Chapter 12

YOU’RE NOT AFRAID TO SHOW ME, WHAT’S IN YOUR EYES

    Прицелившись, я без малейших колебаний нажала на спусковой крючок, но батя вовремя отпрыгнул в сторону, и дротик, просвистев в миллиметре от его уха, врезался в стену. Папаша, сыпя ругательствами, пригнулся и, перекатившись, спрятался за алтарем, а госпожа Леблан, ловко перехватив следующую стрелу, пущенную в ее страшную физиомордию, разломала ее на части, издав звериный рык. Understanding, что вновь зарядить арбалет не успею, я, выудив arrow, зажала ее в кулаке и полоснула взбесившуюся женщину острым наконечником по горлу после того, как Арахна, пнув меня в живот так, что я, отлетев к стене, впечаталась затылком о твердую поверхность и на секунду потеряла сознание. Обстановка вокруг утратила резкость, по щекам покатились злые слезы, губы и подбородок оросила хлынувшая из носа кровь, но на милость победителя рассчитывать мне не пришлось бы, поэтому я сражалась до последнего - так, будто терять было нечего. В худшем случае эти полоумные сектанты отправят нас втроем на встречу в Адонаем, Кратосу, Ориону и Язону всыпят несколько ударов плетью для профилактики, а Харибда - безупречная актриса, так что за старшую сестру и переживать нечего. Ну а если справедливость восторжествует и я сумею угомонить чокнутую особу до того, как меня отправят в нокаут, появится opportunity положить конец бесчинствам старого маразматика и навсегда избавить Радамант от его пагубного влияния.
    Соблазн отключиться, сдаться, проиграть был велик - голова, не до конца восстановившаяся, трещала так, словно ее сжимали в тисках, фокус размылся, вдоль колен пробежала дрожь, оставляющая по себе слабость, а навалившаяся сверху стерва, сомкнув пальцы вокруг моей шеи, намеревалась то ли задушить, то ли свернуть позвоночник, однако моя левая рука действовала автономно и, вонзив наконечник в кожу чуть пониже щитовидной железы, я дернула стрелу правее на два сантиметра, и ярко красная жидкость тоненькой струйкой хлынула в мой слегка приоткрытый рот, отчего я, задыхаясь, оттолкнула ослабившую хватку и взревевшую от боли мисс Леблан и, оперевшись на локти, принялась сплевывать dirty blood, параллельно подавляя приступы тошноты. Кажется, мне посчастливилось задеть артерию, потому что кровь хлестала как из рога изобилия, несмотря на то, что crazy woman почти моментально перекрыла рану одной ладонью, в то время как правая конечность потянулась за свисающим с потолка на веревке ножом.
    Медлить, уповая на то, что врагиня окочурится раньше, чем метнет в меня knife, я не имела права. Подняв выроненный crossbow и убедившись, что тетива в полном порядке, я зарядила его выпачканным в крови дротиком, выстрелила прямо в left eye, но поскольку я изрядно ослабла, стрела вошла не слишком глубоко, и Арахна все еще трепыхалась, вереща как вспугнутая цесарка, я, подбежав к ней, подпрыгнула для ускорения и пнула прямо по торчащему наконечнику, чтобы arrow пронзила ее крошечный мозг насквозь. Замерев, моя несостоявшаяся убийца вперила в меня изумленный взгляд, не веря, что я одержала верх, her mouth, искривившись буквой «о», продемонстрировал мне нижний ряд желтоватых зубов, а зажимавшая порез кисть сползла вниз.
    Сознание, то гаснущее, то проясняющееся, держалось на паутинке, несколько прядей, выбившихся из укладки, сделанной Полигимнией, закрывали обзор, приклеившись к скуле, пол с потолком теряли свои очертания, подернулись зыбкой рябью как поверхность болота, колышимая ветром. Расставив ноги пошире для устойчивости, я, прищурившись (перед очами трепыхалась видимая только мне муаровая вуаль, скрадывающая истинные размеры окружающих вещей), нащупала последнюю стрелу. Сидящий на алтаре над распростертым телом Гипериона отец, не обращавший внимания на возню позади себя и уверенный в том, что его служанка непобедима, вздрогнув, медленно повернулся, закинув руку за голову, выдернул пронзившую затылочную кость arrow и, пошатнувшись, рухнул подобно мешку с крупой, подняв вокруг себя облако пыли.
