Сон перед свадьбой

.В альтернативной вселенной, в мире похожем во многом на наш, но
где викинги всё же захватили весь мир, а потом сами же распались
на царства. В славном царстве Среднегория, в городе Рондо
случилась эта история.

.Предисловие:

Та, что чувствами людей легко играет —
Та, что любовь и свадьбы воспевает —
Заметив то: как сильно любит Инессу Теодор;
С мастером грёз вступила в заговор.
Муза Эрато и бог Морфей объединились;
В сон к Теодору этой ночью водворились.
Чтоб испытать его любовь властью своей —
Решили его сделать несчастней всех людей —
Что сам наш космос когда-либо бы знал;
Чтоб проклял в горе Теодор Инессы идеал.
Так начали они с ним во сне игру свою:
Что отдала Инесса ни ему своё "Люблю".
Кристаллы сумрачные они с явью смешали;
Сны, грёзы равные реальности создали.
Вот побежал событий тех круговорот —
На землю эту прям с звёздных высот.

.Глава первая: "Инесса.".

.Сцена первая: "Царь Крах гуляет в саду.".

Трава предвидя шаг суровый Краха —
К земле клонится и становится суха —
Чтобы ему дорогу уступить;
И потому царь предпочитал ходить —
По каменным дорогам и тропам,
Которые частенько строил сам.
Душа его великая желала:
Ценить всю жизнь — от малого начала.
Ценил он каждый в своём саду цветок;
Хоть был суров он, но не был он жесток.

.Сцена вторая: "Инесса — первая красавица Среднегории уже
гуляет в этом саду.".

Прекрасней всех цветов, что сад этот знавал;
Перл красоты. В ней взял — и ожил идеал!
Неповторима она в каждом своём жесте;
Стать её ладная; всё на своём месте.
Она венки красивые — из цветов в саду плела;
И пела песню; с нею нежность эту песню пела.
Венки она на головы скульптурам одевала;
И поцелуи им из уст в уста шутя давала.
Продлилось их молчание в веках:
Спасибо — не прозвучало в их устах.

.Сцена третья: "Царь Крах тайно любуется прекрасной девой.".

Её завидев: царь шаг замедлил свой —
Словно не властен здесь — как над своей страной.
Он подле роз цветущих притаился —
И тайно взором к Инессе устремился.
Из роз цветущих не видя ни одной;
Весна видя Инессу — стеснялась быть весной!
И в этот миг поющий — все краски мира —
Померкли, выцвели пред ней и моя лира —
Забыв красоты в этом мире всех зеркал —
Красавицы Инессы подтвердила идеал.
Перед Инессой меркнет Солнца пьедестал —
Так много красоты образ её в себя впитал.
— Пора уж мне. — Крах себе молвил, запрещая;
Свой взор в моменте этом немного укоряя —
Ибо Инесса была давно обещана
Его второму сыну Теодору как жена.

.Сцена четвёртая: "Тронный зал, играет музыка, Теодор
танцует с Инессой.".

В очах её он таил словно снег от пламя;
Он нёс в сердце своём имя её — как знамя.
Он музыку, что играла совсем не замечал;
Он млел от бытия, а не существовал.
Любовь к Инессе его так околдовала —
Словно она была, у вечности же не было начала.
Так было в его сердце: чувств шумело торжество
Видя в красавице Инессе — само божество!
Луна на небе там, где звёзды яркие горят —
Инессе уступает высь ставя её над миром этим "Над"!
И Теодор ценил свой каждый в жизни миг —
Когда он видеть мог Инессы дивный лик.

.Сцена пятая: "Царю Краху дарят свои подарки таланты
других земель.".

Царь удивлялся им недолго — суровый его взгляд —
Коим цари врагам своим грозят —
Узрел вдруг в камне: "Божество";
Восторг его возрос в чувств торжество.
— Прекрасная Инесса, как похожа!
Точь-в-точь стоит вот рядом, лишь живее кожа.
Одно лицо, что красота благословила —
Когда сама век наш ничтожный посетила.
Так совершена в них обеих каждая черта;
Чуть уберёшь, прибавишь, будет уж ни та.

.Сцена шестая: "Мастер Диабэль Ланческо — скульптор
беседует с царём Крахом.".

Он тоже понял сходство и был им удивлён:
Как будто он уснул и видит дивный сон.
Всё поражался происшествию такому —
Как один человек может соответствовать в роду своём — другому.
"Давая понять, что лепил-то он ни Инессу, а её
прапрабабушку Прекрасную Клавдию.".

.Сцена седьмая: "Теодор, Инесса и Диабэль ведут беседу.".

— Бесспорно Вы талантливы во всём!
Успешны Вы, верно, в деле любом!
Сказав это Инесса наземь бросила платок —
Чтоб сблизил их на миг надменный рок.
Но платок поднял тут же Теодор;
Он от Инессы не отводил свой пылкий взор.
Но вскоре жажда вспыхнула в Инессе;
И Теодор пошёл; потеряв словно в весе —
Чтобы воды Инессе принести;
Не зная как всё это вот перенести.
Её восторженные взгляды:
На Диабэля изливались — как в горных реках льются водопады.

.Сцена восьмая: "Инесса хочет пробраться в спальню к
Диабэлю.".

Давно уж Солнца свет в небе погас —
Луч лунный мой продолжит сказ:
Как тень таясь она к нему спешила;
Гордыню, стыд, увы, совсем забыла.
Не зная чувств его, в пылу своих.
Ей верилось: что её любви хватит на двоих!
Тихонько скрипнув дверью — притаилась;
От этого чуть стража вся не переполошилась.
Тут в коридоре стража час считает;
Их глаз уютный сон ни на мгновенье не смыкает.
"Стража считала часы до утра. Громко
говоря друг другу, через определённый
интервал времени: Всё спокойно!".

.Сцена девятая: "Инесса входит в спальню Диабэля и
целует его.".

Так нежен поцелуй — когда сквозь сон в уста проник;
Зов его к сердцу громче — чем дней крик.
Когда ещё не помнишь: "Как дышать?";
И эту явь ты не сумел вновь осознать —
То словно божество тебя целует;
Плоть отвечает, душа не протестует.
Уста от нежных уст в миг этот не отнять;
Так любит нечто в нас всё ж целовать.
Когда коснётся поцелуй губ нежно и легко —
То сердце ввысь взлетает высоко.
Туда, где чувства высокие парят — с тысячами крыл;
Так вот целуют те, кто полюбил.

.Сцена десятая: "Диабэль просыпается и овладевает
Инессой.".

Так краток миг, так жар прикосновений мил —
Когда двоих миг страстный обнажил.
И оживает желанье ближе двоим стать;
Вплести ласки свои в другого кожу прядь.
В каждом касание и позе —
Как шмель, тот, что стремится к розе —
Порхал, не зная с кем, наш Диабэль;
Он таял, твердел, млел — как по весне вечномладой апрель.

.Сцена одиннадцатая: "Теодор приходит в спальню к Инессе
и не находит её там.".

— Скажи мне, вечность, что мне делать?
Скажи, к кому мне в днях воззвать?
Как быть — когда уводят женщину твою?
Не в силах я её забыть! Всё также я её люблю!
Мил каждый жест её и взгляд;
Образ её всё также "Над"!
Ею пропитаны всецело мои дни;
Хоть ты мне, подвиг, честь мою верни?!

