Заговоршики - А кому ж быть на троне?

    А кому ж быть на троне?


   Звона на Москве уже слышно не было, наступил вечер.

   - Так как же? - спросил, помолчав, Соковнин. -  Что ж стрельцы скажут?

   - Да стрельцы что! - с неудовольствием отвечал Цыклер. – От них не слуху, не духу.

   - Коды ж они, собачьи дети, подевались! Спят что ли? Ведь он, сокол наш потешный, ездит один, а то бывает с Алексашкой, или с пьяным Борискою Голицыным. Что еще долго мы будем на него смотреть! Давно бы прибрали, что спите!

   - Потому спят, что потешных опасаются.

   - Да не боимся мы их, после взятия Азова, видали какие они вояки, а нас разбросали, для несения гарнизонной службы часть стрельцов оставили в крепости это где-то четыре полка - пояснил Филиппов, - а другие  полки отправили на рубежи Дона, и в Белгород, а намедни еще четыре полка на рубеж с Речью Поспалитой.

   - А ведь наши семьи остались одни, - вступил в беседу Рожин, - если в лето в мы в походе, то на зиму возвращаемся в слабоду к семьям, а тут уже цельный год мы свои семьи не видим, вот и недовольство среди нас стрельцов стало возникать.  А бывало так, что стрельцов пересылали с одного зарубежья на другое, а шли мимо Москвы, и тут не позволяли повидаться с детками. А еще сильное возмущение у нас пробудила новость, что и в другой год нас не воротят в Москву.

   - Так нас, казаков, цельная степь, - вмешался донец, постепенно пьянея.

   - Вы далеко, - заметил Пушкин.

   - А стрельцы на рубежах, - настаивал казак, - а нам только свистнуть, так казаки со своих станиц в Москву разом придут.

   - Так что же делать? - спросил Пушкин. - Как начинать будем?

   - Знамо, с Петра и начинать.

   - А как? Как начать? - совсем пьяным голосом заговорил другой стрелец, Воротников, до сих пор упорно молчавший. - Ну, говори, как? Ты средь нас с мудрой головой ходишь!

   - Да сам ты тоже башковитый.

   - Не знаю, что и присоветовать.

   - Да изрезать его да и все дела.               

   - A-а! Энто мы умеем.

   Хотя и Соковнин, и Цыклер были уж довольно пьяны, они хитро переглядывались.

   - Так как же, боярин? - обратился он и к Соковнину, который склонился над столом и  дремал. - Что если произвести это?

   - Что, Иванушка, содеять хотите? - спросил старик, как бы очнувшись.

   - А кому ж быть на троне? Не из Романовых же!

   - Ну, мы уже знамо их! Прочувствовали их на царстве.  Вся Романовская знать хлебает, а что не дохлебали с казны, выносят за поясом и государствуют!

   - И  кого же на трон?

   - Изберем всею русской земли.

   - Ну, - улыбнулся Цыклер. -  Кого же?

   - Кого? Знамо кого боярина и генералиссимуса Шеина Алексея Семеновича? Да он нам не ровня.

   - А боярин Борис Петрович Шереметев? Его счастье, его стрельцы любят.

   - И он нам не ровня, - возразил Соковнин, - он посадит на трон царевну Софью, а царевна посадит царевича.

   - А, боярина Василия Васильевича Голицына?

   - Еще бы он же полюбовник царевны!

   - Знаем боярина Василия, по-прежнему горланить станет, разумен больно. Нет, и он не нам ровня.

   Цыклер снова обошел своих гостей и подлил каждому.

   - Выпьем, дорогие гости, за здоровье государя! - громко сказал он, подымая свою стопку.

   - Какого государя? - спросил донец. - Того, что по копейке казакам платит?

   - Петра, энного антихриста? – удивленно спросили стрельцы.

   - Нет, за того, кого нам Господь пошлет.

    - Слава! Слава! Слава! Буди здрав!

   Соковнин встал и поднял свой кубок.

   - Державные братья! - возвышенно произнес он. - Если кого избирать в цари земли российской, так энто царя Иоанна шестого.

   - Кто он? Где он? Почему не знаем? - закричали все.

   - Вот он!

   И Соковнин подошел и обнял Цыклера. В соседней комнате что-то стукнуло, но за шумом и воодушевлением никто ничего не обратил внимания на этот шум. Гости бросились обнимать хозяина. Хоть его и порядочно разобрал хмель, Цыклера взволновал выбор его заговорщиков, кровь бросилась к лицу, и глаза засветились радостью.