Последний романс

Действующие лица:
Паратов Сергей Сергеевич – судовладелец, барин, около 40 лет.
Паратова (урождённая Злобина) Катерина Борисовна – его жена, за 40 лет.
Злобин Прохор Борисович - младший брат Катерины Борисовны, средних лет.
Торгашина Анна Васильевна - секретарь Катерины Борисовны, старая дева.
Гаврилин Прокопий Ильич – управляющий делами Катерины Борисовны, средних лет.
Кузнецов Герасим Петрович – купец 1 гильдии, преклонных лет.
Кузнецова Вера Афанасьевна – его жена, молодящаяся дама из дворян.
Кузнецова Лидия Герасимовна – их дочь, 18-ти лет.
Счастливцев Аркадий по прозвищу «Робинзон» – бывший актёр, приживал, за 40 лет.
Иван – старый слуга Паратова.
Карандышев Юлий Капитонович – бывший чиновник, ссыльный, под 40 лет.
Лариса Огудалова – призрак.
Матросы, промышленники, крестьяне, цыгане.


Акт 1.
Сцена 1.
Половина сцены ярко освещена, другая затемнена. Кабинет Катерины Борисовны в доме Паратовых в городе Старосибирске. Катерина Борисовна сидит за столом, заваленным бумагами, гроссбухами. По обе стороны стола стоят Гаврилин и Торгашина.
Катерина Борисовна: Рассказывай, Гаврилин, что здесь нового. Как на прииске дела? Новый инженер приехал?
Гаврилин: Точно так-с, Катерина Борисовна, приехал две недели назад. С прииском ознакомился, по тайге нашей походил. Говорит, надо прииск расширять. По Медвежьему ручью пробы хорошие. Только вот…
Катерина Борисовна: Что такое? Запил, как прежний?
Гаврилин: Нет-с, конфликтец вышел. Он у вашего мужа приехал денег просить на работы, материалы, ну и мужикам заплатить. Ну, а Сергей Сергеевич был не в духе и… как бы болел. Вот они с инженером и поспорили чуть не до драки.
Торгашина: Они накануне день ангела отмечали их собутыльника, этого актёра, Счастливцева. И ваш брат был с ними. Мне уже рассказали.
Гаврилин: Так инженер денег и не получил, и в обратную на прииск уехал. Счета мне оставил, вот. (Кладёт на стол ещё несколько бумаг).
Катерина Борисовна: Сам-то проверил? Ладно, с этим разберусь. Теперь давайте подобьём прибыли за месяц.
Гаврилин: Осмелюсь заметить, Катерина Борисовна, что фактическая прибыль будет меньше заявленной, так как ваш муж распорядились…
Катерина Борисовна: Что такое? Что значит: «распорядились»?
Торгашина: Сергей Сергеич три дня праздновали день ангела своего приятеля, этого… актёра. Пикничок, с блюдами из ресторана, катание с цыганами… и прочее. Как всегда. Теперь на заимку уехали, на озеро.
Катерина Борисовна: А я не зря приехала теперь из столицы в Старосибирск. Господин Гаврилин, запомни накрепко: Паратов Сергей Сергеевич по суду объявлен банкротом. Отныне он ничем не владеет и денег ему никаких не давать! Теперь всему делу хозяйка только я. Сергея я удаляю от дела. А ты, Прокопий, будешь управляющим прииском и всеми предприятиями моими здесь, в Старосибирске.
Гаврилин: Ох, матушка-голубушка, благодарствую! Уж я со всем усердием!
Катерина Борисовна: Конечно, старайся. Но берегись обмануть меня. Теперь ты, Анна. Сергей Сергеича, как только объявится, отправлю в Губернск. Не нужен он мне здесь. Будешь сопровождать его. Я не дам ему ни бумаг, ни денег. Всё будет при тебе. Деньги сдашь в банк, бумаги нотариусу.
Торгашина: Всё исполню, как велите, Катерина Борисовна.
Катерина Борисовна: Теперь ступайте оба. Я ещё буду работать. Анна, если заявится мой муженёк, сразу сообщи мне.
Гаврилин и Торгашина кланяются, уходят.
Катерина Борисовна: Ох, дела! Замучили меня дела. По смерти папеньки, царствие ему небесное, пришлось самой все хозяйство вести. Мужики какие-то вокруг – бездельники все до одного. Хоть братца возьми, хоть муженька – только что в штанах ходят. А так – одни убытки от них. Да суды-кляузы… А вот у меня всё получается – и капитал растёт и люди работают.
Ох, устала я! Мне бы в Астрахань уехать или в Екатеринодар. Там бы садик завести да цветник большой-большой… Вот было бы счастье!
Так, помечтала – и будет. Надо московскому корреспонденту ответ дать, да в Губернск письмо к нотариусу и поручение в банк.
Ну-с, приступим: «Милостивый государь Иван Карлович! С поклоном к Вам Паратова Екатерина Борисовна. Спешу известить Вас, и в Вашем лице…»

Сцена 2.
Половина сцены, изображающая кабинет Злобиной, затемняется. Освещается другая половина, изображающая гостиную в том же доме. Гаврилин и Торгашина входят.
Гаврилин: Анна, постой. Давно хотел поговорить с тобой.
Торгашина: Вот как? Прям давно? Мы же приехали в Старосибирск третьего дня. А до этого нас с хозяйкой полгода здесь не было.
Гаврилин: Вот, вот, Анечка, тогда и приглянулась ты мне. Ты постой, постой, не отталкивай меня. А что? Я мужик крепкий да сметливый. Из простых приказчиков, вон, в управляющие выбился. А живу один. Мне хозяйка нужна, дельная. И решил я… Что ты очень, очень мне подходишь. Я ведь не собираюсь всю жизнь на других работать. Сам хочу в купцы выйти. Капиталец кое-какой уже есть и ещё будет. Ну?!
Торгашина: Да что ты на меня «нукаешь»? Не запряг! Нужен ты мне, как же, держи карман. Мне и при Катерине Борисовне хорошо живётся.
Гаврилин: Врёшь, врёшь, Анна! Вижу тебя насквозь. Ты тоже хозяйкой хочешь быть. И ты можешь. Знаю, есть у тебя хватка. Уж мы бы с тобой…
Торгашина: Ты, Прокоша, можешь говорить всё, что угодно. Не верю я тебе. Не выйдет у нас с тобой.
Гаврилин: Выйдет, не сумлевайся. Поверишь, поверишь мне. Я тебе всё открою, всё, как на исповеди. Хочешь, не кресте поклянусь?
Торгашина: Как я могу верить тебе, кержак сибирский? А ещё говорят, Прокоша, ты в молодости на прииске убил кого-то. Верно?
Гаврилин: Хм-м, оговор. Ничего не доказали. Но, по правде говоря, тот паря получил по заслугам. А то, что при нём намытого золота не нашли – так он же в ручей упал. Золото туда и вернулось. Ладно, хватит о ерунде. Я хочу с тобой о деле поговорить. Неужели господин Паратов окончательную отставку получил? Она не простит его, не переменится?
Торгашина: Сергей Сергеич потерял доверие хозяйки. Все деньги, все дела, что вёл, всё прахом пустил. Сейчас он никто, «ноль», и даже хуже. Прощения ему не будет. Он только до Губернска ещё капитан, а там, как канцелярия всё оформит, ему бы в приказчиках удержаться. Слыхал, Катерина Борисовна теперь только мне доверяет.
Гаврилин: То-то и оно! Не грех бы этим воспользоваться. Ну, а Паратов… все знают какой он самолюбец и буян. Он тебе не спустит. Конечно, за тебя, Анечка, есть кому заступиться. А если по пути в Губернск он, случайно, конечно, в пьяном виде, к примеру, упадёт ночью в реку, особо горевать никто не будет. Под это дело, и мы с тобой можем пропасть. А если рядом с тобой будет нужный человек и в нужный момент проявит решительность, то… Тайга большая, она укроет и выведет куда надо. А где-нибудь, в спокойном месте затем объявится купец-делец с деньгами и документами. И со своей любимой женой. Смекаешь?
Торгашина: Со своей сообщницей. Вот ты каков, Прокоша!
Гаврилин: Это пока я просто Прокопий. Но я стану. Стану я «Прокопий Ильич»!
За сценой слышен звук дверного колокольчика, шум, оживление.

