Гороховецкий княжич Глава 15

Глава 15.   
Ночь прошла спокойно. Лодки куда-то уплыли ещё до восхода солнца. Это произошло украдкой очень тихо, и моя охрана не услышала. Впрочем, им трудно заметить в темноте творящееся на берегу т.к. далековато, да и внимание было сосредоточено на собственных стенах. К тому же вражеские костры по словам часовых горели до самого рассвета, видимо для отвода глаз маскируя истинные намерения.
Мучения хозяина терема, спящего чуть ли не на голых кирпичах, вдобавок свернувшись калачом, практически буквой «зю» поскольку ноги не помещались, семья ковалей восприняла спокойно, будто так и должно всегда происходить. Набравшись наглости, не дожидаясь приглашения, они поспешили даже сами напроситься на завтрак, дескать не успели закупить продукты в спешке.
Пожав плечами, мол пожалуйста, не жалко, дежурные кашевары позвали их к общим котлам. Не готовить же для хитромудрых господ отдельно? Гости сильно удивились, увидев правителя, хлебающего вместе с народом простую окрошку. Вероятно, бедолаги рассчитывали на роскошный пир и никак не могли поверить, что при моём положении фактически начальника окрестных земель, можно жить невероятно бедно и не иметь никакой прислуги. Для усиления их смущения взбрело в голову подсесть к Луше и спросить громким ехидным шёпотом:
— Мягко ли почивалось на хозяйской перине, голубушка? А князю вот на жёстких камнях не очень!
Малышка смутилась. Ничего, будет знать лисонька, как лазить без спроса на чужое местечко.
Заниматься обычной крестьянской работой, когда рядом война, никакого желания не возникало. Сами соратники наконец попросили целый день их тренировать. Я подкорректировал план, отправив Еремку с Мальком поспешать вслед лодкам вдоль берега отслеживать противника и докладывать о его действиях. Здравомыслящий командир обязан постоянно иметь свежие сведения.
Поговорив с освобождёнными пленниками, товарищи сообщили неутешительный вывод, что сражаться лихие людишки специально не обучались, каждый владел только несколькими приёмами с ножом, топором и кистенём, освоенными по ходу жизни. Потому-то достаточно легко и удавалось биться против пятерых в оное время. Теперь они наравне с дружинниками стучали рогатинами по пенькам и молотили друг друга дубинками. У меня полноценно махать оружием возможности почти не имелось, необходимо приглядывать за новичками.
Практически в темноте прибыли из разведки подростки и рассказали изменения окружающей обстановки. Население проживающее относительно неподалёку, удачно спряталось, не пострадало от набега, а к соседям отправить гонцов никто не догадался. Мужики переживали за сохранность собственного хозяйства. Посыльный, ездивший вчера в ту сторону, дальше своего дома тоже не поскакал, мол возвратиться к ночи не успел бы. На самом же деле оболтус наверняка помогал родне собираться. Сегодня же обнаружились разграбленными несколько отдалённых поселений вверх по течению.
— Ярополч тетерича разорён вестимо, — проворчали приятели, внимательно слушавшие информацию вместе со мной.
Беседовать с гонцами отдельно, делать из разговора тайну смысла не было. Большинство здесь присутствующих старше, опытнее юного командира, лучше знают местность и вообще сообща всегда легче принять правильное решение. Тут же они объяснили, что типичный приграничный городишко вроде нашей крепости, лет двадцать пять назад построенный князем Ярополком, стоит на берегу Клязьмы верстах в тридцати отсюда (вероятно в районе Вязников). Сам основатель-правитель там давно не показывался. Ребята посчитали якобы именно в том районе подверглись нападению ближние к реке посады с деревеньками, не предупреждённые об опасности. Ещё выше по Клязьме находится Стародуб, похожая твердыня. После ироды поплыли конечно же к ней.
Вражеская флотилия здесь от причала отшвартовалась видимо в полночь и застала тех мирных граждан врасплох, атаковав очень рано утром. Мне так и представилась зевающая стража, на рассвете открывающая ворота, выпускающая скотину на пастбища, а тут как снег на голову врываются незаметно подкравшиеся витязи, маскировавшиеся поблизости в стогах сена. Не ожидавших агрессии жителей, они наверняка повязали практически без сопротивления. Хотя скорее всего никакое маленькое селение, даже заранее предупреждённое и до чрезвычайности качественно укреплённое, не выдержит штурма профессиональных бойцов. Различие выразится исключительно в понесённых с обоих сторон потерях.
За крестьянским частоколом можно отбиться только от шайки разбойников. Потому-то во время войны землепашцы всегда укрываются в лесах или в городах с надёжным гарнизоном. Нашу цитадель мокшанцы при желании тоже разрушили бы, просто добычи бы взяли в несколько раз меньше. Мы на пути врагов невольно послужили отвлекающим манёвром.
Если сейчас опросить извещённых соседей, вероятно выяснится, что большинство из них также полагали, будто супостаты застрянут на недельку у княжеской твердыни, устроив осаду, а хитрецы всех обманули. Теперь они в стороне гонят полон и богатые стада под охраной сотни ратников. Остальные уплыли воевать дальше. Мальчишки втихарца приглядывали, пока связанных вереницей людей и собранных животных захватчики не остановили на ночлег. Сорванцы-разведчики ухитрились выследить и рассказали, где точно расположились они лагерем. На объездном пути через Выезд на Великого есть, наверное, похожая дорога и в эти времена.
— Их сто воинов, нас тридцать шесть мало обученных мужчин. Будем атаковать! — объявил я. — Ну в самом деле, когда ещё подвернётся такая удача: фантастически богатый караван, столь слабо защищаемый?!
Товарищи переглянулись и зашептались, вероятно приняв своего предводителя за психа (блаженного по-ихнему), а у меня словно вожжа попала под хвост.
— Неприятели ведь не догадаются что на них нападут неопытные. Зная про чрезмерную малочисленность нашего гарнизона, они вообще не ждут неприятностей, предполагая, будто мы до сих пор дрожим, прячемся, поливаем стены! Как учил Суворов? Главное быстрота и внезапность. Наскочим неожиданно ночью подобно урагану и распугаем всех нафиг! А ну кто из вас умеет подкрадываться к зверю?
