Chapter 18

РАЗРЕШАЮ СМЕЛО НА ЛИСТЕ ИЗ МЕЛА ГЛЯНЦЕВОЙ УЛЫБКОЙ РАСПИСАТЬСЯ

    - Да ладно тебе, все не так плохо, - проворчал Менелай Плейл, усаживаясь на бортик неглубокого бассейна, из центра которого вверх извергалась вверх струйка воды. Прячущиеся в кронах окружающих нас деревьев птицы джабджуб - черные, юркие, с тонким желтым клювом и двумя белыми полосками на шее, тотчас же подхватили сказанное подошедшим ко мне мужчиной, мастерски подражая интонации собеседника, но теряя часть слов, переставляя их местами, отчего воспроизводимые фразы обретали совершенно другой смысл. Прошло несколько суток с тех пор, как я покалечила любимого бульдога Адалин по кличке Зефир, и миссис Замбрано тотчас прислала в нашу с Марвеллосом палату своего супруга, дабы он разъяснил нам, что абсолютно все животные, обитающие в Гоморре - неприкосновенны, и мне нельзя рассматривать аистов и павлинов с точки зрения hunter, - их завезли сюда исключительно для услады глаз жителей подводного города, тоскующих по временам, когда на Эмбле была совершенно другая фауна, отличная от той, что преобладает на поверхности сейчас. Впервые оказавшись в саду с Приамом и Проймосом, я, стараясь не пялиться на излишне, to my mind, широкую улыбку клонированного человека, едва удержалась от желания заткнуть уши, услышав повторяющих выхваченные из контекста фразы проказниц и даже решила, что in the garden установлены хитроумные устройства, записывающие voice и доносящие президенту о том, что творится в головах у его подданных, однако мистер Замбрано поведал о способных запоминать и воспроизводить любые звуки birds, и я немного успокоилась, хотя легкий дискомфорт не улетучился от осознания, что под толщей of water, на дне Нефеллова моря, помимо нас живут зверушки, являющиеся собственностью мистера Пибоди и членов его семьи.
    - А, ладно тебе, все так плохо! - передразнила Менелая озорная певунья и, залихватски чирикнув, присовокупила: - Все плохо, плохо! Ладно тебе! Не ладно тебе!
    Несмотря на то, что у меня чесались palms сделать из подручных средств метательное оружие наподобие рогатки и обстрелять противных пичужек хотя бы галькой, я не могла не отметить того, что они правы. Да, я принесла искренние извинения кривящей рот госпоже Пухар, да и ее бестолковый Зефирчик не сильно пострадал, - рану в глотке медсестры обработали перекисью водорода, и уже на следующий день собака ка ни в сем не бывало носилась по холлу первого этажа, выпрашивая у прохожих ласку, но на меня пялились как на дикарку, коей я, в сущности, и являлась. Даже не в меру эмпатичные Айла и Урбан, хлопая накладными ресницами, внимали повествованию Марвеллоса обо всем, что нам довелось пережить и повторяли как заведенные:
    - Is it just a silly joke, dude? Хрустальнейшая ты наша, по лесам действительно бродят огромные ящеры, и ты в одиночку расправлялась с крупными млекопитающими?
    Черно-желтые насекомые с прозрачными крыльями садились на соцветия, те гнулись под их тяжестью, и они неуклюже валилсь на траву, дрыгая лапками, и сопровождающий меня Проймос обожал подставлять палец, подносить шмелей к flowers и наблюдать за тем, как они расправляют свои хоботки и лакомятся нектаром. This boy, обладающий миролюбивым нравом, моментально стал душой компании, поспособствовал сближению Пилада с Менелаем, соглашался помогать инфантильному Горацио раскрашивать замок из гипса, подружился с Корнелиусом и Пигмалионом, а когда я застала его любезничающим с какой-то дылдой, то поймала себя на том, что хочу зашить его поганый mouth, дабы он не смел лыбиться кому попало, и лишь откровенный разговор с Лаймом позволил мне идентифицировать эту злость как ревность. Я воспринимала любовь своего спутника как нечто само собой разумеющееся, порою пренебрегая им и веря, что Проймос будет предан мне forever, но тогда, полностью утратив контроль, я, вбежав в больничную палату, ставшую нашим пристанищем до тех пор, пока один из нас не стерилизуется, чтобы получить от Эвклида разрешение на заселение в отдельную квартиру, дождалась возвращения парня и, содрав с него жуткую рубашку, подаренную кем-то из Джастеров, впечатала в стену, вцепилась в волосы, резко притянула к себе, впилась агрессивным поцелуем, сминая губы так, словно хотела оставить на нем метку, дабы every person знал: this man is mine.