Сцена 3.
В гостиную входит Сергей Сергеевич Паратов. Он постарел, но выглядит по-прежнему элегантно, хотя несколько растрёпан. Швыряет шляпу на кресло – мимо. Шляпа падает на пол. Ставит трость к стене – она падает с грохотом. Паратов поворачивается спиной – на затылке видна значительная проплешина.
Паратов: А, Прокопий, ты чего тут? И Анна здесь… чёрт! Ф-фу, как душно. Начало лета – и такая жара! (В глубину): Иван, подай шампанского! Да холодного неси!
Торгашина: И вам здравствовать, барин.
Гаврилин: Доброго здоровья, Сергей Сергеич!
Паратов: Аня, ты же знаешь, я не люблю, когда меня называют барином. К тому же в Сибири бар нет. Впредь зови меня Сергей Сергеевич. Что, жена моя здесь? Иван, ты где запропал, каналья?
Торгашина: Катерина Борисовна в кабинете, работают. Сейчас доложу. (Уходит).
Паратов: Итак, Прокоп, какого чёрта ты здесь делаешь? Ты должен безвылазно сидеть на прииске и следить за работой. Мужики совсем разленились, десятники свои делишки обделывают. Да ещё новый инженер - каков наглец. Нет, надо было его в шею! В шею и в рыло, в наглое рыло! Ты зачем мне помешал? Ты супротив хозяина, да?! Мне больше не нужен такой помощник. Ты уволен.
Входит старый слуга Иван, неся на серебряном подносе бутылку вина и стеклянный стакан.
Иван: Вот, барин. Шампанского в доме нет. Есть херес, крымский.
Паратов: Иди, ты, старик… со своим хересом! Что за бред – нет шампанского! Иди в ресторан Востротина, вот деньги… ах, ну ладно, попроси в долг. Скажи: под моё слово дюжину шампанского. Да не какого попало – лучшего! Бездельник…
Иван, поставив поднос на стол, уходит. Паратов наливает полстакана вина и выпивает залпом. Морщится, вытирает усы и бородку белоснежным платком.
Паратов: Прокоп, ты всё ещё здесь, бездельник? Я тебя уволил.
Гаврилин: Прощенья-с просим, Сергей Сергеич, а не можете вы меня уволить. Я не работаю у вас.
Паратов: Что за чёрт! Ты пьян? Ты с ума сошёл? На кого же ты работаешь? Уф! (Садится на стул). У меня голова кружится – всю ночь с цыганами гуляли. Отвечай, каналья! Как ты смеешь?..
Гаврилин: Вы банкрот, Сергей Сергеич. Катерина Борисовна приехала с судебным решением и всеми документами по вашей компании. Теперь она – ваш попечитель. А через полгода станет полной хозяйкой.
Паратов: Врёшь, мерзавец! Ты поссорить нас хочешь, интриги плетёшь! Где моя трость? Я тебя изобью!
Гаврилин: Не трожь меня, Сергеич, хоть ты и барин! Я не дамся, биться буду! Я за себя не отвечаю!..
Гаврилин выбегает. Паратов вскакивает со стула, хватает бутылку вина, чуть помедлив пьёт из горлышка.

Сцена 4.
В гостиную входят Злобина и Торгашина. Паратов в спешке ставит бутылку на край стола, она с грохотом падает на пол.
Катерина Борисовна: Что за шум? Сергей, ты опять пьян? С утра! Я тебя вчера ждала. Где ты был?
Паратов: Позволь ручку, Катя. (Он чуть не силой хватает руку жены, целует). Я так сильно ждал нашей встречи. Но, понимаешь, высокая вода, сильное течение. Машина у парохода слабая, нам пришлось трудно. Я всю ночь не спал. (Торгашина громко хмыкает). Я так спешил!
Звенит дверной звонок. За сценой движение. В гостиную входят Прохор Злобин и с ним Робинзон. Они тоже крепко навеселе.
Прохор Злобин: Сергей, давай выпьем! Эй там, люди! Шампанского! Ха-ха, а славно мы покутили этой ночью! Славно, Робинзонушка, да? Небось твой ангел на небесех тоже пьян? Ха-ха! А эта цыганочка, Зара, что ли, лихо вы с ней отплясывали!…
Робинзон дёргает его за рукав. Прохор, увидев сестру, замолкает.
Катерина Борисовна: Понятно. Вот ты как спешил сюда, с цыганами! Ну, а вы, братец? Я думала вы поумнеете в Сибири. Ан нет.
Паратов: Прости, Катя, бес попутал.
Катерина Борисовна: Если бесы мучают молиться надо, а не романсы петь и танцы устраивать. Что о делах мне скажешь? Как на прииске?
Паратов: На прииске? В смысле, на моём золотом прииске? М-м лучше бы у Прокопия Гаврилина спросить, да я его… а впрочем, всё хорошо, прииск работает. Кстати этот враль Прошка был здесь, да я его прогнал. Болтал, представляешь, всякий вздор.
Катерина Борисовна: Если, Сергей, о том, что ты банкрот, так то - правда. Анна! (Торгашина подаёт бумаги). Вот, прочти.
Паратов читает. Прохор Злобин читает за его спиной. Через плечо заглядывает Робинзон.
Катерина Борисовна: Через свои связи в столице я всё уладила. Ты нас чуть не разорил, но я всё исправлю. Теперь я над тобой попечитель, а в скорости всё дело прейдёт ко мне. То дело, что батюшка мне оставил, а я по своей бабской дурости тебе передоверила.
Прохор Злобин: Э, э, Катя! Нам обоим батюшка оставил. Я хоть младший, но брат.
Катерина Борисовна: (Не слушая брата) Я и кредит взяла, большой. Собираюсь соседний прииск купить. Уже на своё имя. Мужикам у меня веры нет: ни мужу, ни брату.
Паратов: Постой, Екатерина! Я твой законный муж. Как ты можешь?
Катерина Борисовна: Могу. Теперь по закону. Но если ты настаиваешь, дам тебе развод.
Паратов: Нет, нет! Я же люблю тебя! Да я для тебя…
Катерина Борисовна: Деньги ты мои любишь. Ради денег и женился. Да вот только закончились они. И моё доверие к тебе закончилось.
Прохор Злобин: Сестра, тебе, как женщине трудно будет одной управляться. Я, как мужчина, и как наследник нашего достойного отца. Мог бы…
Катерина Борисовна: Мог бы, да не будешь. Ты такой же прожигатель жизни, как мой муж. Не зря наш батюшка лишил тебя наследства.
Паратов: Екатерина! Поверь мне в последний раз. Доверь прииск, любое дело – я справлюсь, я заслужу твоё доверие!
Катерина Борисовна: Прииск ты не получишь. И вообще не хочу тебя видеть в Старосибирске. Могу предложить службу в Губернске. Я хочу там построить дом, а затем склады и пристань. Даю тебе пароход «Чёрный лебедь». В помощи и для надзора с тобой поедет Анна. Можешь и братца моего забрать. С него тоже толка нет, помеха одна.
Паратов: Вот до чего дошло – женщины править взялись! Что ж, еду в Губернск.
Катерина Борисовна: Пошли в кабинет. Дам тебе распоряжения и архитекторские чертежи дома. (Уходят. Прохор и Робинзон уходят за ними).

Сцена 5.
В гостиной Анна Торгашина одна.
Торгашина: Не зря мне говорили, что Сибирь страна больших возможностей. Вот оно – хозяева разругались, а мне выгода. Как же поступить по-умному? Прокопию довериться? Замуж зовёт, в купцы метит, хм-м! Остаться с Борисовной? Правая рука у ей стану. Сама буду всем крутить. А может… может помочь Сергею Сергеевичу? С моей помощью он выпутается из этой истории. Потеряет конечно, многое. Многое, да не всё! Нам бы с ним хватило. Эх, он до сих пор красавец-мужчина! И сердечно моё уже давно у него в кармане лежит. Это раньше он меня не замечал даже. А если спасу его – возьмёт, да и женится на мне. Эх-ма!
Возвращаются Прохор Злобин и Робинзон.
Прохор Злобин: Так, так! Что твориться: бабий бунт! Сестра Сергею Сергеевичу отлуп дала. Да, ослаб наш «барин», остарел. Не грех бы и мне такой оказией воспользоваться. Но тут помощники нужны. Я за помощь ту и верность награжу, не поскуплюсь. Вот ты, например, поможешь мне силу взять? Хоть и через неправду, через преступление? Что скажешь?
Аркадий Счастливцев «Робинзон»: Да, уж! Круто дела повернулись! «Нынче всякий норовит, как тебя за ворот ухватить, а ты совести захотел»*.
Что ж мне тут говорить – перехожу на твою сторону, Прохор Борисович. С чего начнём первый акт?
Прохор Злобин: Вот я и говорю. Слушай, что скажу… (Замечает Анну). А иди ты, гм-м, Аркаша, на кухню, спроси скоро ли обед.
Аркадий Счастливцев: А-а… ага. (Уходит).
Прохор Злобин: Так вот, Анна, э-э, Васильевна. Сестра моя, получается, полной хозяйкой всего дела хочет стать. А ты значит, в управляющие при ней выходишь? Ой, трудненько тебе придётся без надёжного мужика рядом. (Пытается обнять Анну).
Торгашина: (Отбиваясь) Уж не вы ли, Прохор Борисович, тот «надёжный мужчина»?
Прохор Злобин: А хотя бы и я! Уж не хуже Сергея Сергеевича. Погодь, Анна. Ну, хочешь, завтра же женюсь на тебе? Потребую от Катерины свою долю. Заживём мы с тобой!
Торгашина: Ах, вы, Прохор Борисович, предлагаете повторить ошибку Катерины Борисовны: будете при мне «барином» на капиталы вашей сестры. Да вы шутник, Прохор Борисович! Только я не дура деревенская. Слышала я о чём вы с этим актеришкой сговаривались. Только не выйдет у вас ничего. Да и с Сергей Сергеичем вам не сравниться – он всё-таки лучше, хоть и грешен. Оставьте меня – надо собираться, утром на пароходе отплываем. (Уходит).
Прохор Злобин: Погоди! Я ж тебе по чести. По чести, Анна! Вот стерва – и надо же, планы мои прознала. Догнать её и уговорить. Или – что ж… Утром отплываем? (Уходит в другую сторону).


