Новогодний пасодобль

                ***

     Старший преподаватель кафедры физвоспитания Всеволод Ильич Воробушкин, за глаза называемый «Шперлингом», устремился с подносом к столику, за которым обедала профессор Сладкова.

— Не занято, Маргарита Сергеевна? — улыбаясь во весь рот, фрагментарно украшенный металлическими зубами, поинтересовался коллега.
 
— Вроде как нет, — доедая салат «Весенний», ответила женщина.

— Замечательно! Я тогда составлю вам компанию. Обещаю не чавкать, — громко сев на пластиковый стул, принялся расставлять свой заказ на столе физрук. — Приятного аппетита, так сказать.

— Благодарю! И вам того же!

                ***

     А в это самое время два маленьких, близко посаженных карих глаза, из которых летали злые искры, наблюдали за этой почти коллегиальной идиллией.

— Ай да Шперлинг! Вот же сучий потрох! А эта тоже: сидит, хрустит капустой, как ни в чём не бывало… Главное, ещё глазками так невинно хлопает... Куртизанка! — сквозь зубы про себя произнёс кареглазый ревнивец.

     Доцент Поклёвкин, проходя мимо обедающих коллег, сделал вид, что не заметил тех. Зато физрук не преминул отпустить колкость в адрес кандидата наук.

— Кузьмич, здорОво! Чаю много не пей, а то рыбы ночью наловишь! — захихикал Воробушкин, упиваясь собственным «остроумием».

— Всеволод Ильич, меня поражает в вас одна вещь: как могли допустить зоотехника к работе с людьми?! — присаживаясь за соседний столик, доцент Поклёвкин довольно уверенно нанёс ответный удар оппоненту.

— Ладно тебе, не дуйся! Кузьмич, на новогодний корпоратив идёшь? — задал вопрос Воробушкин и тут же, не дожидаясь ответа, продолжил болтать сам. — А мы вот идём. Правда, Сергеевна?

— Всеволод Ильич, вы неподражаемы! Уже и за меня всё решили… Я человек непьющий, а смотреть, как это делают другие, мне не доставляет удовольствия. Так что, скорее всего, я не пойду, — пояснила своё решение Сладкова.

     Но Поклёвкин, к сожалению, её ответа не услышал. В ушах набатом раздавались слова Воробушкина: «А мы вот идём. Правда, Сергеевна?». Под воздействием эмоционального напряжения голова литературоведа отказывалась работать, участился пульс, и потемнело в глазах.

     В этот самый момент в университетское кафе вошла и лаборант с кафедры педагогики Арахна Бруновна Мышкина. Если бы туалет данной леди дополнить ещё кружевным чепчиком, то образ выпускницы института благородных девиц был бы готов.

     В жизни иногда случается, что во время принятия некоторых решений голова временно может отсутствовать. Куда она отлучается, никто не знает. Именно это случилось и с доцентом Поклёвкиным, поскольку мужчина ни с того, ни с сего обратился к Мышкиной:

— Арахна, дорогая, ну, где ты ходишь? Я уже заждался тебя! Что тебе заказать? — задавая вопрос за вопросом, принялся шокировать публику доцент Поклёвкин.
Та, временно провалившись в транс и пытаясь направить весь свой лаборантский мозг на путь мышления, от неожиданности брякнула:

— Овсянку…сэр… И компот!

— Я мигом, милая! — чмокнув Арахну куда-то в область очков, Поклёвкин, весьма довольный своей недюжинной смекалкой, поскакал делать заказ.
Мышкина тут же извлекла из старомодной сумки с замочком-поцелуйчиком зеркальце и принялась подтирать осыпавшуюся с ресниц тушь.
    
     Сладкова с Воробушкиным на какое-то время безмолвно застыли, после того как стали свидетелями необычной импровизации.

     Принеся заказ для Арахны, Валерий Кузьмич ещё какое-то время изображал из себя кавалера ордена Британской империи, влюблённого в свою Джульетту. Когда соседний столик опустел, доцент немного остепенился. Но уже было поздно. Не тот объект он выбрал для театра. Для таких женщин, как Арахна Бруновна, следующая остановка — ЗАГС.

                ***

     Не успела Маргарита Сергеевна заглянуть в университетскую библиотеку, как Инна Ивановна Молчанова тут же обрушила на женщину шквал больших и мелких новостей.

— Здрасте, Сергеевна! Вы очень вовремя…

— Конечно вовремя: мне нужна вторая часть Реформатского «Из истории отечественной фонологии».

— Да я не об этом! Воздыхатель ваш с утра захаживал… Приходит такой, значит, важный весь, в штроксах коричневых, берёт нетленку Геннадия Малахольного «Любовный треугольник Карпмана», а потом спрашивает у меня, как понравиться женщине бальзаковского возраста. А я ему и отвечаю, что для начала неплохо бы перестать заправлять брюки в носки да одеколон сменить. Так-то, Сергеевна! Опять Валерка наш решил приударить за вами.

— А с чего вы взяли, что за мной? За нашей Бруновной доцент ухаживает. Странно, что вы ещё не знаете! — удивилась Маргарита Сергеевна.