    Приступ безумия прошел также внезапно, как наступил, и я, сгорая от стыда, прошмыгнула за пластмассовую ширму, разделяющую наши кровати, досадливо морщась, но Марвеллос, подойдя ко мне, вручил кипу исписанных листов, молча удалился, и я, присев на край стула, поняла, что он посвятил мне целую поэму - немного корявую, с нечетким ритмом, but, without doubts, прототипом главной героини Перламутры, не ведающей страха девушки, объявившей войну королю, морившему голодом жителей своего kingdom, являлась Дотти Маллиган, и глупо было устраивать сцену лишь потому, что он обходителен с жителями Гоморры. В тот вечер, пропустив ужин, мы чуть не нарушили запрет Эвклида, увлекшись лобызаниями. Почувствовав как мне в бедро упирается что-то твердое, я, с удивлением рассмотрев очертания его члена, проступившего через тонкую ткань белья, спросила, каким образом это поместится в меня. Юноша, покраснев, завернулся в одеяло и скрылся за дверью, ведущей в санузел. Послышался плеск воды, и я с опозданием уразумела, что моя неуместная реплика развеяла очарование момента.
    Мы пересмотрели уйму фильмов, погружаясь в историю цивилизации, канувшей в Лету, исправно посещали воскресные собрания, внимая речам президента, и мне приходилось постоянно отшивать прилипалу Клавдия, умолявшего дать ему крохотный шансик. Этот настырный повеса раздражал даже больше, чем жеманная Адалин, демонстративно привязывающая Зефира к подлокотнику своего кресла при каждом моем появлении, и я даже принялась размышлять, как раз и навсегда отвадить от себя избалованного сосунка и не навлечь гнев мистера Пибоди. Заметив, что Лайм последние сорок восемь часов трапезничает в одиночестве, я навестила Базилика с целью выяснить его самочувствие и едва узнала в бледном мальчишке с опухшим заплаканным лицом элегантного пижона, пышущего жизнелюбием. Стянув с головы повязанный на манер чалмы шарфик, он покрутился, показывая ежик коротко остриженных волос и поведал о том, как нечаянно повысил оксид осветляющего порошка, желая обновить цвет корней, спалил шевелюру, и почти все его локоны, доходившие до плеч, отвалились в одночасье. Жадная Айла отказалась одалживать даже один из своих многочисленных париков, так что Хиддлстон принял решение дождаться, когда hair отрастут заново, а до той поры на публике не появляться совсем. Мне, признаться, было сложно понять, нафига травить химией растительность on the head и затем делать восстанавливающие структуру масочки, - логика, которой руководствовались обитатели этого города, казалась мне абсурдной, но не сопереживать убитому горем молодому человеку я не посмела, так что, распустив кропотливо заплетенный Урбаном колосок, я, завязав свои отросшие чуть ли не до колен волосы в хвост под подбородком, взяла лежащие на тумбочке ножницы и отрезала длину под протестующие возгласы Базилика, вопящего, чтобы я немедленно остановилась.
    - Держи, - вручив ошарашенному fellow свое «богатство», я с облегчением провела пятерней по прядям, едва достающим теперь до плеч. - Сделай себе накладные пряди, пусть все обзавидуются, только перестань сычевать. На Лайма без слез не взглянешь. Ему одиноко without you.
    - Ты сумасшедшая! - расхохотался my new friend, бросившись мне на шею. - Охотно верю, что ты без пиетета застрелишь и квабебигиракса, и целого мамонта! Ti amo!
    Next morning Хиддлстон, сияя как брошенная в чашку с содой серебряная монета, сидел рядом с мужем, шутливо перепираясь с Кендрой, а присоединившийся к нам по настоянию Проймоса Телемах Маккарди уныло жевал спагетти, занудно вещая о снедающей его тревоге из-за absence of the future. Он считал побег от реальности фантасмагорией, а Марвеллос пытался, правда, безуспешно, втолковать пессимистично настроенному young man, что жизнь - череда мгновений, а значит, лишать себя настоящего, идя на поводу у сомнений - расточительство, и призывающий just enjoying this life Эвклид не так и далек от истины.
    Вслушиваясь в их перепалку, я сверлила взглядом миску с вареньем, задумавшись над предложением Ганимеда, по секрету сообщившего, что милях в четырех от нас на крошечном островке находится ракета, найденная им благодаря оставленному кем-то шифру. Под предлогом проверить расставленные поварами сети для рыб и моллюсков, он выбрался на поверхность глубокой ночью, без труда отыскал гигантский ангар, в котором действительно находилась конструкция, напоминающая звездолет и убедился, что колония на Аресе - не вымысел, и люди, улетевшие на соседнюю планету, оставили эмблянам opportunity to follow their lead и, следовательно, tales about Rome - не бредни перечитавших фантастических новелл эксцентриков, но даже невзирая на убеждения, что Рим существует, Рейвенстилл полагал, that сия авантюра может стоить путешественникам всего, ибо информацией о том, насколько успешно прошло терраформирование another planet, никто не располагал. Маккарди, совершенно случайно проболтавшись о своей миссии Марвеллосу, вынудил профессора посвятить нас в this secret, и я без колебаний согласилась отправиться в big voyage, так как маялась от скуки в суетливой Гоморре, ненавидя сменяющие друг друга days, удручающие своей монотонностью.