    Очухавшийся Марвеллос, непонятно сколько наблюдавший за резней, устроенной в ритуальном зале, вцепившись в прутья, позвал брата по имени, и я, отбросив сделавшийся бесполезным арбалет, метнулась к алтарю и, сдернув покрывало, склонилась над другом и, уловив еле заметное дыхание, похлопала его по плечу, но он на мое прикосновение никак не отреагировал. Качаясь аки обожравшийся презревших ягод боярышника титаноидес, я, доковыляв до клетки, с третьей попытки отодвинула хитроумный засов, выпустила наружу парня, который на четвереньках подполз к спящему Гипериону, приложился ухом к его грудной клетке, а после, повалившись на спину, хрипло вздохнул. Переведя взгляд на его запястья, обмотанные изолентой, я, сдернув один из сотни болтающихся как гирлянды на шнурках различной длин ножей, избавила Проймоса-старшего от пут и легла рядом, давая себе несколько секунд на передышку.
    Нужно убираться отсюда как можно скорее. Неизвестно, как отреагируют поддерживающие father жители подземного города на гибель великого и мудрого правителя. Наверное, меня возжелают подвернуть пыткам или забросать булыжниками за то, что посмела пойти против воли мистера Маллигана и ухайдокала младшую сестру Офелии и собственного daddy. Госпожа Леблан, терзаемая жаждой мести, подговорит осиротевших приспешников Арахны подкараулить мятежницу и расправиться с особой жестокостью, даже если большинство радаманцев не будет с ними солидарно. Возможно, братьям удастся убедить остальных в непричастности Марвеллоса и Гипериона к убийству вождя, а вот мне придется бежать. Пару деньков я смогу перекантоваться на минус восьмом, запастись провизией, чтобы затем отправиться к маяку, возвышающемуся, если верить нарисованной родителями Галатеи и Агамемнона карте, на утесе близ Нефеллова моря. Скорей всего там имеется небольшое подземелье, в котором я смогу укрыться от беспощадного ультрафиолета and, who knows, коль недовольства стихнут, годика через два вернусь домой, вконец одичавшая и напрочь забывшая, как выглядят люди.
    Мысленно витая в облаках, которые, увы, видела только на картинках и фотографиях, я постепенно приблизилась к некоему подобию нормы. Столь действенный метод борьбы со стрессом помог мне частично унять головокружение и ощутить себя цельной личностью, а не действующей на автомате машиной, восстание которых пророчили наши предшественники и - какая жалость! - ошиблись. Человечество погубили глобальные катаклизмы, а не искусственный интеллект, созданный с целью облегчить жизнь вконец обленившимся двуногим.
    Не сговариваясь, мы с Марвеллосом почти одновременно перетекли из горизонтального положения в вертикальное, с трудом поддерживая равновесие. Я вцепилась в талию Гипериона, Проймос, зеленый от напряжения, сжал под мышками лодыжки брата, и мы уже направились в сторону выхода, а я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы окликнуть Кратоса, ибо не была уверена, что на fellow, пребывающего в состоянии, близком к прострации, можно положиться, когда произошли две вещи: Бассар, очевидно всего лишь притворявшийся поверженным, споро вскочив на ноги, огрел парня цепью промеж лопаток, отчего тот, вскрикнув, выронил ноги мальчика и, закатив глаза, повалился на бок. Размахнувшись оружием, батя выбросил длань перед собой в надежде сплющить меня одним ударом, но мое тело, вновь переключившись на режим киборга, среагировало мгновенно: придерживая голову лучшего друга, я присела на корточки, а затем отпрыгнула к стене и, сорвав ближайший факел, метнула его в беснующегося старика. Пламя, соприкоснувшись с бородой, свисающей почти до пояса, перекинулось на волосы, и господин Маллиган, планировавший принести в жертву трех подростков, загоревшись как спичечная головка, выронил занесенную для следующего удара chain и, катаясь по полу, взвыл так, что у меня зазвенело в ушах, а из ноздрей снова закапала кровь. И тут дверь распахнулась, явив моему ошалевшему взору Харибду в сером балахоне и вооруженного мечом Кратоса, напялившего на себя в целях самообороны жилет с металлическими штуковинами, плотно прилегающими одна к другой. Оценив обстановку, сестра плавно, точно плывя по воздуху, приблизилась к бьющемуся в агонии папаше, затушила fire куском ткани, которым ранее был накрыт Гиперион и, жестом приказав оробевшему брату подать sword, в считанные минуты отпилила глухо стонущему Бассару голову, приговаривая:
    - Это тебе за Энея, Амфитриту, Пелопа и Эвандра, чокнутый ублюдок!
