Закон сохранения новогодности

   Моргают гирлянды из ёлочных ветвей, шампанское пускает пенную бороду из бутылки, протяжно стучат из Спасской башни часы, глядящие на нас из телевизора... Кажется, в этот момент мир останавливается, ожидая чуда. По крайней мере, так казалось в детстве.

   Затем ты осознаёшь, что на нашей планете есть часовые пояса, и Новый год встречают не одновременно. И если во Владивостоке бьют куранты, значит, в Москве только дорезают морковку для оливье.
 
   Кроме того, часовой пояс, в котором бьют куранты, вовсе не зацикливается на праздновании. В этот момент может происходить всякое: ссора с осточертевшими родственниками, нападение на «чёлочника» в переулке, ограбление кассы, появление нового младенца в роддоме. А кто-то вообще просто спит этой ночью, не желая вливаться в праздничную серую массу!

   А у меня — ночное дежурство. Изначально я не должен был отбывать каторгу в поликлинике. Но Стёпа уговорил поработать за него — этой ночью он собирался сделать предложение девушке.

   Я решил, что Чёрт с ним (нет, правда, я видел в его подъезде красного Чёрта с рогами — он неприличные словеса расписывал на стенах). В общем, я согласился подежурить. Всё равно мои родственники встречают Новый год на другом краю страны. А Лена вообще со мной не разговаривает после той встречи со сказочными существами.
    Одно могу точно сказать: в эту ночь одиночеством страдать не буду. Пациенты в моём отделении не дадут заскучать.

    И не дали. Потому что болезни в их организмах не оформляют собственные больничные и вкалывают даже по праздникам. Температура и давление у моих пациентов то поднимались, то опускались. У кого-то заострится боль в правом подребье, у кого-то затупится… Только и успевай, что забегать в палату и назначать препараты.

   Благо, экстренных случаев пока не происходило.

   И вот, в 11 часов вечера пациенты решили проигнорировать боли и направили взоры на телевизор, где показывали капустник с постаревшей эстрадой. Я уединился в ординаторской и принялся заполнять истории болезней.
Обычная ночь, как и в предыдущих дежурствах. Даже ординаторскую особо не украсили: поставили на холодильник маленькую пластиковую ёлку — вот тебе и новогоднее настроение!

   Пока я описывал великолепное состояние передней брюшной стенки у Воронцовой, ко мне обратился домовой Тихомир. Поскольку он работал в клинике, тайком от людей, то нарекал себя как «клинический домовой». В принципе, учитывая его педантичное отношение к чистоте, это определение отлично подходило Тихомиру. Клинический домовой зашёл в ординаторскую, разгоняя метлой пыль в кабинете.

   — Слышь, Фадей, — окликнул меня Тихомир, — сегодня будет финальный поединок между Ратибором и Змеем Уральским 13-го поколения. Тебе рассказать потом, чем там всё закончится?

   — А оно имеет значения? — спросил я, не отводя глаз от документа Воронцовой.

   — Конечно, — спокойно сказал клинический домовой. — Если Ратибор проиграет, мир может погрузиться во тьму. Хотя… Если Тьма победит и начнёт беспредел, ты и сам это узнаешь.

   — Учитывая состояние медицины в нашей стране, вряд ли почую разницу, — я качнул головой. — Ладно, потом расскажешь.

   Разговоры о великих битвах, поисках артефактов, интригах среди колдунов и витязей, которые скрываются в нашей повседневности — я к ним уже выработал иммунитет. У этих сказочных существ что ни день, то сплошная борьба красивых героев и мрачных злодеев. И каждый день вершатся судьбы мира, каждые сутки обещают стать последними для всего человечества. И каждый раз участь всей планеты определяли, как правило, два индивида: один со стороны Света, другой со стороны Тьмы.

   Ага, а как дело касается внешней политики среди людей, так эти плакатные герои куда-то сливаются! Дескать, «людская политика — это не по их масти».
Поэтому сегодняшняя очередная решающая битва Добра и Зла меня интересовала мало: всё равно наши победят. Мне бы пережить сегодняшнюю ночь, не отправив пациентов на тот свет.

