Левиафан, которого не было

Эпизод первый. «Неизбежный пролог»

После знакомства с бесчисленными отзывами о полн. цв. худ. к-ф «Левиафан» складывается впечатление, что их авторы смотрели какую-то другую ленту. Одна часть зрителей видит в фильме очередную «чернуху» и злостный поклеп на Россию и русских, другая – некое кинематографическое откровение и акт гражданского мужества. Собственно художественные достоинства и недостатки, даже содержание картины, похоже, интересуют публику постольку-поскольку, либо не интересуют вообще. Главное – верно оценить и соответственно своим взглядам и общественному темпераменту отреагировать на месседж, который адресуют нам авторы «Левиафана». Но давайте повнимательнее отнесемся к самому фильму, а не тому, что происходит вокруг него. Правда для этого придется запастить временем и терпением.
Разбираться, так разбираться…

Для начала выскажу несколько предварительных замечаний относительно авторского подхода к жизненному материалу, который исследуется в фильме.
ЧТО изображает или пытается изобразить «Левиафан»?
Современные реалии небольшого российского города на берегу северного моря.
КТО  раскрывает и преподносит зрителям эти реалии? Проще говоря, кто создатели ленты?
Режиссер и соавтор сценария Звягинцев Андрей Петрович. Родился и вырос в Новосибирске, где учился в театральном училище, работал в ТЮЗе. Есть в его биографии два года армейской службы, которые он, впрочем, провел в военном ансамбле песни и пляски в качестве конферансье. В 22 года переехал в Москву, поступил в ГИТИС.
Еще один автор сценария  Негин Олег Игоревич – москвич, сын академика, бросил физтех (или его оттуда бросили?), и целых десять лет путешествовал автостопом. Правда, не уточняется, где именно. Что же вынес Олег из своих странствий? Открываем его повесть с лирическим названием «Кипарис во дворе»: «Вхожу. Коридор убитой сталинской квартиры… Тянет куревом, наг чампой, какой-то сыростью — не то п….й, не то помойкой…».
Вам дальше хочется читать? Мне, как-то не очень. Собственно прочитанного хватает, чтобы зародить смутное подозрение, относительного того, что во время своих скитаний индивидуум с романтической фамилией Негин получил достаточный запас жизненных впечатлений, если он не в состоянии зафиксировать обонятельное различие между «п…й» и «помойкой». Как то уж все безнадежно смешалось в его «убитой сталинской квартире»…
Что обитатели столичной богемной тусовки Звягинцев и Негин знают о жизни северного городка? Ничего. Могут они, как и прочие творческие натуры, проникнуть в суть неведомой им экзистенции, почувствовать ее нерв и полноценно отразить в фильме? Конечно, могут. И даже должны. Но для этого хотя бы нужно поставить себе такую цель. Похоже, что подобной задачей Звягинцев и Негин себя не обременяли.
Они не испытывают к жителям городка презрения, брезгливости, или каких-то иных негативных эмоций. Они смотрят на них с беззлобным любопытством, как мы смотрим на копошащихся под ногами букашек, плохо понимая смысл их суетливых передвижений. Они даже слегка сочувствуют букашкам: мы, цари природы, способны в любой миг вернуться в свой полноценный красочный мир, а букашки обречены оставаться на земле и продолжать унылую и обреченную на неуспех борьбу за существование.
Уверен, что Звягинцев и Негин не собирались «очернять» увиденное, просто им, как бы это сказать, все «по приколу». Вот тетки в мантиях, одна из которых бубнящей скороговоркой зачитывает приговоры. Хи-хи! Вот мент-халявщик едет на своей «Ниве», слушает «Владимирский централ», а на приборной доске у него рядом иконки и голые бабы. Гы-ы!! Вот монашки стоят, настоящие! Смотри-ка!
Православие авторы также не желают уязвить или опорочить; другое дело, что все связанное с религией и верой вызывает у них искреннее недоумение и скептическую усмешку: как это взрослые люди Третьего тысячелетия ведутся на подобную «мишуру». Оттого сцены с епископом - сплошной «кусок прикола», как выражались во времена моего детства. Прекрасно представляю градоначальника и преосвященного за рюмкой водки, но не представляю владыку в приватной обстановке излагающего Священное Писание, да еще в пародийной манере тов.Губельмана-Ярославского.
Такое возможно лишь в мире Звягинцева/Негина, для которых и архиерей, и мэр, да и все прочие персонажи фильма – диковинки, а значит и отношения между ними – невсамделишные, понарошку. Поэтому авторы то вдруг возвышаются до пафоса, то опускаются до стеба, делая это не в лад и невпопад. А стилистика «жестокого реализма» в отображении бытового фона лишь подчеркивает неправдоподобие происходящего.

