32. У времени за пазухой аллюзия

«В синем небе, колокольнями проколотом,
Медный колокол, медный колокол
То ль возрадовался, то ли осерчал…
Купола в России кроют чистым золотом —
Чтобы чаще Господь замечал».

Городское предместье – это не деревня, но и не город.
Поселок железнодорожников носил,  странное название – «Сортировка».
Дома были построены «на горе» из деревянных шпал, пропитанных черным битумом.
Хозяева обивали их досками, а потом эти доски красили в бирюзовый цвет.
 
Такой краски не продавали ни в одном магазине.
Но все полустанки, будки стрелочников, железнодорожные вокзалы, до самой Златоглавой, цвели бирюзой.

Железная дорога в стране была государством в государстве. Самому главному главе поручали доставлять святой огонь из Иерусалима, правда, не по железной дороге, а по воздуху.
 
Когда поднимаешься на самый верх горы, которая так и называлась Красная гора, то был виден во всей красе Успенский собор – украшение города и предмет гордости всех его жителей.
Благодаря спонсорской заботе, он тоже был покрашен в бирюзовый  «осиянный» цвет.
 
В праздничные дни, со звонницы Собора до «Сортировки» доносился звон колоколов.
Домашние хозяйки в минуты колокольного звона распрямляли натруженные спины и крестились большим крестом.
В дружной семье машиниста Петра Дунарева было двое детей. Старший сын  - огромный рыжий, татарского вида  парень, до армии  учился в ПТУ на помощника машиниста.

Дочь Валентина,  школьница, росла не то что бы белоручкой, но связывать всю свою жизнь со смоленским захолустьем не входило в ее тайные планы.
-Что - то ты, Аннушка, пополнела, - обратился муж к жене за обедом, когда та стала наливать ему борщ, - не понесла ли ты…?
Анна смущенно поправила свои давно не мытые черные с проседью волосы.
-Тю, выдумаешь старик тоже.  Дети вон взрослые: один в армии, другая - в институт собирается.
- Одно другому не помеха, - усмехнулся Петр,  размешивая ложкой сметану в тарелке.

Вечером стало жене плохо, да так, что пришлось вызвать скорую помощь.
Тут – то все и разрешилось, Анна – беременна!
- Петя, что делать? Как детям сказать? Срам -  то какой вышел на пятом десятке!
-Не печалься, Аннушка, вырастим и этого.
-Что сыну в армию писать?
-А ничего не пиши, пусть подарок будет ему через два года.

Малыш родился большим, чуть мамку на тот свет не отправил. Назвали Олегом, в честь деда.
Правда, долго не разговаривал.
А как заговорил, то поняли - заика.

В семье машиниста на эту тему никто даже не заморачивался.
Заика - так заика. У всех детей что – ни будь,  да имеется «свое», - размышлял отец.
В депо и таким место найдется.

К врачам не повели, а что толку? На все воля Господня.
К школе мальчик был не готов не то что бы читать, он и говорить – то толком не мог.
Тем не менее, с зубовным скрежетом и жестами, ничуть не стесняясь, он выражал свое приватное мнение.

Те, кто не понимал или того хуже  смеялся – сходу получали от него оплеуху.
Старшая сестра любила брата, но не отказывала себе в удовольствии позлить его:
-Олежка, скажи машина.
Мальчик замирал, надувался, его лицо искажала гримаса ненависти, и он четко произносил по слогам: «Су – ка».
Валька валилась с кровати на пол с хохотом.

Вернулся старший сын из армии. Увидев двухлетнего кривоного братца, двусмысленно заметил:
-Ну, ты даешь, батя!
Отец парировал:
-Тебе тоже никто не заказал. Смотри, что б тебя сестра не опередила в этом деле.
Экая невеста стала, - уже студентка.
Брат обнял сестру: «Ей учиться еще, не переучиться».

Поступить в институт Валюше помогла ее крестная – секретарь того же ВУЗа.
Взяли ее  кандидатом в студенты – своеобразным «запасным», на случай, если кто – то провалится на экзаменах или уедет, освободив место.
Стипендии  кандидатам не платили.