Оказалось, охотничьим искусством владеет практически каждый, за исключением князя. Впрочем, мне не впервой признаваться себе в отсутствии очень многих навыков, обязательных для данного мира, в частности в абсолютной неспособности правильно ходить по лесу и выслеживать дичь, ведь нас не обучали. В родном веке разве лишь в Сибири зверобои ещё добывают пушнину.
— Представьте себе, — тем не менее продолжил я с азартом, — здоровенное стадо стерегут теперь с разных сторон разделившись на группы человека по два, по три, в общей сумме тридцать-сорок караульных. Надо подкрасться и прикокнуть их по очереди. Это же очень просто! Не выспавшиеся прошлой ночью уставшие пастухи около костров дремлют на виду, а мы из темноты стрелами раз-бац и кончено!
Оставшаяся половина дрыхнет по кучкам. Тихонько подъедем, дабы не разбудить раньше времени, внезапно снимаем охрану, а потом в галоп! Давим, топчем всё, что шевелится!! Вам на каждого придётся лишь по два сонных, беззащитных тела, да и то лошадки надо полагать самостоятельно справятся, копытами ухайдакают. Наиболее хитрых и удачливых, которые выживут, обязуюсь единолично истребить, если вы слишком боитесь!
Намекнув на трусость, получилось неосознанно оскорбить, как говориться, задеть за живое соратников, но обвинение послужило на пользу дела. Такой обиды никто не стерпел, зашумели, заругались между собой ребята, убеждая друг друга. Молодые, горячие удальцы быстро уговорили более старших и рассудительных бородачей. Смущало только отсутствие у половины отряда нормальной защиты. Деревянные доспехи уж очень толстые, неудобные и ненадёжные, раскалываются от первого же нормального удара.
— Эту беду можно попробовать исправить. Седлайте коней, а сюда приведите муромского гостя, хотя нет, уважу, сам к нему прогуляюсь.
Увидев входящего хозяина, беззаботно болтающая ножками Луша, вспугнутой пташкой тотчас вспорхнула с лежанки и спряталась за спины своих защитников, опустив пристыженные виноватые глазёнки. Вспомнила егоза на чьём месте расположилась без спроса, а мне оставалось только усмехнуться. Кузнецы — отец с сыном недоумённо посмотрели на девчонку, потом на меня. До них толстолобых ещё не дошло, что устроились с комфортом не у себя дома и даже не в гостинице, а пущены из жалости. Впрочем, церемониться, разводить дипломатию не имелось ни времени, ни желания, а потому моя речь была краткой, интонации жёсткими.
— Значит так, коваль, нам нужно двадцать броней. Денег в наличии нет, потому в залог тебе остаётся терем и крепость. Завтра или вернём кольчуги, или выкупим их у тебя.
Чернобородый зачесал затылок. Собственно, выбор у бедолаги отсутствует. Вокруг на пятнадцать вёрст простираются мои владения. За спиной тридцать пять верных парней. Трое вооружённых до зубов богатырей стоят в дверях, грозно зыркают исподлобья для внушительности и моральной поддержки. Чего захотим, то с ним и сделаем при сопротивлении или бунте, а остальным скажем якобы негодяй смертельно оскорбил! Тяжко вздохнув, постоялец пошёл открывать сундуки.
— Ложись, милая, на эту ночь здесь твоя законная кроватка! — подмигнул я красотке уходя и постучал по мягкой перине (хватит запугивать прелестницу, улыбающаяся она более симпатична).
Бывшие пленные получив железные доспехи упали на колени.
— Ды мы есмь, благодетель, ды за тя …!
Стуча в грудь, душегубы изобретали, кто на что горазд, побуждая задуматься, а много ли человеку надо? Будет уважение окружающих, поднимется и самооценка. Остальное приложится, если конечно не собьют с пути соблазны и пороки.
— Ну вот, теперь наша группа бронированных ратников являются реальной силой, — рассуждали мы с Бычком, покачиваясь в сёдлах по дороге. — Сейчас только бы пацаны не оплошали, вывели в потёмках куда нужно. Лишь бы подкрасться бесшумно. В основном же дерзкий план действительно хорош. При внезапном нападении такой отряд способен затоптать не одну сотню спящих противников.
Малёк не подвёл, затормозил вовремя. Всадники перевели скакунов на шаг, а затем и вовсе слезли, двигались пешком. Издалека замерцали точно звёздочки язычки пламени пастушьих костров. Они расположились на лугу по гигантской окружности, огораживающей стоянку рядом с озером. Серыми колышущимися фантомами проступали контуры массы животных.
Стадо выглядело громадным, наверное, более чем с десятка деревень. Охранять его во мраке очень сложно. Не зря чабаны используют обученных овчарок, не позволяющих бестолковым овцам с коровами отдаляться от хозяина. Мокшанцы собак в походе не имели, и скотина постепенно разбредалась. Наверняка можно бы аккуратно, потихоньку увести полсотни голов, а караульные завтра сто процентов не заметят, но брать так всё.
— Смотрите, так и получилось, что дозорные у костров, видно будет куда пускать стрелы, — бормотал я, напутствуя отряд, разбившийся на группы.
Зоркие охотники опытным глазом вычислили у огнищ расположившихся людей и исчезли в темноте. Сторожить стреноженных лошадей они оставили меня одного. Никто не противился. Обязанность князя и вообще любого начальника отдавать приказы, планировать. Это уже постепенно утверждалось и в моём подсознании. Если бы правитель сам ползал по-пластунски, товарищи особенно из новичков очень бы удивились.
Потянулись минуты и не было им числа. Вскоре уже мерещилось будто ночь заканчивается и вот-вот расцветёт! Наконец в отдалении раздалось карканье. Вороны сейчас спят и шумят редко, значит началось. Самопроизвольно сжались кулаки. По телу побежали мурашки.