.Сцена двенадцатая: "Теодор не дожидаясь Инессы, покидает
Отечество.".

Уж конь холмы покинул со спутником своим;
Умчался он за горизонт к краям далёким.
Рассвет встаёт — лучом своим живим —
Он так похож на Бога, что добр к делам любым.
Он прикасается лучом к каждой травинке;
К каждой дорожке на земле, к каждой тропинке.
Он всем начало доброе в днях шлёт;
Особенно всем тем, кто в путь новый идёт.
Пусть путь твой, Теодор, в днях озарит рассвет!
Но пусть не только Солнце тебя хранит от бед:
Твоя решимость — лучший щит тебе и меч —
Станет тебя оберегать, станет тебя стеречь.

.Сцена тринадцатая: "Все просыпаются и обнаруживают:
что Теодор ушёл. Он оставил письмо.".

— Вам, всем моим родным, пора и мне на подвиг;
Опасности умело бесстрашья явить лик.
Коль петь и рифмовать, лепить из глины не умею —
То ради чести и любви себя не пожалею.
Коль нет таланта, героем стану, может быть;
Сердце моё желает в бегство беды обратить.
Героем стану иль погибну; как случаем будет дано;
Теперь с шансом фортуны — шаг мой заодно!
Пусть бард надменный сложит обо мне свой сказ;
Иль песнь свою: Мол, был такой вот среди нас.

.Сцена четырнадцатая: "Царь Крах пускается в погоню
за сыном.".

— Иди, свищи! Уж не найти теперь.
Терпенье, пусть закроет сожалений дверь.
Пора домой, в тем более:
Не первый сын — он; царём не быть ему; в тем более:
Пропал в широком поле его след;
Я чую в замке уже готов обед.
Чем околачиваться тут и там и здесь;
Лучше пойти — да вкусненько поесть.

.Сцена пятнадцатая: "В городе Рондо переполох.
Инесса признаётся только Диабэлю: что она виновница
этого.".

— Как гром средь неба — как будто Солнце потеряли;
Днём ищут: то — тут, то — там; и факелы зажгли!
В два глаза, в шесть глаз и двенадцать глаз;
И хоть бы это дело не коснулось после нас;
И не потребовал от нас миг в гневе сказ —
Бросив на нас свой любопытный, зоркий глаз.
И не узнал никто; хоть я не говорила никому —
Про нашу близость; свой первый раз уже я не верну!
Тебе он отдан был, мой милый Диабэль;
К тебе пришла сама я ночью сей в твою постель.
Позову сердца своего, в порыве чувств своих —
Чтобы коснутся хоть разок легонько губ твоих.

.Сцена шестнадцатая: "Диабэль осознаёт: что этой ночью
он был с Инессой. До этого он не знал: с кем провёл ночь.".

— О! Боже мой, что я наделал?
Я всем щедротам врагом стал.
Чертог разрушил, что приютил меня —
Как самая поганая змея.
Хозяевам стал аспидом ужасным; змеёй ползучей:
Подлой, мерзкой, злой, вонючей!
Я благородным людям два клыка с ядом вонзил;
Их за добро — прям в сердце укусил.
Зачем я овладел тобой? Хоть ты прекрасна!
Зачем я овладел тобой? И это видела Луна!
Зачем не умер я позавчера?!
Зачем дожил до этого утра?! —
Чтоб опознать в себе змеиные начала;
Ту сущ, что в раю Еву соблазняла?!

.Сцена семнадцатая: "Инесса успокаивает Диабэля совращая
его вновь.".

— Никто не умер! Успокойся, милый;
Ты — неплохой, ты — очень, очень милый.
Твой дар с тобой и я буду с тобой —
Пока на небе Солнце светится звездой.
Пока пространство не побеждено в днях пустотой:
Буду твоей, а ты будешь лишь мой!
Как с телом тень всегда везде роднится;
Как невозможно им друг с дружкой разлучиться —
Теперь твоя я; вся целиком твоя!
Ты так чудесен! Всё остальное неважно для меня.
"Затем она его целует, раздевает; раздевается сама
и они складывают мифического зверя за шторами в
одном из залов замка.".

.Сцена восемнадцатая: "Первый подвиг Теодора.".

Где путь тернист и среди скал лежит;
Где редко кто один вперёд спешит —
Разбойники путника поймали;
И полумёртвого его всё ещё терзали.
Заметил это славный Теодор;
Моменту — тут же вынес он свой приговор.
И браво! Он одолел злодеев всех;
Обучен бою был он с малых лет. Это заслуженный успех!

.Сцена девятнадцатая: "Теодор находит лекаря для
израненного путника.".

— Скорее, лекарь! Помоги нам!
Изранен он: там, тут и там.
Уж верно смерть к нему своих отправила гонцов;
Она быстрее в сделках всех земных купцов.
Коль вздох отнимет надолго, назад уж не отнять;
И бесполезно хищницу об этом умолять.
Верни ему дыханье и век ему верни его!
Я заплачу тебе после того.

.Сцена двадцатая: "Теодор покидает лекаря и оставляет
на него пострадавшего.".

— Когда окрепнет он; не гони его —
Как будто лучшего друга своего.
Дай ему дело и дай ему приют —
На это на тебе ещё вот злата тут.
Пусть он живёт с тобой — как родной брат;
Равным родным твоим всем вряд.
Любви и человечности — Святое небо — пол!
Считай: что ты себе ныне брата нашёл!

.Сцена двадцать первая: "Город Рондо, Инесса и
Диабэль ночью вместе.".

— Такие руки — как твои —
Ведь верно в днях благословили боги.
Ласкать они умеют до высоких чувств;
И знают грани всех в мире искусств.
И моё тело плавят — как стекло!
В них магия любви, в них волшебство.
От них я таю словно воск от пламя свеч;
Ты в моём сердце навеки — не извлечь!
Знай: твоё имя мой каждый вздох полнит!
Твой образ тёплый с сердцем моим сшит!
Я вся твоя всей сущностью живой своей!
Я жажду быть всегда только твоей!

.Сцена двадцать вторая: "Второй подвиг Теодора.".

Там, где долина вишнёвая цвела —
Где жизнь роднясь с прекрасным пела;
Где раньше был край мирный:
Сад весенний, сад вишневый —
Теперь средь лепестков везде лежат:
Кусочки тел; весь край похож на ад.
И каждый дом тут ныне разорён;
Всё видится тут словно страшный сон.
Так отвратителен средь вишен адский вид;
Душа страдает — когда рядом прекрасное и мерзкое лежит.

.Сцена двадцать третья: "Теодор и бестия.".

И в мрачный склеп направился герой:
За подвигом! За славною судьбой!
Там была бестия в гробах погребена —
Как смерть опасна! Как беда страшна!
С небес взывала к ней по ночам Луна —
И на свет божий шла месть нести она.
Ей Теодор путь обратный преградил;
И ждал: чтоб свет зари её испепелил!
Она явилась...

.Сцена двадцать четвертая: "Непродолжительная битва
Теодора и бестии.".

