Борнмутские собаки

Сегодня, 23 декабря 1904-го года, я, наконец, занялся осмотром чердака в моём загородном доме на краю Банбери, на полпути между никогда не затихающим Лондоном и родным мне Бирмингемом. Открыв деревянный люк, скрипевший от ржавчины, что забилась в шарнирах, я пробрался в запыленное тесное помещение, куда я уже не заглядывал около трёх лет. Мой масляной фонарь ясно освещал эту длинную, но не очень широкую комнату. Без особых раздумываний я отпустил хрупкую лестницу к себе и сделал свой первый шаг в эти пыльные чертоги воспоминаний. Прямо у самой лестницы, по которой я подымался, стояло то, зачем я сюда и подался. Покрытый слоем пыли старый рундук из резного дуба был моей целью. Ступив на пол чердака, я отставил фонарь в сторону, достал из кармана жилета ключ и отпёр этот саркофаг памятований.
Откинув крышку, я засунул руки в изящно вырезанный сундучок и достал из него солидный набор из десятка толстых тетрадей, и расписанных до последней страницы блокнотов. Взяв их подмышку и вновь взяв в руки фонарь, я покинул чердак и спустился обратно в комфорт своего дома. Стоило мне сделать несколько шагов, как я оказался в своём узком кабинете где, уложив тетради на заполненный всякими бесполезными безделушками рабочий стол, я присел на кресло и начал работу.
Девять с половиной заполненных тетрадей, исписанные мной в разные периоды времени, всех их объединяла одна общая и дорогая мне черта: они все содержат мои заметки, по поводу расследований Роджера Гвуса. На большинстве новейших расследований мне довелось присутствовать лично. О других я узнал у инспектора Скотленд-Ярда, Зэкерри Свифта, брата Гвуса и адвоката высшего класса, Джеймса, или у самого Гвуса. О некоторых из этих расследований, коротких и длинных, я расскажу вам в этих заметках.
Теперь, когда я снова просматривал все эти записи, я не мог вывести из моей головы недавние события. Тем не менее, я обещал, что после его кончины, возьмусь за дело, а я привык выполнять обещания.
***
Давайте, я, пожалуй, начну данный рассказ с того, что к началу этой истории, с мистером Роджером Гвусом я был знаком уже к малому шесть лет. До этого я был немало о нём наслышан, такова была моя работа. Именно моя позиция корреспондента (и, в дальнейшем, редактора) небезызвестной редакции “Times”, помогла сойтись с Гвусом.
Не раз мы встречались у него на квартире в Лондоне. Это небольшое, но чрезвычайно заставленное жильё было на удивление уютным. Гвус частенько выступал в качестве эксклюзивного респондента, для моих статей. Он никогда не утаивал деталей уже раскрытого преступления, если этого, конечно, не требовало само расследование. Из раза в раз я, пользуясь этим знакомством, писал то, о чём другие корреспонденты даже не подозревали. Подобный эксклюзивный материал помог мне в продвижении в карьере.
    Как бы там ни было, к концу 1870-ых , когда мне было тридцать два, я женился на Изабелле и обзавёлся ребёнком, которого мы назвали Милдред, в честь моей матери. Договорившись о должности младшего редактора в одной немалой издательской конторе, с таким же немалым окладом, я и моя семья переехала в Банбери. Данное, не самое густонаселённое местечко было выбрано не случайным образом, а по прямой наводке Гвуса. Сам Гвус имел там немалое поместье, которое ему, его брату и сестре, Доминике, оставили покинувшие страну родители. Однако брат Гвуса, Джеймс, предпочёл жить в центре одушевлённого Лондона, ибо его работа адвоката требовала активной и большой клиентуры. А сестра, Доминика, вышла замуж и уплыла в Париж, где с недавних пор проживала её мать. Так Гвус остался последним из его рода, кто предпочёл жить в их фамильном особняке.               
    На момент этой истории, мы жили в Банбери уже несколько лет. Это была холодная осень 1877-го года, если быть точным. К моей жене, которую, как я уже говорил, зовут Изабелла, приехала погостить её матушка. С неусидчивым характером Изабеллы не то чтобы легко уживаться в обычных обстоятельствах, особенно,  когда твоя работа буквально состоит из сидения за письменным столом и постоянного нажимания на кнопки печатной машинки. А когда обе эти женщины находятся в одном месте, это становится совсем уж не выносимо. Поняв, что их мельтешение и навязчивые разговоры начинают закипать мне мозг, я решил оставить их обоих наедине друг с другом, наслаждаться редкой встречей, а сам направился к поместью Гвуса.
    Банбери – это самый что ни на есть рай на земле, для тех, кто предпочитает менее населённые районы. Людей в этом маленьком рыночном городке проживает не много, и каждое из этих лиц тебе, так или иначе, будет знакомо. Ты не можешь просто так пройти из одной точки в другую, чтобы не поздороваться с третью людей, проживающих здесь. Большинство из них – мужчины. Одиночки и холостяки разных мастей. Охотники, рыболовы, писатели, натуралисты, старики, разводящие голубей. Кого тут только не встретишь. Девушек здесь почти нет, в основном женщины в возрасте, которые уделяют большую часть своего  времени пёстрым садам и коллективным встречам, где часами говорят по самым разным темам .
    Процентов семьдесят зданий в этом городке – особняки, виллы и двух-трёхэтажные коттеджи. Многие из них новые и, как мне кажется, были возведены вокруг больших особняков, как это обычно бывает. Модернизм сталкивался с викторианской архитектурой и создавал своеобразное сочетание, которое поначалу кажется не к месту, но ко всему рано или поздно привыкаешь.
    Как и дома, люди, здесь тоже были не однозначны. Старое поколение, его консервативный стиль и привычки смешались с молодым. Люди разного социального статуса жили рядом друг с другом и не видели в этом ничего зазорного. По крайней мере, отношения между ними были вполне дружелюбны. Вот тут, на небольшом огородике за своей виллой, говоря через забор, старик, разводящий голубей, и молодая девушка делились своими познаниями в садоводстве. Рядом со старым двухэтажным особняком сидели слепая старушка и маленький мальчик, читающий ей книгу. Далеко, на холме, стояли трое мужчин с охотничьими винтовками и друг другу что-то показывали.
    Мой путь не был долгим, хотя по пути есть на что посмотреть. Особняк Гвуса был не так далеко от нас. Дорога к нему была выложена светло-серым гравием и пролегала под железными воротами, которые почти что никогда не закрывали. Здание явно построено где-то в восемнадцатом веке. Внешняя часть усадьбы выложена белым, слегка желтоватым, камнем. Над входной дверью вершилась немалая арка. Прямо перед входом был круглый газон, окружённый дорогой . Среди опадающих цветов, постепенно теряющих их характерный цвет, с небольшой лопаткой возилась пожилая старушка.
    – Миссис  Милфорд. – Обратился я к ней, отвлёкши от её любимого занятия.
    Миссис Франциска Милфорд и её муж Карл были здесь ещё до нашего с Гвусом прибытия. Когда прежние владельцы усадьбы скончались, они, ещё будучи молоды, решили остаться при новых и продолжать следить за зданием. Миссис Милфорд, в основном ухаживала за цветами, когда Карл любил заниматься экстерьером особняка.
    – Это вас что, Гвус запряг заняться цветами? – Продолжил я.
    – Ой, да что вы. – Она отложила инвентарь в сторону, выпрямилась, и, переступив через цветы, подошла ко мне. – Вы же знаете, мистер Гвус не то чтобы любит всю эту возню с цветами. Но честное слово, сердце кровью обливается, когда вижу эти газончики пустыми. Всю жизнь здесь розочки и пионы жёлтые сажаю. Леди Лили так любила эти цветочки, ой, царство ей небесное. А вы, наверно, к хозяину пришли?
    – Если честно, то да. А то, у меня свободное время появилось, а делать то почти нечего.
    – Ой. Небось, матушка вашей жены приехала без приглашения. – Шутливо заметила она.      
Я ухмыльнулся.
  – Да от вас ничего не скроешь.
    – Вот такая я. Как поживу с Гвусом пару лет, сама сыщиком стану. Гвус, кстати, за домом, прохаживается. Пойду, сделаю вам обоим чай, а то он там уже, небось замёрз. Скажите, чтобы домой шёл, а то при его далеко небогатырском здоровье в такой ветер ходить вредно. 
    Она была права, ветер дул нехилый. Я знал, что Гвус любит низкие температуры и обычно, очень ленив летом. Но не часто выходит из дома, из-за его не самого лучшего здоровья.
Обогнув особняк, я оказался в, потерявшем свой былой цвет саду. В центре стоял небольшой фонтан, напротив которого, лицом к зданию, стояла широкая металлическая скамейка, с деревянным сидением. На ней сидел сам Гвус. На момент этого случая, ему было шестьдесят три года, и его возраст отчётливо читался по морщинистому лицу. По старой традиции из своей молодости, он всё ещё заглаживал седеющие волосы назад. Гвус усердно сбривал  седые усы и бакенбарды, так что на его лице выделялись скулы. Высота  Гвуса была не меньше шести фут, хотя это сложно понять из-за заметной сутулости. Он держал в руках свой старый цилиндр, рядом лежала дубовая трость. Воротник его длинного пальто колебался на ветру, прикрывая шею .
    Гвус не любил здороваться, считая это нецелесообразным, и предпочитал встречать людей своим упорным и безразличным взглядом. Так случилось и в этот раз. Его тёмные, болотного цвета, глаза быстро перевелись на меня и обратно на птиц, которые так его заинтересовали.
    Присев рядом с ним на скамейке, я обратил свой взгляд туда, куда смотрел он сам. На верхушке фонтана сражались две вороны. Немного попрыгав туда-сюда и помахав крыльями, они покинули свои позиции и скрылись из нашего вида.
    – Нравятся мне эти птицы, вороны. – Заметил Гвус своим хриплым голосом. – Не знаю почему, но они вызывают у меня чувство ностальгии. Быть может, они напоминают мне обо всех тех преступниках, за которыми я охотился в Лондоне. Такие же тёмные, неусидчивые. Пришли, сделали, скрылись. И так из раза в раз. А потом попробуй их найди среди всего того беспорядка, что собой представляет оживлённый город.
    Манера речи Гвуса была медленной. Тем не менее, время от времени он ускорял темп. Обычно, он так делал когда злился или был раздражён.
    – Не знаю, мистер Гвус. Не могу сказать, что разделяю ваш взгляд, но как скажете.
    Гвус опустил голову.
    – Подозреваю, ваша матушка снова наведала вас?
    – И как только вы все про это узнаёте?
    – Всё очень просто, мистер Блэйк. Вы имеете очень своеобразную привычку говорить громко. Иногда чересчур.
    – И вы это отсюда услышали?
    – Не вижу ничего удивительного. Несмотря на возраст, слух у меня ещё какой. А вот зрение в конец убито.
    Гвус достал из пальто пенсне в позолоте, висевшее на длинной верёвке, и надел на нос. Облокотившись на свою трость, он встал с сидения.
    – Ладно, мистер Блэйк, тут становится холодно, давайте лучше пройдём в дом. Зная миссис Милфорд, она уже делает нам чай.
    И вот я снова оказался внутри этого огромного здания. Эти обделанные деревом стены и бронзовые настенные подсвечники напоминали мне о романах, которые так любил собирать мой отец, и которые я читал в детстве. В доме почти не было картин, и Гвус со временем пытался заполнить пустое пространство на стенах. Время от времени он посещал аукционы и выкупал произведения, пришедшие ему по душе. Не могу ручаться за цены данных картин, но они не выглядят дешёвыми, как по мне.
    Прямо напротив входа располагалась массивная деревянная лестница. Мы поднялись по ней и добрались до закрытой изящной дубовой двери. Гвус достал из кармана пиджака ключ и, отперев дверь, вошёл в свой кабинет.
    Комната была довольно просторной и по размерам напоминала скорее гостиную. Не помогал этому и камин из серого мрамора, какой увидишь не в каждой гостиной некой знатной особы. Багровые обои с позолоченными изображениями флёр-де-лис украшали стены и занавески того же оттенка закрывали свет.