— Только бы им повезло! Только бы подфартило… — зашептали губы, словно у заведённой куклы с пружинкой внутри.
Невероятно тяжело оказывается ждать, а не лезть лично, как говориться, к чёрту на рога. Чудилось время замерло. Неужели ничего не получилось? Не может быть! Хоть кто-то должен справиться. Но вот на фоне ближнего пламени замелькали неясные тени, а потом принялись по очереди ярко вспыхивать кострища сигнализируя об удачно прошедшей операции.
Да если бы не вышло, охранники наверняка бы заорали, подняли тревогу. Лишь теперь стало понятно насколько велик риск. Один нечаянный вскрик способен разбудить остальных. Что произойдёт дальше предугадать трудно. Пожалуй, в следующий раз надо уничтожить в первую очередь основную группу. Пастухи испугаются и впоследствии разбегутся. Ну да ладно, на ошибках учатся.
В конце концов бесшумными привидениями начали появляться весёлые, возбуждённые дружинники. Ребятам изо всех сил хотелось похвастать, поделиться успехом со мной и друг с другом. Утомившиеся в длительном походе захватчики бессовестно дрыхли на постах и потому нападение свершилось действительно легко и просто. С трудом удавалось сдерживать их эмоции, предупреждая галдёж, ведь враг рядом, главное ещё впереди.
— Слава Богу из вас никто не убит! Теперь слушай сюда.
Объявив шёпотом главную для себя радостную новость, я помахал руками, собирая товарищей вокруг. К этому моменту в голове созрел подробный план следующих действий.
— Садимся в сёдла, но не в полный рост, а ложимся лошадям на шею, дабы на фоне неба всадников не было видно. Едем тихим шагом, никуда не спешим, не шумим. Заезжаем со стороны стада. Пусть супостаты полагают будто просто скотина бродит. Добираемся так до самого лагеря, покудова не начнём их давить. Тогда уже быстро и решительно бьём проклятых иродов. На землю не слезать до рассвета, а то попадёте под рогатину своих же приятелей. Кто понял, кивните.
— Мы есмь разумеемь, княже, — зазвучали тихие ответы.
— Тогда за мной!
Как приятно отдавать такую команду! Не надо переживать за других. Знаешь, что за спиной сила верных соратников. Операция получилась по задумке словно по нотам. Противники нападения не ждали, не услышали, пока скакуны не принялись топтать стоянку. Караульные заголосили, когда стало уже поздно. В результате добрая половина мокшанцев погибла спящими. Рассыпавшись широкой цепью, наш отряд промчался, коля и рубя вскакивающих очумевших неприятелей, потом развернулся и поехал добивать.
Некоторые из врагов всё же успели подняться на ноги, приготовить оружие, а особо шустрые даже забрались на коней, но их в ту же минуту настигали рогатины, топоры и стрелы. Бердышом, точно косой я махал то справа, то слева от верной вороной кобылки. В какой-то момент создалось ощущение, будто его достаточно не выпускать из ладоней. Главную задачу мощное оружие по инерции выполнит самостоятельно. Развернувшись во второй раз, мы двигались уже совсем медленной рысью, окликая соседей, выискивая спрятавшихся, затаившихся хитрецов и везунчиков.
На востоке посветлело небо. Начинался рассвет. Наступила пора утомившимся воинам наконец покинуть сёдла, развязать испуганных пленных, до сих пор не верящих в спасение, подсесть к кострам, поджарить мясо погибшей лошадки. Самому мне пока было не до отдыха. Пришлось подходить к каждой группе своих и заставлять осматривать друг друга, выявлять раненных. После удачного сражения они конечно чувствовали себя героями и не желали замечать телесные повреждения. Не осознавали дурни серьёзности последствий от возможных воспалений и заражений.
Пострадавших оказалось множество, почти все. Кольчуга помогает неплохо, но наручи, поножи и поддёвы имели меньше половины бывших разбойников. К тому же полностью защитить от неприятельского оружия не способны даже лучшие рыцарские латы. Не зря знатоки пишут, что в основном бойцы погибают от элементарной потери крови, поскольку в запале боя не замечают собственных увечий, а потом поздно спохватываются.
Вскоре принялись помогать освобождённые хлебопашцы, уяснившие ситуацию. Останавливать кровотечение, перевязывать, вправлять кости умел каждый включая подростков. Закипела работа. Люди стали искать среди сваленных на телеги вещей подходящие материалы, а не найдя, рвали нижние нательные рубахи. «Вероятно, именно для этих целей перед боем и переодеваются в чистую одежду!» — немедленно озарило пониманием. Разговоры про райскую жизнь лишь повод, обоснование ритуала. По христианским канонам принято в любом случае обмыть и нарядить покойника.
Мне повело одному из немногих. Полный доспех сберёг слабую плоть. Вдобавок чешуя надёжнее кольчуги. Колющие удары стрел и копий в основном шли вскользь, отскакивали рикошетом, а те, которым всё же удавалось пробить пластинки, практически полностью теряли убойную силу и лишь царапали кожу. Ещё наверняка сказались упорные тренировки, спасибо Борщу. Не зря он меня столь упорно, чудилось с особым извращённым садизмом лупил палками. Организм стремясь избежать боли, теперь зачастую действовал автоматически, отражая и уворачиваясь, парируя и защищаясь. В скоротечном бою рассусоливать-то некогда!
Жаренного мяса дождаться так и не удалось, вроде бы думалось, что способен на многое, хоть целый день ещё бодрствовать и сражаться, однако незаметно для себя уставшее вусмерть тело уснуло, едва присев. Вдруг, показалось почти сразу, как только коснулся земли, над ухом прозвучал нежный голосок:
— Воспрянь снедать, господине, ино силушка тя покинет, котел скрести буде, аль вручить яства на блюде?
Рядом стояла улыбающаяся внучка Борща и строила глазки. Однако традиционно удрать у проказницы сегодня не получится, явно зазевалась подружка!
— Наконец-то попалась, Боженка! Иди сюда, голубица!