И резвый шаг, и громкий крик;
И даже страшный её лик —
Оружие её в битве любой;
Но ловок наш с мечом в руках герой.
Она коснулась его и тут же отпрыгнула назад;
Инстинкты её поняли: что это дней её закат.
Не удержать её порыв души и злобный век —
Её на миг покинул; в ней пробудился человек.
Упали слёзы тогда с её очей;
Заплакала она: о потере человечности своей.

.Сцена двадцать пятая: "Исповедь бестии.".

— Я — Катерина, мужняя жена!
Когда была я молода, прекрасна —
Средь этих вишен песни пела;
И тут же я невестою была.
В день свадьбы милый мой меня предал;
Со мною и с другою переспал.
В одеждах брачных я его с другой застала;
И гневом страшным моё сердце воспылало.
Месть ненасытная образовала крик —
Что оборвал их жизни в один миг.
И всех других. — шипя сказала это — как змея:
— И я давно уже во днях этих ни я!
Тебя я не могу даже коснутся. Счастливец!
Ты — счастливец! Мне конец!
В тебе пылает светлый лик любви;
Прошу тебя хоть раз меня: Катей — назови.

.Сцена двадцать шестая: "Бестия погибает при восхождении зари.".

— Достаточно у каждого грехов!
Сказал ей Теодор; добавил в опроверженье своих слов:
— Мы деву лишь одну на свете этом знаем,
Чей свет всегда в веках неувядаем!
Катя, я не могу тебе позволить дальше жить;
Должна ты умереть: зло, перестав, творить.
И только Солнца луч на землю первый пал;
Огонь на грешном теле воспылал!
Почти что вмиг она — в пепел обратилась;
На миг покоем её сердце насладилось.

.Сцена двадцать седьмая: "Теодор решает возвратиться
домой.".

— Как дивен мир, но всё ж пора домой;
В сердце зовёт меня так край родной.
Уж подвиги и дали — повидал я;
Возможно, уж не ждёт меня родня?
В страну родную, что забывать нельзя;
Спешу обратно ныне я, друзья!

.Сцена двадцать восьмая: "Инесса застает Диабэля
с другой.".

— Не в вечер тайный, в час неожиданный пришла;
С другой его в объятиях нашла.
А он другую — как меня целует —
Словно меня вообще не существует.
Руки его и его уста: её в высоты те же поднимают;
И видя это, верно, ангелы рыдают.
Какой ужасный час меня настиг;
Сиянья всех светил мрака закрыл зловещий лик.
Ты, пенье чувств высоких, решилось во мне крыл;
Сей миг меня в момент до дна опустошил.
И сердце пало с выси звёздной прямо в ад;
Любовь погибла, бедная; уж не вернёшь её назад.
Так бесполезно жить, так больно жить —
Когда уже не в силах любовь больше любить.

.Сцена двадцать девятая: "Инесса решает
принять яд.".

— Ни мне, ни моему дитя —
В садах весенних не встречать тебя, заря;
И в праздник улыбаясь не играть;
Пусть небо запретит предателям детей рожать!
Так горек миг — что не хочу дышать!
И умирает она; яд не успев принять.
"Её сердце остановилось ещё до того, как она выпила яд.".

.Сцена тридцатая: "Город Рондо провожает в последний
путь красавицу Инессу.".

— Ухо миров! услышь печальный мой рассказ:
Так хладен день — хоть ныне летний час.
Хоть Солнце в небе ещё было высоко;
Город был мрачен; вздыхал он нелегко.
Печаль покрыла родных её тенями горько лик;
Где-то в сердцах их прятался невыразимый горя крик.
Они теснясь с ней рядом, так печально шли —
Как уходящие на дно безвестно корабли.
Их парус радостно уж ветер не вдохнёт;
Так это больно, что дождь в душе идёт!

.Сцена тридцать первая: "Теодор возвращается в славный
город Рондо и сталкивается с похоронной процессией.".

Вошёл он в город и увидел любимой бледный лик;
И рухнул в нём его надежд всех материк.
Её несли в ладье вечерней на озёрный брег —
Как принято было у них: досель, до этого, вовек.
Царь Крах мимо его прошёл бесславно;
Увидев боль его в очах: "Как бедствий многих полотно.".
Не зная, что сказать ему;
День Теодора вмиг с высот упал во тьму.
И он побрёл за нею следом —
Как за самым важным...

.Сцена последняя: "Прощание с красавицей Инессой.".

— Прощай! Прощай! — к ней каждый подходил;
И только Теодор над ней застыл.
Он целовал, всё целовал её прекрасные уста;
Их полюбил он, верно, навсегда!
— Ты так мне дорога! — всё повторял он ей —
Красавице, Инессочке своей.
— Запомнит пусть сей мир и каждый в этом мире человек:
Клянусь, любить тебя одну вовек!

.Послесловие первой главы:

Ладья вечерняя с прекрасной девой — вспыхнув огнём —
Спустилась уж на дно; все разошлись: затем, вскоре, потом.
И только Теодор стоял там день и день —
Как самая печальная во всех вселенных тень.

.Глава вторая: "Я отрицаю.".

.Сцена первая: "Теодор один на бреге того озера, где
проводили в последний путь красавицу Инессу.".

— Я отрицаю эту всю реальность и в неё не верю!
Подобен я — восставшему против святого неба зверю.
Не верю я теперь в Солнца живящий в небе свет;
Была реальность — ныне ж её больше нет!
Тот мир, где нет Инессы, для меня не существует;
Сердце моё его весь на корню опротестует.
Всё вижу я: живым, Инесса, образ милый твой;
Я брежу так, что ты мне видишься живой!

.Сцена вторая: "Теодор решает покинуть Отечество,
потому что всё-всё в Среднегории ему напоминало
красавицу Инессу. Письмо Теодора".

Вам всем моим родным, мне здесь миг каждый — тьма!
Повсюду здесь мне видится Инессочка сама.
Чтоб не сойти мне от этого наваждения с ума:
Решил уйти я. Прощай навек, родимая страна!
Твои поля, что с детства я роднясь с тобой любил —
Ныне мрак горя горький все чернотой своей затмил.
Прощай же, Среднегория моя!
Я добрым словом вспоминать буду тебя!

.Сцена третья: "Теодор встречается с лекарем и с тем,
кого он спас от разбойников, знакомится с ним.".

— Я — Влад. Я благодарен так тебе —
За твоё доброе участие в моей судьбе.
Шёл с другом, с братом — в путь тогда я свой;
И оба они кинули меня в час злой.
На растерзанье разбойникам средь дня —
Был брошен, предан ими подло я.
Теперь ты мне — и друг, и брат!
Куда ты, Теодор, туда и Влад!

.Сцена четвёртая: "Теодор и Влад направляются в Астамдаль,
ибо оба ни разу там не были, но слышали о том, как он
прекрасен. Людям того места так нравилось название их столицы,
что они стали так называть всю свою страну. Мир наполняли
стихи и песни о красоте Астамдаля. Вспоминаются сразу такие
стихи и песни: "Мой чудесный Астамдаль", "Я люблю тебя,
Астамдаль", и прочие перлы тех мест.".

Когда звезда путь твой вновь указала;
Куда бы она тебя с небес не позвала —
Спеши на светлый её зов и блик;
Вчерашние пути — это тупик!
Ты устремись туда, где новые начала —
Как будто там ты жив и ранее тебя не существовала.

.Сцена пятая: "Теодор спит и видит сон.".