Дорогу рогатому Эросу!

При внимательном рассмотрении «Левиафан» распадается (если не сказать, разлагается) на два по сути самостоятельных произведения, связанных между собой временем, местом действия и отдельными персонажами. Жанр первого можно определить как эротический триллер, второго - как социальную драму. Первую картину условно назовем «Левиафан и п….да», вторую - «Левиафан и помойка». Впрочем, экспозиция у обоих «Левиафанов» общая. В северный городок Прибрежный к своему армейскому товарищу Николаю (А.Серебряков) приезжает столичный адвокат Дима (В.Вдовиченков). Он собирается помочь другу в судебной тяжбе по поводу дома с участком, которые городская администрация в лице мэра намерена оттягать у законного собственника.
Собственно, для эротического триллера обстоятельства появления Димы в Прибрежном не суть важны – с таким же успехом он мог навещать могилу прабабушки или осматривать здешние красоты. На следующий день после приезда Дима и жена Николая Лиля (Е.Лядова) – несколько подвядшая «тургеневская девушка» с местного рыбзавода – заходят в ресторан при гостинице, где живет Дима. Там они заказывают борщ, но до борща дело не доходит. Дима поднимается в номер принять душ, следом поднимается Лиля, которая без лишних слов, но не без успеха предлагает себя московскому гостю.
Так как перед нами не кадры с камеры видеонаблюдения, бесстрастно фиксирующей все, что попадает в ее объектив, а сцена из художественного фильма, который суть история, в которую должны поверить зрители, хотелось бы отыскать оставленные создателями картины подсказки: что же подтолкнуло Диму и Лилю к внезапному соитию, что заставило их поступить так некрасиво по отношению к другу и мужу. Но подсказок обнаружить не удается, и остается самостоятельно строить версии. Может Коля импотент, у Лили бешенство матки, а Дима – просто не против? Или это нечто противоположное: отчаянный рывок вслед за вечно ускользающим призраком большой и светлой любви? Или?...
Звягинцев! Негин! Ребята! Намекните хотя бы – как нам, неразумным, все это понимать?
Молчат…
Ну да ладно. Дабы не мучатся вопросами (а их будет еще о-о-о-чень много) остановимся на рабочей версии, что на героев нашло некое затмение на физиологической почве. Поехали дальше…
На следующий день Коля, Дима, Лиля вместе с Колиными знакомыми гаишниками Степанычем (С.Бачурский) и Пашей (А.Розин) и его женой Анжелой (А.Уколова) отправляются на пикник. Здесь Дима и Лиля снова изыскивают возможность совокупиться, - вероятно, помутнение рассудка приобрело хроническую форму. Застуканный на месте преступления Дима получает в глаз и вместе с предметом своей страсти ретируется в гостиницу. Здесь любовники, наконец-то, предпринимают попытку выяснить отношения. Неудивительно, что разговор получается мутный: Дима типа предлагает Лиле уехать с ним в Москву, но делает это без энтузиазма, и Лиля отказывается.
Между тем Коля у себя дома сидит с Пашкой и Анжелой, накачивается ханей и строит планы мести. Кстати, пьяный рогоносец высказывает довольно трезвую мысль, что Дима мог получить денежки от мэра и свалить с Лилей в Москву. (Неплохая сюжетная линия, между прочим). Тут появляется Лиля и, дождавшись ухода  гостей, предлагает Коле подумать о зачатии ребенка. (У того есть сын Ромка от первой жены). Очевидно, обманутый муж находит этот поворот темы перспективным, потому что в следующем кадре мы видим их мирно спящими в одной постели.
М-да…
Между тем, Дима отбывает восвояси в Москву, а Николай и Лиля  пытаются наладить совместную жизнь, она – забыть, он – простить. Как всегда в «Левиафане» подобно волне - внезапно и неумолимо - на героев накатывает вожделение. Возбужденный совместным разбором банок с соленьями Коля трахает жену в подвале – выходит, не импотент.  Вообщем, дело потихоньку движется. Даже Ромка, непримиримо настроенный по отношении к мачехе, вроде бы обнаруживает склонность к компромиссу. Но тут Лиля исчезает в неизвестном направлении. Коля ударяется в запой, упоенно высасывая поллитры «из горла».
Зрелище, надо признать довольно любопытное и редкое: за свою, увы, уже довольно продолжительную и, увы же, не безгрешную жизнь, автор этих строк только раз видел человека, потребляющего водку таким радикальным способом. И произошло это не где-то в дальних уголках России, а в столичном офисе инвестиционной компании «Ренессанс-Капитал», и удальцом этим оказался экспат-американец Стив, отличившийся таким образом на какой-то мелкой корпоративной пьянке.
Пока Коля художественно потребляет, Лилю обнаруживают мертвой на берегу моря. Тем временем Пашка и Анжела, обсуждая Колины злоключения, вспоминают, что их приятель угрожал расправиться с неверной Лилей. Коля собирается бросить пить, и на самом деле бросает, так как его арестовывают по подозрению в убийстве жены. Оказывается Паша с Анжелой дали против него показания. Выходит, что именно они навели следствие на Колю. Но что двигало ими? Гражданский долг? Желание потрафить мэру? Виды на трюмо из Колиного дома? Вроде нормальные ребята – на злобных стукачей и коварных интриганов не похожи. Очередная загадка.
Коля отправляется на 15 лет в колонию, а Пашка с Анжелой забирают Ромку к себе.
Финал. Затемнение. Титры…

