Chapter 8

YOU’RE CRAZY, LEAVE ME ALONE!

    Предположу, все началось больше десяти лет назад, когда мы были детьми, еще толком не осознающие весь масштаб бедствий, развернувшийся на поверхности Эмблы. Нам казалось забавным бродить по лабиринтам коридоров, заглядывать в самые укромные уголки на минус шестом этаже и пугать друг друга байками о жутких Шеегрызах, прячущихся в темноте, дабы вонзить свои острые клычища в холку жертве. Благодаря Пелопу, Котту, амфитрите, Полигимнии и мисс Флинт я росла любознательной, развивала в себе сострадание, по нескольку раз перечитывая авантюрные истории, где герои терпели одну неудачу за другой прежде чем заслужить счастливый финал. Я, помнится, успела изрядно подзадолбать Ифигению расспросами, почему автор, заявляющий в предисловии о безмерной amor к своим персонажам, издевается над ними с изворотливостью садиста, черпающего inspiration от подробного описания страданий своих любимчиков? Если б я захотела сочинить adventure story. она заняла бы от силы две страницы и оканчивалась пиром на весь мир.
    - Преодолевая препятствия, юноша постигает мудрость бытия, набирается опыта и становится мужчиной, - втолковывала мне воспитательница, довольная тем, что я не стесняюсь высказывать свою точку зрения. - Какую мораль почерпнет читатель, коль в сказке все сложится гладко? Одиссей, допустим, вернется к своей жене сразу по окончании войны, а Гильгамеш, вместо того, чтобы отправиться на поиски бессмертия, запрется в своих хоромах, оплакивая утрату любимого друга. Никакой интриги, минимум событий. По-твоему, это увлекательно?
    Я по малолетству не могла постигнуть все тонкости высказываемых мисс Флинт мыслей и, важно кивая, строила из себя вундеркинда, а втихаря сочиняла повесть о девушке, родившейся сразу умной, смелой, доброй и прожившей долгую и счастливую жизнь со своей семьей. Уже в столь раннем возрасте я противопоставляла себя большинству, стремилась делать все наперекор только потому, что не желала сливаться с толпой ведомых, движущихся в заданном кем-то направлении. Должно быть, отсутствие имени беспокоило меня настолько, что я решила запомниться своеволием и привлекла к себе внимание окружающих, отказываясь во время служения Адонаю падать ниц и шептать слова бессмысленной prayer, тычась носом в воняющий застарелым потом ковер, который по приказу отца расстелили на полу в молельном зале. Daddy подобные выходки выводили из себя, и он наказывал Кратосу или Харибде запирать меня в комнате или опаивать успокоительными и насильно укладывать спать. Дочь, не ставящая родного отца ни во что, являлась угрозой для самонареченного императора, поэтому he didn’t give me name, как бы демонстрируя жителям Радаманта, что происходит с теми, кто пытается плыть против течения, однако одобрение напыщенного дядьки с окладистой бородой и бобриком седых волос не представляло for me какую-либо ценность, - видимо, упрямство я унаследовала от папули и ненавидел он меня отчасти за то, что я, так похожая на него, отвергаю важность провозглашенных им ценностей.
    Когда Кассиопеи не стало, а ее муж, не справившись с горем, покончил с собой, подлый Каллифон, обожавший издеваться над теми, кто заведомо слабее него, распустил слухи, что мистер Проймос - сумасшедший и, следовательно, его отпрыски рано или поздно проявят свои истинные сущности, посему ни с Марвеллосом, ни с Гиперионом нам лучше не общаться, - кто знает, какой кавардак творится in their heads. Офелия, заслышав его предостережение, поддакнула любимейшему из своих учеников и даже сослалась на труды каких-то ученых, выдвинувших гипотезу, что дефективно работающий мозг - недуг наследственный, и лучше нам держаться от сирот подальше. В канун Нового года, ночь с тридцатого февраля на первое марта площадку для общих сборов на минус четвертом этаже украсили всевозможными флагами королевств и республик, давно прекративших свое существование. Арахна, обучившая своих подопечных методично стучать палочками по барабанам, откопав где-то кастаньеты и без конца вопила, чтобы мы вели себя поактивнее. Эвандр с Язоном, выйдя в центр, сделали несколько кувырков, а Страбон с Агамемноном прошлись на руках, заслужив весьма продолжительные овации. Дети и подростки, не умеющие толком веселиться, бросали боязливые взгляды на Бассара, восседавшего на троне, а Эней Хоровиц подмигивал Гебе Уайтморт, отчего та, вся розовая из-за нанесенной на кожу краски, кокетливо теребила волосы и отворачивалась, чтобы спустя полминуты украдкой оглянувшись, убедиться, бросает ли он на нее sights full of passionate flame.
