Скоро будет ёлка...

Сколько помню, ёлка в доме ставилась всегда. Настоящая, живая. Покупали заранее, убирали на балкон, а дальше — ёлка ждала, чтобы её взяли домой, а Алёнушка мечтала. Мечтала, как будут вместе с мамой наряжать колючую красавицу (не важно, что к ней приходится добавлять веточек, иначе лысенькая какая-то красотка получается): в фантазиях лучше, пышнее и красивее этого деревца нет. Мечтала, какие подарки принесёт Дед Мороз. Мечтала, как будет весело... Иногда мечты сбывались, и Дедушка Мороз приносил загаданное, а ёлка светилась цветными лампочками и переливалась «снегом» на игрушках. И ночь становилась волшебной.

Алёнушка взрослела. Но ёлка всё равно появлялась. И даже в тот, самый первый в её жизни год, когда праздновали не то, что не дома — в другом городе, — в гостиничный номер принесли с мамой ёлочку. Искусственную. Она, эта ёлочка, потом долго сопровождала праздники — уже домашние. А в тот, уже очень далёкий, год была юна, наивна и неопытна. И не хотела украшаться. Но её уговорили: не зря же Алёнушка с мамой единственные из всех туристов несли с собой в «Измайлово» скромную коробочку с ёлкой и немного игрушек тогда, когда другие тащили сумками колбасы-сервизы-колготки-посуду для кухни. Жаль, но не осталось её фотографий. Как и фото многих других ёлочек. И настоящих, и искуств... теперь принято говорить — эко. Зато остались воспоминания...

Наверное, действительно всё родом из детства. И не только плохое. В детстве Алёнушка поверила в Новогоднюю сказку — и как бы ни ломала её жизнь, она старалась эту сказку создать. Сначала — себе. Потом — дочке.

Дочь росла в девяностых. Вот тех самых, которые принято сейчас считать или воплощением криминала, нищеты и прочего негатива, или возрождением духовности, воцерковленности и прочего... ммм... прочего. Они были нищими. Алёнушка не успела получить хорошее образование перед появлением дитя, папенька... папенька инфантильно не взял на себя ответственность и уехал автостопом по стране (тогда ещё необъятной), а на авансы воспетых детективами реальных пацанов Алёнушка не велась: у неё дочь. Наверное, эти мальчики и правда обеспечили бы безбедное, но: слухи о том, как их, реальных пацанов, убирают расходились быстрее, чем «Криминальное чтиво». Тоже, кстати, не располагавшее к роману с «конкретными пацанами»...

И именно в девяностых начались загадочные истории с ёлочкой.

Дщери лет пять. Доход семьи — это ямка: из всех живущих платят только Алёнушке. Остальные работают за (в лучшем случае) серые макароны и ужасную тушёнку (редко) или за обещания. Обещаний много. Денег нет. Новый Год. Девочка ждёт подарков... Собрали, что смогли — но ёлки-то нет! Тут же не в Англии и не в Штатах — в носок пихать! Тем более, что у ребёнка носок, надетый утром белым, к вечеру становится... в лучшем случае, серым. Нам тут ёлочка нужна, а не носок... и камина у нас нет, чтобы тот носок повесить... 31 декабря. Есть Дед Мороз, есть Снегурочка (самые настоящие, в исполнении друзей Алёнушки; не помню, где взяли костюмы, но до сих пор благодарна). А ёлки нет. И вот часы пробили 23, прошло несколько минут — звонок в дверь. Открываю: стоит ёлка. Большая. Пушистая. Из-под нижних иголок слегка видны ноги друга моего, Сестрятя и будущего мужа дщери — тогда ещё юного и живого. Очень быстро нарядили. Очень хорошо отпраздновали: пели, плясали, гуляли... Мечты — сбывались. Фото нет: редкие тогда были фото.... У счастливчиков в те времена были, конечно, «Зениты», «Вилии» или, попроще, «Смены». У меня была «Смена», но не было плёнки...

Дщери семь. С доходом всё ещё хуже, чем было: Алёнушка учится на водителя трамвая. Стипендия — малюсенькая, а Новый Год не ждёт. А цена на ёлки такая, словно вместо зелёных иголок, запорошенных снегом, на них самоцветные каменья. Или — подвеска королевы. Стипендии хватило на сельдь (без шубы), оливье с гадкой колбасой и куролап на горячее. И подарок ребёнке. Сама — как привычно — в стареньком. Но ведь ёлочка! Запах хвои и мандаринок! Мандаринки ждём от бабушек, а вот ёлочку они не принесут: одна об том даже не подумает, а вторая — подумает. Но денег у неё тоже негусто. И вот идёт Алёнушка, сдавшая экзамен по устройству трамвайного вагона, и грустит. А идёт с толпой студентов-трамвайщиков: через «Броневую», на которой тогда даже не планировали метро, но зато был пешеходный переход из Московского района в Кировский. А у перехода подземного стоит мужичок: в телогреечке, в ушаночке, в ватных штанцах и «кирзе». С ёлочкой. «Купите, — говорит, — студиозусы!». А у студиозусов денег — на бутылку «девятки» на всех (человек семь так-то). И они жмотятся. И мужичок телогреечный смотрит так это проникновенно и говорит: «А забирай! Бесплатно. Пусть дитё радуется». И дитё — радовалось. А мужичку, если он не Ангел, должно было перепасть всех благ. Хороший такой...

И такого много. Уверена, что всё, не будет ёлочки живой, не будет этого чудесного запаха — а ёлочка приходит. К тебе. Сама. И ждёт старых знакомых: Деда со Снегуркой. Они давно у нас живут... Лет тридцать назад, правда, были одеты немного иначе. Со временем те шубы поизносились, и теперь щеголяют в новых.

Был ещё большой пластмассовый Дед и Снегурка подстать... Куда подевались? Даже фото нет.

Но не о Дедах же речь, а о силе желания...

В любом доме, где бы ни жила Алёнушка, на Новый Год, непременно была живая ёлочка. Или — веточки. Иногда — и то, и другое. Стол мог быть разным: с изобилием закусок или очень скромный, дома, в гостях или даже в ресторанчике, но дома обязательно ждала наряженная ёлочка. Или — в последние годы всё чаще — веточка. Обычно веточка покупалась буквально в последние дни: тридцатого или тридцать первого — и с украшения её начиналось Новогоднее чудо.

Уходящий год для Алёнушки был разным. Преимущественно — сложным. А потому чуда хотелось как никогда. Хотя бы маленького. А ещё — хотелось еловую лапку. Которую, как назло, рядом с домом нигде не продавали. Вернее, продавали: на ёлочном базаре. Гигантские, толстые и некрасивые, срубленные с нижней части высокой ёлки. И — дорого. А лишних денег, как водится, нет. Есть деньги на посиделки с друзьями, которые приедут сразу после Волшебной ночи. Есть деньги на путешествия. И даже на очаровательную, пушистую лапу они нашлись бы. Но вот на гигантскую и некрасивую — нет.

«Девушки, а кому нужны еловые веточки? Я их много привёз», — спросил, заглянув в кладовую. Дед Мороз. То есть, не Дед Мороз, конечно же, а один из рабочих. «Мне!», — тут же сказала Алёнушка. И поняла, что Новый Год действительно рядом. И желания, как и в детстве, сбываются. И первое новогоднее чудо произошло...