Там, где сей мир не властен, где царствует Морфей;
Где власть бессильна всей страны теней;
Где этой вечности всегда светлы начала —
Красавица Инесса с Теодором танцевала.
Был лёгок шаг её, был звонок её смех;
В надзвёздность образ её плыл — всё вверх.
И Солнце ярко всё светило им двоим —
Как самый светлый во вселенной исполин.
Где бед и горя не властен вовсе произвол —
Своё счастье с Инессой наш Теодор обрёл.

.Сцена шестая: "Теодор просыпается и понимает: что
это всего лишь сон.".

Как, свет зари, бываешь ты ко мне жесток!
Зачем ты поспешил вновь озарить восток?
Не знаешь что ли ты, что счастлив был так я —
Как вряд ли буду уж когда-либо средь дня?!
Ведь я Инессы дивный стан в руках держал;
Ей песни пел, с ней танцы танцевал!
Её лучистый смех мне сердце освещал!
Зачем ты, новый день, скажи, вообще настал?

.Сцена седьмая: "Теодор и Влад решают продолжить свой
путь в Астамдаль по перешейку между двумя морями
несмотря на то, что по слухам на перешейке обитали русалки.".

Где путь так узок и между морей зажат;
Где рифы из воды всюду хищно торчат —
Их шаг искал надёжный, твёрдый путь —
Чтобы нечаянно в бездну моря не шагнуть.
Вид сей был мрачен и торжественно красив;
Ветер с волнами здесь был весел и игрив.
Всё волны пенились на брег и между скал;
Шумел зов моря и песни им шептал.

.Сцена восьмая: "Русалки просят помощи у Теодора и Влада.".

Вдруг брег пред ними вспенился волной:
Русалки вышли к ним — двуногою толпой.
Ибо когда времена летние стоят —
Они ходят ногами как лишь захотят.
А вот, ну вот, скажем, вот: зимой —
У всех их вместо ног лишь хвост большой.
— Ты помоги нам, славный Теодор;
Свой к нам убогим брось ты взор.
Мы слышали уж тут про подвиг твой;
Про край вишневый цветущий под Луной.
Одну из нас разбойники поймали —
Когда мы голые на бреге танцевали.
Покинув бездну вод в вечерний час —
Для своих девичьих, русалочьих проказ.
И жалко бедную сестричку всем так нам;
Что с нею, с бедной, будет теперь там?

.Сцена девятая: "Третий подвиг Теодора.".

Там, где путь узок и брег морской бурлит:
За девой голой шайка разбойников спешит.
А та ступает уж устало по камням;
Магическая вещь её осталась где-то там.
Ничто не может её в рыбу обратить;
Ей никуда не деться, ей не уплыть!
Разбойники всё ближе — они так близки:
К земле прижали бедную и щупают соски.
Но злу в моменте этом всё ж не повезло;
Вновь время доброе нечаянно пришло.
То оказался тот же злой отряд —
Которым ранее избит был бедный Влад.

.Сцена десятая: "Теодор выносит предупреждение избитым
им разбойникам.".

— Откуда злобы столько в вас?
Вы биты мало — в последний раз!
Ещё раз попадётесь мне на зле —
Ваш путь окончен будет на Земле.

.Сцена одиннадцатая: "Русалка благодарит Теодора за помощь.".

— Спасибо тебе, странник, милый друг:
Что спас меня от этих пошлых губ и рук.
И разве так, скажи, должны нас целовать?
Нежность возможно ль силой отобрать?
Не знаю я: чтоб было тут ныне со мной;
Возможно бы сегодня меня не стало под Луной.
И вышла бы на брег волна — а меня нет!
Взошло бы Солнце над землёй — а меня нет!
Растерзанная пошлостью; лежу прям тут:
Холодный, бездыханный, бледный труп.

.Сцена двенадцатая: "Теодор и Влад идя в Астамдаль
проходят по перешейку между двух морей и попадают
в сумрачный лес.".

Рос здесь у моря: дуб древний и большой;
Ветвями крепкими скрипел он в час любой.
Крона его: вздыхала, ухала, звала;
Тропа исхоженная к нему с пути вела.
Тут добрый час приют им предложил;
И на ночлег их гостеприимно приютил.
Как только Солнце спряталось;
И звёзды высыпали над. Луна явилась —
Как важная в любой ночи персона;
Одна достойная звёзд сияющего трона.
И в этот поздний час в лесу раздалась песня;
А тёмный лес всегда страшнее — дня.
Идёт из леса: то ли призрак, то ли виденье к ним;
И поёт: тихий, незнакомый, скорбный гимн.
И ветер подвывает песни грустной той —
Как самый жуткий инструмент под сей Луной.

.Сцена тринадцатая: "Ночь в сумрачном лесу.".

И вот когда казалось: что к ним она придёт;
Та, кто песнь грустную в ночи этой поёт —
Но не приходит: ни человек, ни божество —
Седой туман лишь странно укутывает всё.
Хоть факелы в руках у них двоих горят:
Так страшно им, что руки их дрожат.
И вдруг лицо пред ними и расплылось опять;
И никого уже в тумане не видать.
И снова песнь — вон там, недалеко;
Сойти с ума в такой миг так легко.
Снова шаги и шёпот голосов —
Схожденье в образ и распад его основ.
Снова туман весит стеной и пеленой:
Кто тут играет с ними под Луной?
Опять шаги; виденье обнаженных дев:
— Это нимфы! — сказал Влад разглядев.
— Они не любят, говорят, людей;
Хозяйки леса и природы славной всей.

.Сцена четырнадцатая: "Теодор и Влад решают погасить
факелы. Памятуя: что нимфам не нравится огонь.".

Уже зари виднелся в небе бледный след;
Уж скоро взойдёт Солнца добрый свет.
Отступит нечисть всякая от них —
За ночь не давшая сомкнуть им глаз своих.
— Давай потушим факелы и спать!
Что будет? Спать хочу. Плевать!
Как только факелы погасли в руках их;
Туман покинул сразу их двоих.
Луч лунный небо освещал светло;
Обычна ночь; всё странное ушло.

.Сцена пятнадцатая: "Теодор спит и ему снится
красавица Инесса.".

Как только он свои глаза закрыл —
Он грань миров опять переступил.
В надзвёздной выси там за тучкой пряталась Луна;
Услышал песнь знакомую он: это Инесса, это она!
Эта её всегда так песнь нежна!
Только она умеет петь так! Лишь она!
Он устремился к песни той и был так рад;
Он осмотрелся: это Рондо и знакомый сад.
Скульптуры в лунном свете и она сама —
Та, что его сердцу больше всего нужна.
Его она увидев, свой воспламенила взгляд —
Как только нежности высокие горят.
— Подойди. — голос её ему нежно сказал:
— Венок сплести ты мне, помнишь, обещал?
Сплетёшь, в награду поцелую тебя я.
И Теодор сорвал цветы в саду не зря —
Он плёл красавице своей венок —
Такой прекрасный: какой только мог.
И жаркий поцелуй он в награду получил;
Жаль тут его рассвет дня разбудил.
Но даже после сна был поцелуй высок;
Вырвался в явь высоких чувств поток.

.Сцена шестнадцатая: "Теодор просыпается и видит,
что его целует юная нимфа.".