    Сердобольная миссис Кэнвилл, на тот момент еще не являвшаяся матерью, присматривала за братьями и научила старшего делать леденцы. Марвеллос приготовил столько, чтобы хватило на всех сверстников, но те, вняв глумливым байкам Каллифона, шарахались от мальчишки так, словно candies были обсыпаны не сахарной пудрой, а крысиным ядом. Я не могла не заметить застывшие в глазах одноклассника слезы, подрагивающий подбородок и стиснутую в кулак левую руку. Галатея, обмотанная полупрозрачными платками, вышла в центр с намерением исполнить Танец Шести Покрывал, к которому готовилась около месяца и, опасаясь, что разразившись плачем, Проймос сорвет представление, я, репетировавшая вальс с Амфитритой целую вечность и отдавившая сестре пальцы на ногах, подошла к забившемуся в угол Проймосу, взяла с подноса самую уродливую конфету и, сунув за щеку, нарочито небрежным тоном спросила, как у него дела. Орион, приставленный ко мне отцом, чтобы я не выкинула очередной фокус, опозорив род Маллиганов, последовал моему примеру, а после подтянулась Эгина Плинт с братом Нестором. Весело щебеча, они принялись расспрашивать парня о различных пустяках, и когда разговор зашел about color of eyes, бесхитростная Юнона Грейсон, не церемонясь, схватила fellow за уши и, перекрикивая музыку, спросила, какого цвета у него глаза.
    - I don’t know, - отшатнулся от нее Марвеллос, вероятно, не привыкший к подобному обращению. - I haven’t mirror in my room.
    -  Зеленые вроде бы, - сказал с сомнением Пелоп. - Или светло-карие? Может, переместимся поближе к лампочкам, рассмотрим получше?
    - Хватит, - отрезала я, увидев, что парниша покрывается красными пятнами и вот-вот начнет шмыгать носом. - Расскажи нам лучше о Гиперионе.
    Галатея, сбросив с себя последнюю тряпицу, в короткой набедренной повязке и расшитом звенящими монистами бюстгальтере замерла в соблазнительной позе, выставив вперед согнутую в колене ногу. Все дружно завизжали, мисс Леблан взмахом кистей дала музыкантом знак, чтобы они ускорили ритм, и как только наступила тишина, а сестра Агамемнона, поклонившись, упорхнула, я ощутила прикосновение прохладных fingers и, повернувшись, вопросительно вскинула бровь, недоумевая, чего от меня хочет этот затюканный мальчуган, готовый чуть что удариться в слезы.
    - Спасибо, Маллиган, - выпалил он и внезапно наклонившись, прижался к моей шее влажными губами.
    - Ты чего? - мое лицо исказилось гримасой удивления. - Зачем? Кто просил тебя?
    Выбежав в коридор, я принялась оттирать подолом юбки слюну с кожи, представляя, как завтра в нас будут тыкать пальцами, обзывая женихом и невестой. Амфитрита, нагнав меня у лестницы, ведущей наверх, напомнила о вальсе, и мне пришлось вернуться. Не помня себя от злости, я, пышущая негодованием, заперлась в ванной и раскорябала шею до полос, пытаясь перебить неприятные ощущения членовредительством. Ох, не зря раньше в народе говорили: не делай добра, не получишь зла. Я проявила чуткость, а в благодарность this stupid jerk kissed me, будто я весь этот спектакль затеяла с целью обратить на себя его внимание. Именно тогда я сдружилась с Гиперионом, найдя его крайне любознательным, самоотверженным и не по годам мудрым мальчиком, а вот на Марвеллосе природа отдохнула, ибо вел он себя как самый настоящий кретин: расплывался в клоунской улыбке, таращился на меня своими бурыми очами и порывался нарушить дистанцию. Возможно, напрасно я выручила его и спасла от позора, не задумываясь о последствиях. Есть вероятность, что предвзятые Офелия и Каллифон неспроста заклеймили Проймоса-старшего полудурком.
    Проснувшись от издаваемого будильником «пи-бип», я наведалась на кухню, пошарив в шкафчиках, перекусила чипсами из засушенных бананов (на шуршащей обложке красовалось глянцевое изображение длинных желтых плодов), задаваясь вопросом, каковы на вкус свежие bananas. Их употребляли в пищу жареными, вареными или сырыми? Я бы многое отдала, чтобы хотя б на миг вернуться в прошлое и понаблюдать за жизнью людей до того, как наступил so called «конец света». Из книг и фильмов, сохранившихся до наших времен, почерпнуть удалось only жалкий мизер. Насколько мы вообще отличаемся от женщин и мужчин, безбоязненно ходивших по планете и любовавшихся закатами? Сумели бы мы найти общий язык, или набросились друг на друга с кулаками?