— Свят-свят, — перекрестилась вдруг библиотекарь. — Сергеевна, не шутите так больше! Где — Бруновна, а где — бальзаковский возраст! Ей же через пару лет на пенсию выходить. Да и не такой дурак Поклёвкин, чтобы переключиться на церковную мышь, пусть даже и дворянского происхождения. У генеральской дочери и хоромы побольше будут. Мужики, они ведь сегодня какие? Меркантильные и расчётливые!
 
— А кто у нас генеральская дочь? — листая учебник, поинтересовалась Сладкова.

— Так вы! Кто же ещё! — заполняя формуляр, молола языком Молчанова. — Хорошо быть богатой! При папе-генерале можно даже страшной родиться… Мужики только за такими и бегают. Всем охота свою тощую задницу пристроить в тёплое местечко.

— Вот откуда вы это только берёте, Инна Ивановна? — уставилась на библиотекаря Сладкова.

— Так все об этом говорят…

— Передайте этим всем, что «генеральские хоромы» я оставила в качестве приданого бывшему мужу.

— Так вы ещё и замужем были? Вот уж новость! Девчонкам расскажу — не поверят! Мы-то думали всем колхозом, что вы старая дева в вечном поиске принца, — округлила глаза библиотекарь.

— Инна Ивановна, было бы неплохо, чтобы вы проверяли информацию, перед тем как «выпускать её в печать». Всего доброго.

                ***

     Все три дня до новогоднего огонька Валерий Кузьмич исправно навещал свою лаборантку. Принося гвоздики или шоколадку той, мужчина краем глаза выискивал профессора Сладкову. Для него было крайне важным, чтобы интересующая его мадам заметила, что их роман с Арахной Бруновной набирает обороты. Не мог же такой эксперт в личных делах, как библиотекарь Молчанова, дать кандидату наук дрянной совет!

                ***

     Доцент Поклёвкин в очередной раз намылился к лаборантке, чтобы по пути потрясти перед носом Сладковой билетами в Театр Луны, куда, естественно, он отправится с милейшей Арахной Бруновной.
     В это же самое время на кафедру педагогики воздушной походкой влетел и физрук Воробушкин, который сообщил, что внёс вместо Маргариты Сергеевны предоплату за участие в корпоративе, лишь бы только дама украсила своим присутствием торжественное мероприятие.

— Кузьмич, ты хоть намекни, когда праздничный сюртук готовить. Очень уж хочется, чтобы наша Бруновна до пенсии замужем побывала. Не забудь проставиться потом! — веселился «Шперлинг».

— Всеволод Ильич, у меня рука не поднимется бросить последнюю горсть земли на гроб вашей печени, — сердито парировал доцент, едва заметно наблюдая за Сладковой.

     Маргарита Сергеевна мысленно зааплодировала доценту. Физрук Воробушкин, сам того не понимая, совершенно случайно обнажил для профессора Сладковой характер доцента Поклёвкина. И он, этот характер, ей начинал нравиться. Да, сам доцент внешне был далёк от идеала, но данный природой острый ум в какой-то степени нивелировал безвкусно подобранную одежду и невыразительную внешность.

                ***

     За три дня до Нового года в банкетном зале крупнейшего столичного Дворца культуры гулял один из ведущих ВУЗов страны: начиная от технического персонала, заканчивая ректором.

     Маргарита Сергеевна первым делом вручила Воробушкину сумму, которую тот за неё закладывал, а сама скромно заняла позицию наблюдателя в дальнем углу.

     Профком постарался, чтобы праздник удался: вся концертная программа была на высоте. Ведущим был приглашён один из лучших сатириков страны с весьма подвешенным языком и искромётным чувством юмора. Столы ломились от яств и напитков.

                ***

     Когда Валерию Кузьмичу пришла мысль в голову заставить Маргариту Сергеевну ревновать, он даже не мог себе представить, чем его идея закончится.

     Сначала всё шло как по маслу. Доцент ухаживал за своей дамой, тщательно следя, чтобы тарелка той не оставалась пустой. Не был пропущен ни один медленный танец и конкурс… Разумеется, всё это время доцент косился в сторону своей «богини».

     А потом кто-то то ли случайно, то ли специально напоил Арахну Бруновну, которая уже лет двадцать, как завязала с этим делом. Закончилось всё тем, что лаборантку, на которой из верхней части туалета оставалась лишь комбинация, насилу сняли со стола: неожиданно темпераментная дама планировала станцевать новогодний пасодобль. Хорошо, что ректор и вся его свита к тому времени уже покинули заведение. За столами оставались лишь самые стойкие и непьющие, среди которых была и Маргарита Сладкова.

                ***

— Валерий Кузьмич, может, вам нужны услуги трезвого водителя? — подойдя к раскрасневшемуся доценту, предложила профессор Сладкова. — Могу вас с Арахной Бруновной подбросить до дома.

— Спасибо, не нужно! Мы сами как-нибудь, уважаемая Маргарита Сергеевна! — огрызнулся в ответ доцент.

— Как хотите… Моё дело — предложить, — улыбнувшись, пожала плечами профессор и элегантно покинула заведение.