Прикосновенья губ: легки, нежны;
Форма и стать чуть менее пышны.
Юней на вид Инессы, что за на?!
И почему она совсем обнажена?!
Глаза зелёные — как зелен травы цвет;
И симпатична — как муз лучших портрет.
Поцеловала, улыбнулась и голышом —
Быстрее в лес: бегом, бегом, бегом.

.Сцена семнадцатая: "Теодор и Влад встречают прославленного
героя Фалько.".

Там, где лес сумочный кончался —
Саваны край широкий начинался.
Тут реки и ручьи были редки;
Жар в воздухе весел и давил в виски.
К оазису направился их шаг;
Власть жажда обнажила словно меч свой враг.
У водопоя битва шла двоих!
И непонятно кто останется в живых —
Могучий лев иль грозный человек?
Каждый из них уж кровью своей тёк.
Хрипели оба и дышали тяжело;
Желанье: пить — у них на второй план ушло.
Желанье: победить, желанье: убить —
Их сущ в себя желала лишь вместить.
К земле прижал он льва и шею обхватил —
Тот человек и наконец-то льва он задушил.
И лишь потом к воде припал устами;
Такие вещи творят вот жажды с нами.

.Сцена восемнадцатая: "Теодор и Влад беседуют
у водопоя с прославленным героем Фалько.".

— Я — Фалько. Известный в мире этом;
И прозванный в народе: "Костолом".
Борюсь с неправдой и борюсь со злом;
Хоть все мы делаем лишь то, что мы живём.
Просто везёт мне меньше — чем людям другим;
Зло так и липнет к кулакам моим.
Я б с удовольствием прожил мирно век;
В душе я очень добрый человек.
— Я — Теодор! Не прозванный ещё народом;
Борюсь со злом и иногда с добром.
Ты верно вот подметил в повествование своём:
Мы все лишь делаем то, что лишь живём.
— Я слышал о тебе. — перебил Фалько:
— Печальные истории настолько —
Что они сердце вырывали из меня;
И как — дитя рыдал, их слыша я.
Я также слышал про подвиг славный твой:
Ты спас край для меня родной.
Там дивный сад вишневый так цветёт —
Что самый вкусный там на свете этом мёд.

.Сцена девятнадцатая: "Теодор и Влад продолжают
свой путь в Астамдаль. Выслушав предупреждение от
Фалько: что на самом деле Астамдаль — это очень опасное
место.".

В страну из песен их шаг вновь поспешил;
Ослушавшись того, кто их предупредил.
Коль начал путь, то отступать никак нельзя;
Давайте же подержим их, друзья?
Коль цель воззвала — то спешите также к ней:
Всем сердцем, всей душой своей.
И тогда верно сбудутся ваши мечты;
Какой бы не были мечты те высоты.

.Сцена двадцатая: "Выйдя к реке, Теодор и Влад устроились
на ночлег и снова Теодору снится во сне красавица Инесса.".

Та, чья стать прекрасна, совершена;
Чей светлый, нежный взор — мерил всех вышина.
В сон Теодора явилась вновь сама;
И чувств высоких в нём пробудилась глубина.
Любовь и нежность — мерами живыми —
Полнили их слова высотами своими.
Так бесконечно нежно он Инессу обнимал —
Как только мог позволить ему во сне астрал.

.Сцена двадцать первая: "Теодор и Влад продолжают
свой путь в Астамдаль и достигают его.".

Там, где пути сливались в путь один:
С низин, с вершин, с гор, с долов, с долин.
Врата великие стоят словно хранят;
Ведь стражи нет. Никто не скажет вам: Назад!
Проходит каждый, кто б не захотел;
И надписей приветственных частично стёрся мел.
Что очень странно для прославленной страны;
Ведь вроде мир и не видать следов войны.
Всё ж интуиция в свой громкий набат била:
Какая-то беда тут, верно, горе приютила!

.Сцена двадцать вторая: "Теодор и Влад в Астамдале.".

Цветы цвели тут ярче — чем в других местах;
Повсюду всё сады; фрукты спелые в садах.
И виноградники, и ежевика — дома прям оплетали до верхов:
От крепких их основ до крыш домов.
Играло много так на улицах детей —
Каждый с забавой собственной своей.
Ну в общем райское местечко, что сказать,
Вот только взрослых почти что не видать.
Куда ни посмотри: повсюду детвора!
Никто их не зовёт: Домой, малыш, пора!

.Сцена двадцать третья: "Теодор и Влад разговаривают с
правителем тех мест.".

Дворец был пустоват, в нём мало было слуг —
А на лице правителя мелькал испуг.
Он прятал это — в гостеприимности своей;
Стараясь быть как можно угодливей, добрей.
— Вы знаете, тут есть у нас один источник сил?
Правитель к ним вдруг слово обратил.
— Чего ни пожелаешь, то в точь сполна даёт;
И даже мёртвого легко к жизни вернёт.
Как будто тот: и не болел, и не старел;
Не умер вовсе, и после не смердел!
В общем, источник этот может всё; от всяких врат —
Ключ есть у его сил, так говорят.
— Он может вернуть мне милую мою,
Которую всем своим сердцем я люблю?!
Спросил его с мольбою славный Теодор;
Свой устремив к нему надежды полный взор.

.Сцена двадцать четвертая: "Теодор идёт в тёмную пещеру
к месту силы, в надежде воскресить красавицу Инессу.".

Туда, куда свет не проникал —
Наш смелый Теодор ступал:
— Не обманул ли ты меня?
Увы, не знаю ныне я.
Хоть факелы нельзя здесь жечь
Со мною всё же острый меч.
Коль подкрадётся ко мне враг —
Зарежу: на раз, два. Вот так!

.Сцена двадцать пятая: "Теодор находит место силы и
загадывает своё желание.".

И вдруг в кромешной темноте —
Пламя сияет на плите —
Руны блистают и горят;
К себе его взор всё манят.
Он обнажил просьбу свою:
— Верни мне ту, что я люблю!

.Сцена двадцать шестая: "Теодор и Инесса снова вместе.".

Страну теней открыли руны —
Из мира, где не видать Луны —
Они живой её вернули;
Их в край родной перенесли.
Тут Среднегория и замок;
Как будто не вонзал нож рок.
Сей миг на сон очень похож;
Похож на сна святую ложь.
И взгляд Инессы также ясен;
И нежность её — тот же плен.
В ней тот же высший идеал —
Опять живым существовал.

.Сцена двадцать седьмая: "Теодор и красавица Инесса
счастливы вместе в городе Рондо.".

Так стать прекрасна той, что он любил;
Он обнимал её, ей свои фразы говорил —
В которых звёзды он с небес перед ней свергал;
Тем возвышая её над этим миром идеал...
И поцелуев всех мире — простату —
Вознёс он ныне в чувств великих высоту.
До этого никто так в этом мире не любил —
Так много было у любви их нежных сил.

.Сцена двадцать восьмая: "Теодор и Инесса, постельная
сцена.".

Их поцелуи были — тут и там;
Легки — как бабочки, что прикасались к их телам.
Бежала по телам их легко дрожь;
В такой момент себя не узнаёшь.
Как будто чувств высоких ток —
Наш Теодор по телу милой тёк.
Уже без платья она и так близка;
Такое не разглядеть из далека.
Такое лишь вблизи можно познать —
Родство, что может одно с другим сплетать;
Настолько близко в целое одно —
В миг этот ничто другое в мире неважно.