Акт 2.
Сцена 1.
Салон парохода «Чёрный лебедь», плывущего по Великой Сибирской реке. Сумерки, в салоне полутемно, тускло светят несколько ламп. Паратов сидит на диване с гитарой и напевает романс. У бара, спиной к нему, стоят Прохор Злобин и Робинзон. В отдалении протирает мебель слуга Иван.
Паратов: -Эй, друг гитара! Что звенишь несмело?
Ещё не время плакать надо мной.
Пусть жизнь прошла, всё пролетело.
Осталась песня, песня в час ночной. (Б. Тимофеев)
Аркадий Счастливцев «Робинзон»: Что вы, Сергей Сергеич, тоску нагоняете? Плюньте на всё, выпейте с нами. Мы снова на реке, на воле! Эгей!
 Прохор Злобин: В том и дело, что воли у него нет. Ни воли, ни капиталу. А скоро и жены не будет. Выгонит она тебя, Серж. Эй, Иван, подай ещё вина!
Паратов: Ну, ты уже и моим слугой распоряжаешься? Рано меня списал, Прохор. Ничего не потеряно, Катерина меня простит. Я в Губернске развернусь. Это тебе не прииск в тайге или захолустный Старосибирск. В Губернске цивилизация! Вот-вот железную дорогу подведут, мост через Реку построят. Я нужен новой жизни!
Аркадий Счастливцев: (Берёт отложенную Паратовым гитару, поёт)
- Пой, цыган, и не верь – я не плачу!
Я тебе подпою, как смогу.
Может быть ещё встречу удачу.
Я не белый. Я просто в снегу. (Е. Красавцев)
Эх, Сергеич, зови сюда цыган, разгоним печали!
Подходит Иван с бутылкой вина и бокалами.
Прохор Злобин: Иван, ещё севрюжины принеси. И верно, Серж, наплюй на этих баб! Давай, как в прежние времена. Помнишь, как на Волге гуляли?
Паратов: Как на Волге – не будет уже никогда. И людей тех – не будет. Я вчера, собираясь, нашёл в своих старых вещах браслет, который подарил много лет назад Ларисе… короче, одной своей знакомой. А потом, когда её… не стало, забрал себе на память. Потом я забыл о нём, думал, потерял. И вдруг вчера он нашёлся. Странно, странно. У меня появилось предчувствие, что… А, чёрт с ним! Гуляем сегодня! Может, в последний раз. А там…
Через салон быстро проходит тень Ларисы Огудаловой. Она в белой одежде. Никем не видима, кроме Паратова.
Паратов: О, боже! Что это? Что за тень?! (Вскакивает в панике, бледнеет)
Прохор Злобин: (Ест, пьёт вино, сквозь бокал глядя на Паратова) Кстати, на твоём пароходе плывёт купец Кузнецов с семейством. Богатейший человек: торговый дом, лесопильня, винокурня и так по мелочи. Жена из дворян. А дочка Лидончик – м-м-м, маков цвет, а не девушка! Позови их непременно. (В сторону) Эх, Сергей Сергеевич, конченый ты человек!
Аркадий Счастливцев: (В сторону) Да, «барин» уже не тот. Пора менять хозяина. Ах, завтра же тот роковой день – день злосчастного убийства в городе Бряхимове. Но теперь всё забыто (перебирает струны гитары). «И первый человек греха не миновал, да и последний не минует. Грех сладок, а человек падок»*.

Сцена 2.
Салон парохода ярко освещён, заполнен народом. Паратов даёт званый ужин. Он в ударе, оживлён, весел, как и десять лет назад. Поёт цыганский хор. Здесь и купец Кузнецов с женой и дочерью.
Паратов: Петро, играй цыганскую! Девушки, пляшите! Эй, ромалы! Иван, всем шампанского! Робинзон, помоги Ивану. Веселитесь друзья, сегодня мой день. День моего ангела!
Кузнецов: Ну, Сергей Сергеевич, поздравляю! Гулять и развлекать гостей вы умеете на славу! В нашей сибирской глуши большего блеска и желать нельзя. У вас на пароходе даже пианино есть.
Кузнецова: В свой дом в Губернске мы тоже выписали пианино. Из Германии. Сейчас Лидочка тоже учится играть на инструменте.
Паратов: О, мадемуазель Лидия, вы такая молодая. Красивая. Да ещё и талантливая! Вы настоящая принцесса Сибири! Позвольте вашу ручку. (Целует). Надеюсь, в Губернске мы будем добрыми соседями.
Лидочка Кузнецова: Нет–нет, соседями вы будете с маман и папА. А я уезжаю в столицу, в пансион.
Паратов: Да я вижу вы серьёзная девушка. Робинзон, мою гитару! Для прекрасной Лидии Герасимовны – романс!
- Ах, я влюблён в глаза одни,
Я увлекаюсь их игрою.
Как дивно хороши они,
Но чьи они, я не открою. (Т. Щепкина-Куперник)
Лидочка Кузнецова: (Хлопает в ладоши) Ах, как замечательно вы поёте!
Кузнецова: Ох, Сергей Сергеевич, задушевный романс! О-о!
Кузнецов: (В сторону) Поёт сладко да стелет гладко. А за душой-то есть что-то? Дамский угодник, а сам у жены под каблуком.
Аркадий Счастливцев: (В сторону) Опять узнаю Сергеевича: новую юбку встретил. Хандра прошла, перья распустил. (В голос) Цыгане, плясовую, нашу!
Оркестр снова играет, цыганки пляшут. Зрители хлопают в ладоши. Паратов тоже выходит на круг. Приглашает Лиду. Она счастлива, влюблённо глядит на Паратова.
Кузнецова: Ай да, Сергей Сергеевич! Где мои восемнадцать лет? Ах!
Паратов: (Лиде) Вы замечательно танцуете, Лидочка! Какая красота, какая стать! Вы покорили моё сердце. Вот ещё бы узнать, есть ли в вашем сердечке уголок для меня?
Лидочка Кузнецова: О, Сергей Сергеевич, поосторожнее со словами! Я ведь могу и поверить вам. А сердце моё свободно. Как и рука. Вот батюшка озабочен пристроить меня в надёжные мужские руки. Надёжные – в смысле «богатые». А я другого хочу. Но об этом вам знать не нужно.
Паратов: Вы прелесть, Лида! Вы сводите меня с ума…
Лидочка Кузнецова: Неужели? Самого лучшего капитана на нашей реке – с ума? Ха-ха-ха!
Танцуя они отходят в угол салона. Паратов вдруг видит проходящую тень Ларисы Огудаловой. Он останавливается, отпускает свою партнёршу. Лида проходит дальше.
Паратов: Лариса, здесь? Ох, что это я? Почудилось. А, вспомнил вдруг – завтра годовщина её смерти. Ф-фу, что со мной, какая слабость. Шампанское ударило, что ли? Пойду, посижу.

Сцена 3.
Салон парохода. На мягком диване сидит купец Кузнецов. К нему подсаживается Паратов. На соседнем диване сидят Робинзон и Вера Афанасьевна Кузнецова.
Паратов: Позвольте, уважаемый Герасим Петрович, составить компанию?
Кузнецов: Присаживайтесь, Сергей Сергеевич, хотя ведь это я у вас в гостях. Вот пароход ваш мне исключительно нравится. Ход, удобства. Я сам заказал пароход в Англии. Но в эту навигацию он не успеет дойти до нашей реки. А вот на следующее лето будет у вас конкурент.
Паратов: Что вы, Герасим Петрович, какая конкуренция? Здесь простору много, всем хватит.
Кузнецов: Ну, ну. А вот мой-то пароходец поболее твоего будет. Грузов вдвое больше берёт, машина сильная, манчестерская. Слыхал?
Паратов: (Принуждённо улыбаясь) Гм, гм. Ну, так… за вашу деловую хватку выпить надо. Эй, Иван, подай нам братец, шампанского!
Кузнецов: Нет уж, не шипучки, не люблю. «Смирновской» давай!
Кузнецова: Ой, Геральд, не надо бы тебе больше. Болеть завтра будешь.
Кузнецов: Цыц! Жена ты мне, и не должна перечить. Ишь, бабы какую моду взяли – мужиками править хотят. И дочь наша такая же своевольница. А ты, Сергеич, прости за правду, но и ты свою жену пораспустил!
Аркадий Счастливцев: (Кузнецовой) Пойдёмте, любезная Вера Афанасьевна, на воздух. Послушайте, я вам расскажу: были мы на гастролях в Кинешме, в году этак… А вы откуда в Сибирь приехали?
Кузнецова: Я из Новгородской губернии, а училась в Петербурге, в институте. Действительно, идёмте на воздух (оба уходят).
Кузнецов: Так-то вот, Сергей Сергеевич. Жена моя из дворян, обедневших. Батюшка её офицером был, в Восточной войне отличился. И Вера в институте училась. А потом я её встретил, ну и, значит, в жёны взял. Жена должна быть беднее мужа, тогда и уважать будет, и слушать. А вот дочь наша, Лида, уже испорчена богатством. Ой, не позавидую я её мужу! Разве что миллионщика ей найду, типа меня. А то ветер всё в голове, всякие современные штучки. Тьфу!
Паратов: Дочь ваша, Герасим Петрович, совершенно прелестное создание. Эх, скинуть бы мне десяток лет, вернуться бы к холостой жизни, влюбился бы, ей-богу!
Иван приносит поднос с шампанским и графинчиком водки. Кузнецов и Паратов степенно выпивают.
Паратов: Подай-ка, братец, гитару. Да снеси цыганам что-нибудь поесть.
Кузнецов: Роскошно живёшь, Сергей Сергеевич: и винный погреб у тебя на пароходе, и цыгане. К женскому полу склонность имеешь, и женщины тебя привечают. Весело! А?
Паратов: (принимая гитару от Ивана) Весело. Только иногда то ли петь хочется, то ли рыдать. Но лучше всё-таки петь.
- Живёт моя отра-ада
В высоком терему.
А в терем тот высокий
Нет входа никому-у… (народная песня).
Кузнецов: Ха-ха-ха! А я бы ещё поглядел: достоин ли ты войти в сей терем. К Лиде? Моим зятем?! Х-ха-ха-х!