    Скинув с себя пальто и шляпу на диван, Гвус доковылял до занавесок и отодвинул их. Свет хоть немного прояснил эту комнату. Гвус поставил трость к широкому письменному столу, что стоял напротив двери, и присел на кресло, спиной к окнам. Сняв с себя чёрный пиджак, он накинул потрёпанный синий халат, который выглядел скорее как рабочая роба. Достал из кармана своего коричневого жилета позолоченные часы и, быстро пробежав взглядом по цифрам, закрыл их, положив обратно в карман. Поправив перед маленьким зеркалом, что стоял на столе, свою коричневую бабочку, он убрал зеркало и ещё пару канцерных принадлежностей в сторону.   
    Я присел на диван, что был слегка под углом напротив стола.
    – Не понимаю, как вы ходите в такой ветер без шляпы. – Спросил он меня. – Хотя бы вашей этой, федоры. Каким бы жалким подражанием котелка она не была.
    – И с чего она вам так не нравится, моя эта федора?
    – Я не могу воспринимать эти короткие поля серьёзно. Федора – это летняя шляпа и у меня лицо кривится, каждый раз, когда вижу человека, носящего её осенью и тем более зимой. Кстати, про зиму.
    Гвус встал с кресла и пошёл разжигать огонь в камине, справа от меня.
    – Нужно бы вызвать мастера, чтобы он посмотрел на это чудо прошлого века. – Заметил он, подбрасывая внутрь угля. – Не удивлюсь, если этот камин не очищали со времён моего отца. Угля здесь, правда, маловато…
    Он потянул руку к толстой верёвке и дёрнул за неё. Где-то снизу прозвенел колокольчик.
    – Мистер Блэйк, будьте добры, посмотрите на вот эти сигареты, как мне кажется они как раз вам по вкусу. Или, скорее, запаху. Мой последний клиент их принёс в качестве благодарствия.
    Гвус открыл небольшую картонную коробочку, стоящую на краю его стола. Внутри было три десятка сигарет, выставленных в ряд. Я достал и понюхал одну.
    – “Лаки Страйк” ? – Спросил я.
    – Понятия не имею. Поэтому и спрашиваю. Я не курю эту чушь. Всегда предпочитал классические сигары. Можете забрать их себе, если понравится.
    Я закурил взятую мной папиросу и поддал огоньку Гвусу. Он предпочёл выкурить трихинопольскую сигару, взятую, откуда то из стола.
    – Вполне неплохо. – Заметил я, после первой затяжки. – С чего же они вам не нравятся?!
    – Химия. Очень много ферментов. Как медик, и какой никакой химик, я никогда в жизни не прикоснусь к этой дряни. Здесь, я хотя бы понимаю, из чего сигара сделана.
    Дверь в комнату открылась и внутрь, к моему удивлению, вошла девушка, которой я здесь раньше не видел. Ей было около двадцати. Короткие тёмные волосы, завёрнутые в клубок, подходили её тёмной одежде горничной.
    – Элиза, – обратился к ней Гвус – будьте добры, наполните вон то ведро углём и принесите сюда.
    Девушка кивнула. Она молча взяла ведро и вышла, тихо закрыв за собой дверь.
    – Гвус. А с каких это пор вы пополняете штат?
    – Вы про Элизу? Да, девчонка хорошая. Меня на неё навёл один старый друг. Она немного того, витает в облаках. Но работает прилично, ничего не скажешь.
Дверь вновь отворилась, но это была не Элиза. Миссис Милфорд приоткрыла дверь локтём и вошла в комнату с подносом. Она опустила поднос на стол к Гвусу. Это был набор из двух чашек горячего чая и блюда с печеньем в шоколадной глазури. Гвус взял одно и попробовал.
    – Это мистер Милфорд спёк? Передайте ему, что я очень зря не достаточно хвалю его кулинарные навыки.
    – Обязательно передам. – С улыбкой ответила мисс Милфорд.
    – Кстати, миссис Милфорд. Если вы хотите пересаживать растения, так и скажите. Я бы помог вам, а такими темпами вы себе спину надорвёте. Говорю вам как медик.
    – Не волнуйтесь за меня, мистер Гвус. Я ещё могу потягаться с вами здоровьем. – Она улыбнулась.
Миссис Милфорд вышла и закрыла дверь.   
    – Совсем себя не щадит. – Гвус подставил чашку чая поближе к себе и продолжил выкуривать сигару.
    Через минуту вернулась Элиза с ведром, полным угля. Когда она поставила его у камина, Гвус слегка двинул рукой, дав тем самым Элизе знак. Она кивнула и покинула комнату.
    – Мне кажется, мистер Блэйк, что она за эти две недели пребывания здесь уже успела влюбиться в кого-то из ваших.
    – Неужели. А в кого, если не секрет?
    – А вот это, секрет не только для вас, но и для меня. Сегодня к ней пришёл конверт, после получения которого она весь день ходит и улыбается. Два дня назад я видел изнутри дома, как она встречалась с каким-то мужчиной, который потом уехал на велосипеде, и она опять же, улыбалась весь день. Тут и думать не надо.      
    – Ну да. Тут всё прозрачно.
    – Кстати, пока вы здесь. Я хочу чтобы вы посмотрели на вот эти наработки.
    Гвус достал из стола несколько листов и передал их мне.
    – Как вы могли запомнить в прошлый раз, я собираюсь написать трактат по демонологии и оккультным практикам из разных стран. Ещё мой отец занимался этими исследованиями. Любил путешествовать по миру, заводить как можно больше временных знакомств. Вот и понабрался информации, которую я теперь намерен опубликовать.
    На бумагах, которые он мне передал, контент был самый разный. На одном было изображение людей с головами животных и набором имён. На другом тексты на неизвестных мне языках и, судя по всему, их перевод. На третьем было описание некого обряда.
    – Я, конечно, не особо осведомлён в этой сфере, но уверен, кого-то это точно заинтересует. – Я вернул ему листы. – Если возникнут вопросы о публикации, я всегда могу помочь вам.
    Он кивнул и положил листы обратно в стол.
    – Гвус. Я не сомневаюсь в вашем слухе. Но вы определённо не могли услышать, как я говорил с миссис Милфорд. Как вы узнали про визит матушки?
    Гвус встал с кресла и подошёл к окну. На улице бушевал ветер. В такую погоду так и хочется сидеть в теплоте и ничего не делать.
    – Память, мистер Блэйк. Память. Я уже не раз говорил вам, что у меня, пожалуй, лучшая память, нежели у кого-либо ещё во всей Англии. Я прекрасно понимаю, что вы обычно заняты с семьёй по утрам, а вечером занимаетесь своей редакторской работой, что отвлекает вас от социальной жизни. Вы всегда приходите днём, а сегодня решили навестить меня в такую рань. К тому же, я припоминаю, что ваша матушка навещает вас каждый ноябрь. Если не ошибаюсь, это связано с какой-то традицией из вашей семьи, но вы мне так и не рассказали, что это за традиция такая. Каждый ноябрь вы приходите ко мне и говорите, что приехала матушка, и вам не очень приятна её гиперактивная компания. Сложите все три этих слагаемых вместе, и мы получаем вполне очевидный ответ.
    – Да. Простовато конечно. Вы вроде говорили, что память – это ваш метод разгадки преступлений. Я так и не спросил ни разу, как именно этот ваш метод работает?
    Гвус затушил окурок об пепельницу и снова обернулся к окну.
    – Скоро дождь будет. – Прошептал он себе. – По поводу моего метода, могу сказать следующее. Ничто в этом мире не ново. Даже если и появляется что-то, что можно назвать нововведением, то оно обязательно состоит из компонентов, которые уже существовали и могут быть объяснены. Вот возьмём эти ваши, машины. Топливо состоит из уже открытых химических элементов. Детали сделаны из уже привычных для нас металлов. Работает вся эта конструкция с помощью понятных разуму процессов. Или возьмите самого человека, как организм. Имеется столько непонятных обычным людям болезней. Однако, стоит ему узнать симптомы, понять как болезнь развивается, так человек уже может не только обнаружить, но и излечить или даже предотвратить болезнь. Чем больше вы наблюдаете за людьми с определённым заболеванием, тем больше общих черт вы находите. Рано или поздно, вы начнёте определять болезни, едва взглянув на человека. Детективы, сыщики – называйте, как хотите. Наша задача – увидеть преступление, запомнить его, и воспользоваться полученными знаниями в будущем. Разгадайте два-три десятка преступлений, и вы начнёте находить между ними общие черты. Разгадайте сотню, и вы начнёте связывать знакомые звенья в цепочку, даже того не замечая. Разгадайте три сотни, и вы начнёте щёлкать их как орешки. Преступники думают одинаково. Именно поэтому необычные дела всегда ставят полицию в тупик. Память это хорошо, но без находчивости и острого ума тоже не обойтись. Активность к слову, тоже не помешала бы…
    Гвус определённо увидел кого-то на улице и быстро убрал своё пальто и шляпу с дивана на настенную вешалку у двери, которую он приоткрыл, после чего направился обратно к столу и присел на кресло.
    Я сипнул чая и посмотрел на колеблющееся ветви елей за окном. Было слышно, как где-то внизу открылась и закрылась дверь. Быстрые шаги по деревянному полу приближались к нам.
    В дверном проёме появилась знакомая фигура. Это был инспектор Скотленд-Ярда, Зэкерри Свифт. Насколько я помню, на тот момент ему было сорок три. Он снял шляпу со своей лысой головы и шагнул в комнату.
    Свифт – живое воплощение того, что постоянная работа может сделать с человеком. Несмотря на относительную молодость, выглядел он на все шестьдесят. Виной тому синеватые мешки под глазами, явно вызванные недостатком сна. Небрежная борода контрастировала с очень ухоженным тёмно коричневым костюмом, в котором выделялся аккуратно завязанный яркий красный галстук с золотой булавкой.   
    – Мистер Гвус. – Инспектор слегка покланялся. – Мистер Блэйк. – Он повторил поклон.
    – Свифт, будьте добры, присаживайтесь куда будет удобно.
    Гвус встал и подошёл к стене слева от нас. Между двумя массивными книжными полками, на которых пылились альбомы и немногочисленные книги. Большинство из альбомов имели в себе заметки по поводу его предыдущих дел. Книги были в основном методической литературой. Лишь десяток художественных произведений затесались среди всего остального. У подножья полок пылились груды старых газет, представляющих для Гвуса важность. Между книжными полками был фужер, за стеклянной витриной которого стояли десятки бутылок с алкоголем.
    – Вам Виски или вино?
    Свифт положил своё пальто и котелок на кресло, стоявшее возле дивана, и присел рядом со мной.            
    – Пожалуй, вино. Белое. – Ответил он.
    Гвус открыл дверцу и достал с верхней полки узкий бутыль из яркого зелёного стекла. Он повернулся ко мне и кивком предложил выпить, я отказался. Поставив на стол два бокала, он наполнил один на половину и передал Свифту, второй наполнил на одну пятую и вернулся на своё кресло.
    Свифт сделал глоток и слегка прищурился.
    – А я вижу, у вас тут встреча. – Начал он, вертя бокал в руках.
    – Я всегда готов принять у себя гостей. Компания у меня, конечно, имеется, но под старость я начал жалеть, что вёл одиночный образ жизни.
    В этот момент я подумал о том, что мне стоило бы навещать Гвуса почаще.
    – Ну, мистер Гвус. – Заметил инспектор. – Думаю, наши инспекторы в отставке будут очень даже рады провести с вами время. Вы у нас своеобразная знаменитость, как-никак.
    Гвус отмахнулся.
    – И не нужно отнекиваться. С тех пор, как вы получили пулевое ранение в ногу при поимке “Красных воротников”, о вас регулярно говорят. Мистер Блэйк, вы ведь помните это дело?
    – Это случаем, не та террористическая организация, которая планировала поджечь германское посольство? – Я попытался припомнить этот случай.
    – Она самая. Поймали с поличным. Чувствую, если бы Гвус не помог, то посольство пришлось бы отстраивать.
    – Меня тогда, должно быть, не было в Лондоне. Я так ничего об этом не написал.
    Инспектор выпил ещё немного вина.
    – Кстати, мистер Гвус. Я вот с чем к вам пришёл. У меня тут назрело расследование. Это либо ничего, либо что-то стоящее. Хотелось бы, чтобы вы съездили со мной и помогли разобраться.
    Гвус поднял взгляд в потолок.
    – Расскажите об этом деле.
