреляется и утихнет, потратив весь заряд своих ракет в никуда. Егору только оставалось молиться, чтоб они не прилетели по жилым кварталам и домам, сделав сиротами ещё пару семей.

Когда запас ракет закончился и машина вернулась в исходное положение, Новаковский ещё долго не спешил покидать технику, стараясь отдышаться и взять контроль над собственными эмоциями. И как только ему удалось это сделать, с трудом передвигая конечностями из-за охвативших его судорог, он выбрался из машины с таким ощущением, будто наступили последние минуты его жизни.

Так, спустившись на землю, он бросился прочь на негнущихся ногах, с разбегу врезавшись в ещё одну технику, но более простую по своему функционалу. Нащупав её ступеньки, по которым ему надо было забраться в кабину, Егор опустил ладонь на дверцу, когда в спину ему воткнулось железное дуло глока. 

Выпрямившись, он так и застыл на месте, стараясь не шевелиться.
Кажется, ему наступил конец. Надо было сразу бежать сюда, а не баловаться огнеметной системой. Но разве в темноте разглядишь, что где спрятано?! Он сам себя наказал.

Пауза между ним самим и выследившим его неизвестным начала затягиваться. И не в состоянии больше находится в неведении относительно собственной судьбы, Егор собирался открыть рот и обратиться к нему с просьбой, но быстро прикусил свой язык, услышав голос, который узнал бы из тысячи:

— Давай, подбирай свои ласты и забирайся в машину! Делай как я говорю! Попробуешь пикнуть, ты не жилец, понял?

Ничего не ответив, Егор молча открыл дверцу полуторки, и, сохраняя свое инкогнито, предложил Миранде, (а это была она), первой забраться в кабину, послушно пропуская её вперед.

Впервые в жизни он был тому, что у обоих не было с собой ни телефона, ни фонарика, которым можно было подсветить друг другу лицо.   

Он её недооценил, а теперь попался в ловушку как дурак, расплачиваясь жизнью за собственное легкомыслие. У Миранды же, свою очередь, появилась прекрасная возможность отомстить ему за пренебрежительное к ней отношение в момент их первой встречи.

Если она, конечно, вообще его узнает и не спутает с кем-то другим. И смутно чувствуя, что с этого момента он сама себе подписал приговор собственным безмолвием, забираясь в кабину по приказу бывшей сослуживицы, Егор был готов выполнить любую её просьбу, лишь бы она оставила его в живых и не отправила к праотцам как Азея.   

Книга 4. Глава 41

http://proza.ru/2023/12/29/763