Стремительно сцапав словно в капкан, руки привлекли прелестницу в объятия.
— Не Божена вовсе, а Млада и не замена твоея услады! — запищала барышня отбиваясь.
Грёзы стремительно рассеялись, веки разлепились.
— И правда не она, — с разочарованием вырвалось изо рта.
Отскочив, чуть в стороне застыла испуганная, худенькая пацанка с рыжими растрёпанными волосами. Пришлось её поспешно успокаивать, а то бедолага уже лицо ладонями закрыла, видимо собираясь зареветь.
— Ой прости, красна девица, да не бойся, я не нарочно и больше такое не повториться. Честное комсомольское, в смысле слово князя!
— И неча тута пужать, — тотчас опустив руки, та задрала курносый носик. — Пойде к кострищу снедать, ино смачна кулеша ныне не видать. Простынеть — почитай сгинеть. Дващи подогревать не буду, воздам честному люду!
И пошла не оглядываясь, плавно покачивая бёдрами. Вот ведь, вроде разлохмаченная, чумазая, грязное платье висит монашеским балахоном, а осанка с походкой королевские, и сквозь измятые складки всё равно проступают волнующие мужской взгляд соблазнительные женственные черты. Ещё конечно необычным ярким пятном на фоне старой, поблекшей одежды выделялась причёска. По сравнению с остальными тёмно-каштановыми локонами, в повседневности спрятанными под платком, длиннющая толстая косища, выгоревшая под солнышком, сверкала, струилась расплавленной медью.
Это Еремка наверно постарался, подослал прохиндей будить командира подходящую по возрасту молодку в моём вкусе. Вон как лихо подмигивает пацан, мол не теряйся, ты же правитель окрестных земель к тому же спасший народ от крупных неприятностей, полагается дескать признательность с благодарностью!
А мне и хотелось ухлестнуть хоть сейчас. В двадцатом веке в подобной ситуации не отпустил бы её от себя, пусть даже нечаянно попавшую в объятия кралечку, сразу обязательно поцеловал бы, познакомился и назначил свидание (если бы не струсил конечно или постеснялся, что, положа руку на сердце, гораздо более вероятно).
Однако правила здешнего мира уже знакомы. Барышню трогать нельзя, являйся хоть самым смелым, напористым донжуаном и грозным императором. И родители её примутся защищать, и общественное мнение.
Разумеется, имея за плечами силу, особенно в виде опытных душегубов, несложно против традиций и законов выступить, очаровательницу оприходовать, понравившееся имущество присвоить, прочее барахло разбросать, потоптать, сопротивляющихся крестьян по темницам упрятать или по осинам развесить. Но тогда ты сатрап, тиран. Народ тебя станет не любить, а бояться и свергать.
На меня же окружающие смотрят словно на легендарного героя-освободителя, кинжал в спину или яд в еду от них можно не опасаться. Уснул — граждане позаботились, под голову нечто мягкое подложили, одеялом накрыли наверняка самым тёплым и красивым, не будили до предела, пока время позволяло. Нам же ещё в крепость возвращаться, да не просто верхом, а гнать впереди себя огромное стадо. Получиться всё равно как на своих двоих и не спеша.
Дружинники оказались уже в сёдлах, большинство довольные, улыбаются, весело переговариваются, прикидывая какой куш каждому достанется. Окровавленные повязки под штаны, под рубахи спрятаны, дырки заштопаны и выглядят орлы так браво, будто готовы хоть снова в бой. Но внешность конечно сильно обманчива. Подлечиться ребятам придётся. У некоторых имеются очень серьёзные ранения. Чудо, что вообще никто не погиб.
Освобождённые пленники — мужики, бабы, подростки также собрались. Малые детишки рассажены по телегам, остальные отправятся пешком. Кстати почему не на конях? У нас в обозе сотни три с гаком скакунов.
— Еремка!!
Уже привычно использовать мальчишку вместо первого помощника, заместителя, денщика, всех сразу. Дружок тоже свыкнулся и воспринимает это не в качестве обузы, а как честь. Он же распоряжается потом от имени командира и чувствует себя бо-ольшим начальником! Хлопчик мгновенно появился, точно из-под земли.
— Чесо накажешь, княжиче?
Я поморщился. Обращение князь звучит солидней, да и наказывать вроде бы никого не за что, но придираться к фразам не стоит. Неудобно самозванцу уж слишком наглеть, постоянно навязывать лексикон и правила жизни двадцатого века. В конце концов не в словах дело. Пусть величают по заслугам.
— Почему лошади с сёдлами пустуют, а люди босы ноги трудят? Нехай залазят и верхами едут. Нечего им зазря мучится! Небось вчера до крови мозоли стёрли.
— Добре, государь, — поклонился парнишка и побежал, на бегу раздавая указания.
Не понял? Приятель теперь меня назвал фактически царским титулом и отвесил поклон в пояс, а сначала лишь слегка кивну-ул! Это он собственного правителя что ли воспитывает, поганец? А какого рожна ему в первый раз-то не понравилось? Ясненько! Народ готов в путь, а Вовка один развалился как … Интересно, а с кем дружок старшего товарища сравнивал? Небось с ленивым, толстым, наглым поросёнком! И нечего обзываться, разбудил бы пораньше или бы ту куколку подослал и всех делов.
Неужели кто-то думает, будто мы самодержцы — идеальные небожители? Нам же невозможно постоянно до петухов вставать, последними ложиться и об каждом лично заботится. Ни у кого просто сил никаких не хватит на такой ежедневный подвиг! Надо предложить оболтусу согласно его мечтаниям денёк другой побыть самым главным, пускай помучается! Кстати перед очередным исчезновением намекну балбесу мол испарюсь специально для него.
За время моего ворчанья, подданные расселись и вопросительно оглянулись.
— Езжайте! Попозже догоню!! — замахал я руками, почувствовав приближение очередной незапланированной, но насущной проблемы.