    – Дело, оно вот какое. В Борнмуте произошёл инцидент. Была найдена молодая девушка, лет двадцати, вся разодрана собаками. Казалось бы, обычная атака диких животных. Но я не убеждён. Не выглядит это как случайность. Никто этих собак не слышал, хотя произошло нападение близко к посёлку, да к тому же ближе к ночи. Бродячих псов в округе никогда не было, а волки там издавна не водятся, заядлые охотники мне это подтвердили. Неспокойно мне на душе, Гвус. Вот, шестое чувство или что-то такое. Вы знаете, у меня интуиция та ещё.
    – Это без сомнений. – Прошептал себе под нос Гвус.
    Он опустил свой взгляд обратно на нас.
    – Борнмут, говорите? Я бы конечно всмотрелся в это дело, но, к сожалению, я не могу сделать этого сегодня. К пяти у меня назначена встреча с довольно важным клиентом. Тем не менее, я буду не против заняться этим завтра. Тело девушки, нужно полагать, в Борнмутском морге?
- Скотленд-Ярде. – Поправил Инспектор. – Так какие вопросы с местом похорон, так что пока что тело находится в Лондоне.
    – Приму к сведению. Надеюсь, меня узнают, а то придётся искать Гринна. Кстати, Свифт, вы планируете возвращаться на место смерти?
    – До меня там поработал только местным суперинтендант, так что да, придётся ехать самому.
    – Мистер Блэйк, найдётся ли у вас время, чтобы отправиться с инспектором?
    Я не стал долго думать.
    – Изабелла не будет против. У неё сейчас есть занятия. Но, что я должен там делать?
    – Вы должны смотреть по сторонам и замечать то, что не заметит Свифт. Не примите это за оскорбление, но вы, Свифт, конечно, оправдываете своё имя активностью, но за скорость вы заплатили внимательностью.
    Инспектор грустно пожал плечами.
    – Очевидная, но до боли жестокая правда, мистер Гвус.
    Он встал с дивана и натянул на голову свою шляпу.
    – Что же, если вы действительно желаете присоединиться, то мы встречаемся через полчаса на вокзале. А мне нужно кое-кого предупредить о нашем приезде. Я видел в гостевой телефон, пойду им воспользуюсь. 
    Инспектор и Гвус пожали друг другу руки, и Свифт вышел из комнаты. Я встал и начал одеваться.
    – Мистер Блэйк, я знаю, мало что сможет остановить вас в поиске приключений. Поезд доедет за два часа. У вас есть целый день. Будьте добры зателеграфируйте мне результаты первого дня, когда закончите.
    Мы обменялись прощаниями, и я направился к выходу.
***
    Собрав самое важное, что может мне понадобиться для поездки, я предупредил Изабеллу об отъезде и направился к вокзалу. На станции, как всегда, почти что не было людей. По выходным, люди собираются в города или погостить к родственникам, но не так уж много у нас желающих совершать путешествия.
    Не перестаю вдохновляться поездами, этими титанами, мостиком между стариной и модерном. Обшитые снаружи металлами, выпускающие столбы дыма, изнутри они выглядят не хуже многих Лондонских квартир. Они воплощают в себе мощь прошлого, прокладывая дорогу в будущее.
    Забравшись в прибывший поезд, мы прошли к указанному нам купе для курящих, где мы и обосновались. Инспектор прикупил по пути к вокзалу новостную газету и обратился к ней, пытаясь пропустить время. Я последовал его примеру и заранее взял со станции случайный роман в жёлтой обложке за семь пенсов. Нам предстояло двухчасовое путешествие через темнеющие перед зимой долины Англии.
    Осень уничтожала красоту цветастых полей и лесов. Как человек, обожающий те редкие моменты, когда я, наконец, могу покинуть тот пыльный склеп, что я называю своим офисом, я ценю те прекрасные моменты, когда могу погрузиться в беззаботность природы. Когда я покинул задымлённый Лондон и его переполненные улички, надеялся окунуться в атмосферу беспечности, что предоставляют такие отдалённые клочки общества, как Банбери. Тем не менее, я продолжаю проводить своё время за работой в не самой здоровой атмосфере, от которой так упорно пытался убежать. Быть может, это и является причиной, почему Гвус и случаи, в которые он из раза в раз попадает, так привлекают моё внимание. Так и хочется нарушить свой привычный расклад дня и вписать в него что-то необычное.
    Пристрастие к необыкновенному и вызывает мою любовь к лету. Всегда приятно запечатлеть новый набор цветов, которые оно может предоставить. Гвус не раз говорил, что предпочитает осень и зиму, что не удивительно. Его разуму были привычны серость осени и одноплановость, ведь среди знакомых элементов очень просто выделить что-то новое и необычное.
    К слову, о новом. В Борнмуте я оказался впервые. Быть может, моё мнение было испорчено серостью осени, быть может, тем, что мы были на самом краю Борнмута и даже не видели воды, но само место показалось мне каким-то скучным и неприветливым.
    Поезд, наконец, остановился, и мы поспешили сойти на станцию.
    Вместе с нами вышли пара человек, среди которых я отчётливо запомнил лишь молодого парня с длинными усами в коричневом пиджаке и котелке. Он подвернул рукав и посмотрел на наручные часы.
    – Сколько? – Спросил его сзади инспектор.
    – Три двадцать. – Ответил мужчина не оборачиваясь. Он поправил рукав и, подняв свой чемодан с каменного пола, зашаг в сторону самого Борнмута.
    Инспектор осмотрелся по сторонам.
    – А вот и он. – Заметил Свифт и поспешил меня вперёд.
Инспектор подошёл к полному мужчине в толстом ольстере, который стоял возле запряжённого догкарта,. Они поздоровались.
    – Мистер Блэйк, это Бенджамин Кларксон, местный врач.
    Я обменялся приветствиями с доктором. Он был старше пятидесяти, с отвисшими щеками. Его глаза прятались за квадратными линзами в проводной оправе.
    – Мистер Бенджамин – продолжал инспектор – помог нам при осмотре тела. Сейчас мы погрузим наш груз в повозку и отправимся прямиком на место преступления.   
    Борнмут находился в тысяче ярдов от станции и экипажи по этой дороге, судя по всему, ходили редко, ибо дорога была плохо обработанной. Отсюда Борнмут походил на типичный посёлок, немного больше Банбери. Уже отсюда видно, что все дома в Борнмуте новенькие и не очень большие. Среди этой картины выделялась старинная башня с часами, которая высилась над всем посёлком. Здания, ближе к часовне постарше других. Остальные построены максимум десяток лет назад.
    Поездка была не очень долгой, и мы не успели оглянуться по сторонам да поглядеть на местную природу, как уже настала пора спускаться. Доктор взял в руки свою трость с металлическим набалдашником, и повёл нас по протоптанному пути, отходящего от основной дороги. Он то и дело бил тростью по веткам радевших дубов и бук. Мы с инспектором шагали позади. Наконец мы вышли на небольшую прогалину. На траве была видна ещё не потемневшая кровь.
    Инспектор стал в стороне от крови и начал показывать руками.
    – Тело лежало тут. – Он указал на место с окровавленной травой. – Кровь немного впиталась в землю, но всё ещё видно. Её ноги были направлены в ту сторону. – Он указала прямо, где сквозь кроны вдалеке проглядывались окна домов. – Девушка лежала на спине. Ноги в раскидку. Одна рука над головой, другая на уровне глаз. Тело значительно изуродовано. Как я уже упоминал, нападали собаки. Как говорят суд-мед эксперты, собак было три. Доктор Кларксон, расскажите о том, как обнаружили тело.
    Доктор немного подвигал челюстью и, указывая руками во все возможные стороны, начал перечислять события той ночи.
    – Было это, в девять. Полдесятого, если точнее. Поселение у нас тихое, если что и происходит, так сразу толпа набегает. Так случилось и в этот раз. Людовик, местный немецкий музыкант, на старость лет завёл себе привычку набирать воду для сада из колодца, что вон там. – Он указал куда-то, но я не успел заметить куда, как он уже опустил руку. – Идёт он значит, по главной дороге и замечает, как что-то блестит здесь. Он подошёл проверить, а как увидел тело, так закричал, что весь посёлок услышал. Понабежало сюда людей, все хотели посмотреть, что случилось.
Я как с рыбалки возвращался по главной дороге и вижу толпу людей. Пока они объяснили мне, что да как, уже прибежал местный участковый, разгонял зевак. Как доктор, меня подпустили к телу. Она тогда была мертва некоторое время, ибо тело на ощупь было холодным. Там и смотреть не надо, и так понятно, что её какие-то собаки загрызли. А я по собакам эксперт. Раньше ветеринаром был. Да я и сейчас ветеринар, если говорить технически. Так вот, следы от зубов по форме и размеру напоминали такие у мастиффов. Как полицейские прибыли, я рассказал им о своём открытии. С тех пор не произошло ничего стоящего.
    Доктор замолчал, а я решил воспользоваться моментом тишины, чтобы осмотреться вокруг. Эта прогалина была не так далеко от города. Всего в двух десятках ярдов проходила так называемая ‘главная дорога’, по которой мы и прибыли.
    – То есть, – поинтересовался я – поселение у вас тихое, и, тем не менее, крика этой девушки никто не услышал?
    – Это действительно очень странно. – Согласился доктор. – Но стоит понимать, что когда человек попадает в стрессовую ситуацию, он может впасть в состояние шока.
В разговор вмешался инспектор.
    – Шок – это одно дело. Но если тут действительно работали три собаки, они должны были лаять или как-то иначе привлекать к себе внимание.
    – У нас тут есть люди с собаками. Многие, к слову. Никто бы не заподозрил ничего, даже если бы они и услышали этот лай.
Я поинтересовался.
    – Расскажите лучше об убитой девушке.
    – Девушку эту звали Дария Уилсон, двадцать пять лет от роду. У неё и её матери обоих случаются приступы астмы, и я к ним очень часто заходил. Девушка, что говорится, жила на позитиве. Отец её умер ещё до того, как я сюда переехал три года назад. Несмотря на возраст у неё было аж три романа. Сначала с сыном нашего местного участкового Леона, Генри Уиллисом. Они здесь всегда жили. Потом у неё была любовь с писателем Грегори Бэйксом. Он переехал сюда примерно тогда же когда и я, плюс минус несколько месяцев. Сейчас у неё роман с сыном старика Твиста, Марком. И так вот всё закончилось.
    – А этот Твист, когда сюда переехал?
  – Старик тут живёт уже давно, а вот Марк не спешил переезжать. Теперь, когда Дария мертва, он, скорее всего, отбросит эту мысль вообще.               
    Инспектор подошёл к доктору.
    – Ладно, место происшествия конечно имеет в себе интерес, но нам нужно приступить к допросам. Мистер Кларксон, будьте добры, зайдите в гостиницу и скажите, что мы прибудем к вечеру.
    – Без проблем. – Заметил он, и, протерев очки, собрался уходить. – Подождите, может мне с вами пойти и показать, что и где?
    – Спасибо за предложение, но я запомнил номера домов.
    – Тогда, удачи вам в расследовании.
    Доктор повернулся к нам спиной и зашагал прочь. Мы с инспектором двинулись за ним в город. Пути наши с доктором, тем не менее, расходились. Он пошёл на восток, где была некоторого рода коммерческая уличка. Я не успел осмотреться, но заметил лавку сапожника, продуктовый и пекарню. Мы же направились на запад, где были жилые кварталы. Почти что все дома выглядели одинаково. Одни и те же фронтоны, одни и те же окна, одни и те же пологие крыши. Словно все дома строили одни и те же люди. Различия заключались разве что в садах, которые неплохо так описывали их владельцев. Время от времени мы и натыкались на дома, непохожие на другие, но это было чрезвычайно редко.
    Инспектор остановил нас около одного из похожих домов. Единственное, что привлекло моё внимание – это то, как много места отведено для сада. Перед домом всё было засажено кустарниками и цветами, которые уже совсем скоро исчахнут.
    – Это дом мисс Уилсон. – Пояснил инспектор. – Вы, кстати, не забывайте стенографировать наши допросы.
    Уж что-что, а быстро записывать я умею. Не удивлюсь, если это единственная причина, почему Гвус меня вообще сюда послал.
    Инспектор трижды постучался в дверь, прежде чем она открылась. На другой стороне стояла женщина старше сорока. Она хромала на левую ногу, но всё ещё ходила, подпираясь на железную инвалидную трость. Морщинистое лицо и рыжие кудрявые волосы придавали ей лишние годы. Мать Дарии, Лидия Уилсон, сразу же начала жаловаться нам на свою жизнь.