    Of course, vita здесь била ключом, а свет солнца, просвечивающий through the water, позволял любоваться водорослями, коралловыми рифами, мегалодонами и толстопузыми морскими коровами, которых очень часто ловили по приказу госпожи Пухар, фаршируя их нежным мясом пироги, столь любимые этой крикливой дамой, но несмотря на приятную прохладу кондиционированного воздуха и обилие гастрономических шедевров я чувствовала себя пленницей, мучаясь от nightmares. Осознав, что спать в чуть более замкнутом пространстве мне спокойнее, я сбросила матрас под кровать, упросила Лиссу достать для меня кусок ткани, чтобы, свешиваясь с кровати, она закрывала все щели, и только тогда моя психика отключала повышенную тревожность, и я почти не металась оттого, что за мной гонялись палорчесты со змеиными глазами и крыльями аргентависа. Мой напарник справлялся с гнетущими мыслями по-своему, выводя цветными фломастерами на glass of window near his bed имена всех обитателей Радаманта, а поскольку его круг общения превосходил мой, ограниченный сначала из-за чрезмерной опеки Амфитриты и Полигимнии, а после по причине сформировавшегося под влиянием Ифигении и Аксиомы непростого характера, то к концу месяца пребывания here он намалевал более ста двадцати имен, придумав для каждого особый почерк. Names of my brothers and sisters он вывел шрифтом покрупнее, надеясь, что мне будет приятно знать: он помнит их всех, включая Харибду, отпугивавшую от себя всех язвительным смехом, дурацкими шуточками и злым огоньком in dark eyes.
    Следуя совету Приама, мы с Проймосом много разговаривали, делились эмоциями и впечатлениями, и вскоре я, привыкнув изливать парню душу, буквально лопалась от переизбытка желания выплеснуть на него все, накопившееся за часы разлуки, а затем, затаив дыхание, слушать как он, покрывая невинными поцелуями внутреннюю сторону моих запястий, нашептывает продолжение истории про Перламутру. Однажды, забывшись, он назвал меня именем своей героини, и mon coeur чуть не разорвалось в клочья от нежности, обогатившей his voice. Госпожа Рейвенстилл выполнила свое обещание и принесла мне тяжеленный талмуд, где в алфавитном порядке перечислялись all the names, когда-либо существовавшие за всю историю человечества. Я, вяло перелистнув пару страничек, отложила книгу в сторону. Мне было безразлично, как ко мне обращаются другие, к тому же ни с одним из имен мне, боюсь, уже не сродниться. She is my second nature, a girl without name, и избавиться от нее нельзя. Девятая дочь Бассара, младшая из клана Маллиган - угрюмая стервочка, зацикленная на своем одиночестве вряд ли исчезнет, but I hope, что новая «я» сможет составить ей здоровую конкуренцию, остудить чересчур ярко полыхающее fire of hate. Если мой ненаглядный, сопящий мне в ключицу, пожелает и впредь называть меня так, я с удовольствием соглашусь. Марвеллос - тот, с кем я познала горечь разочарования, боль от потери, терзания первой влюбленности, и если кто и располагает правом to give me nomen, это, вне всяческих сомнений, Проймос-старший, брат моего первого и самого лучшего друга. My body под ночным платьем (презент от благодарного Лайма) раскалилось, низ живота содрогался от пульсации every time, when Марвеллос гладил меня, и недалек тот час, когда явившаяся из раскаленного облака газа Перламутра низвергнет old version of me, устаревшую и неактуальную, в пучину хаоса, откуда ей не выбраться.
    О наших планах мы не соизволили отчитаться даже мистеру Пибоди, решив попросту угнать одну из двух субмарин и покинуть гостеприимный city. В один, не самый прекрасный четверг, развлекая себя тем, что напевала колыбельную птицам джабджуб, фантазируя, что это сестренка укладывает меня в постель, я, потревоженная Клавдием, резко замолчала, шикнув на готовящегося зачирикать затейливый мотив птенца со смешным хохолком. Тот, взмахнув крыльями, перелетел на ветку повыше, выводя трель, перевирая слова жесточайшим образом:
    - И рассветы настигнут, настигнут тебя, не сокр-р-рытую в темной норе. Улетают комочки, ветра втихаря застилают твой гроб на гор-р-ре!..
    Дурная пересмешница все переиначила, превратив sister’s lullaby в весьма жуткую song. Наглец Пибоди не должен слышать ее ни в каком виде! Это слишком личное! Я подпрыгнула, махнув руками, и птица, издав возмущенный свист, перепорхнула на соседний пекан. Все-таки хорошо, что нам недолго осталось просиживать штаны на дне стремительно испаряющегося моря. Скорей бы уже убраться отсюда, дабы не иметь сомнительного удовольствия терпеть сальные взгляды не привыкшего к отказам бабника, переублажавшего половину Гоморры.
    - Эй, милашка, - проворковал сынок президента, сорвал какой-то цветок и ничтоже сумняшеся воткнул его мне за ухо. - Трахнешь меня? Ну позязя!
    - С радостью, - мрачно усмехнулась я, высматривая среди украшающих garden декоративных конструкций достаточно устойчивый вазон из малахита, приглянувшийся мне еще в первый променад по окрестностям Гоморры. - А обо что?