Глава вторая,

в которой Ада отбывает наказание в чулане

Мама все никак не хотела поверить, что все печенье съел Бес. Поэтому она заперла Аду в чулане. «Совсем ненадолго, только чтобы у тебя проснулась совесть». Ада не знала, спит ее совесть или ее попросту нет, но ей было очень скучно сидеть в пустом  чулане и смотреть на пробивающийся из-под двери свет. Она начала кружить по помещению, то и дело натыкаясь на коробки и другие предметы. Иногда что-то в них звякало, иногда протяжно бумкало. Ада опустилась на одну из коробок и задумалась. Мама всегда читала ей сказки о бесах и домовых и всегда пугала персонажами этих сказок Аду, когда она была помладше. Мама тогда говорила, что они могут украсть ее, Аду, за непослушание. А вот теперь, когда сама Ада встретила Беса, мама только посмеялась над «ее выдумкой» и посадила в чулан. Не сказать, что этот чулан был темным или сырым, но компания коробок со звенящим и бумкающим содержимым была неприятна девочке. Задумавшись над вопросом, могла ли уже проснуться ее совесть, Ада услышала в углу писк:

— Кто здесь? Кто здесь? Кто здесь?! — пищал кто-то.
Ада огляделась, но, как прежде, увидела лишь коробки.
— Кто здесь? — повторился писк.

Писк не напоминал деловитого баска Беса, поэтому Ада не спешила на него откликаться.
— Ну, кто же здесь? Я маленькая, маленькая мышка, я не причиню вам вреда.
— А я Ада. Меня посадила в этот чулан мама за то, что я рассказала ей про Беса.
— Про Беса? Беса, беса… Я знаю Беса. Бес не любит Лулу. Говорит, что она слишком шумная. А Лулу, разве Лулу действительно шумная? Ничего подобного. Я говорю: ничего подобного. Более того, я готова поклясться своими крыльями, что я вовсе не шумная.
— Лулу — это вас так зовут? — решила уточнить Ада. Обращалась она ко всему чулану, потому что никак не могла понять, где же находится ее собеседница.
— Меня, меня. Я маленькая мышка. Я живу в этой кладовой, и здесь никогда никого не бывает. Я, конечно, должна любить одиночество, но мне так скучно. Я отдыхаю душой только когда летаю и ловлю мошек. Там, снаружи, я вижу много других маленьких мышек. Мы так весело кружимся, кружимся, кружимся.
— Летаете?! Но ведь вы говорите, что вы мышка. Разве мышки могут летать?
— Я могу летать, потому что я Летучая мышка, летучая. И у меня так много подруг там, снаружи. Но я не могу жить с ними, они говорят, что я слишком выдаю себя своим писком. Ты представляешь: мой голос назвать писком! Ах, я могла бы петь в опере…

У Ады голос Лулу тоже ассоциировался с писком, причем писком препротивным, но она не стала обижать мышь.
— А вы не могли бы показаться мне? — спросила девочка.
— А ты разве меня не видишь? Я прямо напротив тебя, возле связки с луком.
— Я никого не вижу. И связки с луком не вижу тоже.
— Это, наверное, потому, что ты смотришь совсем не туда. Ты смотришь вниз, а я под потолком. Здесь мое укромное место. Я сплю, уцепившись за трубу, вниз головой.
— А вам удобно? — спросила Ада, наконец-то заметив Лулу.
— Несомненно, несомненно удобно. Если бы мне было неудобно, я бы выбрала другую позу, верно?
— Не знаю, — честно ответила Ада. Она сейчас смотрела на полоску света под дверью, которая становилась все бледнее. Наступил вечер.

Вдруг в углу, противоположном тому, в котором висела Лулу, кто-то закряхтел. Ада напрягла зрение и увидела паутину, в центре которой восседал большой паук.
— Здравствуйте, — поприветствовала его Ада.

Паук в углу откашлялся. Лулу ответила вместо него:
— Не жди, что он ответит. Он совсем-совсем глухой, пока не приставит к уху трубку. А делает он это редко: говорит: ему без нее удобнее. А как можно жить и ничего не слышать? Это все равно, что ничего не видеть в темноте.
— Я не вижу в темноте, — сказала девочка.
— А как же ты ходишь по улице ночью?
— Ночью я сплю в своей кроватке, — ответила Ада. — Ах, как бы я хотела сейчас прилечь! Мама совсем обо мне забыла…

Тут дверь в чулан отворилась, и в нее заглянул папа. Он забрал девочку с собой, так что она даже не успела попрощаться с новыми знакомыми. Лулу помахала ей вслед  крыльями, а паук, имени которого Ада так и не узнала, не заметил ее ухода так же, как прежде не заметил ее появления.
Отец уложил Аду в кроватку, посетовав на строгость матери. И ему Ада рассказала и о Бесе, и о Лулу, и даже о глухом пауке, живущем в чулане и приставляющем к уху трубку. После этого девочка сладко уснула и ей еще долго снились сны о ее новых друзьях: Бесе, Лулу и пока еще безымянном пауке.