    – Думала, переселюсь сюда, так жизнь пойдёт спокойней. А тут, нет. Сначала сахарный диабет вызвал атрофию ноги, еле как хожу, так теперь и это несчастье…
    Она выхватила из кармана платок и, уткнувшись в него лицом зарыдала. Инспектор присел рядом с ней и, положив руку на её плечо, принялся успокаивать бедную женщину.
    – Мисс Уилсон, – практически шёпотом говорил инспектор – расскажите нам о вашей дочери, если это не слишком тяжело в вашем положении.
Женщина собралась с мыслями и начала.
    – Дария была очень добродушной девушкой. Она вместе с доктором Кларксоном была волонтёром для нескольких Госпиталей в городе. Раньше разводила кроликов, но сейчас уделяла всё своё время мне.
    – А что вы можете сказать про её возлюбленного? – Поинтересовался я, делая заметки в свой блокнот.
    – Честно говоря, я не могу сказать чего-либо дельного о Марке. Но он помогал Дарии ухаживать за мной и садом, да и в целом при мне был очень вежливым. Дария не рассказывала мне об их отношениях в деталях, но по виду она была счастлива, а это было для меня самым главным. 
    – Ладно. – Продолжил инспектор. – Теперь расскажите нам, когда Дария вышла из дома?
    – Вчера вечером, к семи. Марк прислал ей письмо, в котором попросил встретиться.
    – Где это письмо?
    – На столе в её комнате.
    – А почему он писал письмо, а не пришёл сам? – Заметил я.
    – Дело в том, что Марк здесь не живёт. Разве что приезжает к своему отцу. Дария говорила, что Марк планировал переехать сюда навсегда, но я не знаю, сделает ли он так, теперь, когда Дарии больше нет.
    – То есть, его здесь вчера не было?
    – Насколько я знаю, он всё ещё не прибыл.    
    – В таком случае, последний вопрос. Вы не замечали, пропало ли что-либо из личных вещей Дарии? Даже самая незначительная.
    – Я не проверяла, но вроде бы нет.
    – Значит это всё. Ещё раз, примите наши соболезнования.
    Мы с инспектором продвинулись в комнату убитой. Помещение было обставлено не самым роскошным образом, по чему видно финансовое состояние семьи. Куда не бросишь взгляд – везде он улавливал тонкий и нежный бирюзовый цвет. Таковыми были занавески у окна, убранство кровати, даже мелкие элементы одежды и редкие драгоценности, так или иначе, были бирюзовые.
    Записка, о которой говорила Лидия, лежала на небольшом гардеробе с зеркалом. Инспектор подобрал её, прочитал содержание и подал мне. Записка напечатана на машинке и гласила:
    “Дорогая моя Дария. Знаю, ты ожидала увидеть меня этим утром, но как ты, возможно, знаешь, авария на железной дороге прервала связь между Бирмингемом и Лондоном. Тем не менее, спешу сообщить, что траффик уже возобновился, и я прибуду к вам в субботу. Буду очень рад, если ты меня встретишь. Я не хочу, чтобы прошлый раз повторился. Поезд должен приехать к восьми. Пишу тебе, ибо знаю, как ты волнуешься, когда я тебе подолгу не пишу. Передавай привет матушке. 
     – Твой Марк”
    Рядом с сообщением валялся конверт. Был он самый что ни на есть простецкий почтовый. Подозрения вызывали отсутствие штемпеля и марки, но это можно было объяснить. Авария, которую упоминал автор письма, это, очевидно, сошедший с рельс поезд на 2892-ом ярде от Лондона. В газетах писали, что в качестве некоторого рода извинения, местные почтовые отделения устроили скоростную доставку по близлежащим районам к Лондону. Ни марки, ни штемпели на эти письма не ставили, просто потому что люди, застрявшие в поездах, просто не имели время на это.
    Я заметил своё предположение инспектору и тот, тоже припомнив этот случай, положил сообщение в конверт и засунул это в небольшой пакет, в который помещают вещественные улики.
    Перед уходом инспектор задал владелице дома ещё несколько вопросов, но они были совсем незначительны и относились к характеру девушки.
***
    Мы стояли возле калитки, ведущей к двухэтажному дому, ожидая возвращения его владельца. Состояние этого жилища было плохим и то тут, то там проглядывалась потрескавшаяся побелка, а крыша дома и вовсе крошилась. Тем не менее, судя по строительным лесам, недавно были предприняты попытки ремонта.
    – А вы, небось, те две ищейки. – Захрипел за нашими спинами голос. Он принадлежал шестидесятилетнему джентльмену, который пытался скрывать свою лысину и полное рытвин и морщин лицо в тени широкополого цилиндра. 
    – Вы от части правы. – В учтивой манере ответил старику инспектор. – Я - инспектор Свифт, а это мистер Блэйк.  А вы, должно быть, Джером Твист, отец Марка Твиста?
    – Что есть, то есть. – Мрачно ответил старик. – Давайте тогда пройдём ко мне в дом.
    Место обитания старика оказалось куда изящнее изнутри, нежели снаружи. Десятки написанных рукой картин закрывали изумрудного цвета обои. Мебель из тёмной ели покрыта небольшим слоем пыли. Бронзовые подсвечники свисали со стен. Дом был очень тёмным и душным, что явно не нравилось инспектору, но я не обратил на это особого внимания.
    Старик сбросил с себя сюртук и упал в широкое кресло у камина. Я и инспектор присели напротив него, на мягком диване.
    – Господа, не желаете ли закурить. – Старик указал на деревянный ящичек с трихинопольскими сигарами.
    Как бы я не хотел этого отрицать, но от качественного курева я никогда не отказывался, и видать, инспектор тоже. Мы трое по очереди взяли сигары, и через минуту комната наполнилась дымом.
    – Вы не подумайте обо мне чего-то. – Начал старик. – Я может, и выгляжу как злобный старикан, но нагрубить не имею желания. Хотя, вы, несомненно, пришли сюда поговорить о моём сыне, а не обо мне.
    – Вы правы. – Признал инспектор. – Мне особенно хочется узнать, где он сейчас?
    – В пути. Вчера прислал телеграмму со станции у Уилоби-Поинт. Могу предоставить её вам, если это требуется. Должен был уже прийти, но видимо, где-то застрял.
    – Будьте добры, передайте нам эту записку. 
    Старик поднялся с кресла и вышел в соседнюю комнату, откуда вернулся с небольшим листком. Написанный толстым почерком текст был короток и лаконичен.
    “На железной дороге произошла авария, рейсы задерживаются. Приеду завтра, ко дню.
                Ж.Д. вокзал Уилоби-Поинт.                – Марк”
    – Вот такой он у меня, – заметил старик – мало говорит, мало пишет. Не знаю, что он нашёл общего с этой бедной девочкой. Она была той ещё балаболкой. В городе он таких не любил, а здесь…
    – Расскажите нам об этих отношениях, если ваш сын посвящал вас в его интимные дела.
    – Не посвящал, но я не слепой и отчётливо видел, какие у них там отношения. Как по мне, вполне нормальные. Был один инцидент, конечно. Есть у нас тут один парень, Леон кличут. Импульсивный, ревнивый. Раньше вёл роман с Дарьей. Не знаю, была ли его любовь ответной, но с моим сыном он не раз ввязывался в потасовку.
    – Это интересно. А у этого Леона случаем нет собак?
    – Есть. Мастифф, такой маленький, что от удара ногой помрёт.
    – А много ли людей в этом районе имеют мастиффов?
    – Много. Каждый четвёртый, наверно. Охотников у нас тут, конечно, не занимать.
    Я припомнил имена, названные Лидией, и задал вопрос.
    – Так-то, Мисс Уилсон сказала, что некто Бэйкс тоже раньше имел романтические отношения с её дочерью.
    – Об этом я не осведомлён. Хотя, тут нечему удивляться. Бэйкс он у нас такой. Кроме доктора, больше ни с кем особо не общается. Девушку подцепит запросто, а вот удержать не сумеет.
    Инспектор снова вспрянул в разговор.
    – А вы то как, сообщили вашему сыну о смерти Дарии?
    – Да как я сообщу? Со станции он уже давно уехал. Попробуй ему сообщить что-либо.   
    – Да уж. В таком случае, думаю, мы наведаемся попозже, чтобы поговорить с вашим сыном. 
    Мы уже успели попрощаться со стариком и одеть наши шляпы, как наш уход был отложен. Входная дверь дома отворилась, и внутрь вошёл тот самый молодой человек с длинными усами, который подсказал инспектору время на станции. Он, очевидно, был сыном Твиста. Судя по удивлённому взгляду, он нас узнал и поспешил разузнать у отца расклад дел.
    – Марк, эти джентльмены пришли сюда не просто так. – Пояснил ему старик. – Тебе, так-то, лучше присесть.
    Старик встал, принял из рук сына шляпу, и усадил его на кресло где только что сидел сам. Он взглянул своими серыми глазами на инспектора, и тот подготовился к своей речи.
    – Мистер Твист, я – Грегори Свифт, инспектор Скотленд-Ярда. С прискорбным извещением должен сообщить, что ваша возлюбленная, Дария Уилсон скончалась от кровотечения после нападения диких животных прошлым вечером.
    Инспектор, несмотря на свою каменную внешность, был человеком весьма добродушным, и по его голосу было слышно, какую жалость он испытывает к бедной девушке и её судьбе. Твист младший смог уловить это в тихом тоне Свифта и молча отвернулся в сторону, положив голову на кулак. Так он просидел около минуты. Никто из нас не собирался прерывать его траур. В один миг он внезапно поднял голову, стукнул рукой по подлокотнику кресла со всей силы и издал, пожалуй, самый отчаянный и наполненный горести крик, что я слышал в своей жизни. Теперь, когда он всё-таки решился высвободить эмоции, у его глаз появились слёзы, а лицо скорчилось, словно от агонии. Я не знаю, возымел ли этот срыв такой же эффект на инспектора, но я возымел уверенность в его невиновности. Даже самый лучший театральный актёр не сумел бы так сыграть.
    – Я сам тот ещё дегенерат. – Начал он. – Она ведь меня предупреждала. Она говорила мне, что ей неспокойно. Я должен был оставаться тут, но нет, меня потянуло в город с какой-то кстати.       
    Он замолчал на минуту, после чего наклонился ближе к инспектору и полушёпотом спросил.
    – Инспектор. Вы думаете это?...
    Он не закончил предложение, но инспектор и так его понял.
    – Мы не можем быть уверены. Но, как мне кажется, оно вполне могло быть убийством. Если это действительно так, то можете быть уверены, завтра прибудет наш эксперт и мы вместе разберёмся в этом деле.
    – Если я могу чем-нибудь помочь – только скажите.
    – На данном этапе, вы, как возлюбленный убитой, можете рассказать нам о ней и ваших отношениях.
    – Я попытаюсь. – Он выдавливал из себя слова и говорил, постоянно вздыхая и ахая, что в целом не удивительно. Думаю, если бы мою жену убили, то я бы не смог общаться ещё несколько часов. Но Марк оказался крепким мужчиной и поэтому было странно слышать его мужественный голос таким надорванным. – Возможно, если вы захотите узнать что-то отдельное, так сразу спрашивайте, а я расскажу всё что смогу. – Я снова достал свой блокнот из кармана и краем глаза заметил, как отец Марка притащил себе откуда-то стул. – Встречались мы с Дарьей уже как два года. Она тогда только отошла от романа с Бэйксом и вот опять. Она была той ещё девушкой. Выделялась среди своих подруг. Так, именно она и начала наш роман. Мне кажется, она жить не может без партнёра, ей всегда нужен кто-то под рукой. Вот уже два года мы встречались. Никаких эксцессов не случалось. Разве что её матери стало совсем сложно ходить, что в свою очередь, поторопило меня к действиям. Вот, посмотрите.
    Он достал из кармана квадратную деревянную шкатулку, раскрыв которую, представил перед нами серебряное колечко с небольшим обвитым в металл бриллиантом.
    – Оно не самое дорогое, что я мог ей предложить, но она была женщиной невысоких стандартов и понимала - деньги можно потратить и с большей пользой. За ним я собственно и уезжал в город.
    Марк остановил повествование, уставившись на кольцо. Инспектор воспользовался возможностью и задал пару вопросов.
    – Вы сказали, Дария предупреждала вас о чём-то?