   Тихомир отправился смотреть на махач, напоследок поздравив меня с наступающим Новым годом. Я продолжил оформлять историю болезни.
Часы размеренно тикали к 23:45. Я даже не исключал, что встречу этот Новый год в тишине…

    Но стоило этой мысли возникнуть в голове, как в окно бодро постучали. Я понял: опять придётся спасать очередное сказочное существо!

   И правда. За окном, под покровом тёмного неба и густого снегопада парила ёлка, лежащая на потрёпанном ковре-самолёте. Незваная гостья обмотана пушистой разноцветной мишурой, на ветвях покачивались упитанные пластиковые шары.

   Я распахнул окно, и вечнозелёная растительность влетела в помещение, ковёр приземлился на пол. В нос ударил аромат хвои и щекотливый запах мандаринов. Как я мог заприметить, из верхних ветвей торчали два круглых широких глаза с лазурными зрачками.

   — Фадей Доброхотов? — спросила скрипучим голосом представительница хвойных вечнозелёных деревьев.

   — Вы по записи? — произнёс я ритуальную фразу.

   — Бересту не выдали, — ответила пациентка, её рот прятался под ветвями. — Можете так принять?

   — Ладно, на что жалуемся?

   — Дефицит новогоднего настроения, — со скорбью в голосе ответила ель. — Кажись, что-то съедает меня изнутри.

   — Больше похоже на психологическую проблему, — сказал я. — Вы уверены, что по адресу пришли? Я не психолог и даже не агроном.

   — Ну нет, нашенские психологические проблемы напрямую зависят от нашенского физического состояния! — настойчиво произнесла пациентка.
Ветки над еловыми глазами сложились в перевернутую вверх тормашками букву «л», и я понял, что гостья рассердилась.

   — Можете поглядеть, каково состояние моей мишуры? — спросила ель.

   Я как следует всмотрелся в «бижутерию» пациентки. Мало к чему можно придраться: шарики висели на пациентке целыми, а мишура блеском радовала глаз. Правда, у одной золотистой пушистой полосы виднелась брешь… Будто кто-то неряшливо отрезал один кусок из мишуры. Или откусил.

   — Один симптом я вижу, — я кивнул. — Ещё на что-нибудь жалуетесь?

   — Знаете, у меня такое ощущение, будто во мне скребут кошки… — задумчиво произнесла ель.

   Предположив, что скорее всего это не фраза имеет абсолютно не переносный смысл, я решил немедленно провести осмотр.

   — Ладно, ложитесь на койку.

   Ёлка ловко спрыгнула с ковра-самолёта на диван — даже шарики не побились. Выполнив услугу, ковёр-самолет поднялся в воздух и унёсся через окно. Его ждали другие сказочные клиенты.

   Я надел резиновые перчатки и развел ветки, чтобы осмотреть внутренний мир колючей пациентки.  Из еловой темноты сверкнули два янтарных блюдца с острыми зрачками.

   — Пассажир, у Вас билет на «комфорт» или на «ласточку»? — спросил я.

   Между ветвями, под еловыми глазами выглянула голова чёрного кота.

   — Безобразие! — возмутилась ель. — Скребут! Без моего разрешения!

   — Я, между прочим, представитель сообщества «Золотая цепь», — нахмурившись, гордо промурлыкал кот.

   Я слышал про это сообщество: в него входили представители научно-пушистой интеллигенции, т. е. коты-учёные.

   — В данном случае Вы являетесь инородным элементом в организме моего пациента, — заявил я. — И я вынужден Вас удалить.

   — Не надо, — воскликнул кот, — я сам удалюсь.

   Представитель «Золотой цепи» выпрыгнул на пол и встал на задние ноги. На нём висел поцарапанный халат.

   — Ах вот оно что! — ель возмутилась так, что иголки летели с её макушки. — Я пока тут предаюсь хандре, вы тут на моих чувствах паразитируете!

   — Позвольте, — «паразит» замотал головой, выпрямив спину, — я не паразитирую, а исследую! Я, между прочим, Ефрем Златоусый! И моё направление связано со структурой мишуры с прагматической точки зрения.