Как бабло не побеждает зло, или Добро должно быть с компроматом

Социальная драма «Левиафан и помойка» опять же начинается с приезда в Прибрежный адвоката Димы, который после некоторой внутренней борьбы делится с подзащитным планом действий. Оказывается, Дима не собирается оказывать другу правовую поддержку. Успех дела он связывает не с юридическими процедурами, а с папочкой, заполненной убойным компроматом на мэра Вадима Сергеевича (Р.Мадянов), который шустрый Дима насобирал в Москве не без помощи влиятельного столичного начальника по фамилии Костров.
На следующий день суд полностью подтверждает притязания городской администрации на Колины владения, но наши герои не очень-то по этому поводу парятся, потому как у них наготове план «Б».
Мэр гостит  у архиерея (В.Гришко) и выказывает нешуточное волнение по поводу грядущих через год выборов. Его тревога как-то плохо сочетается с системой абсолютной монархии, которую, как нас убеждают, выстроил Вадим Сергеевич в своем городе. Выходит, что политическая конкуренция – вполне реальный фактор в Прибрежном?
Вечером пьяненький мэр прибывает к Колиному дому и начинает куражиться по поводу проигранного строптивцем процесса. Одновременно Вадим Сергеевич говорит, что приехал заключить мировую. Врет? Непонятно: перспективный сюжетный ход увядает на корню. Дима не без труда остужает мэрский пыл, намекнув на необходимость поделиться с ним важной информацией, и договаривается встретиться с градоначальником завтра. 
Утром Дима, Коля и Лиля отправляются в отдел полиции с заявлением относительно вчерашнего мэрского демарша. В полиции заявление не принимают, зато запирают в обезьянник возмутившегося Колю. Попытки Димы пробиться в прокуратуру и суд оказываются безуспешными, что должно служить ярким подтверждением тому, что в Прибрежном на мэра управу не найти.
Но давайте представим, что намедни на месте Вадима Сергеевича оказался бомж Пупкин. Что же напишет в заявлении хитроумный адвокат Дима: «Вчера к дому гражданина Коли подошел бомж Пупкин. Он был нетрезв и ругался. Ушел только после настоятельных увещеваний». И в каком отделении примут такое заявление? Скорее всего, направят к участковому.  И означает ли это всесилие и безнаказанность Пупкина? 
В назначенный час адвокат Дима приходит в кабинет Вадима Сергеевича. Обильно пересыпая свою речь колкостями, вальяжный Дима предлагает мэру ознакомиться с содержимым папочки, намекая на тесное знакомство с могущественным Костровым.
Папочка Вадима Сергеевича впечатлила. А чем собственно? Тем, что и в Москве знают про его проделки? Но если верховная власть до сих пор их терпит, компромат в руках адвоката Димы для мэра угрозы не представляет. Другое дело, что Дима способен придать факты огласке. Выходит, именно этого боится мэр, что опять же свидетельствует: с демократией и свободой слова в изображаемом Звягинцевым/Негиным социуме все не так уж безнадежно.
После некоторых колебаний Вадим Сергеевич соглашается на сделку. Дима требует от него освобождения Коли из ментовки и три с половиной миллиона рублей отступного. Между прочим, подряженные муниципалитетом оценщики определили стоимость Колиного недвижимого имущества, а, следовательно, и размер компенсации за его отчуждение в 670 тысяч рублей. Независимая экспертиза, нанятая Колей, назвала цифру три миллиона.  Откуда же адвокат взял лишние «пол-лимона». Так ведь это же Димин гонорар! А вы думали, зачем он прикатил в Прибрежный – срубить по легкому бабла. Ну, и потрахаться, заодно.
