А

                А
         
               Лето без АРБУЗА, как зима без мандарина!

     В селе у наших дальних родственников было на подворье очень много кур, уток и даже голуби у них водились. В то время это было редкостью, чтоб голуби вместе с курами ели с одних корытец. Не знаю, как их там кормили, но надо признать, что их куры были хуже голодных собак. Помню, я зачем–то к ним пошла, возвращаясь домой с магазина. Две булки хлеба и пачку соли несла в авоське (сеточка такая с ручками). Я тогда малая была и несла ту сетку за спиной на плече. Куры как налетели на меня, с кудахтаньем взлетали, садились мне на голову, на плечи, поцарапали меня своими когтями, изгадили помётом, а хлеб в авоське так обклевали… Я с рёвом еле от них убежала. Даже соль в бумажной пачке поклевали. И если кто говорит, мол – курица не птица, чего её бояться, то от моих воспоминаний мороз по коже. Больше я в тот двор не заходила, а только сквозь щели между воротин подглядывала. В их дворе всегда какая-то баталия происходила. То отец своих непутёвых сыновей хворостиной стегал, заставляя что-то делать, то наседка с цыплятами оккупировала собачью будку, а тот захлёбывается лаем, словно банда разбойников напала на их двор.

     А ворота у них были словно городьба от скота. Это два столбика по сторонам, а между ними четыре длинных жерди. Чтоб цыплята и утки не выбегали на улицу, хозяин из тонких прутиков между тех жердей сплёл заплот. Не очень это красиво, но практично. Вот я между тех прутиков и высматривала то, что творилось в этом шумном дворе. Конечно, меня родители ругали, мол, нельзя давать волю своему любопытству. Но кого это останавливало, особенно в детстве.
     Если моя бабушка нарезала тыкву в большой чугунный казан и варила её. Потом, остывшую, разминала и ещё в неё добавляла мелко нарезанную крапиву, остатки из нашего стола… то у дядьки Ивана всё было просто. Свиньям тыкву тёрли на большой тёрке, наподобие стиральной доски, и, прямо сырую, с разными съестными добавками вываливали в большое каменное корыто. (В нашем селе работали умельцы каменотёсы. Они выдалбливали углубления в камне песчанике, вместимостью на полтора-два ведра еды для скота. Свиньи, по своему обычаю, передними ногами залезали в корыто, но не могли опрокинуть его). 
     Для кур особо не старались. Просто большим топором разрубали тыкву на несколько частей и бросали во двор. Куры и утки выклёвывали мякоть до самой загрубевшей кожуры.
     Всё это мне вспомнилось, когда мой сосед по саду подвозил меня до сада на самосвале. С высокой кабины я увидела в одном дворе вот что. На траве лежал арбуз, вернее то, что от него осталось. Арбуз был разрезан по вдоль немного выше его корешка. Самая вкусная мякоть была хозяевами аккуратно вынута. Остался белый кожух стенки с розово-красной мякотью такой же толщины. В эту ёмкость было налито воды столько, что там плавали три маленьких утёнка и клевали арбузную мякоть. Вокруг этого арбузного корытца бегала совсем маленькая девочка, пронзительно визжала от восторга, приседала, подпрыгивала, притопывала пухленькими ножками и взмахивала ручками. Её внимание так было занять утятами, что не заметила, как мимо, на малой скорости проехал большой самосвал.
     - Вот что богачи делают! Уток арбузами кормят… - ворчал водитель, пересыпая свою речь солёным матом. Я молчала, да и сказать бы ничего не смогла по той причине, что ком подкатил к горлу. Меня захлестнули мои детские воспоминания и потом, ещё весь день мне много чего вспоминалось. Да-а, какое же оно было богатое событиями наше сельское детство…

     Однажды я была свидетелем того, как мои знакомые готовились принимать гостей на своём садовом участке, по случаю дня рождения хозяина. Я только на минутку забежала поздравить именинника, но застала его за волшебным приготовлением праздничного напитка.
     Большой арбузище стоял на столике. Николай, каким-то специальным кривым ножом вынимал из него мякоть. Там, где подсохший хвостик, была срезана арбузная «тюбетеечка». Так её назвал сам хозяин. И полосатый бочоночек красовался на столике живой малахитовой шкатулкой. Хозяин из многих бутылок лил в пузатое нутро арбуза разные напитки, наверное, по только ему известному рецепту что-то там колдовал, помешивая большой деревянной ложкой, при этом приплясывал и прищёлкивал языком. Содержимое меня нисколько не интересовало, мне был интересен сам арбуз, полосатый, красивый сосуд, удерживающий в себе огненную влагу… Какой восторг он должен был произвести на гостей празднества…

                *