   — Это ещё зачем? — ветви-брови ёлки приподнялись от удивления.

   Кот Ефрем закинул передние лапы за спину и зашагал кругами.

   — Раса семейства кошачьих отряда хищных класса млекопитающих давно уже доросла до состояния, идентичного homo sapiense (т. е. человека разумного) и ;Mediocritas intelligentes creatura (сказочное существо разумное), — вещал Златоусый. — Однако есть одна загвоздка! Мы никак не можем устоять перед аппетитным блеском мишуры. После стольких лет эволюции! Всегда! И я возложил на свои же плечи великую цель познать эту тайну «мишуринского соблазна».

   — И как? — полюбопытствовал я.

   — Пока в процессе, — сказал Ефрем и цапнул зубами за мишуру пациентки.
Ёлка резко вскрикнула. Мне пришлось отогнать кота веником к холодильнику.

   — Очень удобно устроился, — возмутилась пациентка.

   — А разрешение на исследование есть? — спросил я.

   Ефрем достал из халата помятый сложенный пергамент, протянул мне. Я раскрыл листовку, на ней намалёвано размашистым почерком: «Да, ему можно грызть мишуру!». Внизу документа — печать от генерального директора «Золотой цепи».

   — Между прочим! — продолжала возмущаться пациентка. — Между прочим, мы — особая раса ёлок. Это обычные ёлки зимой и летом живут-поживают одним цветом! А я, между прочим, живу-поживаю только одним днём! Вернее, ночью! Я ёлка новогодняя! И вся моя суть — распылять новогоднее настроение, после чего я снова покину этот бренный мир!

   — Между прочим, мой коллега как раз пытается исследовать это явление, — заявил Ефрем. — Поскольку в нынешних реалиях новогоднее настроение описано достаточно абстрактно!

    В животе кота заурчало. Ефрем, сгорбившись,  приложил переднюю лапу к пузу.

   — Кажется, мне пора изъять добытые материалы, — выдавил захворавший Ефрем. — Где у вас?…

   — Выходите из отдела, по коридору направо, — быстро проинструктировал я. — Там нарисован мальчик без юбки. Вам туда!

   — А бывают мальчики с юбкой? — Ефрем обдумывал мою косноязычную фразу.
Но тут урчание из живота снова напомнило о себе.

   — Ладно, спасибо, — с этими словами Ефрем выбежал из комнаты.

   Я решил, никто из пациентов не удивится, если случайно увидят кота в халате, бегающего на задних лапах в мужской туалет. Подумают, что это препараты так на них подействовали. И попросят добавки. Всяко веселее, чем старый год с болезнями провожать.

   Я повернулся к ели. К моему удивлению, пациентка серела на глазах. Темные иголки сыпались на кафель, а на шарах появлялись трещины. Мишура теряла былой блеск.

   — Вы чё делаете? — задал я наиболее приемлемый для врача вопрос.

   — Впадаю в хандрическую кому, — пояснила заметно ослабшим голосом ель. — Мишура… Надо восстановить...

   Я примерно догадывался, что нужно сделать. Недавно управгном с моего района выдал несколько полезных инструментов. Одним из таких приборов был гаечный ключ-воронюч: выглядит почти как обычный гаечный ключ, только вместо металлических губок у него был настоящий вороний клюв. Если с помощью этого инструмента прижать два разделённых объекта, они между собой мгновенно воссоединятся.

   Я сдавил вороньим клювом два конца обкусанной золотой мишуры и тут же разжал, проверил результат. Ничего не произошло: две половины мишуры так и не воссоединились.

   — Не пойдёт, — шептала ель. — Нужно новогоднее настроение.
   
   Этого мне ещё не хватало!

   — Где я его раздобуду на ночь глядя? — спросил я.

   — Далеко бегать не надо. Ищите в…

   Ель замолкла. Её зрачки закатились набок, а глаза прикрылись ветками. Пришлось полагаться на себя. Впрочем, долго гадать не стоило. Я уже понимал принцип работы лечения магических существ. Нужный препарат — новогоднее настроение — я должен доставать из самого себя, из чертог разума.