.Сцена двадцать девятая: "Астамдаль, мальчик и
солнечный зайчик.".

Там, где край тёплый, край садовый —
Мальчонка бегал озорной.
И зеркальцем в руке своей —
Будил он спящих всё теней.
Так зайчик солнечный забавен:
Он прыгает легко меж стен.
Этой игрой вообще случайной
Он справился с большой бедой.
В пещеру мрачную пробился —
Луч Солнца; рану нанеся —
Джину, что там вот поселился;
Из людей силушку сося.
Питался гад: грёзы внушая;
Он — паразит для бытия!
Людей во власть свою поймав —
Лишал он их всех в жизни прав.
И пожирал их: чувства, души;
Я не встречал, ох, твари хуже!

.Сцена тридцатая: "Четвёртый подвиг Теодора: смерть джина.
Это было быстро.".

Когда луч Солнца в пещеру эту пал —
Наш Теодор Инессу обнимал.
И тут он видит: страшный гад —
У его шеи прямо "Над".
И он мечом его своим —
Отправил в ад к тварям другим.

.Сцена последняя: "Теодору привиделось в грёзах,
что он жил с красавицей Инессочкой несколько лет
по мироощущению и потому ему снова было очень больно
принять то, что его возлюбленной на самом деле нет
среди живых.".

Как тень — он мрачен, хоть джина победил;
Опять потеряна им та, что он любил.
Любил и любит. Хочется кричать!
На этот раз не хочет он молчать.
Слёзы из глаз его — вот потекли;
Надежды, отговорки его все уже прошли.
Реальность и себя — он принимает!
Инессы в этом мире нет и он рыдает.
— Как горек этот миг? Он очень горек. — скажу я вам:
Сполна ты не узнаешь этого — пока не испытаешь сам.

.Послесловие второй главы:

Там, где вновь край свободный уж цветёт;
Где Астамдаль песни свои новые поёт.
Печален лишь один наш Теодор который день —
Как самая печальная во всех вселенных тень.

.Глава третья: "Мы те, кто должен дальше жить.".

.Сцена первая: "Теодор выходит из пещеры и
приветствует Солнце.".

— Спасибо тебе, Солнце, за твой лучистый свет!
Он спас меня сегодня от смерти и от бед.
Добра немало свет твой для нас уже свершил;
Давненько я тебя за это не хвалил.
Ты тысячи светлейших творишь в мгновенье дел!
Твой образ самым славным быть богом бы сумел —
Но ты ни так тщеславно хоть побеждаешь мрак —
Ты не богаче в этом мире бездомных и бродяг.
Твой образ — бескорыстен, твой образ — чист, лучист!
Ты — самый правый в этом мире оптимист!
Спасибо тебе, Солнце, за свет лучистый твой!
Хоть ныне так печален день каждый в мире мой.
Красавица Инесса... и ну опять рыдать;
Не может: "Нет её!" — уверено сказать.
— Я обещаю тебе, Солнце: я буду вновь —
Верить: в надежду, в правду и в любовь.
Я обещаю тебе, Солнце: дальше жить —
И слово: Быть — над смертью возносить!

.Сцена вторая: "Правителя Астамдаля за его
покорность джину народ изгоняет из Отечества.
Мир обретает ещё одного изгоя.".

Так вот случилось, что дочь его была больна;
Болезнь её была ни так уж и страшна.
Но мерзкий джин старца обманул с помощью рун;
Он был могущественный в колдовстве колдун.
И стал правитель Астамдаля твари той служить;
Лишь б только дочь его продолжала жить.
В итоге их погнали бесславно из дворца:
Больную дочку и безумного отца.
За то, что он народ свой джину в пищу отдавал —
Хуже тиранов всех он в мире этом стал.

.Сцена третья: "Теодор и Влад знакомятся с
дочерью правителя Астамдаля.".

— Не бойся ты, старик. Я дочь твою свезу —
В страну свою родную; врачам там покажу.
Я обещаю позаботиться о ней —
Как о родной сестре собственной своей.
И волос с головы её не упадёт;
Пусть твоё сердце старческое слёз о ней не льёт.
Сказал уже девице: Меня звать: Теодор;
К ней устремив свой любопытный взор.
Власы её — были густы, были темны —
Как небо тёмное без проблесков Луны.
Глаза её — всё ж отдавали синевой;
И поражали сразу своею глубиной.
Была она худа, была она бледна —
Как иногда на небе в часы зари Луна.
— Я — Элисон. — девица молвила в ответ:
— Быть может, что несчастней меня в стране сей нет.
Болею я так долго, что не помню того дня —
Когда была здорова на свете этом я.

.Сцена четвёртая: "Теодор, Влад и Элисон начинают
свой путь в Среднегорию.".

Там, где пути свой шаг врозь начинают;
И друг от друга в край разный убегают;
Где врата древние стоят словно хранят —
Они идут и в Среднегорию спешат.
Им далеко свой путь ещё теперь держать;
Они решают на ночлег у реки встать.

.Сцена пятая: "Теодор спит и ему снится
вновь красавица Инесса.".

Там, где цветы цветут и в зимний час —
Любовь продолжит свой безумный пляс.
Ведь не всегда ты тут осознаёшь:
Что это — сон, что это — просто ложь.
Взглядом своим Инесса к Теодору прикасалась —
И высь их чувством тёплым наполнялась.
Тверда, крепка была с ними счастья рука;
Не существовала, не рождена была тоска!
Вот так любили крепко во сне этом эти двое —
Друг друга и любви чувство святое.

.Сцена шестая: "Герой в клетке.".

Там, где саваны край в жажде томился;
Где славный Фалько насмерть со львом бился.
Работорговцы в путь к реке спешат
Со стальными клетками, что рабов в себе пленят.
В одной из клеток Фалько заперт был;
Разрушить клетку — не имея уже сил.
Изголодавшийся от жажд и без еды —
Смирено принял он волю своей судьбы.

.Сцена седьмая: "Теодор освобождает Фалько
из рабства.".

На этот вот жестокий караван —
Рок Теодора словно навёл сам.
Но работорговцы достаточно сильны,
Чтоб быть одним побеждены.
Один из них пяти пудовым всё мечом —
Крутил круги — как будто бы пером.
Как пёрышком дитя малое играет —
Так тот силач мечом своим махает.
Другой завидев их так обозлился:
Что ввысь на метра три — как Брюс Ли взвился.
Рыча при этом словно дикий зверь.
Остановились; мечи достали все теперь.
— Я — Теодор, второй сын царя Краха.
Сказал им Теодор, гоня прочь тени страха.
— Держу я путь в Среднегорию свою,
Которую всем своим сердцем я люблю!
Вон тот, в той клетке, на которой птицы уж сидят?
Вот так случилось: он мне словно брат!
Есть долг у меня к нему и чтоб его отдать —
Хочу, купив его: свободу ему дать!
Конечно же они ему Фалько продали —
Хоть цену за него стократно вверх подняли.

.Сцена восьмая: "Теодор, Влад, Элисон и Фалько выходят
к границам сумрачного леса, но у реки останавливаются
на ночлег, не желая ночевать в сумрачном лесу, припоминая
жуткую ночь.".