    Я никогда не видела Харибду настолько воодушевленной: торжествующая ухмылка, преобразившая вечно недовольный лик, уверенные движения, словно она отдавала отчет каждому своему действию. Отделив от туловища сперва ноги, затем руки, hermana, проведя ладонью по лицу, размазала окропившие лоб и щеки бордовые капли и, велев находящемуся на грани обморока Кратосу установить в центре чугунный казан на трех длинных ножках и поджечь поленья, пока она отделит мясо от костей. Не совсем понимая, что sister собралась вытворять, я оттащила Проймосов от греха подальше в угол и на всякий случай вооружилась ножом. Мне подумалось, что у Харибды окончательно протекла крыша, и ее необходимо запереть в самой прохладной комнате на несколько суток, хотя в том, что изоляция пойдет ей на пользу, я сомневалась. А что, если они с братом захотят избавиться от нас как от нежелательных свидетелей и взойти на трон как старшие отпрыски из клана Маллиган? Боюсь, мне не по силам убийство сестры, с которой у меня натянутые, но все равно довольно ровные отношения. Она защищала меня от тирана ка свой лад, как умела, мастерски разыгрывая драму и убеждая father в своей преданности.
    - Чего стоишь, зыкралками хлопаешь? - поинтересовалась нарочито веселым тоном Харибда. - Хоть бы из вежливости помощь предложила. Явись я хоть на минуту позже, вас покрошили бы на фрикасе.
    - What are you talking about? - просипела я, напрасно пытаясь проговаривать каждое слово: из-за духоты я за последний час потеряла уйму жидкости, и мой организм, страдающий от обезвоживания, требовал воды, желательно целый чан - холодненькой, журчащей, маслянисто поблескивающей при тусклом освещении портящих walls факелов. Несвятой Адонай, я отдала бы все за один только глоточек of cold water!
    - О, перестань, - взбеленилась моя собеседница, нацепив новую, не доступную для адекватного восприятия маску. - Ты всерьез полагала, что папашка потчевал нас гусятиной? Не смеши мои сережки!
    - Нет, - я облокотилась обо что-то, не помня себя, резко села, прижав колени к груди. My skin словно утратила чувствительность - вздумай кто-нибудь содрать с меня шкуру живьем, я даже не пискнула б. - Ты прикалываешься. Ты все это сочинила специально, чтобы выбить меня из колеи.
    My soul, съежившаяся in chest крошечной горошиной, запротестовала, веля заткнуть уши, сделать что угодно, лишь бы не анализировать слова, брошенные ненормальной сестрицей. Это гнусная выдумка, Харибда вздумала таким образом разрядить обстановку, все сказанное ею следует делить на восемь. Так, что у нас было на ужин позавчера? Какого цвета фартук у Ифигении? Сколько яиц за один сезон откладывает самка аргентависа? Но мозг - упрямый, своевольный, не привыкший подчиняться ничьим приказам, даже своим собственным, задействовал все нейронные связи с увлеченностью ребенка, выдавливающего гной из фурункулов, и я, потерянная, дезориентированная, таращилась на лужи of blood, собравшиеся у алтаря, на самозабвенно терзающую dad’s body девушку, на укладывающего поленья аккуратной стопочкой Кратоса, умоляя сознание противиться отплытию по реке памяти и думать о чем угодно.
    - Не пропадать же добру почем зря, - пропыхтела сестра и потрясла головой, отбрасывая за плечо надоедливый локон, выбившийся из общей массы волос. - Папулечка любил утверждать, что мозг - самая вкусная часть и всегда съедал его в одиночку. Вот и проверим, насколько you are tasty, Бассар Маллиган. - Содрав местами опаленный кожный покров from head of old man, hermana, вооружившись молотком, расхерачила черепную коробку и, восхищенно присвистнув, вскочила, демонстрируя нам что-то розовое, напоминающее желе. - Гляньте, какая прелесть! Разделим на восемь равных частей, или вы позволите мне насладиться father’s brain в гордом одиночестве, ссыкунишки? Что, даже малюсенького кусочка не отведаешь?