   Я снова сжал с помощью ключа-воронюча две половины мишуры. Мозг напрягся. Я пытался пробудить в себе новогоднее настроение. Но ничего, кроме раздражения, не пробуждалось.

   Что и говорить, а новогодняя ночь не задалась. Например, эта бабулька своими стремлениями применить народную медицину в стенах нашей больницы довела до белого каления! Да и очередной мужчина с ножевыми ранениями пытался сегодня пригубить алкашки. А ещё заполнять истории болезней... А ещё обход... А ещё..

   Хорошо хоть, я энергетиком заправился. Теперь этот кофеин оборонял мой организм от прихода сновидений. Я мог продержаться, как минимум, до четырёх утра…

   Я слышал, как за стеной телевизор бормотал голосом президента, как Спасская башня откашливалась звоном колоколов… Били куранты. И вместо того, чтобы в какой-нибудь компании стукаться бокалами, я пытаюсь вытащить ель из хандрической комы. При том, что, согласно магической природе, она всё равно должна умереть этим утром.

   Хотя мне и приходилось разок вытаскивать с того света бабушку. А ведь казалось бы: лечи-не лечи, всё равно рано или поздно ей придётся умереть. Смысл продлевать и без того тяжёлую для неё жизнь на пару месяцев? И всё же продлеваю.
Руки потели. Казалось, ключ-воронюч хотел выскользнуть из дрожащих пальцев. Часы продолжали бить двенадцать. А новогоднего настроения всё не было.

   А ведь когда-то оно пробуждалось. Помню, как из Миргорода к нам приезжали всегда улыбчивые и добродушные бабушка с дедушкой, как они помогали матери купить ёлку, как мы наряжали её во время просмотра фильма про Шурика… Как я засыпал на скрипучем диване под разговор родственников во время новогоднего застолья… Как за окном салюты пытались пробиться в мой сон… Как под ёлкой я находил маленькую коробку с конструктором и синие лыжи с желтой эмблемой…

   А ведь это были девяностые, когда мама воспитывала меня в одиночку, пока папа пытался устроить бизнес в Чикаго, вдохновившись идеями об «американской мечте»…  (Конечно, мотивы у него были благие для всей семьи, но всё же не "фортануло") А в это время был дефолт… Или ещё какая-то гадость… А праздник всё-таки был! Взрослые люди смогли обеспечить этот праздник мне и друг другу, в нашем семейном кругу.

   Несмотря на пасмурные и голодные дни, мы покрывали себя ободряющей сказкой. Подобно тому, как мы покрывали яркой золотистой мишурой бесцветные обои в старой квартире. Заряжали себя сказкой и надеждой на лучшее, чтобы на следующий день выйти из дома в угрюмую действительность и… И дальше как-то жить.

   А сейчас… Сейчас у меня самого полно «детей», которые старше меня в три раза, которые отказываются пить нужные лекарства или вовремя посещать процедуры… И тем не менее, я заставляю их это делать… Чтобы они могли вернуться домой. И продолжить жить. Благо, не все из них законченные алкаши. Кто-то, может, воспитает будущего космонавта или инженера. Кто-то, может, закончит диссертацию по физике. Или построит нужную микросхему. Или хотя бы напишет какую-нибудь нормальную песню в жанре «пауэр-металл»! А то я подобных не слышал последние года два… В любом случае, пока я жив и могу держать в руках зажимы или ключ-воронюч, я могу обеспечить этим людям шанс на продление праздника, на продление сказки, и, в конечном счёте, на продление жизни.

   — Да хватит уже! — бодрый голос стукнул по мозгам.

   Из моих сильно запотевших рук выпал ключ-воронюч. К моему удивлению, мишура на колючей пациентке восстановилась и засверкала солнцем. Сама ель будто расцвела, в её зелени проявились салатовые оттенки.

   За стеной раздался последний стук из Спасской башни, после чего доносились еле слышные стоны больных: «Урааа...». Либо это Николай Георгиевич с больным горлом, либо мой коллега Данила уже впал в алкогольное состояние…

   Неужели куранты били так долго?