    – Да. Накануне, перед моим отъездом она сказала мне, что ей совсем неспокойно. Приходиться время от времени бегать туда-сюда по ночам и у неё стоит какое-то странное предчувствие, что скоро произойдёт что-то неприятное.
    – Понятно. Что вы знаете о других романах Дарии?
    – Знаю я, что они были, и не больше. Никогда про это не интересовался. Да и не хотелось, чтобы она всё это вспоминала. Как-никак, если они разошлись, значит, есть за что.
    – Понятно. – Повторил инспектор. Он опустил голову в пол, как он это любил делать. –  Думаю, мы к вам наведаемся ещё раз завтра, когда Гвус прибудет, а пока что у меня нет особых вопросов. Если бы имелся кто-то, кто желал вашей жене смерти, вы определённо бы об этом нам рассказали сразу. Напоследок, будьте добры, посмотрите на вот эту записку и скажите, вы ли её отослали. 
    Инспектор достал из пакета ту самую записку, что мы взяли из комнаты Дарии и протянул её Марку. Тот покивал головой и вернул записку обратно.
    – Это не в моём вкусе. – Пояснил он. – Я не пишу такие длинные сообщения. Пары слов всегда вполне хватает. 
    Инспектор снова завернул записку в пакет и уложил во внутренний карман плаща.
    – В таком случае, ещё раз примите наши соболезнования. – Мы оба встали, поклонились, и надели шляпы. – Если нам понадобится ваша помощь или мы разгадаем дело, то мы сообщим об этом. – Заметил инспектор, когда мы выходили из дома.
    Старик провёл нас до двери, а Марк остался сидеть в кресле, задумчиво уставившись на кольцо.
***
    Мы освободились от Твистов к шести дня. Инспектор ещё потягал меня по городу, расспрашивая всяких зевак на улицах, но ни один из этих разговоров не был достаточно долгим или важным, чтобы я о них упоминал по отдельности.
    Мы хотели поговорить с тем самым Бэйксом, чьё имя уже не раз слышали, однако он не так давно покинул город и доктор уверил нас, что вернётся он только к вечеру. Такими темпами было выгоднее подождать Гвуса и вместе с ним наведаться к этому Бэйксу. А пока, мы решили навестить местного участкового и его сына, который, как мы уже выяснили, был одним из бывших возлюбленных убитой.
    Наша дорога до полицейского участка лежала через пекарню, и мы решили ненадолго остановиться там. Так как времени до отъезда практически не было, я совсем не успел пообедать, а тот чайный перерыв, что был у нас в поезде, совсем меня не удовлетворил.
    Я уселся за металлический столик, вделанный в уложенную булыжником обочину. Инспектор принёс мне булочку с малинным джемом, а себе взял с мясом. Честно говоря, я не совсем принимаю мясо на булке, если это не сэндвич. На мгновение мне в голову закралась мысль, что тратить время на подобный перекус в нашей ситуации немного странно, но я был не из тех, кто может побороть голод. Гвус рассказывал мне, что может не есть днями, если этого требует дело. И если честно, то вспоминая, например, дело Дилленжеса, который хотел подставить своего брата, то Гвус действительно может довести себя до совсем уж иссохшего вида, если ему потребуется это для маскировки. Осведомлён я и о том, что после таких выходок он обычно поглощает немало еды, чтобы хоть как-то содержать привычный вес. Сам я не то чтобы заядлый едок, но выступающий вперёд жилет желает заявить мне об обратном.
    Мы с инспектором завели фривольный разговор, что раз за разом переходил с темы на тему, и, поняв, что мы оба совсем запутались, о чём же говорим, так сразу же поспешили окончить перерыв и продолжили наш путь. Инспектор достал из кармана жилета часы, протёр стекло, закрыл их и положил обратно.
    – Полседьмого. – Прошептал он. – Как то медленно мы продвигаемся в этом деле. Будет смешно, если Гвус приедет сюда и сразу же назовёт ответ, пока мы тут думаем.
    – Сомневаюсь, что так будет. Он, конечно, любит узнавать что-то странное до нас, но зная его, точного и мгновенного ответа не последует.
    – Согласен. Зная его, он устроит какое-нибудь очередное шоу.
    Под словом “шоу” инспектор, очевидно, подразумевал знаменитую методику Гвуса, когда он под напором улик заставляет виновного выдать себя. Происходило либо так, либо преступника ловят на горяченьком, что тоже часто случалось. 
    – Не поймите меня неправильно, мистер Блэйк. Гвус – человек талантливый, спору нет. Но вот его методы время от времени желают оставлять лучшего.
    – Что же плохого в том, что преступник выдаст сам себя?
    – В этом ничего плохого нет. А вот в том, что Гвус любит ставить людей в неудобное или опасное положение – это другой разговор.
    Я ничего не ответил, но всё же был согласен с инспектором. Сразу припомнился случай в Эшере, когда по халатности Гвуса погиб последний из рода Коллинсов. Не будем лукавить, полиция тоже заслужила горсть вины, но Гвус поспешил принять весь удар на себя. Если не ошибаюсь, он так и держит на каминной полке пулю, которой убили Коллинса старшего, как постоянное напоминание о его ошибке.
    До самого полицейского участка мы больше не обменялись ни словом. Сам участок, как рассказали местные, обустроен в старом почтовом отделении. Камер для арестованных не было, поэтому все буяны и алкоголики сидели в комнате для персонала, запертые на ключ. Таковых было двое, оба пьяны. Как нам пояснили, подрались в пабе и теперь отбывают срок.
    Нас встретил сам участковый, который находился у стойки и обменивался мыслями со своим сыном, исполнявшим роль секретаря и консьержа. Оба были на одно лицо. Квадратная челюсть, ровный тонкий нос, карие глаза и тёмные волосы. Только вот сын был на полголовы ниже отца. Оба учтивы и, судя по нашему опыту, не очень разговорчивы. Старший, которого звали Генри, хотел было провести нас в свой офис, однако его сын, Леон, настоял на том, чтобы мы говорили у стойки.
    Я присел на стул, а инспектор решил постоять. Видимо, чтобы быть на одном уровне глаз с Генри.      
    Инспектор начал разговор издалека, спросив о положении дел в городе. Их разговор был дольше, чем хотелось бы, и заносить его сюда, особого смысла нет. Насколько я понял, инспектор хотел размягчить обоих подозреваемых, перед тем как перейти к делу, но это не очень-то и сработало. Генри и его сын всё также соблюдали спокойствие и даже некоторое безразличие. Поняв, что инспектор лишь тратит время, я решил поторопить разговор.
    – Не хочу показаться грубым, но как по мне, вы оба безразличны к тому, что произошло.
    И Генри и Леон явно обиделись, услышав такое в свою сторону.
    – Послушайте. – Начал Генри. – Я работаю полицейским уже тринадцать лет. В своей жизни я понавидался всякого. Меня уже ничего не трогает.
    – А вашего сына.
    Леон вздохнул.
– Слушайте. То, что я с ней когда-то встречался, ещё не означает, что я к ней так близок. Без возражений, её очень жаль, но не ожидайте, что я тут буду корчиться на полу от тоски.
    Леон говорил довольно грубым и пренебрежительным тоном. Его отец разговаривал более учтиво и время от времени бросал в сторону сына укоризненные взгляды. Тот их замечал, но тон не изменял.
    Инспектор подал мне знак рукой, и я на время отошёл от разговора, продолжая стенографию. 
    – Леон, расскажите-ка нам про ваши с Дарьей отношения.
    – Отношения у нас были очень скоротечными, и я особо не успел её узнать. Она такая, быстрая. Не успеет сосредоточиться на одном, как уже занимается третьим. В итоге кончила, как и её отец…-
    Он хотел было что-то добавить, но Генри тихо стукнул рукой по стойке.
    – Заткнись. – Шёпотом добавил он своему сыну, но тот не стал сдерживаться.
    – А что такого я сказал не так?! Неужели я не говорю правду?
    – Заткнись, я сказал. – Повторил он, но теперь громче.
    Заметив вопросительный взгляд инспектора, Генри не осталось ничего, кроме как рассказать.
    – Отец Дарии, Дэмиен, был не самым приятным человеком. Это не было доказано, но он, скорее всего, был как-то связан с Молли Магвайерс. Постоянно принимал у себя странных людей. Говорят, поэтому он и переехал в такую глушь, что за ним охотился некто. Да и его смерть была подозрительной. Нашли мёртвым на дне колодца, голова пробита. Коронер так и не смог сказать, умер ли он от падения, или был убит.
    Я записал это в блокнот и дважды подчеркнул снизу. Гвус, очевидно, сможет припомнить этот случай.
    Свифт на время напрягся, пытаясь что-то вспомнить.
    – Мистер Уиллис, – прервал свои размышления инспектор – вы как участковый сможете сказать, как вам кажется, почему не было слышно ни криков, ни лая собак?
    – Не знаю, инспектор. Странное это дело.
    – Действительно. А кто, кстати, нашёл тело?
    – Людовик. Смысла говорить с ним особого нет. Мало того, что он по-английски еле разговаривает, так он ещё глуховат. В любом случае, он ничего не видел.
    Мы всё же решили попытать удачу с этим стариком и, завершив с Генри и его сыном, перешли к Людовику. Разговор был недолгим и лаконичным. Еле как подбирая слова, он объяснил, что увидел лишь тело в кустах, что мы уже знали, и ничего не слышал и не видел.   
***
    Перед тем как отправиться в своё убежище, мы оба зашли на почту. Я, как и обещал, телеграфировал Гвусу вкратце о том, что мы узнали за сегодня.       
    К семи двадцати мы, наконец, прибыли в ту самую гостиницу, что нам арендовал доктор. Как оказалось, нас там уже заждались, и девушка за главной стойкой, видимо узнав нас по описанию, передала ключ и предупредила, что в восемь принесут чай.
    Номер, в котором мы должны были провести эту ночь был намного лучше, чем я ожидал. Данная аккуратная обстановка – совсем не то, чего ожидаешь от словосочетания ‘загородная гостиница’. Вся мебель обшита тёмно зелёной обивкой. На столике даже стояла небольшая стопка книг, которые, к сожалению, оказались не то чтобы интересными.
    За столом, попивая чай, я переглядел записи в блокноте. Удостоверившись в полноте своей памяти, я отложил расследование в сторону и сфокусировался на своих иных мыслях.
    В полдевятого мальчик посыльный прибыл к нам, доставив телеграмму от Гвуса, и передал её инспектору. Он прочитал её.
    – Мистер Блэйк, позвольте одолжить мне пустой листок из вашего блокнота.
    Я вырвал один и передал ему. Он быстро написал ответ на телеграмму и передал её посыльному вместе с парой монет, что достал из своего кошелька. Мальчик ушёл.
    – Гвус попросил меня вызвать из города ищейку и полицейского, способного ей управлять. – Пояснил Свифт. – Видимо хочет прочесать территорию.
    – А полиция не собиралась так сделать?
    – Собирались. Однако можно устроить только масштабный осмотр. Я вызываю индивидуально, так сказать, за свой счёт.
    К девяти у нас забрали чайную посуду. Усевшись на кресло, инспектор принялся листать одну из тех книг, что я упоминал. Мне не особо хотелось приниматься за свой роман, так что я решил приоткрыть окно и закурить. Вечер был тихим. Только тогда я понял, что имел в виду Кларксон, когда говорил, что у них тихий город. Стояла очень спокойная и, пожалуй, не самая здоровая атмосфера. Если бы кто-то закричал во всю глотку, то было бы это слышно по всему городу.
    – Кстати, – добавил инспектор – Гвус написал, что будет завтра в десять. Так что, с самого утра продолжим расследование. А книжка эта, та ещё чушь. 
    Он отложил не понравившийся ему томик и, закрыв глаза, заснул.
***
    Молодой мужчина в белом халате открыл тяжёлую металлическую дверь с решёткой, что вела в подвальные помещения Скотленд-Ярда, где находился морг. Тело перевезли сюда из Борнмута лишь по той причине, что жертву планировали похоронить на Лондонском кладбище, рядом с отцом. Мужчина уверенно шёл впереди, сзади, прихрамывая, шагал Гвус. Стук его деревянной трости по керамическим плиткам эхом проходил по подвальному помещению. Мужчина, который, как вы уже могли понять, был работником в морге, остановился у стены с камерами, проверил номер на крышке, перед тем как открыть её. Он быстро переложил тело на каталку и перевёз его в секционную. Гвус последовал за ним.