Сцена 4.
Другая сторона салона парохода. За круглым столом сидят на венских стульях Прохор Злобин и Анна Торгашина. Она пьёт чай, он вино из бокала.
Торгашина: А Сергей Сергеевич-то, с дочки Кузнецова глаз не сводит. Вот вы, мужчины, не успел от жены отойти, уже за другой юбкой бегает.
Прохор Злобин: Эх, Анечка, не правы вы! Есть и верные. По гроб жизни. Вот, например, я. Верь мне! А Паратов всегда такой был, вертопрах. В молодости, о-о, говорят, вообще был кутила и ловелас. Скажу по секрету: не так просто он с Волги подался. Ажно в Сибирь! И меня и сестру мою сманил, дьявол.
Торгашина: Даже так? Любовная история? Страсть, как интересно. Кто ж она – красавица, богачка? Молчите, сама догадаюсь. Молодая невинная девушка, невеста другого мужчины, да? Сергей Сергеич имеет вкус. Наверное, дуэль была, смертоубийство? И что его возлюбленная, где теперь?
Прохор Злобин: (поставив пустую чашку на стол) Она погибла. Да, Бог с ней, не стану об этом говорить. Я тебя, Анюта, полюбил, сил нет. Страстно, вот! Никакому Паратову мою страсть не превзойти. Мы с тобой такую пару составим – всем на зависть. Я уже всё обдумал, вот послушай…
Торгашина: Не буду слушать. Да вы-то мне, Прохор Борисович, зачем? К чему ваша страсть? Капиталов у вас нет, делом заниматься не хотите. А я прилично жить желаю, чтобы всё что хочешь у меня было.
Прохор Злобин: Нет, Анечка, нет! Это я раньше глупый был, по молодости. Папанино дело и капиталы старшей сестре отдал. А теперь я поумнел, хочу свою долю вернуть. Я не перед чем не остановлюсь. Ты только помоги мне. Сергей Сергеевич не в счёт, он уже никто. Одна ты можешь всё решить. Помоги отцовское дело у сестры забрать. А я на тебе женюсь, Анюта. Сразу!
Залпом допивает бокал и пытается поцеловать Анну.
Торгашина: (уворачиваясь от Прохора) Вы пьяны-ы, Прохор Борисович, отстаньте от меня. Вы может в сто раз хуже Сергея Сергеевича. А я верна Катерине Борисовне. Не говорите мне больше такие вещи, а то пожалуюсь.
К ним подходит Счастливцев. Анна встаёт и быстро уходит.
Прохор Злобин: (раздражённо) Что ты ходишь туда-сюда, Робинзон? Мельтешишь, мешаешься. Я тут Аньку уламываю. Уже почти уломал. Кочевряжится стерва. Сестрице пожаловаться грозит. Как думаешь – может?
Аркадий Счастливцев: Не могу я успокоится, Проша. Я с Паратовым столько лет! Столько пережито… Как же теперь я? Мне ведь уже старость подходит. Вот, может в семью купца Кузнецова пристать, а? «Есть же разница между добром и злом? Есть какая-то маленькая; да не наше это дело»*.
Прохор Злобин: Не робей, Робинзон. Я беру тебя к себе. Вот только в силу войду, заберу капиталы у сестры и тогда… Поможешь мне? Давай выпьем и пойдём к Аньке. Надо с ней до конца довести. Ещё не ровен час и в самом деле сестрице донесёт. На вот, выпей хересу для храбрости.
Злобин наливает два бокала. Пьют не чокаясь. Уходят обнявшись. Прохор что-то шепчет на ухо Счастливцеву.

Сцена 5.
Салон парохода опустел, гости разошлись. В стороне на палубе у борта сидят цыгане, негромко поют. За ломберным столом Паратов раскладывает пасьянс. Входит Лидочка Кузнецова.
Паратов: Лида, вы? В такой поздний час?
Лидочка Кузнецова: В такой прекрасный час! Звёзды на небе и в воде, и между ними чёрным кружевом силуэт тайги. Прелесть! Чудо! Я так люблю этот мир и эту жизнь! И мне хочется, чтобы и мир знал меня и слышал.
Лида подходит к пианино, начинает играть и готова петь. Паратов поднимает её руку, целует пальцы.
Паратов: Вы поёте замечательно, но мне бы не хотелось, чтобы, услыхав вас, сюда снова пришли люди. Давайте посидим в тишине. Лида, вы прекрасны как… как эта ночь и эта река. И я…
Лидочка Кузнецова: О, Сергей Сергеевич, осторожнее со словами! А может быть я сирена, завлекающая неосторожных, м-м, капитанов? И губящая их. А?
Паратов: Я готов слушать ваш зов бесконечно. Всегда! Глядя на вас, я вспоминаю свою молодость, первую любовь. И ещё одну любовь, далёкую, безумную. Она была невестой другого, но он оказался человеком с низкой душой и больным самолюбием и убил её.
Лидочка Кузнецова: Да вы романтик, Сергей Сергеевич. К сожалению, время романтиков прошло. И время безропотных невест тоже прошло. Вот я – единственная наследница купца первой гильдии, миллионщика. ПапА хочет, чтобы я училась, посмотрела мир, нашла себе «достойную партию». А потом вернулась в купеческий особняк и стала покорной женой, как мамА. Ха! Думаете, мне это интересно? Нафталиновый купеческий быт? Чай на блюдечке и пироги с вязигой? Всё старьё. Всё это уйдёт в прошлое со старым поколением. Старики не видят, что пришёл уже железный век, век крупной промышленности, а не лавок на базаре. Век энергичных людей.
Паратов: Не всё так уж плохо в старом быте. Например, женщины, милые, одухотворённые, побуждающие мужчин на большие деяния, на поступки. С большой буквы, Поступки. А не хотите ли шампанского?
Лидочка Кузнецова: Хочу! (отпивает из бокала) Вы, Сергей Сергеевич, опасный человек. А вы знаете, чего хочет женщина?
Паратов: Знаю. Оставьте своих папА и мамА здесь, в Сибири. Доверьтесь мне – и я увезу вас хоть на край света! Ваша жизнь превратится в сплошной праздник. Вы узнаете настоящую любовь, настоящие чувства!
Лидочка Кузнецова: Нет, всё-таки вы – человек уходящего времени. Поймите, современная девушка не хочет тихого мещанского уюта. Она ищет славы, блеска, успеха. Она хочет участвовать во всём: в торговле, в политике, в науке. Быть наравне, а может даже и впереди мужчин!
Паратов: Да вы феминистка, Лида! А может и социалистка?
Лидочка Кузнецова: Может быть! (допивает вино, бросает бокал) Ха-ха-ха! Везите меня в Париж, Сергей Сергеевич! Я хочу пройтись по Монмартру, выйти на площадь Бастилии, заглянуть в окна Тюильри! Алльон занфан де ля патри-йе, лё жур дё глуар эт арриве!...
Паратов хочет обнять девушку, но она убегает смеясь. Он встаёт, чтобы последовать за ней и видит призрак Ларисы Огудаловой, проходящий по салону. Сергей падает на диван и натыкается на гитару.
Паратов (играет и поёт романс):
 - Не здесь ли ты лёгкой тенью,
Мой гений, мой ангел, мой друг… (А. Фет).
Призрак, танцуя, удаляется. Затемнение.