Заметьте, что Дима мог бы предложить мэру следующий почти законный и более чем реалистичный вариант: он подает апелляцию на решение горсуда, требуя признать результаты независимой экспертизы, а власть никак не влияет на рассмотрение жалобы. Коля получает из бюджета искомую сумму, мэр - искомый участок и все остаются довольны. Все кроме Димы, который остается на бобах. Нетушки, Диме требуется наличка, очень много налички, ради этого он идет на уголовное преступление – вымогательство, да еще впутывает в это дело Николая.
Странно, что хитроумный Дима не боится, что мэр, готовясь к его визиту, не догадается записать их разговор; он не задумывается, что может произойти при передаче денег. Даже если адвокат благополучно выберется в Москву с гонораром в портфеле, его друг Коля окажется под ударом, поскольку у него на руках останется огромная сумма, происхождение которой он не сможет объяснить.
Дима рассказывает о результатах встречи отпущенному на волю Коле, который жутко рад тому, что удалось «нагнуть» мэра. Странно! Прежде Коля демонстрировал решимость до последнего отстаивать дом, которым он вроде как необычайно дорожит, а теперь Коля с энтузиазмом предвкушает получение круглой суммы. Так в чем же собственно заключается коллизия: Коля желает, во что бы то ни стало сохранить родной очаг, или отжать у мэра побольше бабок? Согласитесь, что это разные вещи.
Между тем Вадим Сергеевич собирает местных «силовиков» - начальника полиции, прокурора и судью. В данной сцене смутное представление авторов о действительности проявляется особенно выпукло. Мэр приказывает «силовикам» узнать все, что только возможно про Диму. Логично. Но г-да Звягинцев и Негин! Уверяю вас, такой тертый калач, как градоначальник, никогда не станет распространяться о том, что ему угрожали компроматом, и тем более показывать, как он этого компромата опасается! Как бы коротко он не был знаком с этими людьми, какие бы делишки их не связывали. Поправлюсь: тем более - с такими людьми.
А мэр вдобавок начинает угрожать «силовикам», что в случае его ухода (уже в третий раз возникает этот навязчивый мотив!), они лишатся своих должностей. Никогда бы он не стал гнать такую «туфту», потому что ни начальник милиции, ни тем более прокурор, ни тем более председатель суда не зависят от смены мэра. Не он назначал, не ему снимать. И что помешает «силовикам» таким же чудесным образом поладить с преемником Вадима Сергеевича?!
Наутро мэр подъезжает к гостинице и сообщает Диме, что готов передать деньги. Они едут в пустынное место, где подручные градоначальник мнут адвокату бока, после чего Вадим Сергеевич самолично приставляет к голове законника пистолет, но стреляет мимо. Как понимать эти сицилийские «страсти-мордасти» на берегу Баренцева моря? Что произошло за те несколько часов после совещания с «силовиками»? С чего это напуганный чиновник обернулся эдаким Лаки Лучано? Авторы «Левиафана» снова не оставляют нам зацепок, а гадать уже, право слово, надоело.
Раскисший Дима возвращается в Москву. Колю арестовывают. Дом его ломают. Мэр с удовлетворением узнает, что Коле дали 15 лет. Хотя, как нам ранее дают понять, это минимум, что могли присудить за убийство с отягчающими.