Когда на небе зажглись звёзд огоньки:
Недалеко от тех троих — в заводь реки —
Раздевшись догола в кустах; она нырнула —
Вода её усталость приветливо слизнула.
По пояс выйдя из воды; вся умывалась;
Ночь к ней так нежно ветром прикасалась.
И тайно любовался небосклон;
Тобой одной в ночь эту, Элисон!
Как вишни две на бледной ей весели —
Соски её; хоть бы её не подглядели?
Но не сбылось желание её; судьбы другой был приговор:
Голой её коснулся Теодора взор.
Тут из-за тучки Луна явилась "Над" —
Ещё опасней этим делая Теодора взгляд.
Но не смутилась Элисон
Как будто это — всё всего лишь сон.
Ополоснулась и вышла из воды;
На брег направилась — как виденье красоты.
Неся величественно прелести свои;
Таких картин прекрасных, увы, не видят дни.

.Сцена девятая: "Сон Теодора.".

В страну без войн его Морфей воззвал;
И там с Инессой наш Теодор гулял.
Весенний ветер их так нежно обнимал —
Как будто бы обоих их венчал.
Плыл нежный взгляд Инессы вдоль холмов —
Как будто собирая всё множество цветов.
И стать её весенняя цвела ныне сама —
Равной тебе самой, красавица Весна.
Как на сокровище — Теодора взгляд —
Смотрел на лик её, будто это клад!
Он так ценил в лице её каждую черту —
Что высь с небом своим теряли высоту.
Сердце его песнь громкую свою —
Инессе пело: люблю, люблю, люблю!
Сон изменился вдруг... и в его сон —
В платье сиреневом явилась Элисон:
Мила, тиха — но вдруг ветра порыв.
От ветра злого Теодор её прикрыв —
В синь её глаз своё вниманье уронил;
Так нежен этот момент странный был.

.Сцена десятая: "Жесток бывает Астамдаль.".

Устав изгойничать правитель в град вернулся —
И на детей бесчинствующих наткнулся.
И те припомнили ему, что нет у них теперь родных;
Камнями забросали и не оставили в живых.
И "Зуб за зуб" — закон в мире такой —
Безумствует, бывает, под этою Луной.
Ни мне жалеть того, кто тысячи сгубил;
А вот об этих детях — уже я слёзы лил.

.Сцена одиннадцатая: "Падение сумрачного леса.".

Их шаг направился на этот раз сквозь лес,
Чтобы быстрей пройти его наперерез.
Шёл первым Фалько, затем Влад и Элисон;
А Теодор — последним шёл тут он.
И нечто странное творилось в том лесу;
Опасность воздухе повисла навесу.
Вон нимфы обнаженные, полуживые уж лежат —
Пылал в лесу Содом, пылал в лесу разврат!
Та нимфа, что его тогда поцеловала:
— На помощь! — сквозь ласки прошептала.
Эрато пала и устроила тут Содом!
Сошла с ума, упилась тут вином!
Любовь и свадьбы та, что воспевала —
Тут падшей музой ныне теперь стала.
Уж Солнца свет её не озарял —
Мрак самый тёмный плащ ей свой отдал.

.Сцена двенадцатая: "Пятый подвиг Теодора:
смерть падшей музы.".

Фалько и Влад попались во власти её чар —
И обнажили плоть свою пред нею словно дар.
Вот Элисон раздеться попыталась, но сознанье потеряла;
И без сознания — как мёртвая лежала.
Инессе верный всем своим сердцем Теодор —
Достал свой меч и вынес падшей музе приговор.
Мечом своим ей прямо сердце поразил;
Чары её решились тут же своих сил.
Разврат окончен! Все в свой ум пришли.
Уста музы Эрато тогда произнесли:
— За то, что ты мой век так вот оборвал;
Хочу: чтоб ты свой щит в днях потерял!
Любовь твою, что высь тебе дала —
Знай, ныне у тебя я всю тут забрала!
Ты думаешь: что ты сильно так любил? —
Что даже музу с этим победил?!
Любовь — ни твоя сила, дурачок.
Такой силы любви течёт лишь свыше ток.
Любовь такая свыше небом рождена,
Я знаю это; я была такой любви верна —
До этого как пала в этот грешный век;
И мрак увлёк меня с собою быть навек.
Не думал ли ты раньше, что любовь очень велика
Своим величием для тебя, зверька?

.Сцена тринадцатая: "Муза Эрато умирает.".

В земле растаяла Эрато — как тает поздний снег;
На мокром месте выглянул побег.
Ещё один и вот ещё местами —
И вскоре было место то усыпано цветами.
Эти цветы: были белы, были нежны —
Как самое чистое дыхание весны.
"Теодор помогает Элисон одеться, ибо до того, как она
потеряла сознание, она тоже начала раздеваться под
властью чар Эрато и почти сняла с себя платье. Из-за
происшествия — они решают остаться на ночлег всё же
в сумрачном лесу.".

.Сцена четырнадцатая: "Сновидение Теодора.".

Как только сна пространство перед ним открылось —
Красавица Инесса опять к нему во сне явилась.
Но он её лицо вновь распознать, увы, не мог —
Смотрел в него он словно читая книгу между строк.
Не мог признать её он и не желал её обнять;
Всё продолжал с ней рядом печально так стоять.
Хоть также всё Инесса была прекрасна и мила;
В ней красота такая же великая цвела.
Но он не мог узнать её лицо и не узнавал —
Любви своей огромной без лика идеал.

.Сцена пятнадцатая: "Теодор, Влад, Элисон и Фалько
продолжают свой путь в Среднегорию.".

Уж скрылся лес вдали: вот древний дуб;
Вот море, вот другое, вот уступ —
Песчаной полосы меж рифов и морями:
— Пойдём туда, узнаем, что там будет с нами?
И волны набегали с двух сторон —
На хрупкий брег пугая Элисон.
Волн Элисон больших пугалась —
Когда волна шипя на брег вздымалась.
И это было так забавно для них всех:
Что это общий у них рождало смех.

.Сцена шестнадцатая: "Теодор, Влад, Элисон и
Фалько приходят к лекарю, который лечил Влада
после того, когда его избили разбойники. Теодор
рассказывает лекарю свою беду, что он не помнит
свою возлюбленную, красавицу Инессочку, что
он забыл её лицо.".

Они уединились и он у лекаря спросил:
— Есть ли лекарство, чтоб я снова полюбил?
Чтоб вспомнил вновь я: милой прекрасные черты,
Что ранее царили выше каждой высоты.
Всё то, что забрала у меня муза Эрато;
Хочу вернуть я, будет тебе, лекарь, плата.
— Конечно есть у меня такой отвар;
Он избавляет от всех на свете чар.
Но будешь ты в бреду несколько дней —
Пока не вспомнишь лик возлюбленной своей.
Как только её образ в памяти всплывёт —
Сердце твоё ей гимны снова запоёт.
Её увидишь ты — и вновь будешь её любить;
Не смей ни на кого другого взор свой уронить.
Их разговор подслушал не только небосклон,
А также ушками своими Элисон.

.Сцена семнадцатая: "Теодор в бреду.".