Акт 3.
Сцена 1.
Утро следующего дня. Пароход «Чёрный лебедь» стоит у небольшой пристани на Великой Сибирской реке. По палубе снуют матросы, пассажиры, цыгане. На палубу вышел и капитан. Он утомлён ночной гулянкой.
Паратов: Эй, пошевеливайтесь с погрузкой! Я хочу пройти Атаманский порог засветло и прийти в Губернск в срок!
По трапу поднимается Юлий Капитонович Карандышев. Не брит, одет бедно, за плечами холщовая котомка.
Карандышев (вглядываясь в капитана парохода): Боже мой! Кого я вижу? Неужели? Сергей Сергеевич Паратов – вы-то каким ветром здесь, в Сибири?
Паратов: Что? В чём дело? Кто таков?
Карандышев: Не узнали? Да, столько лет прошло. Припомните, город Бряхимов, Лариса Дмитриевна, вы и я…
Паратов: А-а… Узнал. Вот только не надо нас ставить на одну доску: вы убийца и негодяй, а я… Не сравнивайте нас! Что вам угодно-с? Денег?
Карандышев: Можете презирать и издеваться, коли вам угодно. Я рад нашей встрече. Давно хотел высказать вам всё. Я отбыл каторгу, сейчас в ссылке. И я уверовал. Уверовал искренне, всей душой. Вера дала мне великое благо. Я раскаялся в своём смертном грехе и каждый день молю Господа о прощении. Я же простил своих обидчиков. И вас, господин Паратов, простил. Сейчас еду в Губернск, проситься в монастырь, ухожу от света.
Паратов: Аминь. А я, прощённый, могу служить капитаном дальше.
Карандышев: Ещё минуту уделите. У меня в Бряхимове тётушка осталась, если помните. Так она мне пишет, иногда. Вот вы уехали с Волги – и пропали для тамошних обывателей. А друзья ваши остались. Мм-да! Да плохо кончили.
Паратов: Вот как? Что же с ними случилось?
Карандышев: Господин Кнуров вскорости уехал в вояж по Европам. Застрял в Париже – немного переусердствовал с забавами, да и заболел. А тут как раз у них война началась, потом революция, всякие беспорядки, бунт, потом реакция. Когда смог выехать из Парижа, поздно уже было, болезнь запустил, помер в Карлсбаде.
Паратов: Не буду сожалеть о нём. Гнусный был человек. Ну, а господин Вожеватов, тоже ушёл в лучший мир?
Карандышев: Нет, он ещё на пороге. Причём немало лет. Однажды зимой затеял катание на лошадях. Пьяный. Сам правил тройкой, опрокинулся с обрыва, да в полынью. Спасли, но у него отнялись ноги и повредился в уме. Теперь слуги его, пардон … носят.
Паратов: Всё, достаточно! Больше не хочу ничего слышать!
Карандышев: Даже о себе?
Паратов: Что-о-о?!
Карандышев: Я знаю, вы женились на богатой. И вижу, что вы несчастливы. Вы, прежде были такой важный барин – теперь просто наёмный капитан. Не принесло вам богатство ничего. И даже покоя вам нет!
Паратов (взбегая по лестнице в рубку, кричит в рупор): Погрузка окончена! Отдать швартовы! Малый ход!
Карандышев пожал плечами, вздохнул, поправил пенсне, встряхнул котомку и прошёл в трюм, в третий класс.

Сцена 2.
Палуба парохода с другой стороны, вдали от рубки. Здесь пусто. Злобин и Робинзон несут завёрнутое в плед тело Анны Торгашиной.
Аркадий Счастливцев: Стой, Прохор. Уф, тяжёлая! Дай отдышаться…
Прохор Злобин: Скорей, скорей, Робинзон. Светает. Не дай Бог, кто увидит!
Аркадий Счастливцев: Бог, точно, уже увидел. Что ж ты так неосторожно? Разве можно было так! Не ожидал, не ожидал от тебя.
Прохор Злобин: Да она сама виновата, стерва! Видит, что я пьян, что завёлся. Ну, уступила бы. Так нет, давай царапаться. Давай угрожать мне что всё расскажет Катерине. А когда я, того… юбку ей задрал, объявила, что у неё жених есть. Этот, управляющий из кержаков, Прокопий. Ну тут я не сдержался, придушил… Стерва!
Аркадий Счастливцев: Ах, ты ж! Значит, они с Гаврилиным спутались, вон что! Неспроста она такая дерзкая… была.
Прохор Злобин: Вот именно. Меня, без пяти минут миллионщика, на мужика променяла. Ух, как я зол!
Аркадий Счастливцев: Пожалуй, не так просто они снюхались. Вдруг они на пару что-то замыслили супротив вас с Катериной Борисовной?
Прохор Злобин: Думаешь? Ах, чёрт и верно – она все секреты сестры знает… знала. Прокопий приисками заведует. А там всё наше богатство. Пароходство – это так, тьфу, мелочь, Сергеичу на забаву. Точно-точно, сговорились! Захотели сестру облапошить и меня по-миру пустить. У-у, стерва! Так бы и убил!
Аркадий Счастливцев: Так ты, Проша, убил уже.
Прохор Злобин: Ах, как голова трещит! Зря я шампань с коньячицким смешал. Что же делать, Робинзон? Бросим в реку – и концы в воду?
Аркадий Счастливцев: Нет, светло уже. Заметят. И привязать нечего – не потонет. Надо что-то придумать. Вот у Шекспира, помню…
Прохор Злобин: Думай, Аркаша, сам. Шекспир нам не в помощь. Спаси меня – я тебя озолочу. Всё отдам, что есть.
Злобин достал из-за пазухи небольшой увесистый мешочек с золотым песком и передал Счастливцеву.
Аркадий Счастливцев: Тело скрыть сложно. А вот на кого подумают? Убиенная ведь была в конфликте с Паратовым, все знают – вот на него и кивнём. Припомним его правило: «никому ничего не прощать; а то страх забудут, забываться станут»*. У меня случайно его портсигар оказался. Есть галун с его кителя, немного порванный. А тело-с мы вот сюда, под шлюпку положим, под брезент. И не найдут сразу.
Прячут тело под брезент. Рядом бросают вещи Паратова.
Прохор Злобин: Ну, Бог не выдаст, так и свинья не съест. А без Анны мне к сестриным капиталам ближе будет. Её нет, Сергеича устраним – у Катерины ближе меня никого не будет. Ну, так я не потеряюсь. (Уходят).

Сцена 3.
Палуба парохода, с другой стороны. Прогуливаются купец Кузнецов с женой.
Кузнецов: Не нравится мне Сергей Сергеевич. Легковесный, не деловой человек. И не молод уже, а всё ветер в голове: цыгане, романсы, кутежи.
Кузнецова: Ну, что ты! Он производит впечатление настоящего мужчины. Как одевается, как говорит, как поёт! Да, не молод. Но хорош, ах!
Кузнецов: А, глупости: «поёт»! В театре бы пел. Ты знаешь, что он уже спустил своё состояние и проматывает состояние жены? «Как говорит»! Тоже мне, златоуст. Да он к нашей Лидке подбирается. Хочет молодую бабу и миллион приданого. Вот он, твой «настоящий мужчина»!
Кузнецова: Лида умная девочка. И уж конечно, не будет связываться с женатым мужчиной. Она твёрдо знает, чего хочет от жизни. Пусть немного развлечётся.
Кузнецов: Ого, ты хочешь сказать, что она вся в тебя? Ты-то наверняка сделала в своё время правильный выбор.
Кузнецова: Ну, что ты, Герасим Петрович, я полюбила тебя всей душой! Ты покорил моё сердце! Как никто и никогда…
Кузнецов: Ага, особенно когда худосочная дворянка узнала, что у сибирского купца есть капитал и перспективы! Душа твоя, ха-ха! Да, ладно, Верунчик, я тебя понимаю и верю, потому, что ты никуда не денешься.
По палубе, стараясь быть незамеченным проходит Гаврилин. Кузнецов видит его.
Кузнецов: Эй, любезный, постой-ка! Да я же тебя знаю – ты Гаврилин, управляющий приисками госпожи Паратовой. Ты-то что здесь делаешь?
Гаврилин: (в сторону) Эх, досада, увидел. (Кузнецову) Извиняюсь, Герасим Петрович, я по делу. Мне надо видеть Анну Торгашину. Дело безотлагательное, да вот найти её не могу – в каюте нет, в салоне тоже.
Кузнецов: Что у вас за дела: управляющий и секретарь, да без хозяев? Заговор, а?  А вот я Сергея Сергеевича кликну!
Гаврилин: Тихо, тихо, не надо никого кликать. Особливо Сергея Сергеевича. Скажу вам, раз такое дело, по секрету: Сергей Сергеевич – банкрот-с! А его жена в столице провернула дельце и вернула всё своё имение от мужа. Сергея Сергеевича решила, извиняюсь, под зад коленом, и отправить в Губернск смотрителем. Так-то вот! А к Анне у меня дело личное, извиняюсь. Так где её найти?
Кузнецова: Так Сергей Сергеевич банкрот?! И он смеет ещё с нашей Лидой флиртовать? Ах, негодник!
Кузнецов: Так-так, интересно-с! А ты, Гаврилин, я смотрю, хороший человек. И управляющий отличный. Я давно думал – где бы такого человека себе взять в помочь мне. Отойдём-ка в сторонку. У меня есть деловое предложение. Лестное для тебя предложеньице. Личное твой подождёт…
Кузнецов и Гаврилин отходят. Вера Афанасьевна остаётся в переживаниях.