    Патологоанатом хотел переложить тело на исследовательский стол, но Гвус остановил его.
    – В этом нет необходимости. – Заверил он и достал из внутреннего кармана пальто лупу. – Будьте добры, подержите. – Он протянул доктору свой котелок.
    Освободив руки, Гвус принялся за осмотр тела. Это была молодая девушка, чью смерть мы с инспектором расследовали в Борнмуте. Её лицо разгрызено до такой степени, что его с трудом можно было назвать человеческим. Укусы и рваные раны выступали по всему телу, в основном на ногах и груди, которая была разодрана не хуже лица. На ногах девушки выступали синяки, как зияющее доказательство того, что она всё-таки убегала от своих преследователей.
    Гвус не выразил этого, но на мгновение ему стало очень неприятно смотреть на тело. Это ощущение, тем не менее, пришло и ушло. Гвус тяжело вздохнул.
    Работник морга заметил эту недолгую остановку.
    – Такое не каждый день увидишь. – Заметил он, встав напротив Гвуса.
    – Учитывая, что я работал в моргах, то такого я навидался сполна. Может, немного больше чем хотелось. Кстати, как я могу к вам обращаться?
    – Кристофер. Кристофер Ланнер.
    – Ланнер? Вы случаем не сын Джозефа Ланнера?
    – Да. Вы знакомы с моим отцом?
    – Я помню его из Оксфорда. Преподавал ему, когда мне было сорок. Медицина у вас, видимо, в крови.
    – Подождите. Вы – Роджер Гвус?
    – Он самый.
    – Мой отец рассказывал о вас, когда я поступал в Лондонский. Говорил, вы были самым злопамятным. 
    Гвус ухмыльнулся.
    – Я предпочитаю эпитет – справедливый. А вы здесь, должно быть, новая кровь?
    – Извините, что?
    – Новенький. Вы должно быть новенький здесь?
    – А, в этом смысле. Да, я здесь только две недели работаю. А, позвольте поинтересоваться, как вы узнали?
    Гвус говорил с Кристофером, попутно занимаясь осмотром тела.
    – Я знаю здесь каждого, кроме, разве что, констеблей. Вас я тут ни разу не видел. А учитывая ваш молодой вид, не удивлюсь, если вы совсем недавно выпустились из университета.
    Гвус закончил осмотр и выпрямился.
    – Кристофер, ваши наблюдения?
    – Девушка, очевидно, погибла при атаке диких животных. Причина смерти – потеря крови. Зубы принадлежат мастиффам. Мы провели сравнение и выявили, что укусы нанесли три разные собаки. Они все примерно одинакового размера: около трёх футов в длину, полтора фута в высоту.
    – А что это? – Гвус указал пальцем на несколько мелких ранений на груди, которые были куда ровнее, нежели остальные.
    – Это то, что мы указали в отчёте как “неоднозначные” ранения. Как вы могли заметить, они все вертикальные, поэтому, как мне кажется, когда она убегала от собак, ей не повезло упасть на острые камни или что-то такое.
    Гвус положил лупу обратно в карман и обдал водой пальцы перчатки, которой трогал тело. Приняв у патологоанатома свою шляпу, он без слов обозначил окончание обследования. Доктор повёл каталку обратно к отсекам.
***
    Утро началось с того, что покинув наш номер в гостинице, мы встретились с Гвусом. Честно говоря, я не ожидал, что он будет стоять напротив здания у столба. Он был одет в своё любимое длинное чёрное пальто и цилиндр. Ожидая нас, он протирал циферблат своих позолоченных часов, которые положил обратно в карман когда мы вышли. Я, конечно, слышал как часом ранее вдали раздавался гул локомотива, но я не ожидал, что Гвус прибудет так рано. 
    Мы обменялись рукопожатиями и двинулись в путь.
    Нашей первой остановкой было место смерти, которое было нам по пути. Эта прогалина ничуть не поменялась с нашего последнего визита. Мы с инспектором уже видели место, но для Гвуса это был первый визит. Несмотря на то, что мы с Гвусом знакомы уже давно, я так и не понял, что именно он там себе думает. Его безэмоциональное лицо не выражало ничего, кроме задумчивости.
    Инспектор повторил всё то, что сказал при мне в прошлый раз, пересказав заодно рассказ Кларксона. Вместе с этим он разъяснил Гвусу пару тройку моментов, которые остались для него непонятными из той телеграммы, что я ему отправил.
    Гвус ходил по прогалине и косил траву своей тростью, пытаясь высмотреть что-то на земле.
    – Мистер Блэйк. – Начал он. – Будьте добры, пройдитесь по территории этой прогалины и поищите тут острые камни.
    Я не совсем понял зачем это было нужно, но не стал воспрепятствовать. Уставившись на землю, я начал поиски, которые, в целом, ничем не обернулись. Пока я искал эти самые камни, Гвус и инспектор обследовали место.
    – Вот эти поломанные ветви, очевидно, обозначают место, откуда она прибежала. – Он раздвинул ветви у кустарника. – Здесь же следы на земле. На ногах трупа много синяков, она падала, и не раз. Крови не видно, но её вряд ли было бы много. – Он и инспектор продвинулись глубже в кустарники.   – Инспектор, вон там кусок её одежды. – Гвус указал на небольшие клочки ткани, что лежали на земле тут и там.
    Он вёл инспектора от прогалины в сторону города по следам, которые я теперь тоже стал замечать. В определённый момент мы трое оказались на главной дороге, по которой приехали в город.
    Я подвёл итог моих поисков:
    – Поблизости камней нет. Вон там есть булыжник, упав на который головой можно умереть, но ничего иного тут нет.
    – Если честно, я и не ожидал этого. Давайте разберёмся в этом раз и навсегда – мы имеем дело с убийством. Это ясно как день. Вопрос в другом…
    Гвус ничего не добавил, но вопрос был очевиден.
    – Давайте подумаем логично. – Заметил он. – Если девушка действительно вышла для того, чтобы встретить Марка, или того, кто хотел выдать себя за Марка. Она обязательно здесь прошла бы, что значит, её выловили здесь. До места смерти недалеко. Какой вывод вы можете сделать? – Он спросил нас обоих.
    Мы с инспектором подумали об одном и том же, но он сказал это первым.
    – Она, по какой-то причине побежала подальше от города, а не к нему.
    – Именно. Что-то должно было её испугать, чтобы она убегала от своего спасения. Это, скорее всего, означает, что убийца появился со стороны города. Однако, если бы убийца пришёл со стороны города с собаками, то она скорее всего испугалась бы и закричала. Но крика не было. Да и собачьего лая тоже. Учитывая что на теле девушки были обнаружены ранения, которые слишком аккуратные для собачьих зубов, то это рисует иную картину. Как я это вижу, произошло всё вот так: убийца, некто кого Дария знала и доверяла, поджидал её здесь. Он же видимо и отослал то липовое сообщение о приезде. Дария, тем не менее, догадалась о его мотивах и попыталась убежать, но её догнали и убили. Только потом сюда привели собак, которые и изуродовали тело, чтобы скрыть ножевые ранения и построить легенду об атаке диких животных. Кстати, инспектор, каково алиби у этого Кларксона?
    – У доктора. Его видел один человек, который рыбачил в десяти ярдах от него за час до убийства. Он вряд ли успел бы прибежать от реки досюда и убить её. Не в его возрасте. По словам соседа-рыбака, уходил он пешком.
    – У него нет велосипеда?
    – Есть, но он почему-то решил пойти на рыбалку пешком.
    Гвус огляделся вокруг и молча двинулся к городу. Нам не осталось ничего, кроме как последовать за ним.
    Нашей остановкой был дом Грегори Бэйкса. Сам он оказался таким же обычным, как и его жильё. Ровное лицо, тёмные волосы, средний рост. Единственное, что выделяло его среди сотни подобных ему людей – это родинка под губой.
    Гвус и я сидели за столом. Бэйкс стоял напротив нас и отвечал на вопросы. Инспектор ходил по комнате и задавал эти самые вопросы. Гвус смотрел на то, как Бэйкс на них отвечает, и я стенографировал. Бэйкс отвечал на вопросы быстро, но неоднозначно. Его не раз уносило в лирику и поэтику, но инспектор быстро прерывал эти моменты. Как человек, который должен был записать самое важное, готов заявить, что полезного было сказано мало.
    – Какие у вас были отношения с Дарьей? – Спросил инспектор. Оригинальные вопросы у него закончились, и он перешёл к очевидным.
    – Недолгие. Так скажем. Она как бабочка – прилетела, одарила меня красотой, после чего улетела и больше не вернулась.
    – Положительные или отрицательные? – Инспектор укоротил вопрос.
    – Скорее положительные. Признаюсь, не всегда мы находили общий язык, но мы любили друг друга.
    – Если же вы действительно любили друг друга, то почему разошлись?
    Бэйкс тяжело вздохнул.
    – Если честно, то чёрт его знает. Это была её инициатива. Хотя, смотря на это сейчас, я скорее доволен, что мы расстались.
    – Это как?
  – Она очень, ох.… Как бы это сказать, чтобы не звучало лицемерно. Она время от времени была невыносима. Не поймите меня не так, я не говорю, что она совсем уж ужасна. Просто, очень неусидчивая. Как человек творческий, я не могу бегать повсюду при любом её желании. Мне близки тишина и комфорт. Подумал, раз уж она хочет уйти к этому Твисту, так пусть уходит и ему пилит голову. К тому же у него и денег больше. Неудивительно, что она к нему ушла.
    Он остановился, и я поднял голову. Гвус уже не смотрел на Бэйкса, а всматривался в циферблат своих часов.
    – Инспектор, – заметил он – не хочется прерывать наше расследование, но я чувствую, что здесь нечего ловить. Я должен отъехать в Лондон к вечеру. Мистер Блэйк подтвердит, у меня замаячил клиент, который ожидает своей смерти, а я ожидаю от него немалую сумму, после того как вся та клоунада пройдёт. Говоря про неё, пожалуй, стоит предупредить мистера Кляйна о моём прибытии. Мистер Бэйкс, вы как писатель должны иметь при себе печатную машинку.
    – Конечно. Вы хотите ей воспользоваться?
    – Да. Если это вас не затруднит.
    – Ни в коем разе. Пройдёмте, я вам покажу.
    Они оба вышли из гостиной и вернулись через несколько минут. Гвус держал в руках небольшой листок. Он снова присел за стол и задумался.
    – Мистер Бэйкс, это не вы случаем написали “Список разочарованных”?
    Название прозвучало знакомо, но я не мог припомнить, читал я такую или нет.
    – Да. – Ответил Бэйкс. – Это мой роман. Вы читали?
    – Да.
    – И как вам?
    – Я не любитель романтических линий, да и внезапное убийство посреди книги чувствовалось чужеродно, но у вас очень изящный слог, читается на одном дыхании. Так что, мне скорее понравилось, чем нет.
    Бэйкс на секунду приподнял брови и добавил.
  – Ну, рад, что плюсы превышают минусы.
    – Да уж. – Вздохнул Гвус. – Ладно. Это дело конечно, не такое же, как с убийством Уильяма Шмидта, но думаю, я смогу его разрешить.
Бэйкс очень странно отреагировал на произнесённое Гвусом имя. Он, было, хотел задать вопрос, но Гвус его опередил.
    – Память, мистер Бэйкс. У меня хорошая память, мистер Блэйк подтвердит. Признаюсь, мне пришлось три часа искать этот случай в моих старых газетах, но фамилию вашу я запомнил.
    Бэйкс замолчал и до самого нашего ухода не говорил ни слова.  Восприняв вопрос решённым, мы покинули его дом и направились к гостинице.
    – Кстати, Гвус. – Вставил я. – Имя Дэмиен Уилсон вам что-нибудь говорит?
    – Бывший Молли Магвайер, если не ошибаюсь. Сдал своих приятелей и был убит агентами сообщества. А он, видимо, родственник Дарии?
    – Отец.
    – Ну. Сомневаюсь, что этот случай играет роль в нашем деле.
    Инспектор вмешался.
    – Но шанс есть.
    – Если так, то вы можете проверить, узнав, заезжали ли сюда не местные. Они, скорее всего, остановились в той же гостинице, что и вы. Вряд ли вы далеко зайдёте, но если это вас успокоит…
    – Вы так говорите, будто уже нашли ответ. 