    - What the hell are you saying? - скривился брат, предусмотрительно накрывший Арахну какой-то тряпкой. - Давай остановимся. Ты ее пугаешь.
    - Ах, - закатила глаза Харибда, укачивая в сложенных ковшиком ладонях то, что извлекла from the skull few minutes ago. - Хамить батюшке, провоцировать его она, значит, у нас мастак, а разделывать трупешник и готовить плов должна я, разумеется потому, что вам все нравится делать вид, что ничего необычного не происходит! Чего мелочиться, спрашивается? Давайте я перекручу папкины внутренности через мясорубку, сварганю сытный пирог, и мы все чинно рассядемся за столом и будем убеждать each other, что это яблочный штрудель или долбанный чизкейк, политый клубничным сиропчиком!
    -  He is dead, - нахмурился brother и бросил на сходящую с ума сестру осуждающий sight. - Мы не обязаны поддерживать варварские традиции. Ты же сама мечтала о дне, когда отец склеит ласты и весь этот балаган завершится навсегда.
    - Да ладно тебе, - фыркнула Харибда, сделав несколько танцевальных па и плавных поворотов с полусомкнутыми веками. - Тащи мешок с рисом и поваренную книгу! Я настроилась на долгую готовку. В конце концов, человечина на вкус как крольчатина - так писал в своих мемуарах каннибал Люк Мессина! Daddy преподнес мне сию книженцию на двадцатилетие, прикинь! Oh, please, don’t be a cunt! Возьми вон тот тесачок и подсоби мне маленько!
    Я вслушивалась в диалог родственников, убеждая себя, что все это дурацкий кошмар, сейчас я проснусь, и окажется, что мисс Леблан и отец живы, Марвеллос с Гиперионом трудятся над сторожевой башней, а Полигимния, сделав мне сногсшибательную косу, пожелает удачи, и я побегу по петляющей меж кустами дорожке, углублюсь в вечерний лес, а по возвращении уединюсь в своей комнате уставшая и довольная, предамся привычным размышлениям о том, какой Проймос-старший кретин и незаметно для себя погружусь в сон - этот самый, внутри которого я оказалась. Милая, милая Дотти, младшая из семейства Маллиган, молю, пробудись! Я тут загнусь от ужаса, если ты сейчас же не вернешь меня в реальность!
    «А ведь гусей и цесарок меньше не становилось, да и едва ли даже из самой упитанной птицы удалось бы сделать кучу блюд, - хихикнул противный голосок Харибды in my mind и тотчас же воспроизвел отложившийся в памяти разговор сестер в вечер, когда меня заперли в каморке. - Do you like Pelops? Папулик здорово облажался и переперчил его!»
    Memories about special dinners, cooked by father, рассованные по самым укромным уголкам подсознания, выскочили наружу как глупые дронты, забегали, суетливо взмахивая обрубками крыльев, являющихся для них атавизмом. Я вспомнила, как неохотно уминали праздничный ужин братья и сестры, как кривилась Амфитрита, Орион почти каждую ложку запивал поской, а Котт, избегая смотреть на меня, глотал свою порцию не жуя. Даже если ты не силен в математике, сложив три и два, получишь пять. Живший тысячи веков назад мудрец был чертовски прав, написав, что избыток знаний порождает в большинстве своем лишь печали. Эней Хоровиц, Трита с Эвандром, Пелоп и многие, чьих имен я не знаю, не погибли на поверхности Эмблы, сожженные занимающим чуть ли не четверть неба светилом, - их ожидала участь отвратительнее любой, даже самой жуткой смерти, которую только можно вообразить - во сто крат. Согнувшись в три погибели, я, громко кашляя, корябала негнущимися пальцами шершавую поверхность of the floor, почти уткнувшись подбородком в собственные бедра. Скорее всего, я только что выблевала не только свой завтрак, но и желудок вместе с печенью, почками и кишками, because in my stomach образовалась такая брешь, что в нее вот-вот засосет все, включая алтарь, развешанные под потолком ножи, казан с шипящим маслом и напевающую неприличные частушки Харибду.