Цена Иллюзий

               
                Притча


- Добрый день, проходите. Итак, какую цену Вы согласны заплатить за счастливые иллюзии?

- Доктор, я не понимаю Вашего вопроса, Вы что хотите сказать, что у меня серьёзный диагноз?

- Боже упаси, я же психолог, а не психиатр, все ужасающие диагнозы ставят психиатры, а психологи обсуждают дела житейские, а дела житейские — это иллюзии, за которыми мы прячемся, от которых мы расстраиваемся и в которые мы верим, и платим за эту веру, и каждый разную цену. Так сколько Вы милочка, согласны заплатить за иллюзию счастья в Вашей семье?

- Доктор, если Вы мне не ставите смертельный диагноз, то что всё же Вы имеете ввиду? Вы что хотите сказать, что я всё вижу в розовом свете или ношу розовые очки? Вы хотите сказать, что мой муж, который меня носит на руках, мне изменяет?

- Милочка, не сгущайте краски, не перекладывайте проблемы с больной головы на здоровую.

- Доктор, а у кого больная голова?

- У того, у кого она болит…, не от мигрени, а от того, что боязно, досадно и обидно.

- Что обидно?

И старый доктор, нехотя, должен развенчать тайну ухоженной дамы, пришедшей вместо церкви, на покаяние к нему на приём.

- Милочка, значит есть боязнь потерять мужа и это досадно, но всё же придётся выбирать между ними… и, конечно, Вам обидно, что выбор упадёт не в пользу молодого любовника…, да, да и Вам придётся его оставить. Вы же сами задаёте себе вопрос в этой непростой ситуации и сами понимаете, что на двух стульях сидеть опасно. Придётся сделать выбор. Такова цена Вашей иллюзии.

Пригласите, пожалуйста, следующего пациента.

- Вениамин Маркович, мне Вас рекомендовала Фира Евсеевна, моя фамилия…

- Проходи деточка, - по-отечески сказал доктор и приветливо улыбаясь ладонью показал на кресло.

- Понимаете доктор, мне скоро исполнится семнадцать, а моя мама продолжает жить в своих иллюзиях, как будто я ребёнок…

И не дожидаясь услышать продолжение этого рассказа, доктор спросил:

- А почему ты хочешь разрушить этот короткий миг маминых иллюзий? Когда тебе исполниться двадцать, они развеются сами по себе, как дым. Ты себя считаешь взрослой, хочешь жить взрослой жизнью, так заплати за это.

- Как? - недоумённо спросила девочка.

- У тебя есть мальчик, мужчина, неважно кто, не отвечай мне, это не вопрос — это твой подростковый эгоизм и самомнение. Ты получаешь удовольствие от встреч, ты считаешь себя взрослой, так заплати за эту взрослую жизнь.

- Кому я должна заплатить?

- Ты должна маме, за ту любовь, которую она тебе дарила в течении шестнадцати лет и продолжает дарить. Заплати ей… молчанием, не посвящай её в своё раннее взросление. Не расстраивай её, будь добрее, не отнимай у неё иллюзию ушедшего детства. Это будет справедливая цена твоему девичьему счастью. Такова цена иллюзий.

Вслед за девочкой вошёл мужчина, не дожидаясь приглашения. Серебристо седеющие виски, тяжёлые веки и глубокие сократовские морщины, скорее говорили о его возрасте, нежели о том, что он долго думал, прежде чем разрушить иллюзии счастливого брака. Да и начал он свой монолог с возмущения:

- Доктор, подумайте только, я ушёл ничего не взял, оставил всё как было, я же не прохвост какой-то, я и помогать ей обещал, хотя она и неплохую пенсию получает.

И не дослушав красноречивый поток благородства стареющего пациента, Вениамин Маркович мягко, но настойчиво остановил его, вкрадчиво спросив:

- А Вы сколько лет вместе прожили?

- Тридцать четыре года, - потупив глаза сказал он и тут же с глубоким вздохом собрался пополнить список своей добродетели, но доктор легко, едва прикоснулся рукой плеча пациента и продолжил:

- Она к Вам переехала?

- Нет, мы встречались к тому моменту уже с полгода, я жил с мамой и братом, папа от нас ушёл ещё до моего рождения.

- Так, а дальше, как Вы к ней перебрались? Расскажите.