Следующее утро Ада планировала посвятить знакомству с пауком. Наскоро позавтракав гренками и теплым молоком, девочка отправилась в чулан. Каково же было ее удивление, когда она поняла, что дверь заперта, а ключа в замочной скважине нет. Хотя щель под дверью была довольно широкой, Ада была уверена, что проникнуть через нее внутрь ей ни за что не удастся — для этого бы пришлось стать маленькой-маленькой, размером с летучую мышь или паука… А она была всего лишь девочкой, которая не умела совершать таких стремительных превращений. Но внутри, за этой самой дверью скрываются мышь и паук. И, если она не может войти, то они могут выйти! С этой мыслью Ада встала на колени, облокотившись ладонями о пол, и заглянула в дыру:

— Лулу, эй, Лулу! — позвала она тихо, с таким расчетом, чтобы ее не могли услышать домашние, но слышала летучая мышь. Когда на ее зов никто не откликнулся, девочка поднялась с колен и заглянула в замочную скважину. Через щель под дверью она не видела своих вчерашних знакомых — Лулу облюбовала место под потолком, паук тоже любит жить в паутине повыше от пола, где его ревматизм не тревожат сквозняки. Через замочную скважину девочка увидела Лулу, висящую вниз головой под самым потолком. Она дремала. Паутину паука Аде так и не удалось разглядеть.

— Лулу! — позвала она. — Лулу!!!

Громкий шепот достиг цели — Лулу чуть пошевелила сложенными кожистыми крыльями и приоткрыла глаза.

— Кто здесь? Кто зовет меня? Кто нарушает мой дневной сон? Я ведь ночью совсем не сплю, только летаю и ищу мошек. Кто здесь?
— Это Ада. Извините, пожалуйста, что я не даю вам спать. Но я маленькая девочка, а все маленькие девочки вынуждены спать ночью. Вот почему я пришла к вам с утра. Я хотела узнать, как вы поживаете, как ваше здоровье… А еще я хотела узнать имя того паука, которого видела здесь с вами.
— Так входи же, раз уже пришла. Не дело вести беседу, когда ты стоишь за дверью, а мы с Бо — внутри. Входи, не стесняйся.
— Но я не могу войти. Я слишком велика для щели под дверью, а саму дверь открыть никак нельзя без ключа. Вчера я смогла войти только потому, что Мама заперла меня в чулане, но сегодня я сама пришла сюда, и раздобыть ключ я не могу. Может быть, Лулу и паук выйдут ко мне, раз вы такие маленькие?
— Я-то, пожалуй, могу выйти, но как сдвинуть с места Бо для меня загадка. Это такой ленивый и старый паук, что даже мухи не боятся его и спокойно разгуливают по его паутине. Впрочем, я, конечно, могу попробовать.

С той стороны раздался высокий писк, и вслед за ним протяжные стоны разнеслись под низким потолком комнаты. Это просыпался паук Бо, разбуженный своей соседкой. Не сказать, чтобы ему понравилось столь бесцеремонное вмешательство в его жизнь.  Он был раздосадован до такой степени, что даже приложил трубку к своему уху: не иначе как собирался разговаривать с наглецами, посмевшими нарушить его покой. Без малейших усилий со стороны Лулу он прополз под дверью и предстал перед глазами Ады. У паука Бо было только 6 ног. На его маленьком паучьем личике росла белая борода. Широкие кустистые брови украшали его небольшой лоб. Невыразительные, неопределенного оттенка глаза рассматривали девочку недоуменным взглядом. Ада стояла перед ним смущенная, не зная, с чего начать. Вскоре ее сомнения разрешились: из-под двери показалось смышленое личико Лулу. Она церемонно представила паука девочке и после девочку пауку.

— Девчонка! — раздраженно прокряхтел Бо. — Так это девчонка вкралась в твое доверие, глупая мышь! Так вот кому ты всю вчерашнюю ночь пела дифирамбы, от которых я не мог сомкнуть глаз! Вот кому я обязан бессонницей, которая теперь, возможно, затянется на неделю! И с этой девчонкой ты теперь хочешь познакомить меня?! Немыслимо! Ты немыслимо глупа, мышь!
— Ох, старый-старый Бо, ты совсем от старости стал все забывать. Разве я вчера не рассказывала тебе о том, что эта девочка скрашивает мое существование? Запомни это — скрашивает, как могут скрашивать его бабочки, чудесные цветы или диковинные птицы. Да-да, птицы, — вступилась за Аду Лулу.
— Не стоит ссориться из-за меня. Если вам, Бо, неприятно мое присутствие рядом с вашим чуланом, я уйду. Не всегда те, кто нам приятны, разделяют наше чувство. Я маленькая девочка, но я уже знаю, что значит не понравиться кому-то. Например, Бес, живущий на чердаке, тоже далеко не сразу позволил мне навещать его. Я до сих пор не воспользовалась его приглашением: боюсь наскучить ему и получить от ворот поворот. А ведь у него так интересно. Представьте себе, он всю зиму провел в печке!