   — Значит, всё-таки из себя новогоднее настроение вытащили, — сказала ель.

   — А что, были варианты? — удивился я, смахивая с лица пот.

   — Да, можно было спиртом обмакнуть, мишура бы сама зажила, — ель развела ветви. — Но раз уж пошли сложным путём, то я Вам аплодирую…

   И ель начала хлопать. Еще несколько иголок посыпалось на кафель.

   — Не надо, спасибо, — сказал я, но вовсе не от скромности. — А то подметать ещё за вами!

   — Лови её! — Ефрем на четвереньках вбежал с криком в ординаторскую.

   Я глянул под ноги: в мою сторону энергично полз золотистый кусочек мишуры, оставляя за собой мокрый след.

   — Ловите её, не бойтесь, я её только что помыл! — поскользнувшись, затараторил Ефрем.

   Я подобрал с тумбочки стакан и накрыл ею ползучую мишуру.

   — Будете забирать? — спросил я пациентку.

   — Уже ни к чему, — ель гордо качнула макушкой. — Спасибо, Фадей. Мне пора отрабатывать данную мне жизнь.

   Ель махнула стволом и, встав на пол, поскакала на своей единственной древесной ноге к окну, выпрыгнула на улицу. А Ефрем, между тем, подложил под стакан листок бумаги и аккуратно перенёс мишуру в стеклянном капкане на стол.

   — Вы не против, если я воспользуюсь вашим микроскопом? — спросил Ефрем. — Очень уж исследовать хочется.

   — Валяйте, — я махнул рукой.

   Я подошёл к окну. Я видел, как ель прыжками преодолела ворота, оставляя на снегу крупные круги, и поскакала вдоль шоссе, сопротивляясь угрюмой метели. Мишура на ней искрилась, а шары постукивали друг о друга, создавая некую мелодию. Я на несколько секунд забыл о том, что я врач и мне в ближайшее время предстоит ещё погорбатиться. Хотелось жить и совершать подвиги.

   Значит, я поступил как надо. Я передал пациентке потерянное новогоднее настроение, и теперь она передавала его другим растеряшам. Вот такой закон сохранения новогодности! По тому, с каким счастливым видом прыгала ёлка, можно было понять: она ничуть не горюет о своей короткой жизни. За несколько часов существования она может принести больше пользы и смысла, чем один гуманитарий за шестьдесят лет…

   Но время для лирики  кончилось. Я закрыл окно. Пора возвращаться к делам.

   Кот учёный опять выбежал из комнаты с урчанием живота. Видимо, разглядывая блеск мишуры под микроскопом, опять не выдержал соблазна...

   Только я приступил к истории болезни, как в окно постучали. Снова! В ординаторскую приземлился ковёр-самолёт. Снова! На нём сидел бородатый мужчина в янтарной кольчуге и неряшливо перебинтованным плечом.

   — Вы по записи? — спросил я.

   — Мы только что выиграли битву со Змеем Уральским… — пробормотал витязь.

   — А, Ратибор? — я вспомнил о сегодняшнем разговоре с Тихомиром.

   — Не, я рядовой из его отряда…

   Понятно. Мне пока ещё не дано лечить главных героев этого сказочного мира. Мне, как представителю массовки, пока доверено лечить массовку… С другой стороны, в массовке тоже бывают люди. И благодаря массовкам герои могут сражаться с вредными антагонистами. И благодаря мне как обычные люди, так и магические твари, какими бы магическими (и какими бы тварями) они не были… Так, о чём это я?… В общем, все они живы только благодаря тому, что массовка в лице меня поддерживает их жизнь!

   Но тут в ординаторскую зашёл Тихомир.

   — Ладно, — сказал клинический домовой. — Энтого героя сам подлатаю. Лучше своих человеков обойди.

   Одной заботой меньше… Кажется, я начинал верить в чудеса! Конечно, странно это слышать от хирурга, подрабатывающего магическим лекарем…

   И всё же я надеюсь, что энергетиков хватит до утра. Поскольку, после дежурства, в первый день года я планирую только спать… И не забыть бы ещё истории болезней заполнить…