Он выпил данный лекарем отвар —
И тут же окатил его рассудок жар.
Он звал в бреду: воды просил попить.
Никто не заходил ему воды налить.
Входить нельзя, он с памятью своей —
Один на один в борьбу вошёл средь дней.
Чтобы вернуть лик той, что он любил,
Который он нечаянно в днях этих позабыл.

.Сцена восемнадцатая: "Когда все засыпают, Элисон
пробирается к Теодору, желая завладеть его сердцем.".

Когда пространство укутал в ночи мрак —
Луна вступила с небом во священный брак.
Спят: долы, горы, цветочки в горах спят;
А звёзды с неба на их сны молча глядят.
Всмотревшись в ночь и в звёздный небосклон —
В плаще одном шмыгнула Элисон.
В плаще! Других одежд на ней уж нет —
Не вечно будет спать в небе рассвет.
Зашла к нему, дверь на засов закрыла;
И тут же своё тело обнажила.
В кроватку с Теодором улеглась;
И нежно целовать его уста взялась.

.Сцена девятнадцатая: "Близость Теодора и Элисон.".

Когда рассудок бредет — а тебя целуют:
То словно поцелуи твои у тебя воруют.
И даже если отвечаешь им ты — то, то — ни ты;
В тех поцелуях нет чувств вовсе высоты.
В жар его тела она кутала своих объятья —
Как будто он её, а не чужое счастье.
Он целовал её уста и нежно называл:
— Инессочка моя. — он ей в бреду шептал.
Всё это Элисон пропустила меж ушей:
— Хоть ночь одну, но буду я твоей!
Но тут в своё сознание пришёл наш Теодор;
Ни ту увидел его надежды полный взор.

.Сцена двадцатая: "Теодор сходит с ума.".

Увидев Элисон с собою ни Инессу —
Реальность его дней окончила тут пьесу.
И в ужасе — верный любви своей —
Он убежал в пустыню от людей.
— Кто это воет в поздний час в степи?
— Кто проклинает горько свои дни?
— Кто ищет средь цветов ею забытое дыханье?
— Кто жаждет вспомнить хоть одно о любви воспоминанье?

.Сцена двадцать первая: "Сошедшему с ума Теодору
снится сон.".

В страну, где мир изрядно ныне изменён;
Уж ненормален не только он — и сон.
Его Морфей увлёк; хоть ему плохо спится;
Красавица Инесса ему без лика снится.
И плачет он: не вспомнить уж её лица!
У всех своих надежд он ныне у конца!
Так сильно — как он — ещё никто так не любил,
Из тех, кто ранее на свете этом жил.
Беда его поэтому — страшнее других бед;
Он всех несчастней стал за вечность эту лет.

.Сцена двадцать вторая: "Окончание.".

Проснулся он и по полю идёт;
В душе его холодный ливень льёт.
Ужасно то, что он не позабыл —
Имя возлюбленной, которую любил.
Он помнил имя, но ни её лик.
В сердце его бед громких звучит крик.
Высь неба свой покинув пьедестал —
Ему произнесла: Момент настал!
Я прочитаю послесловие тебе;
Твоей несчастной, горестной судьбе:
Сквозь космос, сквозь пространство уж летит —
В мир этот из глубин метеорит.
Что ты несчастней всех на этом свете стал
Смертью такой ты б всем нам доказал.
Шипит уж высь; глас с неба продолжал:
Его несчастье — над несчастьем возвышал.
— Ты тот, кто всех теней в мире мрачней!
— Ты тот, кто несчастней всех живших людей!
— Ты тот, кто забыл возлюбленную свою!
— Ты тот, кто горче всех в слове: Люблю!

.Сцена двадцать третья: "Кошмар, сон перед свадьбой.".

С высот прям на него упал метеорит;
Он вздрогнул и проснулся. Жив! Не убит!
Он огляделся: это Рондо, край родной:
— Ух ты! Что это было? Я что ещё живой?
Он тут же вспомнил лик Инессы: Постой,
Я помню её образ, помню каждую её черту;
Как можно позабыть такую красоту?
Ведь её образ красу сполна в себя впитал;
Титул: "Прекраснейшей" у весны себе забрал.

.Сцена двадцать четвертая: "Инесса и Теодор гуляют в саду.".

Смотрел он на неё и утолить не мог свой взор;
Хоть одну ночь всего её не видел Теодор.
— Ты знаешь, мне сегодня сон приснился:
Что я забыв тебя в горе рассудком помутился.
Так больно было сердцу: лик твой позабыть;
Но даже так я продолжал тебя любить!
Пять подвигов во сне я этом совершил;
Так много было там всего, но я тебя не разлюбил!
И ныне наяву хочу тебе, Инесса, я сказать:
— Готов тебе я вечность всю свою отдать!
— Готов тебя я вечность всю свою любить!
Твой идеал я жажду над этим миром возносить!
Прими моё "Люблю" так сразу словно Солнца свет —
Тебе сияет в нём уже всю сотню лет.
"Рассказав свой сон Инессе, Теодор нежно целует
её и они готовятся к свадьбе.".

.Сцена последняя: "Свадьба.".

Все были тут и радость с ними разделяли;
В восторге всё шумело, гимны славные играли.
И небосклон к ним голову склонив свою —
Желал обряд увидеть их. Дай я сам посмотрю:
Двенадцать красных лент их по ногам связали;
Двенадцать синих лент их по рукам связали;
Двенадцать белых лент лямкою пали меж их плеч —
Связали их в одно и в днях стали стеречь.
И клятвы вечные тут Теодор сказал:
— Клянусь, любить, Инесса, твой лишь идеал!
Твой идеал мне знаменем вечным ныне стал!
Ты та, что я любя себе навек избрал!
Инессочка моя, клянусь, любить тебя —
Всю вечность до последнего в ней дня!
— Клянусь, тебе, мой милый Теодор!
Инесса молвила ему в ответ, склонив свой взор.
— Любить тебя и верной тебе быть!
Детей хочу тебе двоих родить —
Похожих на меня и на тебя...
Клянусь, с тобой счастливой буду я!
Вот в небо синие птицы поднялись —
Словно их клятвы принимает сама высь.
И все танцуют, пляшут и поют —
Нет никого несчастного, знай, тут.

.Послесловие третьей главы:

Пой песню, сердце, о любви такой;
Так любят крепко под этою Луной.
Светлей вселенной, всех звёзд её светлей —
Радость в сердцах на свадьбах у людей!

.От автора:

В жажде воспеть любви чувство святое;
Вам показав в любви величие большое —
Морфей, Эрато и с ними я для вас —
Сплести решили странный сей рассказ.
Истосковалась в небе Эрато без проказ;
Без чувств великих гремящих внутри нас;
Без свадьб затмевающих Солнце в небесах;
Без идеалов вечных в любящих сердцах.
Что в ней самой так вдохновение взыграло —
Что муза славная грани миров передвигала.
Морфеем, да и мной управляла — как слугой,
Чтобы пропеть любви гимн новый свой.
Сама безумной, падшей притворялась —
Хоть никогда до чувств подобных не спускалась.
Чтобы воспеть любовь сверх возможного любя:
Эрато славная взяла — и превзошла себя!
Так пусть же славит в этом мире человек
Любовь святую и далее вовек!

Автор сего — Данте де Анри

(Картинка из интернета)