Сцена 4.
Палуба парохода. В стороне стоит Вера Афанасьевна. С другой стороны, входит Катерина Борисовна Злобина, в тёмной накидке, тоже старается быть незаметной.
Катерина Борисовна: Вот я и на пароходе. Еле успела. Быстрые лошади и щедрая плата помогли догнать. Ну, Сергей, погоди, я разоблачу твои проделки! Не зря видно, мне Анна писала. Умная она, наблюдательная. Да и братец мой, вертопрах, не зря сюда увязался. Всё ему мои капиталы мерещатся. И он что-то затевает. Главное, чтобы меня не узнали, до поры, пока я их гнездо не разворошу. Ох, стоит здесь кто-то!
Кузнецова: Свежее утро на реке. Даже сквозь шаль пронизает. Вот, идёт какая-то женщина. Эй, любезная! Ты здесь служишь? Подай мне чаю.
Катерина Борисовна: А-а… нет, барыня, ошиблась ты… вы. Я просто еду здесь.
Кузнецова: О, Боже, какие времена настали! Все простолюдины возгордились, пререкаются, слова им не скажи. Да и что взять со слуг, если на этом пароходе и капитан занят не делом, а только песни поёт да за молодыми пассажирками ухлёстывает. Вот Герасим Петрович перекупит пароход, я наведу здесь порядок.
Катерина Борисовна: Что вы сказали? Паратов за девицами волочится?
Кузнецова: Кобель хоть и старый, а всё равно кобель. Да и пусть его! Моя Лидочка не какая-то простушка, её томным взглядом, да гитарой не проймёшь. Она найдёт себе… Да ты что, милая, допрос мне устроила? Не твоё дело хозяев обсуждать. Эй, буфетчик! Где буфетчик? Чаю мне… (Уходит).
Входит слуга Иван.
Катерина Борисовна: Иван, поди-ка сюда, кстати ты. Где хозяин, где брат, где Анна?
Иван: Ох, барыня, как же вы здесь?
Катерина Борисовна: Решила навестить вас. По бережку, по бережку, потом на лодке… Ну, так где они, не молчи? Мне их видеть надо. Только сперва издали. И чтобы они не знали обо мне. Проводи, Иван.
Иван: Сергей Сергеевич в рубке, командует. Пороги проходить сегодня будем. Дай Бог проскочить. Анну не видел с вечера. Хочу доложить: братец ваш Прохор Борисович внимание к ней оказывают. Разговоры разговаривал, и по руке гладил, и по… извиняюсь, мягкому месту тоже.
Незаметно подходит Гаврилин и слышит последние слова Ивана.
Катерина Борисовна: Ага, и Проша туда же. Кобели они все. Не зря мне Анна писала, что здесь разврат и воровство. Только упусти из виду вмиг по миру пустят. Пойдём, Иван, её надо найти. (Уходят).
Гаврилин (один): Ах, Аня-Анечка, не только мной крутишь! Я-то думал, просто женское кокетство – ан нет, не кокетство. Видимо, за моей спиной они с братом хозяйки стакнулись. Ну, конечно, Сергей Сергеичу конец, а под это дело можно и капиталы Катерины Борисовны «тряхнуть». Ой, Анька, ой, хитрая! Пойду Прохора Борисовича выслежу, узнаю, что тут за дела. (Уходит).

Сцена 5.
На палубу парохода спускается с капитанской рубки Паратов. Выходит, разбуженная солнцем и посадочной суматохой, Лида Кузнецова.
Паратов: Доброе утро, Лидия Герасимовна! Как почивали?
Лидочка Кузнецова: Доброе, Сергей Сергеевич! Ах, как хорошо мы провели вечер! Я первый раз, после детства, так веселилась. Вы такой милый, такой… м-м, хороший!
Паратов: Для вас, моё сокровище, я готов на всё! Каждый ваш вечер на моём пароходе буде праздником!
Лидочка Кузнецова (не слушая его): А спала я не очень хорошо. Только заснула – слышу шум, крики. Открыла глаза – ан уже и рассвет. Я сразу оделась и вышла. Даже не подрумянилась.
Паратов: Прошу прощения за эту сумятицу: пароход примерно через час будет проходить порог, так называемый «Атаманский», готовимся. Довольно опасное место. А по нынешней высокой воде, когда подводные камни скрыты, порог стал вдвойне опаснее.
Лидочка Кузнецова: Как интересно! А почему порог так прозвали? Наверное, была история? Романтическая, да? Расскажите!
Паратов: Слыхал я от здешних старожилов такую историю. Было это в те давние времена, когда русские люди только пришли на эту реку. Здесь уже были некие племена и жили довольно неплохо. Река была полна рыбы, тайга – зверя. Правили ими свои князья. И вот, у одного князя была дочь красавица по имени Тунгуска. И пришёл на Реку отряд русских казаков. Был в том отряде удалец-молодец по имени Сокол. Он был первым и в бою, и в гулянье. Полюбила его девица Тунгуска. Удалец дал ей клятву, и она стала его женой. Русские открыли и подвели под государеву руку много земель, собрали большую дань – ясак. И послали с доброй вестью и богатой казной гонца к царю-батюшке. Вызвался быть гонцом Сокол – был он сыном боярским московским, обхождение знал и в палаты входил без робости. Да и надоело ему в глухой тайге, с женой, пусть и красавицей, но дикаркой, захотел в столицу вернуться. Тунгуска сказала ему на прощанье: «Вернись ко мне через год и будет нам большое счастье. А если нарушишь клятву верности – не возвращайся никогда».
Царь принял Сокола ласково, одарил, пожаловал чин атамана, да жену сосватал – дочь своего ближнего боярина, дородную белолицую красавицу. Забыл удалой клятву данную в Сибири, да и остался в Москве. Но через год призвал его снова царь и повелел вернуться в Сибирь и поставить острог-крепость, чтобы защитить новые владения от врагов. Атаман и думать забыл о несчастной Тунгуске и её прощальных словах. Пришёл он в Сибирь с большой дружиной, поплыл по реке и…
В стороне появилась белая женская фигура. Паратов застыл на месте.
… и погиб на пороге…
Лидочка Кузнецова: Ах, как романтично! Ну же, Сергей Сергеевич, дальше! А что Тунгуска?
Паратов: Кто? Н-не знаю. Простите, не помню…
На палубу выходит Карандышев. Он тоже вглядывается в белую фигуру.
Карандышев: А! Что это? Паратов, вы видите? Её видите?...
Лидочка Кузнецова (испугано оглядываясь на Карандышева, призрак она не видит): Ой, кто это? Чего он хочет? О ком говорит?
Паратов: (Карандышеву) Пассажиров третьего класса прошу удалиться в трюм. Идите отсюда, несчастный человек, не пугайте барышню.
Лидочка Кузнецова: Я, пожалуй, тоже уйду. Холодно тут стало. (Уходит).
Паратов и Карандышев стоят молча и смотрят как мимо них проходит призрак Ларисы Огудаловой. Она улыбается.


Акт 4.
Сцена 1.
Каюта капитана парохода «Чёрный лебедь». Паратов сидит на венском стуле. Его ладони перебинтованы. Робинзон смазывает ему рану на лбу.
Паратов: Ой, тише ты, чёрт! Что за гадостью ты меня машешь? Полегче!
Аркадий Счастливцев: Не извольте беспокоиться, мон сир, это лучшее средство. Ещё с Волги сохранил. Помните-с: «у всякого свой вкус: один любит арбуз, а другой – свиной хрящик». Заживёт в момент.
Прохор Злобин: Ну, ты, Сергеич, сегодня герой! Атаманский порог прошли будь здоров! Я хоть и в салоне сидел, а слушал: машина паровая – бух-бух, чух-чух! Стекло в буфете – дз-дзинь, лз-дзинь! А с мостика в рупор команды: Средний ход! Малый! Стоп машина! Лево руля! Полный ход! Лихо, ха-ха-ха!
Кузнецов: А я не мог усидеть, на верхней палубе стоял. Любовался, м-да-с! Ну и пароход у вас, Сергей Сергеевич, отличнейший! И команда слаженная. Слушайте, а продайте «Лебедя» мне? Я денег не пожалею.
Паратов: Нет, ни за что не продам. «Лебедь» - это птица, а не пароход. Э-э, не в эту навигацию продам, точно. Да и подремонтироваться надо, если уж придётся расставаться с таким красавцем.
Кузнецов: Ага, ремонт нужен. То-то я слышу: и колёса шлёпают не так, и машина постукивает, и тросы поскрипывают.
Паратов: На камнях сломалось несколько плиц, заменим. Машину перебрать и смазать – плёвое дело. А пароход отличный – немецкая работа.
Без стука входит Гаврилин.
Паратов: Гаврилин?! Ты почему здесь, откуда? Как посмел прииск оставить? Почему я не знаю, что ты на пароходе?
Гаврилин: Вы много чего не знаете, Сергей Сергеич. Или знаете? Например, знаете ли, что на пароходе погиб пассажир? Некто, Карандышев, ссыльный.
Паратов: Карандышев?! Какого чёрта!... Он же был в трюме!
Гаврилин: Ага, знаете его. Знакомец, значит, ваш. А что погиб не знаете. Поня-ятно… А Анна Торгашина где? Знаете, где?
Паратов: Анна? Причём она тут… Гаврилин, замолчи! А вы что на меня смотрите? Робинзон, Прохор, Герасим Петрович? Вы что, специально здесь все собрались? Да это заговор на меня!
Прохор Злобин: Один погиб, другая пропала… Погодь, Сергеич, дело может быть важное! Прикажи обыскать пароход. Как так: Анька Торгашина пропала?
Аркадий Счастливцев: (Прохору) Как же, Прохор Борисыч, мы…
Прохор Злобин: (Робинзону) Молчи, я знаю, что делаю.
Кузнецов: Это неслыханно! Пассажир погиб, пассажирка пропала. Бог мой, что творится! Эх-х, господин Паратов!
Паратов: Замолчите, все! Эй, боцман! Команде осмотреть судно. Проверить все помещения, трюмы, груз, машинное. Докладывать обо всём мне. И, быстро!
Прохор Злобин: А мы - поможем. Пошли, Аркаша. Прокопий, ты с нами? Герасим Петрович, прошу – после вас!
Все, кроме Паратова, уходят. Сергей Сергеевич достаёт браслет Ларисы, кладёт на стол. Морщится, потирает голову. Достаёт бутылку коньяка.