Новые песни о Главном

Кто-то заметит, что предложенное рецензентом разделение «Левиафана» на две независимых части – надуманный ход. Что ж, согласен, это своего рода игра, прием, который помогает проанализировать содержание картины. Но в каждой шутке только доля шутки. Заметьте – на развитие действия в эротическом триллере драма вокруг предстоящего сноса никак не отражается. Разве что секс между Колей и Лилей происходит на фоне сбора вещей. (Впрочем, потом эти сборы почему-то внезапно прекращаются). Ни мэр, ни его клевреты в этой версии «Левиафана»  не участвуют.
Что же касается, социальной драмы, то ее потенциально ключевой персонаж Коля играет пассивную роль ведомого в спарке с юристом Димой. Поэтому даже обязательное для такого жанра противостояние «протагонист-антагонист» (в нашем случае - «Коля – мэр», или, обобщим, «личность – власть») здесь отсутствует, поскольку в роли фронтмена, хедлайнера и ньюсмейкера выступает московский адвокат, преследующий личные интересы.
В финале Звягинцев и Негин преподносят нам последнюю загадку – пожалуй, самую заковыристую. Нам показывают архиерея произносящего проповедь в новом храме, построенном на месте Колиного дома. Позвольте! Но ведь страстотерпец и правдоруб Коля уверял, что мэр собирается возвести здесь личный дворец. Подобный выбор градоначальника-коррупционера, правда, выглядел необъяснимой причудой: почему Вадим Сергеевич предпочел мысу Антиб или Лаго-Маджоре неуютный берег холодного моря с видом на бетонную эстакаду и вышки ЛЭП. Но если в строительстве частного дома в уединенном месте можно найти какую-то логику, то какая логика в размещении на отшибе такого общественного места как храм!?  Выходит, и мэр, и архиерей – полные кретины. Ведь чтобы здесь проводить службы потребуется каждый раз организовывать транспорт для подвоза клириков и мирян.
Но самое главное, что мы извлекаем из неожиданного финала – мэр, оказывается, действительно отчуждал частную собственность для общественных нужд. Пусть не сугубо муниципальных, но и не личных. И делал строго в правовых рамках. А стал объектом неприкрытого шантажа. Так кто же тут у Звягинцева с Негиным охотник, а кто добыча? Все дьявольски наоборот?..
«Ну, это вы к мелочам придираетесь! А надо говорить о ГЛАВНОМ!», – возразит некто из секты свидетелей «Левиафана». Да, нет, уважаемый, «мелочей» я почти не касался. А то, что вы подразумеваете под ГЛАВНЫМ, в самом «Левиафане» отсутствует, зато в избытке содержится в толкованиях авторов картины и их адептов.  В случае с «Левиафаном» многочисленные комментарии г-на Звягинцева даже не дополняют, а подменяют то, что в прежние времена именовалось «идейным содержанием произведения». По сути, это уже третий «Левиафан» - «Левиафан между п…й и помойкой». Эдакий фильм после фильма: не вошедшие в финальный монтаж кадры, интервью и прочая околокиношная суета.
Итак, предоставим, слово живому классику А.П.Звягинцеву: "Я абсолютно верю в то, что это правда сегодняшнего дня. И что эта правда целительна, хоть и горька. И что эта правда необходима, чтобы проснулись заснувшие чувства, эмоции». Складывается впечатление, что кинорежиссер занимается нейролингвистическим программированием – он подобно мантре повторяет слово «правда», убеждая окружающих, во-первых, что «правда» в фильме-таки присутствует, и вдобавок она еще и призвана исцелять.
Допустим. Но в чем же, черт возьми, она заключается? Призовем на подмогу еще одно «самотолкование» г-на Звягинцева. 
«Это взгляд на вещи, как они есть. (Иначе говоря, все та же «правда»- М.З.) В цивилизованной стране народ знает, а власть понимает, что она – только обслуживающий аппарат. А у нас власть ведет себя так, будто она от Бога, а не от людей. И люди отчего-то согласны с этим положением дел. Как и с тем, что мы, как дикая азиатская страна, принимаем ситуацию с наследным правителем или правопреемником-назначенцем. Какая демократия, какая выборность? Не согласна с этим только небольшая кучка людей, которые книжки читают и смотрят сложное кино. Таких читателей никто не считал, а таких зрителей – тысяч сто, если верить Сергею Сельянову. Остальные – «Уралвагонзавод» и прочие «патриоты» или бездумно влюбленные подданные. Вот вам портрет России сегодня".
Можно спорить или соглашаться с данной декларацией, только вот в чем загвоздка: в х/к-ф «Левиафан» ничего подобного нет! Нет там ни наследных правителей, ни затурканных поданных, ни «Уралвагонзавода», ни тех, кто читают умные книги и смотрят сложные фильмы. В нем присутствует конфликтная ситуация, обе стороны которой ведут себя столь неадекватно, что вычленить из данного столкновения какую-либо «правду» не представляется возможным.
Таким же блестящим образом в «Левиафане» отсутствует … Левиафан. Вернее, Левиафанов там в избытке - почти как Донов Педров в Бразилии. Левиафан в виде выброшенного на морской берег гигантского скелета, будто позаимствованного из реквизита к комедии «Ночь в музее». Левиафан из библейской книги Иова, которого ни к селу, ни к городу поминает местный священник в разговоре с Николаем. Сокрушающий Колин дом Левиафан-экскаватор, смутно напоминающий адскую лесорубку из «Сибирского цирюльника». Левиафан Томаса Гоббса, о котором сообщает в своих самотолкованиях эрудированный кинорежиссер. Но все эти Левиафаны не сливаются в единый образ, они остаются существовать каждый по себе - на своей полочке.