Казалось, Бо заинтересовался этим:
— Что-что? Я не ослышался, Лу? Она так и сказала: « в печке»?
— Именно-именно. В самой глубине печки, там, где обычно горят дрова, — подтвердила Ада, как будто не замечая, что паук адресовался не к ней. — Я удивляюсь, как он смог не запачкаться, ведь он такой изумительно белый.
— Белый бес? Нет, но это же ни на что не похоже! Бесы — создания грязные, они всегда имеют оттенки шубы от коричневого до черного. Но чтобы бесы были белыми, об этом я слышу в первый раз, — забрюзжал Паук.
— Но этот-то Бес, несомненно, бел, как снег. И у него голубые глаза.
— Я слышала-слышала, что все, кто по природе не могут быть белыми, иногда такими бывают. Это называется, называется… Они называются… Альбатросами, кажется? Или алабаями… В общем, это слово на а, я точно помню. Я слышала его от одной старой летучей мыши, которая живет на свете не один десяток лет.
— Кхе-кхе… А могу я увидеть вашего алабая или альбатроса? — скромно потупившись, спросил Бо.
— Пожалуй, что да. Можете, — ответила девочка. Нам стоит всего лишь подняться на чердак. Лестница на чердак недалеко от вашего чулана. Так вы пойдете со мной?

Бо помедлил с ответом. Он оценивал возможности своих маленьких паучьих ножек к преодолению больших расстояний. Поняв, что самому ему никак не подняться по лестнице, он призвал всю свою самоуверенность и заявил:

— Я бы, пожалуй, и пошел с вами, но меня необходимо донести. Сами понимаете, в моем почтенном возрасте довольно трудно сохранять подвижность.

Ада согласилась с ним. Она всегда охотно признавала очевидные вещи. Ясно было, что паук, потерявший одну пару лап из задуманных четырех, передвигается хуже, чем паук, обладающий всеми лапами. Ада не была сильна в дробях, но понимала это. Вот почему она подставила пауку ладошку, и он почтенно вскарабкался на нее. Лулу полетела за Адой следом.

Когда они поднялись на чердак, он был освещен яркими лучами восходящего солнца. Здесь всегда было светло в дообеденное время, если, конечно, за окном не хмурилось. Чердак был пуст или казался таковым. Ада подошла к печке и заглянула за заслонку. Никого. Тогда она решилась подать голос:

— Бес! Я пришла к тебе в гости. Вчера ты говорил, что я смогу изредка навещать тебя. А еще я привела к тебе своих новых друзей. Или одного друга и одного почтенного знакомого. Выйди к нам, пожалуйста. Тебе ведь это ничего не стоит!
— Как это ничего не стоит?! — запыхтел откуда-то Бес, — очень даже стоит. Вот, например, сегодня с утра ты изволила принести мне печенья? Нет. Ты нисколько не позаботилась о моей сытости и теперь хочешь, чтобы я знакомился с твоими друзьями. Ну, уж нет. Я не имею намерения портить себе утро лишними знакомствами. И вообще я мизантроп.
— Мизан-что?
— Мизантроп. Это значит, что я не люблю людей.
— Ну, если ты не любишь людей, то поприветствовать моих друзей ты можешь, потому что это летучая мышь и паук.
— Ох, я видел множество пауков на своем веку. И все они были отвратительнейшими созданиями. Да и летучие мыши ничуть не лучше.
— Разве? — спросила девочка. — По-моему, эти паук и мышь — редкое исключение. Мне очень жаль, что ты не узнаешь лучших экземпляров этих видов. Но раз ты не хочешь новых знакомств, мы пошли.

Но Бес был недоволен таким завершением беседы. Он любил, чтобы его подолгу уговаривали, к тому же ему хотелось отведать вкусного печенья. Вот почему он вышел из своего укрытия (он прятался за большим сундуком) и стал разглядывать своих гостей. Лулу ему пришлась по вкусу, а паука он решил не замечать.

— Здравствуйте, мадмуазель, — обратился он к летучей мыши, — как странно, что нам не довелось повстречаться раньше! Я хочу сказать, что такой очаровательной мыши я не видел с тех пор, как умерла моя давняя подруга белая домашняя крыска Лариска. Конечно, белые крысы и летучие мыши — это не одно и то же. Но, согласитесь, нечто близкое. Хотя она, несомненно, была гораздо приземленнее вас хотя бы потому, что не летала, а бегала по земле.