- Её семья жила на набережной в высотке с колонами и консьержкой, ну, сами понимаете, профессорская дочь…

- Да, да, понимаю. Продолжайте.

- Ну, не хочется ворошить прошлого, беда у неё произошла, погибли родители и осталась она одна в огромной квартире, ей было страшно, больно и неприкаянно…, ну я и сказал ей, - давай я останусь… Ну, потом и поженились.

- А Вы любили её или эта была иллюзия любви за стеной богатого дома, большой красивой квартиры, вот за это жизненное удобство, может быть, и была цена Вашей иллюзии? А потом прижились, свыклись и покатилась жизнь как ветер в поле… Но вдруг старый ветер на краю поля березку встретил и закружил её в своём осеннем листопаде, в вальсе прощальной осени и серёжки на берёзку повесил… Да так счастье в голове зашумело, что забыл, как когда-то в дом вошёл гол как сокол. И не великодушно Вы голубчик уходите, как запальчиво начали свой монолог, а как хромой заяц за очередной иллюзией, только теперь берёзка будет расплачиваться своей молодостью, чтобы одной в поле на ветру не стоять. И это будет цена её иллюзии.

Вениамин Маркович был психолог со стажем. Он много лет изо дня в день складывал и раскладывал чужие иллюзии в старые картонные папочки с замусоленными тесёмочками и не потому, что у него не было компьютера, был конечно. И в нём у него были спрятаны свои иллюзии… Иллюзии родственных отношений.

Он, конечно же, ждал иллюзорных звонков от сына и с каждым годом минуты иллюзий сокращались, и всё страшней было в них окунаться. А с папочками, с чужими иллюзиями, завязанными на тесёмочку, гораздо легче. Так и складывал он характеры своих пациентов в папочки, как доктор самых старых правил.

Приходили к нему с внутренним разногласием, с надеждой развеять иллюзии, а он, наоборот, сохранял их людям, объясняя, что просто у каждой иллюзии есть своя цена и надо за неё платить. А без неё никак, она, как призрачный розовый восход, наслаждение красоты, как красота огня в камине, твой внутренний собеседник. А снегопады, тающие невесомые снежинки, разве это не иллюзия совершенства?

Возьмите художников с их мерцающими бликами… Импрессионизм. Да мало ли ещё какой нас окружает мир иллюзий и волшебных заблуждений.

Уже под вечер, когда лиловые плоские тучи целиком владели небом, Вениамин Маркович устало возвращался домой, в свою небольшую одинокую квартирку, со старым книжным шкафом, где немым укором из-за сломанной полки лежали заваленные книги, со своей иллюзией нужности, радости и переживаний, которые они когда-то дарили людям.

Здесь же лежали уже устаревшие монографии его отца, известного в Виннице психиатра Марка Осиповича Варшавского. А на нижней полке лежал Маршак со своими грустными и смешными рассказами про кошкин дом и про рассеянного с улицы Бассейной…. Но его читатель давно покинул эти книги и самого Вениамина Марковича.

После смерти жены, сын как-то быстро вырос, женился и в иллюзиях своего светлого будущего покинул и Самуила Яковлевича с его нижней полкой, и отца с его иллюзией родственных чувств. Только сердце его не знало иллюзий, постоянно болело, притупляясь в дневных заботах, а по вечерам, тупая боль гуляла по всему телу и особенно тяжко давило за грудиной.

Выручал только маленький комодик возле кровати, насквозь пропахший камфарой и валокордином, всякий вечер охотно раскрывая Вениамину Марковичу свой ящичек. Он один жил своей жизнью, без иллюзий нужности, без подтверждения. А как нужны были Вениамину Марковичу эти ласковые, необходимые слова любви, нужности и подтверждения, потому, что если человек никому не нужен, он и себе не нужен… Днём ещё он живёт в иллюзии нужности своим пациентам, а по вечерам эта иллюзия тихо умирает…


Мир волшебных заблуждений,
Мир иллюзий и мечты,
Час весны и вдохновений,
С ними мы живём на ты.

Пробуждение дождливым утром,
Прячем в тучах страх, печали,
Мы, как клоуны под слоем пудры,
Чтоб иллюзии не исчезали.


Наташа Петербужская.  @2023. Все права защищены.
Опубликовано в 2023 году в Сан Диего, Калифорния, США.