Сцена 2.
Каюта капитана. Коротко постучавшись входит Лидочка. Паратов спешно убирает коньяк со стола.
Лидочка Кузнецова: Я к вам, Сергей Сергеевич. Мне сказали, вы ранены. Как вы?
Паратов: Пустяки, кожу сорвал. Рад вас видеть у себя. Вы думали обо мне? Лида, вы просто луч света в этой сибирской глуши! (целует девушке руку).
Лидочка Кузнецова: Ах, Сергей Сергеевич, сколько раз вы говорили комплименты девушкам! Пользуетесь, что вашей жены здесь нет, да?
Паратов: Как вы можете так говорить, Лидочка! Это совершенно особенный случай. Я чувствую, что встреча с вами способна перевернуть мою жизнь. Знаете, мы с женой совершенно чуждые люди. Она, несмотря на то, что женщина, купец настоящий, в полном смысле. Делец, экономист. У неё есть хватка, настрой ума. А я… знаете, я в душе романтик. Я цыган – в лучшем виде.
Эх, чёрт возьми, скинуть бы мне лет двадцать! Скинуть, как вот этот капитанский китель. Как бы хорошо, широко, вольно, я бы жил!
Лидочка Кузнецова: Вы замечательный человек, Сергей Сергеевич! Я таких ещё не встречала. Вы лучше всех молодых. Как я вас… люблю! (целует его в лоб рядом с раной).
Паратов: (вскакивает, мечется по каюте) Да я, Лида… я с вами… Знаете, приходите вечером в салон? Будут только цыгане и… только вы и я! А потом, пока пароход стоит, я куплю коней, и мы поедем в ночное катание. Представьте: ночь, луна, река…!
Лидочка Кузнецова: Волшебно! Мы едем рядом, и вы читаете мне стихи.
Паратов: Откуда вы знаете что я пишу стихи? Я ещё никому… А, впрочем, да, пишу. Но теперь я все стихи буду посвящать вам, Лида.
Лидочка Кузнецова: А потом? Когда вы прочтёте мне все стихи, чем мы займёмся?
Паратов: Кхэ, кхэ! А потом мы вернёмся на пароход и поплывём в Губернск. Там высадим пассажиров и загрузимся дровами.
Лидочка Кузнецова: Ха-ха-ха! Какая прелесть: «мы загрузимся дровами»! Ха-ха-ха!
Паратов: А потом мы поплывём вниз, на север, к Ледовитому океану. И уплывём далеко-далеко от всех. Мы поедем к чукчам, к папуасам, на край света!
Лидочка Кузнецова: Ах-ха-ха-ха!!! К папуасам! Мне такое ещё никто не предлагал, хах! Ни в Париж, ни в Неаполь – к папуасам! Как я люблю вас, Сергей Сергеевич!
Паратов: Лидочка, поцелуйте же меня ещё!
Лидочка Кузнецова: Нет-нет, хватит с вас пока. У папуасов! Пойду к себе собирать чемодан. Ха-ха-ха! (уходит).
Паратов: Так я жду вас в салоне!
Паратов снова садится в кресло, потирает голову. За его спиной проходит тень Ларисы.
Паратов: Какое странное чувство – как будто некто постоянно присутствует рядом со мной. Этот некто: то ли ждёт чего-то, то ли ждёт… меня? И Лидочка – молодая, красивая, богатая. Может быть она – моё счастье? Или может – погибель? Не знаю…
 Он берёт гитару, поёт.
- Не говори, что сердцу больно
От ран чужих;
Что слёзы катятся невольно
Из глаз твоих…  (Н. Павлов)

Сцена 3.
Каюта капитана. Паратов склонив голову дремлет в кресле, на коленях гитара. Открывается дверь и входит женщина в накинутой на голову шали.
Паратов (просыпаясь): В чём дело? Я никого не принимаю, обратитесь к стюарду.
Катерина Борисовна (снимая шаль): Я к тебе не на приём пришла, Сергей. Поговорить. В последний раз.
Паратов (вскакивает с кресла, откидывает гитару): Катя?! Ты как здесь? Ты же была в Старосибирске. Я думал...
Катерина Борисовна: «Я думал». Тьфу! Знаю я о чём ты всегда думаешь: как бы погулять, поразвлечься, да за очередной юбкой поволочиться. Все дела запустил, прахом повёл. И вот сейчас: кой чёрт тебя дёрнул повести пароход через порог в такую воду, в непогоду? Молодечество своё показывал? А не боялся погубить и пароход, и людей?
Паратов: Да ну, чего такого? Я уверен в «Лебеде». Да и всё же хорошо прошло, в Губернск прибудем в рекордное время.
Катерина Борисовна: А пассажир погиб? А Анна моя где?
Паратов (раздражаясь): Да почём я знаю, где Анна? Может, в каюте спит, а может очередные кляузы пишет. Я её и видеть не хочу.
Катерина Борисовна: Она здесь по моему велению. И я знаю, что ты её ненавидел. Смотри, Сергей, если что…
В дверь каюты стучат и сразу входят толпой люди. Среди них Злобин, Счастливцев, Кузнецов.
Прохор Злобин: Анну нашли. Убитой! Злодей удавил её. Но поде тела нашли вот энтот галун с мундира и портсигар.
Аркадий Счастливцев: Я больше молчать не могу! Я при всех заявляю!... Прости, Сергей Сергеич, ты мне друг, но истина дороже: видел я их вместе накануне. И пассажир, тот, погибший на пороге, он тоже наш знакомец. К чему бы эти смерти?
Паратов: Ты что, Робинзон, белены объелся? Забыл, чем ты мне обязан? Врёшь, мерзавец! Врёшь... ох, как в висок ударило!
Катерина Борисовна: Сергей, это же твой портсигар. Ты всегда его носил. Неужели, Анну… Как ты мог?
Кузнецов: Ай-ай, с виду такой господин представительный. Моей дочке романсы пел. А сам вот что вытворяет, варнак!
Паратов: Я попрошу! Господин Кузнецов!
Кузнецов: Не доверял я никогда таким хлыщам. Ага!
Прохор Злобин: Шельма, ах, шельма! Сестрица, какого змея пригрела. В нашу семью привела. Да и я ему верил, своим другом называл… Каторжник! Связать его - и в реку с камнем. Вниз по течению!
Паратов: Мерзавцы, ах, какие мерзавцы! Да я вас сотру всех… да я докажу! Чёрт, как болит голова…
Катерина Борисовна: Тихо! Замолкните все! Сергей, ты… посиди пока у себя. Заприте его. Боцман, запри и ключ мне принесёшь. Всё решим по прибытию в Губернск. Пусть следствие проведут. Пойдёмте все… к Анне.
Иван: (Паратову) Сергей Сергеевич, вот ландышевые капли от головной боли. И вот буженина, омлет, каша – покушайте. (В сторону) Храни его Бог!
Все выходят. Паратов падает на свою койку.

