Уха

Уха

   Персонажи и события данного повествования вполне реальные, родившиеся, выросшие и гордившиеся великой страной по имени СССР.
  Начало 80-х прошлого века, страна проживала период глубокого «застоя», когда ржаной хлеб стоил 18 копеек при средней зарплате в 120 рублей, работа была для всех и везде (имею в виду и город и деревню), и, даже было уголовное наказание за тунеядство. Существовали некие трудности с обеспечением продуктами и модной одеждой в провинции, в Московской области все ездили  в Москву, жаловались, кряхтели, но при этом,  все ходили сытые и с улыбкой на лицах, за исключением перебравших с вечера портвейна 777 в палисаднике мужиков , да и их грусть была короткой, оставались считанные минуты до открытия Сельмага, а дальше счастье снова льется прямо в рот и аппетитно поедается килька в томате с черным хлебом.
  В общем, жили люди, трудились, радовались, хулили порой на лавке Нинку из хлебного ,что обманула со сдачей, плохую погоду, что корова стала меньше давать молока а куры яиц, ну и, конечно, что кто-то в столице ворует и ездит на Волгах и Чайках, а мы здесь на велосипедах…но глобально , покряхтев и поохав, народ расходился , предвкушая поллитровку парного молока перед сном, а кто-то и что-то покрепче, но с сияющей в глазах внутренней радостью и теплотой.
  Мне тогда было не более 6 лет и привезли меня родители погостить к Крестной (родной сестре мамы), а ее муж был заядлый рыбак-спиннингист и мотик у него был новый «Минск».
 И вот, моя долгожданная мечта попасть на настоящую рыбалку начала сбываться. Приехав с ночной смены, дядя Петя вывез из сарая свой транспорт, надел на спину рюкзак с заранее подготовленными снастями, а я уже был готов, ожидая его разрешения сесть на заднее сидение.

  До места было километров 15. Те самые знаменитые Паустовские места, где Ялма впадает в Пру, а ближайшая деревня в несколько изб с громким названием Великодворье.
Приехав на место, мы оказались вовсе не первыми, да и ловить щуку с берега можно было только здесь, где вытекавшая из болот Ялма промыла течением дно и была более-менее широкой, что позволяло делать забросы. Хищник здесь всегда стоял, охотясь за мелкой рыбешкой, курсирующей между большой водой и болотом.
  Начались мои первые броски и бороды, дяде Пете, в отличие от других рыбаков, сразу улыбнулась удача, но самое интересное произошло через час с момента нашего приезда.
Пришел половить местный дед, а снасть чисто самопальная – палка и примотанная изолентой и проволокой инерционная катушка времен деда Мазая. Поначалу, мужики его подтрунивали по этому поводу, но дед стойко готовился к забросу, потом стали спрашивать про сам возраст, ему оказалось 87 лет. «Ты, дед, видимо всю жизнь не курил и не пил поэтому и дожил до таких лет», с ухмылкой вымолвил один рыбак. «Сколько себя помню, всегда курил, да и выпить не откажусь, но никогда до поросячьего визга, а еще 2 войны прошел, вернулся, сыновей поднял в люди вывел, держим до сих пор с хозяйкой хозяйство, вот, ушицы захотелось, пришел половить», парировал дед. Мужики переглянулись и принялись вновь безрезультатно закидывать свои новенькие блесна, что там у старого, ни леска, а веревка какая-то, вместо блесны старая ложка с тройником без поводка.

  И вся бы разговоры на этом закончились, если минут через 10 не раздался за спиной сильный хлопок по воде. Дед вел зубастый трофей и по поведению можно было видеть, что на крючке было не 2-3 килограмма. Блеснувшая спина говорила об огромной щуке. Завсегдатай сих мест посвистывал и слегка матерился на свою добычу, но слаженность действий говорила о том, что это для него это был далеко не первый трофей. Борьба продолжалась минут двадцать, а может тридцать, и когда все на берегу увидели щуку, то глазам нельзя было поверить. Она была похожа на извивавшуюся шпалу, по весу трудно сказать, но точно больше 20 кг. Борьба рыбака и хищница продолжилась до того момента, пока мой дядя Петя не оглушил ее чем-то тяжелым, и за свою помощь получил приглашение в гости на уху.
  Мы побросали еще часа 2 и решили, тем не менее, заехать к деду. Та уха оказалась совсем непохожа на те супы из рыбы, которые я ел ранее. Был, в основном бульон, немного пшена, соль точь-в-точь по вкусу, и в тарелке красовался порезанный свежий зеленый лук. Но особый вкус предавала горбушка черного хлеба, натертая чесноком. Вприкуску с таким бульоном можно было легко проглотить язык. Разговор старших ладился, а я не влезал, так меня отец приучил (что очень правильно). Однако, краем уха я услышал, что дел совсем не жалуется на свою жизнь, что живут они с хозяйкой хорошо, пенсии хватает на все необходимое, да и хозяйство -огромное подспорье. «Да что говорить, не будь ленив, и все сладится, вокруг лес, грибы-ягоды, зверь для охоты, рыба в реке, цветы, пчелы- мед, радость одна», произнес дед. После доброй ушицы никак не хотелось уезжать, а дед еще предложил передохнуть на сеновале в сарае, но дядя Петя завел своего железного коня, и, отъезжая, я услышал, как хозяин кричал, чтобы мы заезжали в гости.
  Визит состоялся через много лет. Подъезжая к Великодворью, у меня от волнения билось сердце, в голове стояли картинки, что и рыбалка, и трофейная щука и уха – все это было буквально вчера. Речка сильно обмелела и того места уже нет, старых изб и хозяйства не осталось, виднелись несколько современных московских коттеджей и по лугу народ рассекал на квадриках. Я попытался найти тот дом, двор, сарай с сеновалом и вспомнить вкус ухи. К сожалению, ничего не осталось, лишь голое заросшее место и у обломков сарая валялась старая дедовская удочка со заржавевшей катушкой, а ветер дул, как-будто говорил мне на ухо, что здесь люди жили хорошо…, а как сейчас- сами знаете, хотя так хочется вновь отведать той ухи с горбушкой черного хлеба, натертой чесноком.