Экспортный вариант без медведей

Думается, что неправда фильма был запрограммирована с самого начала, когда авторы «Левиафана» взяли за основу сценария историю, случившуюся в США. Согласитесь, чудно: чтобы НАМ показать НАШУ ПРАВДУ обращаться к происшествию из американской жизни, долго и мучительно адаптировать его к нашим реалиям, и, в конце концов, изменив до неузнаваемости, превратить в невнятицу про то, как автомеханик поссорился с городничим.
Звягинцева/Негина почему-то не привлекла трагическая история противостояния мэра Химок Стрельченко и журналиста Михаила Бекетова. В городе Кировске, где также велись съемки «Левиафана», несколько лет тому назад доведенный до отчаяния произволом местных чиновников предприниматель застрелил из охотничьего ружья главу и администрации и его зама. Да мало подобных реальных трагедий могли бы использовать Звягинцев/Негин в своей творческой лаборатории. Но они тратили силы и средства на то, чтобы отыскать в России местность, которую можно бы было половчее приспособить под ЧП из заокеанской жизни.
Однако эти недостатки оборачиваются преимуществами, если авторы изначально собирались «втюхивать» эту свою правду не НАМ, но ИМ. В таком случае предельно универсальная «архетипизированная» история, показанная Звягинцевым/Негиным, понятна и близка западному зрителю, а также тем, кто формирует общественное мнение, раздает призы и премии. А для российской локализации достаточно мрачных пейзажей (а какие еще могут быть в России?), ярких примет повсеместного упадка (а что еще может быть в этой стране?), и хорошо известных зарубежной аудитории кинематографических штампов типа «рус мужик дринк э лот оф водка визаут эни закуска». Странно, что обошлось без цыган с медведями. (А ведь могли бы, например, слепить сочную сцену оргии мэра и преосвященного в цыганском таборе).
Даже осуждение невиновного Николая за убийство жены, хорошо вписывается в целый пласт голливудских лент с похожими сюжетами. И легко прогнозируемое негодование значительной части российской аудитории, и тем более политические обвинения все туда же – в кассу. Мы, дескать, показали жестокую правду жизни об этой тоталитарной стране, а нас «мундиры голубые» и «вы им преданный народ» подвергли обструкции и гонениям.
«Так подайте, люди добрые, леди и джентльмены, нам, страдальцам, гонимым русским интеллигентам, на пропитание, Левиафана ради…»
Интересно, какие песни Звягинцев/Негин «пели» в Министерстве культуры РФ, которое отвалило на эту заведомую халтуру бюджетных деньжат? Министр Мединский начал блеять нечто про конъюнктурность «Левиафана». А куда же ты, родной, раньше глядел! Или махнул не глядя?
Впрочем, не все ли равно. Как там пели Звягинцев и Негин, простите, лиса Алиса и кот Базилио? «Покуда есть на свете…»