    – Ответ-то я нашёл. А вот как бы его оформить, это интересный вопрос. Когда прибудут ‘ищейки’?
    – Пёс и констебль будут здесь сегодня. Примерно в пять. То есть, через час.
  – Прекрасно. Я думаю сделать небольшую пробежку до одного места, думаю, к вечеру мы вернёмся.
    Тут я снова вернулся в разговор.
    – А вы разве не собираетесь уезжать?
    – Нет. Я соврал. Хотя ложь эта была моментальной и не имеет особого смысла. Она раскроется этим вечером в любом случае.
    Полицейский и ищейка прибыли на поезде в полшестого. Я и инспектор не видели их, так как Гвус в одиночку пошёл к станции и оттуда должен был сделать пробежку до некоторого места, которое пожелал не называть. Мы с инспектором решили пройтись по городу ещё разок и снова навестили Лидию. Не удивительно, но мы так ничего полезного и не узнали. Она ничего не была осведомлена о связях своего мужа с тайными обществами до его смерти. Напоследок мы навестили доктора, который живёт на краю города, но он не сумел рассказать нам чего-либо нового.
    Свифт пожелал вернуться в гостиницу пораньше. Я ещё немного походил по улице, но с наступлением вечера, решил присоединиться к нему в нашем номере. Он сидел на кресле у камина, уже, видимо, не один час. Рядом с ним, на столике лежала книга.
    Инспектор подождал, пока я присел за стол, после чего задал вопрос.
    – На кого ставите?
    Сначала я не понял, что он имел в виду, но осознание быстро вернулось ко мне.
    – Чёрт его знает. Пока что, все подозреваемые выдали одну и ту же информацию.
  – Но если бы вы должны были остановить свой выбор на ком либо?
  – Не знаю. Но мне не очень нравиться этот Леон. Слишком он грубый и закрытый. К тому же, пользуясь положением, они вполне могли уничтожить улики. Да и Бэйкс тоже не самая открытая личность.  Только то и делал, что зубы нам заговаривал. Кстати, вы спрашивали про то, что Гвус говорил?
    – Проверить теорию заговора? Я спросил у вахтёрши, и никого, кроме нас в гостиницу до или после убийства не заезжало. По крайней мере, в ближайшую неделю, а я сомневаюсь, что они стали бы держаться здесь больше недели. 
    На этой ноте наше обсуждение дела закончилось. Мы оба думали о нём, но не говорили вслух. До полседьмого мы почти что ничего не делали, ожидая возвращения Гвуса.
    Стрелка на часах перешла за семь. Сквозь окна не было видно практически ничего. Свифт напился кофе и думал о том, как он будет проводить эту ночь. Я сидел за той книгой, что так и не дочитал в поезде. Гвус уже как три часа ходит по лесу пытаясь найти какую-либо зацепку. По запросу инспектора, из Пула прибыли один крепкий полицейский констебль и его верный ротвейлер. Втроём они уж точно в безопасности, даже в такую темень.
    Инспектор уставился в открытое окно, обдумывая дело. Он был уверен в своём выводе, но хотел получить ещё хотя бы одну улику. Уйти с пустыми руками не было вариантом. Отвлёкшись от раздумываний, Свифт заметил, что на улице что-то происходило. Он сказал мне одеться и мы оба, накинув плащи, вышли на улицу. Издалека раздавались громкие споры. Навстречу нам прибежал Твист старший.
    – Слава богу, вы всё ещё здесь инспектор. – Запыхаясь, произносил старик. – Пожалуйста, быстрее, они его там сейчас разорвут.
    Твист схватил Свифта за руку и повёл в сторону группы людей, чьи распри становились всё громче и громче. Я последовал за ними.
    Посреди недоумевающей толпы, Марк сражался с двумя молодыми парнями. Инспектор попытался унять бойцов, но когда это не увенчалось успехом, достал револьвер и выстрелил в воздух. Разговоры по большей части притихли. Марк понял бесполезность сопротивления и сдался.
    – А теперь спокойно! – Выкрикнул инспектор. – Что здесь происходит?
    – Этот придурок убил Леона. – Закричал кто-то из толпы.
    – Небось и Дарию тоже он грохнул. – Подхватил другой.
    – Никого он не убивал. – Прохрипел старик. – Инспектор, эти кретины сами не знают, о чём говорят.
    – Так, – устало произнёс инспектор – давайте по порядку, кто видел убийство?
    Ребята, державшие Побитого Марка за руки, потемнели в лице.
    – Ну, если честно, убийства мы не видели. – Сообщил один из них. – Но мы с Эдом оба видели, как он как-то подозрительно убежал в сторону. Когда мы его нагнали он сначала стоял над трупом, а потом от него убегал. А когда мы попытались его остановить – он сразу драться.   
    – Значит, вы подумали, что он убил этого Леона и попытался покинуть место преступления пока никто не прознался?
    – Типа того. – Кивнул другой парень.
    Инспектор глубоко вздохнул.
    – Позволю предположить, что вы сразу же попытались остановить его, даже не подумав разузнать его сторону истории.
    – Ну да. – Поддакнул первый.
– Мне пришло письмо от Леона. – Пробурчал Марк. – Он хотел встретиться, обсудить полицейское расследование. Оно у меня в кармане жилета. 
    Свифт действительно вытащил из кармана бумагу с выше пересказанным содержанием. Инспектор задумался. Впрочем, долго подумать над этим у него не получилось. Сквозь толпу к нему протиснулся Гвус.
    – Инспектор. Пускай эти трое пройдут в гостиницу, нам надо поговорить.
    Так и поступили. Твист, его сын, двое бугаёв и констебль с ротвейлером двинулись к гостинице. Я, инспектор, Гвус и отец Леона, который прибежал только когда толпа начала расходиться, отправились к трупу.
    Вот перед ними лежало ещё одно тело. Генри старался сдерживать эмоции, но его глаза выдавали всю ту боль, что изгрызала его изнутри. Я думал, что он вот-вот упадёт на колени перед телом сына, но этого так и не произошло.
    – Интересно. – Заметил инспектор. – Ну, это уже точно убийство.
    Сомнений возникнуть не могло. Гвус перевернул труп на спину и перед нами предстала зияющая рана, нанесённая немалым ножом.   
    Генри вспрял в разговор.
    – Может, нужно было сначала расспросить Марка и ребят о произошедшем?
    – Не имеет смысла. – Ответил Гвус. 
    – Почему?
    – Потому что, я видел, как Марк нашёл тело и Леон уже был мёртв.
    – Вы видели?
    Мы чуть не задали этот вопрос в унисон.
    – Да. – Признался Гвус. – Я не ожидал, что дело примет такой оборот, но я нашёл и узнал то, что хотел. Мистер Уиллис, почему ваш сын ушёл сюда?
    – Он получил какое-то сообщение, а потом сказал, что пойдёт прогуляется и следующее, что я слышу, как его тело нашли тут.
    Шелестя листвой под ногами. Запыхаясь, к нам прибежал доктор.
    – Мне рассказали обо всём. Бежать сюда долго, сами знаете, живу я отдалённо. Сказали, что я вам нужен. Ну, я здесь.
    – Да, доктор, вы нам нужны. – Произнёс Гвус. – Мистер Уиллис оставьте фонарь у тела. Нам с доктором нужно поговорить об этом случае. Мистер Блэйк, инспектор, будьте добры соберите людей в одном месте. Пора назвать виновника этого торжества смерти. Мистер Уиллис, где можно собрать людей?
    – Старая церковь. Мы её как место для ‘вече’ используем.
    – Прекрасно. Позовите Твиста и его сына. Можете привести Лидию. Явитесь сами, мистер Уиллис. Естественно, позовите Бэйкса. Того старика можно не звать. Доктора я сам приведу.
***
    Мы с инспектором были первыми, кто пришёл. Холл старого храма был идеальным местом для подобного собрания. На пыльном полу виднелись следы людей, которые внесли внутрь три длинных скамьи, поставленные одну за другой. Перед ними, на месте где обычно стоял бы святой отец и читал молитвы, занимал своё место немалых габаритов стол. Инспектор встал у дверей, а я присел на табурет рядом с большим столом. За нами вбежал полицейский ротвейлер и улёгся на живот рядом с инспектором.
    Первым пришли те двое, что схватили Марка и уселись сзади. Марк и его отец присели на первые ряды. Потом прибыл Бэйкс, усевшийся за старым Твистом. Лидия пришла вместе с Генри и они присели рядом возле Бэйкса. После них на собрание пришли ещё десяток случайных людей из города, посмотреть, что тут происходит.
    Гвус вошёл в здание, за ним шёл Кларксон. Они молча прошли мимо аудитории. Полицейский мастифф подскочил и последовал за ними. Доктор встал, оперевшись на стену возле меня. Гвус занял своё место перед людьми за столом, на который он положил свой котелок и трость. Откинувшись на спинку кресла, он начал говорить.
    – Как вы все знаете, два дня назад Дария Уилсон умерла при нападении агрессивных собак. Данное событие активно обсуждалось в кругах этого посёлка и сегодня мы намерены дать ответ не только на поставленный вами вопрос, но и вопрос, возникающий в зависимости от нашего ответа.
    Гвус раскрыл свою сумку и достал бумажный свёрток. Развернув его, он показал всем в холле кусок мяса с ладонь и подозвал к себе пса.
    – Давайте начнём с того, что дадим окончательный ответ. Убийство это или нет? Позвольте продемонстрировать.
    Он дал псу крепко ухватить кусок мяса зубами, после чего вырвал его из собачьих зубов. Сделав это, он отозвал пса в сторону и, достав из кармана небольшой раскладной нож, сначала воткнул его в мясо и рывком нанёс порез.
    – В отчёте об аутопсии были помечены так называемые “повреждения неизвестного происхождения”, которые коронер объяснил острыми камнями, на которые Дария упала в процессе побега. Тем не менее, я, мистер Блэйк и инспектор провели осмотр места происшествия и подобных острых предметов там не было найдено. Вследствие , данные раны были нанесены чем-то другим. Все кому интересно, могут подойти к столу и сравнить следы от собачьих зубов и след от ножевого пореза. Заодно можете сравнить порез от моего ножа, с порезами на теле Дарии. Вот фотография этих самых порезов. – Гвус достал из сумки фото и положил его на стол рядом с куском мяса.
    Я встал и окинул взглядом оба объекта. Порезы действительно были практически идентичными. Вслед за мной объекты следствия осмотрели ещё четыре человека.
    – Если данные ранения были нанесены ножом, то не остаётся сомнений – Дария была убита.
    Судя по реакции толпы, они все подозревали факт убийства, и теперь их сомнения начали исчезать.
    – Как я вижу эту ситуацию, убийство выглядело так. Ближе к восьми часам Дария получает сообщение от убийцы, который выдал себя за мистера Твиста младшего, который, как вы тоже, скорее всего, знаете, был возлюбленным Дарии. Она ожидала его прибытия в одиночестве. Убийца появился со стороны города, потому что если бы было иначе, она побежала бы в сторону посёлка. Несмотря на тихую природу городка, её криков не было слышно. Если бы её сразу же атаковали собаки, то она, скорее всего, закричала бы. Тем не менее, она молчала, что наводит на мысли. Убийца определённо был кем-то, с кем она была хорошо знакома, до такой степени, что она ничего не заподозрила. Когда тот попытался привести свой злой замысел в действие, она спохватилась и побежала туда, где могла затеряться среди деревьев, тем не менее, её поймали и нанесли несколько ножевых ранений. Вот тут возникает другой вопрос: положение тела. Как вы все можете подтвердить, судя по положению рук, в свои последние моменты жизни Дария пыталась отбиваться от собак. Однако, если бы убийца был вместе с собаками возле посёлка, их определённо услышали бы. Да и само по себе, это выглядело бы подозрительно. К тому же, убийце пришлось бы быстро избавиться от этих собак.
    – Мистер Гвус, – хриплым голосом прервал его Твист старший – позвольте спросить. Какова роль этих самых собак в этой истории?
    – Очень просто – маскировка. Если тело просто нашли с порезами, то полиция сразу же начала бы расследование. Но, если тело будет изуродовано собаками, то расследование может задержаться, или даже оборваться. Но собаки – это, пожалуй, самая неинтересная часть расследования.
    – И что же тогда является самой интересной?
    – Наверно, то, что убийц двое.