У человека, просыпающегося от долгого сна, зачастую появляются маленькие и большие физиологические потребности. Надо же будет куда-то их деть, а кругом на пол километра расположились бабы с девчатами. Каждый кустик небось пятикратно обработан. Разрастётся, зазеленеет теперь флора, словно на дрожжах. Сейчас людишки отъедут, перестанут пристально пялиться восторженными взорами и мне чего-нибудь где-нибудь удастся придумать, внести, как говориться, посильную личную лепту. Неудобно же вельможе подобно прочим за телегой прятаться, всё же важное должностное лицо. МЫ ЕСМЬ МОНАРХ, однако!
— Господине, егда снедать буде, али во утробе не зуде?? — опять внезапно раздалось над ухом.
— А-а!!
Подпрыгнув, я чуть не опозорился, не растерял накопления раньше положенного и даже вскрикнул от неожиданности.
— Ты чего здесь делаешь?!!
Напугала ведь, зараза, почти до неприличности. Казалось, эта зануда сразу отправилась с остальными, организм расслабился, собирался уже оголяться в ложбинке, а она за спиной притаилась, да так тихо! Глядь, засопела молодка, шмыгая носиком, опять глазки опустила, ладошками личико заслонила, того и гляди слёзки закапают, тем не менее бормочет как заведённая:
— Велено тя насытить, дабы не обидеть.
Тяжко вздохнув пришлось в очередной раз извиняться и осторожно гладить малышку по голове.
— Прости, милая. Не стой ноги ваш предводитель встал, наверное. Коль приказано, корми, только мне того … сперва отлучиться бы … в общем надо!
После вежливых слов прелестница сразу воспрянула словно цветочек, политый после засухи, и невозмутимо повела плечиком.
— Знать по нужде, ну дык не держи во узде. Сие невелика напасть, со таковой мудрено пропасть, не ленись, за кобылу схоронись.
— Хм-м, кхе-кхе…
Оставалось только хмыкать и растерянно кряхтеть. Местные вероятно и посреди поля приспособились. Трудясь на сельхозработах, хлебопашцы не считают зазорным удобрить рядки собственными испражнениями, дабы не отрываться, не мчаться каждый раз несколько вёрст до опушки или также отдалённо к избе. Однако в двадцатом веке нас с детства приучают непременно прятаться с посторонних глаз долой.
В данном случае надо лезть в густые колючие заросли сквозь чертополох и крапиву, опасаясь на каждом шагу вляпаться в кучки товарищей или спешить не меньше километра к лесу, поскольку других вариантов нет, а ведь уже невтерпёж! Поняв моральные страдания стеснительного мальчишки, барышня демонстративно заткнула ушки, зажмурилась, ещё и отвернулась.
— Мм-м, да-а! Теперь действительно, когда другие отъехали, а девчонка не видит и не слышит, и за лошадку можно, лишь бы глупая скотина не лягнула невзначай. В противном случае будет их властелин красоваться счастливым отпечатком на неприличном месте.
Помыть ладони оказалось тоже негде, (не тащится же к озеру за полтора километра), но это не страшно. Если старшие не заставляли, у меня и раньше спокойно получалось без гигиены обходиться. Говорят, правда глисты от того? Ну да ладно, не пристало грамотному человеку безраздельно доверять глупым небылицам. Зря что ли в школе учат анализировать и кумекать. Как червячки проберутся в рот, если пальцы не облизывать, не по ложке же проползут?! Главное пользоваться чистой тарелкой и свежей пищей. Кстати на счёт посуды. Растерянно посмотрев на остатки полужидкого месива, покрывающие дно большого котелка, я оглянулся на кухарку.
— А у тебя черпачок есть?
Собственный инструмент после прошлой трапезы, остался сохнуть в тереме. Ну никак не сформируется привычка личные столовые приборы постоянно носить на ремне вместе с оружием.
Подобного изумления на физиономиях встречать, наверное, не приходилось. Рыжая промолчала, но её вид так и говорил, словно упрекал: «Какой же ты мол государь, когда даже эдакой малости не имеешь?!»
— Да вот такой перед тобой неимущий самозванец… э-э-э в смысле самодержец.
Поворчав, пришлось уже более пристально взглянуть на руки, испачканные в земле и в чём-то непонятном, возможно в засохшей крови. Поплевав и вытерев об штаны, взгляд внимательно изучил их повторно. Кажется, кожа стала лишь чернее. Ну да, одежду без Божены давно никто не стирал, а исключительно пачкал. Вместо полотенца она уже не подходит. Саблей, топором, ножом черпать жижицу тоже не вариант. Примерившись всё же брать еду ладонями, я тотчас передумал отвернулся и ругнулся в сердцах.
— Едрёна Матрёна! Если бы ложку держать грязными пальцами, ещё бы ладно, но совать в рот, облизывать противное неизвестно что! Нет, невозможно принимать пищу, в столь антисанитарных условиях! Родители, радуйтесь, ваш сын впервые искренне желает вымыться!
И дело не только и не столько в глистах или потенциальных болезнях, просто неприятно, брезгую. Со стопроцентной вероятностью конечности действительно забрызганы человеческой кровью врагов! Из разрезанных шейных артерий она ведь фонтанировала на метр, а то и больше. Вдобавок многие заспанные супостаты не успели одеть шлемы и их черепушки при ударах секирами, а тем паче бердышами раскалывались спелыми орехами. Мозги разлетались в стороны ещё дальше. Как вспомнишь — просто ужас, багровое месиво, дикая жуть! Правда в ходе сражений организм уже привык ожесточаться, прятать куда-то глубоко внутрь и страх, и совесть, и человеколюбие. Однако сейчас кошмар позади. Я опять культурный, цивилизованный юноша и каннибалом чувствовать себя совершенно нет желания, лучше перетерпеть, невзирая на сильный голод.
— Ё-моё, мне же с прошлого ужина до нынешнего обеда и чёрствого сухарика во рту держать не довелось, а энергии потрачено уймища. Кстати следующая кормёжка намечается, лишь когда до дома доберёмся, то есть поздно ночью. Предстоит видимо отправляться к тому замутнённому, загаженному скотиной илистому болотцу, вдобавок сплошь усеянному коровьими лепёшками и попытаться отыскать там среди плавающего навоза подходящий, хоть на десять процентов отстоявшийся участок воды.