Так это была не беда:  папка – машинист  хорошо зарабатывал, на всех хватало.
Этим летом, на каникулах, Валюшка «летала» на Черноморском бризе  с белокурым  голубоглазым одесситом.

Свадьбу играли в Смоленске. Белая «Волга», с бравым майором в отставке за рулем, ласточкой подкатила  к дому. Все заборы Красногорского переулка обсыпала детвора.
В калитках стояли старухи, наблюдая за старинным обрядом «продажи невесты».

В Одессе «кацапку» не ждали. Свекровь сразу стала хворою и немою. Только процедила на суржике сыну прямо в ухо:  «Чи в Украине дивчины не нашлось?!» Утерла платком сухой глаз для порядку и ушла к себе в дом.

Со временем Валюшин муж стал   начальником статистического управления Одессы и Одесской области.
Коррупцию никто не отменял, и вскоре снесли их  мазанку на Молдаванке и дали семье большую трехкомнатную квартиру,  прямо у моря.

С рождением внучки, бабушка немного подобрела. Правда нет – нет, да и спросит шепотком у малышки: «Олю, ты украинка, чи кацапка?».
Валюша, случайно подслушавшая  диалог, велела доне отвечать на вопрос бабушки, что, мол, «кацапка».
От материального избытка и женского внимания, Володя стал не в меру употреблять горилку.

На побывке в Смоленске он однажды продекларировал: «Мы бы без вас, без москалей,  ой, как славно жили бы! ».
Обычно молчаливый тесть, резко отодвинул стул, сопроводив это действо словами: «Пойду свиней кормить, а - то дюже голодные».

Как известно: без решения общих вопросов не решишь частные. Украинская Рада издала закон об обязательной аттестации работников Госучреждений с обязательной сдачей экзамена по украинскому языку.
Приказ всем перейти на украинскую мову стал губительным для карьеры многих русскоязычных одесситов.
«Упоротого» Володю попросили на выход.

Но все это было потом…

А сейчас, на стенде перед деканатом,  вывешивали расписание экзаменов и зачетов.
Шустрая Валюшка оказалась в первых рядах интересующихся.
-Люська, - крикнула она  подружке,-  у нас завтра зачет по «Научному атеизму»,  в 23 аудитории.
- И…?
- Надо  занять  последнюю парту.
-Зачем?
-Я ничего не знаю, - сокрушалась Валя, - списать легче. Люся, а давай помолимся.

-Я  молитв не знаю никаких. Хотя, когда к отцу в мае приходят его бывшие сослуживцы – ветераны войны, то они произносят какую  –то  молитву.

-Ну, вспомни, - теребила Валя подругу.
Та,  наморщила лоб, закатила  глаза и стала шептать: «Господи, благослови!    Святые – москали и мы – хохлы – праведники. Дай, Боже, и завтра то же. Дай Бог, чтоб не последняя…»
-Это что ж за молитва такая?! – возмутилась Валюшка.

-Люська пожала плечами. Ладно, пойдем уже.

Когда все  заняли свои места, вошел преподаватель. Он поздоровался и достал из папки листок.
Поправил очки и… стал читать фамилии студентов. Закончив чтение, резюмировал: « Перечисленные слушатели освобождаются от обязательной сдачи зачета, за добросовестное отношение к учебному процессу или, как вы выражаетесь – «получают автомат».
Счастливчики, среди которых были Валюшка и Люська, зааплодировали.

-Ура! Свобода! Пошли в кондитерскую на Ленинскую  - кофейку попьем.
«Кофе» называлась бурая жидкость, которую приносили, откуда – то из недр кондитерской в эмалированном ведре.
Потом ее выливали в большой бак с краном.
Обычно, так называемый кофе, завсегдатаи сопровождали  булочкой с маком, сверху политой розовой помадкой.

Закончив сладкую трапезу, девочки вышли на улицу. Теплый, не сезону,  ветерок, голубое, как лепестки цветущего льна, небо обняли их. Со стороны Собора послышался звон колоколов.
-Валюха, это в нашу честь!?
-Да не в нашу. Сегодня – Пасха.