    Оставив две чипсинки для лучшего друга, я, проштудировав ровно пятнадцать страниц не помню какого по счету тома, выписала пару абзацев о саблезубых представителей семейства кошачьих. При встрече с ними надлежало не бежать наутек, а наоборот, идти навстречу. Тигры, львы, пантеры и ягуары приучены набрасываться на жертв со спины, но моментально замирают и тушуются, встретившись с victim взглядом, так что если огромная рысь возжелает поживиться мной, ей придется переменить свои планы. Сегодня умирать я точно не собираюсь, пока не расставлены все точки над i, а глупый Марвеллос тешит себя иллюзиями, что его feelings взаимны. Я не потерплю недомолвок anymore и четко объявлю о своей позиции, и пускай Гиперион обижается на меня сколько душе угодно, - то, что we are best friends, не означает, что в мои обязанности входит симпатия к его старшему брату, начитавшемуся любовных романов о доблестных рыцарях и прекрасных дамах их сердец. Я «Тристана и Изольду» не осилила дальше второй страницы, нудятину вроде «Ромео и Джульетты» отбросила на странице, где девчонка толкает высокопарные речи своему возлюбленному, стоя на балконе и сравнивая его имя с каким-то цветком - лютый бред налакавшейся гнилых помоев кобылы. И это Пальмира называет шедевром мировой литературы, удостоившейся сотен адаптаций на сценах различных театров? Да я лучше полистаю словарь медицинских терминов, нежели стану вникать в стремные фантазии дядюшки Шекспира, неактуальные в жестокую эпоху заката цивилизации, while захвативший власть хитростью и удерживающий ее силой тиран хлещет поску, балаболит о несуществующем боге, а младенцы десятками гибнут от голода.
    Полигимнию я нашла в мастерской, где она четырежды в неделю принимала всех желающих сменить или обновить прическу. На каменистой поверхности одной из стен она мелом нарисовала различные схемы и увлеченно рассказывала о том, что любая стрижка - это, по сути, элементарная геометрия, и достаточно просто определить наклон и угол оттяжки, чтобы прядь за прядью воссоздать haircut, удобную в носке. Жители Радаманта в большинстве своем предпочитали локоны средней длины, которые при первой возможности можно собрать в хвост, но некоторые обожали экспериментировать, поэтому на недостаток опыта сестрица жаловаться не посмела б: Агамемнон был поклонником практически обритого под «ноль» черепа, а все мои братья за исключением Кратоса носили так называемый «кроп» с очень короткими висками и задорно топорщущимися вверх прядками на макушке. Мне sister подравнивала только кончики, поскольку отрезать хотя бы треть чрезвычайно густой шевелюры у нее, видите ли, рука не поднималась. Она с придыханием расчесывала мои волосы, бормоча, что подобное богатство - редкость, а когда я, став охотницей, пожаловалась на то, что космы, собранные в хвост, доставляют кучу неудобств и к тому же липнут к влажной коже во время переодевания, вызывая всплески досады, Полигимния ловко заплела мои локоны в две косы и, обернув их между собой несколько раз, закрепила с помощью каких-то железок на затылке.
    - Ты - единственная блондинка in our city, - повторяла hermana. - Глянь, как они переливаются при грамотно подобранном освещении!
    На мои возражения, что у Язона и Лисистраты тоже довольно светлые пряди, она вынимала из сундука потрепанный журнал и, тыча мне в лицо страницами с подробной статьей о разнообразии оттенков, объясняла, что цвет мокрого песка не сопоставим с натуральным пепельным блондом, и я, не выдержав ее бухтения более пяти минут, поставила ультиматум: она будет ухаживать за моей шевелюрой сама, ибо у меня не хватает ни сил, ни терпения на ежедневное прочесывание почти метровой длины, и сестрица с радостью согласилась, изобретая все новые способы плетения. Осознав, что возня with my hair доставляет ей колоссальное удовольствие, я распрощалась с идеей избавиться от кос самостоятельно при помощи секатора и просиживала часа полтора на жестком табурете, пока Полигимния порхала вокруг, увлеченно сооружая невероятные конструкции on my poor head. В день моего тринадцатилетия сестрица сделала мне челку - свисающие на лоб пряди, однако я постоянно сдувала их, that’s why мы пришли к выводу, что никакие «слои» и «каскады» нам не нужны, поскольку я принадлежала к той категории девушек, которые к своей внешности относятся не так щепетильно как Геба Уайтморт, Юнона Грейсон и Галатея Скайботтом. Для меня важным критерием, влияющим на философию подбора имиджа являлось удобство.
    - Сегодня я превзошла саму себя! - восклицание сестры вывело меня из глубокой задумчивости. - Тебе идет неимоверно.
    - Потрясающе, mi amor, - выдавила я самую искреннюю улыбку, на которую оказалась способна. - Ты волшебница.
    Скальп побаливал из-за того, что Полигимния, сделав десятка четыре мелких косичек, соорудила на моем темени нечто, напоминающее свадебный торт, который я мельком увидела в каталоге продуктов, затерявшемся среди словарей, справочников и энциклопедий. Расцеловавшись с довольной результатом своих трудов sister, я, оказавшись в коридоре, отвела предплечья назад, легонько поколачивая себя по онемевшей пояснице и вздрогнула, когда кто-то принялся массировать мою спину, шумно дыша мне в ухо. Не нужно было обладать третьим глазом на затылке, чтобы удостовериться: позади возвышается Марвеллос, которого я когда-нибудь придушу собственными руками. Развернувшись, я уже открыла рот, чтобы благословить прилипчивого идиота на все четыре стороны, но он так забавно посмотрел на меня глазами палорчеста, что вместо заготовленной отповеди из моего горла вырвалось рассерженное шипение и, сплюнув себе под ноги, я метнулась to the ladder, пружинисто шагая и утешаясь тем, что friendship with his brother важнее дурацких разборок.