— Сидай да уста разверзай! — вдруг скомандовал тонкий, звонкий голосок, а неожиданно сильные ручки надавив на плечи, усадили на задницу.
В открытый от удивления рот, маленькая ладошка впихнула кашу.
— Снедай, да сызнова отворяй!
И пришлось проглотить почти не жуя. Деваться некуда, еда мягкая, вкусная, аппетит зверский, не выплёвывать же в самом деле? Получиться ещё неприличнее, глупее, и обидит хозяюшку ту, что по-хозяйски за меня взялась.
— Поспешай, на ворон не зевай! — это опять мне и челюсти самопроизвольно распахнулись.
Было в её интонации нечто магическое, непреклонное, будто командует мать. Хотя нет, родители нас обычно балуют, лишь злюка тётя Женя — детсадовская воспитательница похожим образом умела рявкнуть. Хочешь, не хочешь, а всё равно выполняешь, давишься, но проглатываешь мерзкий варёный жир вместо мяса. Мало того, даже в соседних группах через стенку на время стихал ребяческий писк.
Пальчики поскребли по сусекам, плюхнули за щёку следующую порцию, а другая ручка подтолкнула подбородок, помогая его поскорее закрыть ничего не потеряв, ведь от усердия она всунула слишком много.
— Жувай шустрей, ды бражкой запей!
— Во, ёшкин кот и здесь спиртное. Да откуда вы его только берёте? А может где-нибудь завалялся компот, морс или квас? Этим пойлом лучше сейчас руки вымыть.
И тут рядом заржали…, но не лошади. Три наглые хари незаметно выбравшись из злополучных колючих кустов, бессовестно потешались над беспомощностью пацана перед решительностью красотки. Видимо выжили гады, замаскировавшись среди нечистот, а теперь развлекались, дождавшись подходящего момента. Я зарычал и вскочил. В самом деле, ну набросились и убили бы, как порядочные супостаты поступают. Насмехаться то зачем? Тем более в столь интимный момент!
Незнакомцы залопотали что-то на непонятном языке, показывая на алкоголь, на еду, на коня, на девчонку, укрывшуюся за моей спиной и вцепившуюся от страха за плечи. Есть у некоторых бестолковых особо глупые привычки во время опасности. Нет бы помочь или хотя бы не мешаться, а она прилипнет противной пиявкой и дрожит, подобно осине на ветру.
Однажды аналогичным образом едва не угораздило утонуть, когда по доброте душевной пытался спасти ребёнка, чуть младшего, чем тогда был сам. Еле-еле в тот раз удалось из омута выплыть с ним, повиснувшим камнем на шее. И вот сейчас эта дурёха! Пришлось грубо отпихнуть недотёпу, выхватив у неё котелок, закрывшись им вместо щита и погрозить наглецам саблей словно пальцем. Незваные гости, однако не вняли голосу разума и начали заходить с трёх сторон.
— Ну, гады, теперь не пеняйте! Нечего было будить голодного зверя. Дали бы сперва пожрать, вам потом стало бы проще!!!
Метнув в самого настырного ёмкость с пищей со словами: «На, лопай, не подавись!» Я  отмахнулся от остальных клинком и отступил на шажок. Парень не предполагал столь мгновенно получить требуемое, видимо считая меня жадиной и застыл, поймав посудину в охапку, точно баскетбольный мяч. Лучше бы он сразу отпасовал её обратно или возвратил собственнице, а не облизывался.
Никогда не отбирайте у женщины любимую сковородку! Милая, нежная лапочка может молниеносно превратится в фурию. Визжа она бросилась к неразумному будто к ненаглядному в объятия поначалу удивив, но в последний миг воткнула ему в горло заострённый осколок кости. На кухне у них всегда под рукой ножницы, нож и прочие подобные предметы, вот и рыжая где-то в складках одежды коварно прятала самодельную примитивную заточку.
Двое других недотёп растерялись от чрезмерно бурного поворота событий и на секунду отвлеклись на разъярённую повариху, не ожидая бунта от явно перепуганной дамочки. Мне оставалось воспользоваться, подскочить и сделать отработанный любимый дальний выпад, растянув ноги, чуть ли не в шпагате.
Воинам, постоянно орудующим однотипными мечами, трудно привыкнуть сражаться против нестандартной сабли хоть слишком тонкой, но зато почти на треть длиннее, да вдобавок изогнутой и попадающей под кольчугой туда, куда обычный клинок никогда не достанет. Левый ратник не успев среагировать жалобно хрюкнул и загнулся, держась за живот (а нефиг тянуть грабли к чужой лошадке!)
Последний умник передумал геройствовать, моментально отказался от претензий, с ужасом на лице развернулся и задал стрекача, с треском вломившись в заросли, из которых недавно с друзьями вылез. С первого взгляда стало понятно, что догнать столь бодрого атлета ни в жизнь не удастся, не стоит и пытаться. Чересчур уж вдохновенно мелькают его пятки.
К тому же стряпуха не позволила преследовать, цепко ухватившись за ремень. Грозно выкрикнув вдогонку нечто маловразумительное про шелудивых собак, скорее всего ругательство, она подхватила свой котелок и невзирая, не отвлекаясь на мои протесты, тотчас принялась впихивать в рот добавочные горсти каши, не разрешая ни отойти, ни увернуться.
Через минуту с сожалением осмотрев опустевшую ёмкость и разбрызганную в течении боя по земле еду, Млада, так кажется она представилась, наконец удовлетворённо выдохнула, дескать выполнила задание и успокоилась. Воинственная амазонка опять превратилась в испуганную и беззащитную глупышку, побоявшуюся даже повторно возвратиться к трупу за личным кухонным инструментом, поскольку он перепачкался в крови.
Дополнительных незапланированных полчаса пришлось затратить, снимая с убитых кольчуги, не пропадать же весьма ценному добру. В одиночестве раздевать тяжёлых мужиков было неудобно, а упрямая трусиха, не реагируя ни на нижайшие просьбы, ни на приказы строгим голосом не желала прикасаться к покойникам, поддерживая только дурацкими советами.