Сцена 4.
Каюта капитана. Паратов один, лежит на койке, перебирает струны гитары.
Паратов (раздумчиво): Ну, вот и приплыл ты, Серж. Ах, как весело, как хорошо всё начиналось! Волга, пароход «Ласточка», скорость. Простор, гулянья, цыгане, любовь. Потом – Сибирь, новое дело, ещё бОльший простор, сила. Силища!
А теперь – один, в каюте, арестован. А за что? Не понимаю…
За дверью каюты слышен шум. В приоткрывшуюся дверь втискивается Герасим Петрович Кузнецов.
Кузнецов: Эх, Сергей Сергеич! Ну, влип ты. Говорил я тебе: продай пароход. Не твоё дело - капиталы зарабатывать. И не наш человек, на сибирский. Тебе бы красоваться да развлекаться с цыганами да с плясунами. Или вот на гитаре играть. Хех, артист! Если выкрутишься – уезжай отсюдова подобру-поздорову. Вот мой совет! (Уходит).
Паратов (встав с койки, вослед): Благодарю за совет, Герасим Петрович! Только мне плевать на ваши советы! Я и сам уеду… скоро.
За дверью каюты снова слышен шум, приглушённые голоса. Входят Прохор и Аркадий.
Прохор Злобин: А мы с Робинзоном к тебе не одни – я коньячицкого прихватил, а Робинзон три бокала. Помянем убиенную. А на меня Серж зла не держи. Обстоятельства так сложились… м-м-м, все!
Паратов: Какого чёрта? Что вы все за мной ходите? То один, то другой. И все обвиняете. Прокуроры, мать вашу!
Прохор Злобин: Я по дружбе, чудак!
Аркадий Счастливцев (из-за спины Прохора): Мы по дружбе… (выставляет на столик бокалы). «Какие нежности, при нашей бедности».
Паратов: Тебя, Аркадий, я когда-то спас. С собой в Сибирь взял. Так-то ты за мою доброту отплатил? Зачем врал?
Аркадий Счастливцев: А я что? Я ничего. Вот Прохор Борисович…
Прохор Злобин: Что ты мелешь, сатир?! Сергеич, да никто ему и не поверит. Портсигар – это вообще не улика, каждый суд скажет. А то, что Катерина на тебя зуб точит – да, наплюй! Ревность всё бабская.
Паратов: Ага, я понял – это заговор. Это вы Анну убили, а на меня решили кинуть. И мой портсигар вы украли! Сейчас ваша взяла, но на суде я всё расскажу!
Прохор Злобин: Замолчь, Сергеич! И тебе не будет здесь веры. Ты на Волге безобразничал и в Сибирь сбежал. Да и на моей сестре женился обманом. Я всё знаю!
Паратов: Робинзон, это ты меня предал?! Да я ж тебя…
Паратов вскакивает, сжимая кулаки. Счастливцев выбегает из каюты. Вслед ему летит бокал и разбивается об закрывшуюся дверь. Паратов поворачивается с угрозой к Злобину.
Прохор Злобин (вынимая из кармана револьвер): Спокойно, Сергей Сергеич! Ты против нас пешка, а мы ферзи! (пятится спиной и выходит из каюты).
Паратов: Мерзавец! Вокруг меня одни негодяи! (пьёт коньяк прямо из бутылки).
Без стука открывается дверь, входит Гаврилин.
Паратов: Ещё один. А тебе чего от меня?
Гаврилин: Я пришёл сказать вам, что любил Анну. И хотел строить жизнь, заниматься делом, стать большим человеком. А вы всё разрушили. Вы разрушаете всё, к чему прикасаетесь. Вы – хищник, зверь. И я буду мстить!
Паратов: Мстить? Мне? Ха, поздно. Моя песня спета.
Гаврилин: Пусть не вам, но всем подобным хищникам и убийцам. Война до смерти!
Бросает в сторону Паратова женский кружевной носовой платочек. Платок падает на пол. Гаврилин уходит.
Паратов: Н-ну, вот ещё и войну объявили – полный набор несчастий на бедную мою головушку. Эх-ма!
Ногой пинает платочек в угол каюты. Снова падает на койку.

Сцена 5.
Вечер. Каюта капитана. Слышен шум паровой машины, плеск воды – пароход «Чёрный лебедь» снова плывёт по Великой сибирской реке. Паратов играет на гитаре, поёт. За его спиной призрак Ларисы Огудаловой с кружевным платком Анны Торгашиной.
Паратов:
- Сердце будто проснулось пугливо,
Пережитого стало мне жаль… (А. Кусиков).
Входит Лида Кузнецова. Открывшаяся дверь закрывает призрак.
Лидочка Кузнецова: Ах, Сергей Сергеевич, какой душевный романс! Я такой раньше не слыхала.
Паратов: Лидочка, как я рад вам! Сегодня в мою каюту ломились разные люди. Обвиняли меня, поучали, унижали. Даже войну объявили. И только вы, солнце моё, пришли с любовью! (целует девушке руку).
Лидочка Кузнецова: (отнимает руку, обходит кресло, как бы загораживаясь им) Знаете, м-м… мне маман рассказала о вас какие-то ужасы. О том, что когда-то давно на Волге из-за вас женщина погибла. В общем…
Паратов: Это прямо сказка о Синей Бороде. Мёртвые женщины, тайны из шкафа. Хм! И вы всему верите?
Лидочка Кузнецова: Ну-у, не знаю. Впрочем, Сергей Сергеевич, я о другом зашла сказать: наши с вами пути должны разойтись. Мы сразу из Губернска едем в Европу. Потом в столицу, в Петербург. Оказывается, у меня есть жених. Он из хорошей семьи, его отец Поставщик Двора Его Императорского Величества. ПапА ему слово дал. В общем, мы больше не увидимся никогда.
Паратов: Зачем вы пришли, Лида? Сказать о вашей помолвке? Унизить меня ещё больше?
Лидочка Кузнецова: Н-нет. Даже не знаю, как сказать. У нас в Старосибирске такая скука. А здесь на вашем пароходе мне, наверное, впервые, так интересно. Столько людей, столько событий. И вы – такой необыкновенный. Я почувствовала себя не девочкой, а женщиной, которая нравится, и которая может повелевать. Я хочу поблагодарить вас.
Девушка быстро подходит, целует Паратова в щёку и отходит к двери.
Лидочка Кузнецова: Ну, теперь всё, я ухожу. Прощайте, Сергей Сергеевич! (выходит).
Паратов: С-ума-сбродка! Девица очаровательная, но чувствуется характер отца. Представляю, какой акулой она вырастет. К счастью, я этого не увижу. Прощайте, Лида!
В углу каюты снова показалась тень Ларисы Огудаловой, но Сергей не замечает её.
Паратов: Чем больше я познаю женщин, тем больше в них разочаровываюсь. Во всех. Да, полно, так ли? Если быть до конца честным перед собой – нет, не во всех. Почему-то именно сейчас я всё чаще вспоминаю Ларису Огудалову – мою Ларису. Как искренне, самоотверженно она меня любила! Лариса, Лариса, как я мог предать тебя? Как теперь мне тебя не хватает…
Призрак Ларисы выступает вперёд и начинает светиться. Паратов стоит спиной и ничего не замечает.
Стук в дверь каюты. Призрак темнеет и скрывается. Входит Катерина Паратова-Злобина.
Паратов (вздрогнув всем телом): Катя, ты?! Ты простила меня?
Катерина Борисовна: Я хотела тебя простить, Сергей. Я не верю никому, и своему братцу не верю и его собутыльнику Аркадию особенно. Но сейчас я увидела, как из твоей каюты вышла девушка. Всё-таки ты неисправим. Ты должен быть наказан. Пусть один раз, но за всё… Ой, как кольнуло! (она покачнулась и схватилась за грудь. Сергей Сергеевич усаживает её в кресло).
Паратов: Катя, тебе нехорошо? Ты очень бледная. Жаль, врача нет. Хочешь, цыганку Зару позову? Он травами лечит, заговором…
Катерина Борисовна: Цыганку?! Ты только об этом и думаешь! Сердце моё не жалеешь! Ой, как сжало! Ах-хх… (теряет сознание).
Паратов (в двери): Эй, люди! Сюда, скорее! Катерине плохо!

Сцена 6.
В каюту снова собирается много народа.
Прохор Злобин: Довёл жену, мерзавец!
Гаврилин: Пульса нет. Не дышит!
Кузнецова: Ах, боженьки! Преставилась… (торопливо крестится).
Кузнецов: Молчи, молчи, дура! На воздух её скорее. Берись за кресло, эй, мужики!
Катерину Борисовну выносят в кресле.
Аркадий Счастливцев: Эх, Сергей Сергеич! Всем от тебя только беды да несчастья. Гиблый ты человек. «Свеча догорела – и мы остались в потёмках»**. (уходит, качая головой).
Все люди расходятся. Последним выходит Прохор Злобин, оставив на полке шкафа револьвер.
Паратов (один): Возможно ты и прав, Робинзон. Это я виноват в своих бедах и в несчастьях людей, которых любил.
Появляется тень Ларисы Огудаловой. Она выходит вперёд и начинает светиться. Сергей видит её.
Паратов: Лариса, ты здесь?! Беги, беги от меня! Я тебя снова погублю…
Призрак качает головой.
Паратов: Хотя нет, постой. Я хочу с тобой поговорить. Поверь, я искренне сожалею, что так получилось тогда, в Бряхимове. Была бы моя воля сейчас я бы всё изменил. Я понял, что богатство, успех – это ничто. Блеф, пыль, тлен. Вечна только любовь. Я бы хотел снова быть с тобой.
Призрак протягивает к нему руки.
Паратов (потирая с усилием голову): Постой… как путаются мысли. И голова опять болит. Надо выпить чего-то. Эх, бутылка коньяка пуста. А, кажется в шкафу ещё одна есть.
Подходит к шкафу, достаёт бутылку с коньяком. Видит лежащий револьвер. Берёт его в руки.
Паратов: Ты погибла от пули. Так… и я могу ЭТО сделать! Лариса, скажи или дай знак: если я убью себя, мы будем вместе? Это всё не обман?
Призрак усиленно качает головой, посылает воздушный поцелуй. Гаснет, исчезает.
Паратов: Ушла. Совсем. Все ушли, я один. Приговорённому дозволили сказать последнее слово и выполнить последнее желание.
Наливает полную рюмку коньяка, выпивает залпом. Берёт гитару, поёт.
- Как хорошо, как хорошо,
Как хорошо мне с тобою быть;
В очи глядеть, любить и млеть,
И в поцелуе умереть… (С. Зилоти).
Всё. Последнее желание исполнено. Я готов. Кстати, даже рубашка на мне свежая.
Поднимает к виску револьвер. И… опускает его.
Нет. Кончить свою жизнь, такую яркую, такую живую – здесь, в тесном ящике каюты? Нет! Не хочу! На волю, на волю хочу!
Толкает дверь каюты и выходит. Слышен шум паровой машины, плеск колёс по воде, голос команды: «Лево руля. Так держать. Полный ход».
Приглушённый звук выстрела.
ЗАНАВЕС.

* - цитаты из пьес А. Н. Островского.
** - цитата из пьесы У. Шекспира.