Услышав такой длинный комплимент, Лулу зарделась бы, если бы ее щеки не покрывал плотный мех. Она рассыпалась в тысяче благодарностей. Ей польстило внимание существа противоположного пола. Летучим мышам довольно редко приходится слышать в свой адрес приятные слова. Чаще бывает, что окружающие приходят в ужас от одного их вида. Несмотря на то, что Лулу, несомненно, была одной из лучших представительниц своего вида, она привыкла к совсем другой реакции на свою персону. К крикам ужаса, реже — интереса, но никогда — симпатии. Ей только раз довелось побеседовать по душам с существом, похожим на нее немного. Однажды она познакомилась с «летучей кошкой», Шинигами. Летучей кошкой прозвала ее сама Лулу. Это был маленький голубоглазый котенок-сфинкс, который, как Лулу знала, в погожие денечки часто грелся на веранде под солнечными лучами.  Этот любопытный котенок почти начисто был лишен шерсти. Однако его, в отличие от нее, Лулу, завели сами люди. Естественно, что они были в восторге от его вида. Впрочем, котенка частенько снабжали неодобрительными взглядами гости. Вот почему, когда Лулу и Шинигами повстречались, им было о чем поболтать. Теперь видеться они стали редко, и причины такой несправедливости Лулу, увы, не знала. В целом же Шинигами ей чем-то отдаленно напоминал ее теперешнего собеседника, Беса.

Ада, которая все еще держала в руках паука, никак не могла понять, почему Бес не обращает на него никакого внимания. Ей тоже не доставлял удовольствия недобрый нрав нового знакомого, но эту сварливость вполне можно было простить, зная, что паук уже стар, его мучает ревматизм и он глух на ухо. Трудно в таких условиях быть не ворчуном. Она откашлялась и решила привлечь внимание Беса к тому, кого держала на своей ладошке:

— Бес! Бе-ес!
— Что такое, маленькая девочка? Я же стою подле тебя. Зачем ты зовешь меня?
— Ты поздоровался с Лулу и со мной. С Лулу ты даже завел беседу. А как же второй мой друг? Его зовут Бо, он стар. Он паук.
— Я вижу, что он стар. И я знаю, что он паук. Вот почему я не хочу обращать на него внимание. Я не общаюсь с пауками. Они так часто портят мою печку. Когда я сплю зимой, они оплетают мою спальню паутиной. А весной там, где я просыпаюсь, становится так тесно и грязно, что мне самому иногда хочется подыскать себе новое жилище. Это та причина, по которой я не люблю пауков. Я не только не хочу держать при себе пауков-друзей, но и вообще не хочу иметь с пауками ничего общего.

— Ах! — воскликнула девочка. — Ты такой злой, Бес!

Паук, который, как оказалось, слышал все, касающееся его персоны (он всегда умудрялся слышать все, что говорили про него, в то время как сведения, не нужные ему лично, оставлял без внимания; кто знает, быть может, он только притворялся, что глух), начал отчитывать Беса:

— Знаете, что я вам хочу сказать? — когда Бес повернулся к нему, он продолжил: — Да, именно вам. Я хочу вам сказать, что когда я не был так стар, я жил на чердаке. До вас тут жили и другие домовые, но они не были такими наглыми, как вы. Они убирали свой чердак так, что любо-дорого было посмотреть. Они посещали хозяйку дома и ее кухню, но не крали оставленные на столе сдобные булки, а получали их сполна в дар за свою умелую работу. Вы же, вы… — паук задохнулся от возмущения, — вы просто маленький, зарвавшийся домовенок. Вот вы кто!

— Домовенок?! — воскликнула Ада. Ей тут же вспомнились многочисленные книги, в которых рассказывалось о домовых, и детский мультик про домовенка Кузю.

Бес потупился. Ему было совестно признаться, что он относится к группе таких безобидных бесов. Что он и не бес вовсе, а всего лишь домовой. Сын домового.

— Да, мне не посчастливилось родиться кем-то получше. Я всего лишь домовой. Маленький домовой, отданный в ваш дом родителями, чтобы приучить меня к порядку. Но я совсем не справляюсь со своими обязанностями. Я большой сладкоежка и не могу отказать себе в удовольствии украсть лакомства с кухни. И я большой лентяй, и совсем не хочу убирать в вашем доме. Вот почему я живу на чердаке и ссорюсь с пауками вместо того, чтобы заняться делом. Но иногда мне хочется быть полезным и расторопным. Чтобы меня уважали и называли хозяином дома, а не домовенком.

Девочка, которая была от природы доброй и отзывчивой, обратилась к Лулу и Бо:
— Так давайте же его научим! Научим его обязанностям! Что там должны делать домовые?