— Наперед ослобони рукава, поелику легкова, несть задери подол, да не мычи, аки вол! Тетерича сызнова ухвати за ворот, ды не эдак, а наоборот! Не тяни с усей мощи, пупок порвешь до нощи! Ды не ворогам, мине над супостатами не горевати, во молитвах не поминати… — в общем мешала больше, чем помогала, пока здравомыслие не надоумило послать её подальше, в смысле отправить поймать кобылицу, иначе действительно не удержусь, отругаю матом.
Ехать предстояло вдвоём на моей Вороной. Второго скакуна нам оставить никто не удосужился. В последующие несколько минут затаскивая, казалось бы, хрупкую барышню к себе на конягу, я действительно чуть не надорвался. И как в кино красиво и легко проделываются подобные трюки — не понимаю! Длинное платье не позволяло ей высоко задрать колени и дотянуться до стремени. Приподнять же подол хотя бы до колен как Божена, скромница категорически не желала, бормотала: «Лепше безвременна кончина, чим сяка бесовщина», — вот такая дура!
Вдобавок в охапку девица ухватила свой котелок, пока я не сообразил отобрать и подвесить к седлу, с противоположной стороны. Ещё недотроге видите ли щекотно, от малейшего прикосновения к подмышкам. Попробуйте в результате справиться с эдаким вырывающимся, брыкающимся, хихикающим чудом, весящим небось килограмм пятьдесят. Хоть в боках она и костлявая на ощупь, но задница широкая, одних юбок из-под друг друга невесть сколько выглядывает. И откуда только взялись, ведь не было, будто специально нацепила вредина, чтоб потяжелее стало!
— Ох, хи-хи, ой ха-ха, ты еси тако вусмерть защекочешь, пред Господом опорочишь! Супротивников небось терзаше мнее, ано мене озорнее! — причитала неугомонная и прямо в ухо.
Наконец используя пеньки и коряги на опушке леса вместо ступенек, с превеликим трудом получилось водрузить новую знакомую впереди себя. Сзади даже в мыслях не приходило пытаться, поскольку сто процентов рухнет. Кралечка же ноги по одну сторону от лошади свесила. В узкой одежде по-другому никак, если только не оголиться до пупка.
Поёрзав устраиваясь, красотка стрельнула глазками из-под ресниц и тотчас принялась стучать по ладоням приговаривая:
— Не свое не лапай, ды и мое не хапай!
— Ну вот снова-здорово, начинается. Какой интерес тогда тебя катать, да и как, если нельзя ни обнять, ни прислониться, ни ущипнуть? …. Не дерись! Сказано же: «Нечаянно это происходит… в общем автоматически».
Может столкнуть капризную фифочку и пусть на своих двоих пылит, раз шарахается даже от невинных прикосновений? Однако, когда мы тронулись, очаровательница сама ухватила меня за пояс и прильнула.
— Дабы зад не сверзнуть, оземь не повергнуть, — прошептала она в оправдание.
Других ручек привередница не нашла, а грива не устроила, поскольку слишком мягкая, ненадёжная и скотине дескать больно — в общем сплошные выкрутасы!
Лошадь топала не спеша. Торопиться не имело смысла. Мы и пешком овец догоним, когда их впереди огромная отара. Эх, удалось бы до темна к крепости добраться, а то придётся до утра плестись или ночевать опять в грязи без удобств.
Спутница со скуки принялась перебирать, теребить, звенеть железными чешуйками брони. Ну да, неподвижно непоседы могут сидеть полмгновения не более. Дольше для егозы пытка. Кстати, почему милашка в одиночестве меня кормить осмелилась? В тот же миг вспомнились недавние рассуждения насчёт здешних дочек: «Какого лешего предки её без присмотра с чужим мужиком оставили, а вдруг я маньяк? Ё-моё, не дай бог сейчас строгий папаша с претензиями на женитьбу заявится!»
— Луша, Божена, тьфу пропасть, как тебя там, Млада, где твои родители: мама, тятя?
— А-а, нету, на всем белом свету. Азм у бабки Миланы живяха, ако приблудна птаха, приживалкой бесприданной, тетехой бесталанной, — легко ответила бедолага.
— Куда же подевалась та женщина?
— Ноне моего, ни слуху, ни духу никоего, усе сгинуша, горемыку отринуша.
— Убиты что ли? И ты столь легко рассуждаешь, не плачешь?
— Не имаю нынче и слезы, акоже сока из березы, оне намедни иссякша, на безгласну кручину обрякша.
— Почему же ты одна со мной? Чего люди подумают?
— Дык, шила во мешке не утаить, тяготить сие али не тяготить. Полоненна аз есм, головушка забубенна. Всяк ведаеть, не дева боле, коли из-под неволи.
— Да уж, выпала вам судьбина... не позавидуешь, — смущённо вырвалось изо рта.
Тема показалась очень щекотливой и неприятной со всех сторон. И Еремка — тот ещё орёлик, подсунул беззащитную сиротинку! За неё на сегодняшний день и слова сказать некому. Считается, наверное, от бабы теперь не убудет, мол какая разница от кого рожать, а господину удовольствие. Б-р-р, как это мерзко и пошло!
Интересно сколько у нас в обозе таких пострадавших незамужних, но опозоренных кралечек? Куда же несчастных девать в сложившихся обстоятельствах? Не бросишь ведь. У них через срок животы вырастут, а после и малыши появятся. Прям хоть благотворительный дом матери и ребёнка в твердыне основывай!
«А попробуй-ка ты, князь, их скопом замуж выдать за своих бывших уголовничков! — забрели вдруг в голову шальные мысли. — Надели скотиной обездоленных дамочек, у тебя её на сегодняшний день вдосталь и превратятся сударыни из бесприданниц в завидных невест».
— А-а, мине не досталоси, одинешенька в девках осталаси! — усмехнулась вдруг милашка хитро прищурившись.
