Волшебная флейта

Рано утром, в полусне, перед моим мысленным взором всплыл образ. Был он прекрасным, ярким и до боли знакомым, но я все не могла припомнить, кто это? Женский образ заглядывал мне прямо в душу своими темными, глубокими, волшебными очами, и спрашивал: "Ты меня еще помнишь? Не забыла? Вспомни, ведь я была частью твоей юной жизни, частью твоей мечты и судьбы!"

Кто это, мучительно вспоминала я? И чувствовала, что когда-то, на заре юности, было это лицо для меня всем, самым главным содержанием моей распускающейся жизни. Наконец, что-то стало складываться в душе. Какие-то смутные воспоминания.

В соседском доме жил мой одноклассник, Альберт. Мне с ним были добрыми приятелями. И вот как-то он упомянул, что домой вернулась его старшая сестра, Софья. Откуда она вернулась и где до того держала путь, не объяснил.   

Альберт простудился, и я пошла к нему домой, чтобы навестить заболевшего одноклассника. Дверь мне открыла неизвестная девушка. Она была очень красива- лицо бледное, округлое, глаза темные, манящие, мерцающие, точеная фигурка, словно выточенная из слоновой кости.
- Вам кого? - мелодичным голосом пропела красавица.
- Альберта! Я принесла ему домашнее задание,- осипшим от волнения голосом отвечала я.
- Заходите,- приветливо пригласила девушка.

Это была Софья. Я была очарована и околдована с первого взгляда. Софья была старше нас года на четыре. Казалось бы не так много, но она была совершенно другой, взрослой, лежала на ней печать пережитого, печать абсолютно иного, таинственного и загадочного мира. Софье было всего 16 лет, когда она, юная девушка, любимица отца, неожиданно покинула родительский дом. Оказалось, что ее увел из дома зрелый, опытный мужчина, и никто не знал, где она находилась около 2 лет. Ушла без всякого принуждения, последовала за ним с радостью, как будто следуя зову волшебной флейты. Родители тщательно скрывали эту позорную тайну, что их дочь стала содержанкой мужчины, который был намного старше ее, к тому же жил, мягко говоря, не следуя букве советского закона.

Когда Софья вернулась домой через 2 года, то родители ее приняли, но поступок ее скрывали. А она ни в чем не раскаивалась, просто прекрасное время любви и страсти закончилось, и она вынуждена была вернуться в отчий дом. Родные дивились тому, как она за эти 2 года преобразилась - расцвела, налилась спелой женственностью, была шикарно одета. Она ни о чем не рассказывала и, казалось, что и теперь чего-то ждала, по-видимому, звука волшебной флейты, который снова позовет ее в волшебную даль.

Времена тогда были строгие, пуританские, все были под контролем. Мы - комсомолки и комсомольцы должны были думать в первую очередь о хорошей учебе и трудовых подвигах, ну, а в будущем, о строительстве советской семьи- ячейки коммунистического общества. Любовь, конечно, признавалась, ну а страсть, считалась чувством темным, упадническим, паразитическим, буржуазным. Наши мамы, наши учителя, да и почти все женщины в нашем окружении были совсем не такими как Софья. Или же измученными работницами, или же, если повезло, то усталыми домохозяйками, которые плелись из магазина в полными сумками, а потом целый день бегали дома между кухней и детской.

Софья же была другая! Вся она, ее бледное лицо, стройная фигурка дышали внутренним огнем и страстью. В ней была тайна, незнакомая и непонятная нам, школьникам. Жила она дома на полулегальном положении, о прошлом ее никто не вспоминал, но смотрели с опаской, что еще выкинет. Ни учиться, ни работать Софья не устраивалась. Она прилетела и присела на краешек родительского гнезда как Жар-птица, но совсем не здесь было ее место. Она лишь ждала момента снова улететь.

Я стала часто к Альберту заходить, но приходила не к нему, а к Софье. Мы подружились, если можно назвать дружбой отношения госпожи и преданной рабыни. Я была ее верный Санчо Панчо, или девочкой на побегушках. Но меня это совсем не тяготило, лишь бы сидеть рядом, смотреть на нее и слушать ее слова. Она была очень образованна и умна, разговор ее был интересным, занимательным, она знала массу стихов и забавных историй. Она и сама писала талантливые стихи.

Притягивало меня то, что она была совершенно другой, из какого-то иного мира, во всяком случае не из нашего, обыденного и прозаического. В ней чувствовался затаенный огонь и тайна. Где-то я слышала выражение "огонь, мерцающий в сосуде", так вот это было о ней! Хотя Софья мне о своей прошлой жизни ничего не рассказывала, но что-то все время всплывало по ее оговоркам, намекам, кратким воспоминаниям. В ней чувствовался мир, о существовании которого, мы, желторотые юнцы, тогда лишь смутно догадывались, он был далекий, недоступный, недозволенный, и, возможно, даже греховный.

Я ей удивлялась и восхищалась. Однако Софья не подпускала меня близко. Она четко понимала разницу между нами, она познала тайну запретного плода, а я была лишь невинная восторженная девчонка. И посвящать меня в свою жизнь она не хотела и не могла. Понимала, что узнав ее таинственный мир, я, возможно, навсегда отшатнусь от нее.

Ведь я мечтала об огромной идеальной любви, О принце под Алыми парусами. А она, по-видимому, уже перешла из мира иллюзий в мир реальный и превратилась в прекрасную содержанку, ожидающую следующего преданного поклонника.

Сколько мы с ней общались? Может быть полгода или год. Встречались мы очень часто, я почти ежедневно приходила к ней и, как зачарованная, выслушивала ее рассказы. Так странно протекала моя жизнь - в школе, где я была отличницей, веселой заводилой, дома, где была послушной дочерью, и около Софьи, у ее колен, смотрящей ей в рот и выслушивающей ее полупризнания, полунамеки, стихи, волшебные истории. Она была удивительная выдумщица и вдохновенная рассказчица.

Моя тяга к моей прекрасной соседке не иссякала, я тогда уже не представляла жизни без наших встреч. Однако внезапно все изменилось.

Я пришла, как всегда:
- Я - к Софье!
- А Софьи нет, -ответил мне ее отец. - Она уехала.

Повернулся и ушел в другую комнату. Он избегал расспросов. Куда отправилась Софья, я так и не узнала. Родители отмалчивались, брат тоже. Но как-то он проговорился, что у Софьи появился новый воздыхатель, и она послушно за ним последовала, как и первый раз, поддавшись зову любви и страсти. Или пению волшебной флейты. Отправилась в новый полет, которого она все время ждала. И куда она улетела, где приземлилась, я уже никогда не узнала..

Вот какая греза-воспоминание о далекой юности всплыла в моем утреннем полусне, полузабытьи..