Мемуары Арамиса Часть 215

Глава 215

После кончины Мазарини, 9 марта Людовика словно подменили. Утром 10 марта Людовик вызвал своих ключевых советников и государственных секретарей.
— Господа, отныне я буду сам управлять моим королевством, — объявил он. — Поэтому моим министрам и секретарям следует обращаться за указаниями непосредственно ко мне. Никакие приказы больше не будут подписываться и средства не будут выделяться без моей личной санкции. У вас есть вопросы?
— Ваше Величество, когда мы можем надеяться узнать вашу волю относительно персоны, которая будет назначена первым министром? — деликатно осведомился канцлер Сегье.
— Вы невнимательно меня слушали? — спросил Людовик. — Я сказал, что я буду всё решать сам. Это означает, что у меня не будет первого министра, или, если хотите, я сам буду своим собственным первым министром.
Сегье почтительно поклонился, а все остальные постарались незаметно отдалиться от него, заметив нотки недовольства в ответе Короля.
— В состав высокого совета войдут военный министр Летелье, министр иностранных дел Лионн и министр финансов Фуке, — сообщил Людовик.
Все присутствующие ещё на полшага отошли от Сегье, поскольку его имя, вопреки традиции, не было названо.
— Господин Сегье, ваши обязанности отныне будут ограничены областью правосудия и административными делами, — продолжал Король. — Вы будете заверять мои указы и ставить на них печати.
Присутствующие дружески улыбнулись Сегье и незаметно постарались вернуться на свои прежние места, подойдя нему чуть ближе.
— Кстати, я поручаю вам, господин Сегье, сообщить Её Величеству и Месье, а также Конде, что отныне их присутствие на заседании королевского совета не требуется, — добавил Людовик.
Ставки Сегье вновь возросли, поскольку далеко не всякому придворному Король поручает передать свои распоряжения Королеве-матери, брату Короля и принцу крови!
— Это всё на сегодня, — закончил Людовик. — Я вас больше не задерживаю, господа.
Министры откланялись и вышли из приёмной залы Короля.
— Что же это будет? — спросил обескураженный Сегье.
— А что вас, собственно, беспокоит? — спросил Фуке с довольным видом. — Дадим Его Величеству почувствовать себя хозяином государства, насладиться абсолютной властью. Рано или поздно он поймёт, что не дело Короля заниматься подсчётами финансов, решениями задач экономики, планированием гражданских и военных расходов. Ни один генерал никогда не занимается хозяйственными делами, на это у него есть интендант. Так для чего же этим заниматься Королю? Неужели в него в королевстве недостаточно умных деловых людей, которые готовы выполнять для него сложную и рутинную работу? Вот увидите, господин Сегье, через две недели, или, самое большее, через месяц Король призовёт вас и поручит вам всю ту работу, которую вы ранее делали, а то и ещё большую. Кто сможет делать всю ту гигантскую работу по управлению государством, которую всё это время делал Мазарини? Король объявил, что он будет делать её сам. Прекрасно! Мы не должны с этим спорить! Но надо быть готовыми к тому, что очень скоро он спросит нас, кого бы мы могли выдвинуть из своих рядов для выполнения этой работы. Вот о чём нам следует подумать, господа! Если наше решение будет обоснованным, продуманным и согласованным, если все мы предложим одного и того же человека, эту кандидатуру Король примет без сомнений.
«Он имеет в виду себя, — подумал Летелье. — Ловко завернул дело!»
— А что прикажете делать мне? — спросил Сегье. — Визировать бумаги и ставить на них печати? Или пойти объявить королевскую волю Королеве-матери, Филиппу Орлеанскому и великому Конде?
— Насчёт второго вопроса, полагаю, сомнений быть не должно, ведь вы же не можете не подчиниться приказу Короля, — сказал Лионн. — А в отношении первого вопроса, вам совершенно не на что обижаться. Ведь если вы будете визировать приказы Короля, следовательно, без ваших виз эти документы будут недействительными! Вы как были канцлером, так им и останетесь! Господин Фуке прав: надо позволить Его Величеству немного поиграть в абсолютизм, насладиться ощущением полноты власти. Это ничего, это проходит. Вспомните, как Людовик XIII тяготился необходимостью принимать решения самостоятельно! Как он все решения отдавал на откуп Ришельё! Вспомните также и то, как он радовался смерти кардинала, решив, что, наконец-то, он стал полностью свободен во всех своих действиях! Уже через три дня он от ужаса схватился за голову от обилия бумаг, которые ему требуется разбирать, и по которым ему придётся отныне принимать решения самому. А славный Король Генрих IV? Разве и он не был таковым же? Он доверил управление финансами, а затем и всем государством Сюлли. Все монархи нуждаются в первых министрах, и наш не будет исключением!
— Что ж, господа, у нас есть время подумать над кандидатурой и не принимать необдуманных решений в спешке, — подытожил Фуке. — Я не вижу никаких существенных изменений в своих обязанностях кроме, разве что, мы чуть реже будем встречаться с Королевой-матерью, с Месье и с Конде. Меня это ничуть не огорчает.
— Месье будет взбешён, — проговорил Лионн. — Не приведи Господи, он начнёт составлять заговоры, как его дядюшка Гастон.
— Филипп совершенно не таков, — возразил Фуке. — Кроме того, ведь, кажется, герцогиня де Шеврёз не входит в число его приятельниц?
  — Надеюсь на это! — воскликнул Сегье. — Слава Богу, эта сударыня несколько поумерила свой пыл и перестала вмешиваться во все дела королевства!
— Да уж! — согласился Фуке. — Не даром Ришельё говорил, что самая главная проблема Франции – это герцогиня де Шеврёз, а если бы не было герцогини, то у Франции бы и не было никаких проблем!
— Полагаю, в год, когда Господь подарил государству Короля Людовика XIII, а также будущую Королеву Анну, дьявол породил герцогиню Марию де Роган, будущую Шеврёз! — сказал Летелье.
— Так оно и было! — подхватил Фуке. — Я отдал бы миллион ливров за то, чтобы эта интриганка убралась куда-нибудь подальше из Европы, например, в Африку или в Индию, или, того лучше, в заснеженную Россию!
Фуке недооценивал герцогиню. Мы все тогда её недооценили. Если бы можно было удалить её ценой вдвое или даже втрое большей, то и тогда это была бы отличная сделка! Но что поделаешь! Я тоже в ту пору недооценил энергию Марии, эту разрушительную силу её настойчивости, соединённую с поразительной осведомлённостью и далеко не женской хитростью.

(Продолжение следует)