— Чего не хватило? Повтори-ка ещё разочек, дорогуша, да внятнее, может мы поможем.
— А-а, ничесо. Егда лезуть вороги на молодушек алкати милования, во утехах плотью слияния, аз есм разухаряю, лико переменяю, похотливых мужей и отворачиваеть от вожделения, даря мене спасение.
Неожиданно Млада на мгновение состроила настолько омерзительную харю, что превратилась в кикимору, каких поискать — не найдёшь, ещё и захихикала, страшнее Бабы Яги. По спине тотчас потёк липкий противный холодный пот, а сердце заколотилось об рёбра испуганной пташкой. Даже ноги вроде бы онемели, иначе уже драпали бы за полкилометра отсюда. То-то третий вражина с неимоверной скоростью смылся, видимо вовремя разглядев чудовище, притаившееся за моей спиной.
— Т-тебе т-только в театре выступать и г-гримироваться не надо, — просочилось сквозь стучащие азбукой Морзе зубы, когда удалось немного отойти от шока.
— Ась?
— Кого угодно до смерти устрашишь, по меньшей мере заикой сделаешь, сказываю.
— Ага, единого тако довелось напужати, бо мужеской силы отныне не бывати, — кивнула мадмуазель довольной мордашкой.
Ещё и это. Да она настоящее оружие массового поражения! Натуральная ведьма!! И такую обольстительницу с коварным подвохом, практически с западнёй подсунули любимому князю будто специально. А если бы бестия вовремя не раскололась, и потянуло ухлёстывать как за Боженой? Ведь шальные донжуановские мыслишки пробегали с первой минуты знакомства. А вдруг уже?! Я с трепетом прислушался к организму. Нет, подобный диагноз навскидку не определить, только в первую брачную ночь.
Инстинкт немедленно потребовал отстраниться, отдалиться от попутчицы словно от прокаженной или от ходячего вируса. Стоит, пожалуй, вообще спрыгнуть с седла и рядом с лошадкой пешочком прогуляться. А что, утомившись за кобылий хвост подержусь. В прошлый раз получалось неплохо. Он хоть и в моче, в навозе, всё же приятнее, а главное безопаснее!
Почувствовав изменившееся настроение парня, собеседница тотчас прекратила гримасничать. Милая, нежная улыбочка осветила, личико сделавшееся невероятно привлекательным. Глянув глазками пушистого, беззащитного котёночка, прелестница опять уютно устроилась на моей груди, но видимо на всякий случай и второй рукой цепко ухватившись за ремень.
«А может пронесёт? — обречённо промелькнуло в оттаявшей душе. — Мы же ей ничего плохого не сделали. Да и вообще стопудово померещилось, галлюцинации начались от усталости, систематического недосыпания и пережитого в сражениях стресса. Невозможно мгновенно преобразиться из красавицы в монстра и обратно. Здесь же не кино и не сказка всё-таки». Вырываться и удирать от очаровательного ангелочка сразу расхотелось.
Через некоторое время коняга догнала стада, на несколько километров растянувшиеся по грунтовой дороге. Безмятежный летний день, позволяющий слышать каждого кузнечика, когда наиболее громкие звуки — это тихий топот копыт по густой траве, обернулся в какофонию блеяния, мычания, ржания и отчаянных воплей погонщиков, пытающихся перекричать друг друга и подопечных животных. Видимо присматривали за скотиной все, кроме малышей на телегах.
Ещё и марево стояло подобное, наверное, пыльной буре. Пробиться сквозь толкучку было невозможно и нам пришлось пристроиться в самом хвосте, а потом посетила разумная мысль снова отстать, дабы не задыхаться и не кашлять. Очутившись опять на чистом воздухе, девчоночка благополучно уснула, периодически ворочаясь, как в кресле междугороднего автобуса. Понятно, что жёстко, неудобно, но ничего не поделать, надо ждать конца маршрута.
Уже затемно, очевидно после полуночи, показались чёрные на фоне звёздного неба стены нашей цитадели. Уставших коров и лошадей не менее утомившиеся погонщики направили к Клязьме на водопой, а овец оставили пастись на опушке. Здесь и к воротам ближе, и в лес в крайнем случае легко их спрятать. Очень уж отары медленно передвигаются. Не успеют они от реки подняться при возвращении мокшанцев.
Среди скотины было приказано расположиться на ночлег семьям освобождённых граждан. Пусть приглядывают, хоть одним глазком. Там небось и их животные имеется. Моим же дружинникам необходимо основательно выспаться и набраться сил. Неприятель теперь сразу поймёт про наше обогащение, и с большой вероятностью нам с ребятами придётся отбиваться.
Отдохнувшая за день Млада, словно кошка обошла и кажется даже обнюхала всю крепость, а особенно княжескую избу, не постеснявшись разбудить спящую семью кузнецов. Заодно и Луша сбежала с перины, освобождая постель. Для сна новая знакомая нашла себе местечко в сенях на лавке. «Молодец, пусть здесь перекантуется, пока замуж не выскочит. Не поселять же беззащитную сиротку одну среди дружинников и уголовничков, не дай бог покалечит кого-нибудь», — подумал я и с барского плеча выдал медвежью шкуру, в которую прелестница и завернулась целиком. Её медный котелок упокоился под лежанкой, под бдительным присмотром хозяйского глаза.
Братья Хоробр с Могутой перекусив, набрав продуктов, поскакали караулить врага на пол дня пути вверх против течения. Ждан и Желан с похожим заданием отправились вниз. Хоть и утомились товарищи, но делать нечего, по очереди в дозоре в шалашах покемарят. В беспокойный период необходимо знать окружающую обстановку, держать руку на пульсе, так сказать.
«А вообще-то, придётся ежедневно организовывать подобные патрули, — промелькнуло, наверное, уже в дремлющем подсознании. — В этот раз повезло, предупредили, но не каждый же день заботливые торгаши вовремя мимоходом заглядывают… По реке плывёт кузнец в сторону Чугуева… Как там дальше в частушках пели? ...»