Аудитория на мгновение замолчала и, обдумав сказанное, начала шептаться.
    – Позвольте я продолжу. – Произнёс Гвус, повысив тон. – Спасибо. – Добавил он, когда шёпот прекратился. – Позволю предъявить, что мне известны имена обоих убийц. Попрошу помолчать. Скажу даже большее, один из преступников готов выйти перед вами и не только признаться в содеянном, но и выдать его сообщника, или, если точнее, эксплуататора. Я пообещал ему, что мгновенных конфликтов не будет. Так что, мы делаем так: если начинаются крики и вопли, то эта встреча отменяется и дальше дело передаётся в руки полиции. Если же вы хотите узнать все детали, будьте добры сначала всё выслушать. Доктор, введите всех в курс дела.
    Доктор томными шагами дошёл до стола и встал лицом перед аудиторией. Он сжимал свою шляпу в руках. Смотря в пол, он начал повествование.
    – Дело у нас таково. – Он тяжело вздохнул. – Семь лет назад, я работал в госпитале на Черринг-Кроссе. Тогда я находился в очень тягостном финансовом положении. Это было связанно с одним старым бизнесменом Шмидтом, который привязался за мной из-за моего не самого удачного вложения. Сначала он хотел выкупить акции, которые к тому моменту принадлежали мне, но поняв, что я не сдамся, затаил на меня злобу и начал регулярно меня атаковать. Стоило мне сделать что-то необдуманное, как на меня вызывали наряд констеблей. Меня таскали по судам каждый месяц, лишь бы вытрясти то, что приносило мне деньги. В определённый момент это прекратилось, и не успел я успокоиться, как попал в новое приключение. На мой хирургический стол привезли Шмидта собственной персоной. Требовалась срочная операция, иначе ему не жить. Не смотря на свою ненависть к этому старику, я последовал долгу и завершил операцию. Если бы я тогда отказался, вся моя жизнь не пришла бы к этому. Он не просто не поблагодарил меня, а откровенно стал лгать, что я не настоящий хирург и что я пытался его убить, как бы несуразно это всё не звучало. Последней каплей моего терпения стала наша с ним встреча, на которой мне был выдвинут ультиматум. Либо я продаю эти проклятые акции, либо на меня подают в суд за подделку документов и превышение должностных полномочий. Он на полном серьёзе хотел заявить в полицию, что я не только подделал диплом, но и намеренно убил нескольких людей на операционном столе. Я понимал, что человеку моего финансового и социального состояния никогда не тягаться с этим толстосумом. Поняв, что идти некуда, я, наконец, сломался. Мой разум был затуманен. Я вышел из себя и ухватил его за горло. Не знаю, задохнулся ли он или у него случился припадок, но не успел я осознать, что творю, как уже держал в руках мёртвое тело. Это всё так и осталось бы в тайне ото всех, если бы не его секретарь. Этот секретарь сейчас сидит за вами, мистер Твист.
    Доктор указал пальцем на Бэйкса.
    – Ложь, – Бэйкс подскочил – бред, да и только.            
    – Бред значит!? Да ты меня семь долгих лет использовал как игрушку. У меня тогда была кишка тонка, прикончить тебя, там, где скончался твой шеф. И я очень жалею о потраченной возможности.
    Бэйкс снова оживился.
    – Инспектор, арестуйте этого идиота. Учитывая, что он только что признался в убийстве, не удивлюсь, если он виноват в наших смертях.
    Свифт хотел было подойти и успокоить Бэйкса, но доктор, повысив тон, начал говорить агрессивно и быстро.
    – Идиот? Да – я тот ещё идиот, что вообще согласился на всё это. Поначалу, я не считал это особой проблемой. Моя эксплуатация была вполне себе уместным наказанием, но у всего есть предел. Финансовая поддержка – ладно. Помощь на стороне – на здоровье. Но сначала он уговорил меня переехать в эту глушь. Мне пришлось бросить самое выгодное положение, в котором я когда-либо был.
    Гвусу определённо не нравилась обстановка в зале и он приостановил доктора.
    – Для начала, мистер Бэйкс присядьте.
    – Я не собираюсь больше сидеть здесь и подвергаться нападениям со стороны этого дегенерата!               
    – Вы выговорились? А теперь присядьте или инспектор усадит вас.
    Свифт подтверждающе кивнул.
    – Доктор, мы вошли в ваше положение. Теперь расскажите о дне убийства.
    – В день убийства я решил пойти на рыбалку, так как наши говорили, клёв был тем ещё. Когда я рассказал Бэйксу о своих планах, он попросил меня об одном. К полседьмого вечера на поезде из Паддингтона должен был приехать человек, и вместе с ним, три пса, которых Бэйкс хотел завести. Он попросил меня сходить и забрать их. Экипажи так поздно тут не ездят, поэтому мне пришлось пешком идти от реки до вокзала. Там я подобрал псов у курьера. Я не особо помню, как он выглядел, если честно, да и мне было всё равно. Около часа мне пришлось идти пешком от вокзала до посёлка. Когда я приблизился к городу, Бэйкс подозвал меня откуда-то из-за кустов. Бедная Дария там уже лежала. Клянусь, не знаю, что этот маньяк делал с ней, но жизни в ней не было, это точно. Он выхватил у меня из рук поводки с собаками и начал их злить. Псы определённо были натренированы и выполняли команды. Этот ублюдок решил скрыть факт убийства собаками, которые, как вы все видели, порвали тело до неузнаваемости. Я всё никак не мог отойти от факта, что помогаю убийце, но если я его сдам, то и мне от виселицы не отвертеться. В отчаянии, я последовал его указаниям. Он велел мне отвести собак в заброшенное рабочее помещение под железной дорогой, которое он нашёл, когда ходил на охоту. Вернувшись к телу без собак, там уже стояла толпа. Дальше вы и сами всё знаете.
    Бэйкс снова вскочил и, на этот раз, закричал.
    – Ну, неужели вы все действительно верите этому человеку?! Сам убил бедную девушку, а теперь пытается на меня всё свалить!   
    – Мистер Бэйкс, заткнитесь. – Гвус в ответ тоже начал кричать. Слышать его хриплый голос в таком тоне было для меня в новинку. – Судя по лицам ваших соседей, ни один из них вам не верит. – Гвус был прав. Все смотрели на Бэйкса с презрением. – Тем не менее, если это вас так не устраивает, ради бога, давайте пройдёмся по мотивам. У доктора нет мотивов убивать девушку, от которой он получает копейку. А вот у вас, как у бывшего любовника мотив имеется. Но, давайте лучше перейдём к вещественным доказательствам. – Гвус достал из внутреннего кармана пальто небольшой листок и поднял его над головой. – Это – письмо, которое пришло Дарии в день убийства. – Он положил бумагу на стол и снова потянулся в карман. – А вот это – небольшое сообщение, что я напечатал, используя печатную машинку в доме Бэйкса. Если вы подойдёте сюда и присмотритесь, то заметите, что на обеих бумагах одни и те же типографические ошибки. Например: буква ‘т’ – зажёванная, у буквы ‘р’ стёрся хвост, у 'о' стёрся верх. Таких мелких признаков тут десятки, и если вы мне не верите, то мы можем прямо сейчас пройти в дом к Бэйксу и напечатать новое письмо, которое в свою очередь, сравним с вещ доком. Убийство Леона, совершённое по похожей методике, несомненно, имело цель подставить Марка и отвести подозрение от вас.
    Обстановка накалялась. Если в начале, люди ещё пытались себя сдерживать, то доводы Гвуса и рассказ доктора негативно расположили их к Бэйксу. Первым не выдержал Твист младший, и, подскочив со своего места, он замахнулся чтобы нанести Бэйксу удар. Бэйкс оказался проворнее чем Твист думал. Увернувшись от атаки, он ловко выхватил из-за пояса револьвер и, ухватив старика Твиста за шею, приставив к его виску дуло. Теперь уже никто не сомневался в его вине.
    – Хрена с два вы меня посадите из-за этого идиота. – Он шаг за шагом отходил к выходу из холла, крепко сжимая шею старика своей рукой.
    Инспектор взял Бэйкса на прицел. Гвус держал руку на своём револьвере, но ещё не решался его достать. Доктор так и стоял перед толпой, наблюдая за сходящей с ума собакой. Бэйкс дёргался каждый раз, когда видел самое малейшее движение. Он добрался до двери и открыл её ударом ноги. Он прекрасно понимал, что старик его только замедляет, так что его нужно бросать и бежать. Не успел Бэйкс ничего предпринять, как Твист сам схватил револьверное дуло и отвёл его вверх. От неожиданности Бэйкс нажал на курок и прогремел выстрел. Пуля попала куда-то в потолок и стрясла с досок пыль. Старик воспользовался случаем и освободился от хватки. Инспектор не стал ждать и сразу же выстрелил в Бэйкса. Тот успел спохватиться, но пуля пролетела в опасной близости к его талии. Он не собирался больше здесь задерживаться и со всех ног побежал в сторону леса. Вмиг он пропал среди деревьев.
    Инспектор натянул не шею пса поводок и подготовился пустить его по следу. Сначала Твист младший хотел побежать с нами, но Гвус уговорил его остаться здесь и сторожить Кларксона. Перед тем как мы отправились в погоню, доктор рассказал, куда именно может направляться Бэйкс.
***
    Бэйкс бежал среди деревьев. Его туфли стучали по твёрдой почве. Каждые десять секунд он спотыкался об выпирающие из-под земли корни. Он всё ещё сжимал в правой руке револьвер с взведённым курком, на случай опасности.
    Сложно сказать, какие именно мыслительные процессы происходили в его голове. Аки загнанное в угол животное, он бежал, сам не зная куда, лишь бы подальше от опасности. Хотя, сказать так было бы не правдой. У него была конечная цель – неиспользуемая рабочая зона под железной дорогой, где держал своих псов и некоторые иные вещи.
    Бэйкс раз за разом оборачивался и осматривался по сторонам, всё время выискивая за кронами деревьев холма, по которым шли рельсы. В темноте он едва находил проходимый путь до своего убежища.
    И вот, вновь он упал лицом на землю. Пощупав щеку он испачкал перчатку в крови. Стряхнув её, он снова встал на ноги и продолжил бежать. С каждым ярдом и каждым падением его ноги болели всё больше и больше. Где-то вдалеке эхом прошло лаянье полицейского пса. Вновь убедившись, что его всё-таки преследуют, он прибавил скорости. Цель была уже близка.
    Он услышал как недалеко от него застучали колёса поезда, и он понял, что прибежал сюда раньше своих преследователей.
    Лес, наконец, закончился и он выбежал на открытое поле освещённое неполной луной. Ещё совсем немного, и он оказался у основания холма, где была проделана небольшая каменная арка. Прямо нам его головой прошёл локомотив и стук колёс вскоре исчез вдалеке. Бэйкс опёрся на крупную металлическую дверь и стал ворошить карманы своего рваного пиджака в поисках ключа. В тридцати ярдах от него внезапно появились два ярких источника света. Без сомнений – полицейский экипаж, наконец, нагнал его. Быстро достав ключ, едва не роняя его из рук, он отпер дверь и поспешил войти.
    Теперь он точно был загнан в угол. Последнее, что он может сделать – это дать отпор. Ударом ноги он открыл вольер, в котором томились его мастиффы. Подобрав с пыльной полки свисток, он немного замедлился, вспоминая команду. Наконец, он вывел псов наружу, указал пальцем на движущуюся к нему повозку и дунул в свисток. Собаки взбудоражились и забегали вокруг. Бэйкс, готовясь к последней для себя схватки, закрыл дверь и принялся за подготовку. У него было меньше минуты. Схватив с полок ружьё, он почти что вслепую его открыл и вставил два патрона. Рабочее помещение едва освещалось через вентиляцию в стене и дверные щели. Наведя ружьё на дверной проём он подготовился нажимать на курок. Рядом положил свой револьвер, готовясь схватить его, как только отпустит ружьё.
    Теперь, когда он, до нитки промокший от пота, оказался наедине в полной темноте, начал обдумывать свои действия и корить отвратительные выборы. Но пути назад уже не было, и всё, что ему оставалось – это ждать.
***
    Я и полицейский  прибежали к месту действия, когда Гвус и инспектор уже подъезжали. Если бы полицейский мастифф не гнал среди деревьев со скоростью света, то может быть мы бы и сделали что-нибудь полезное, но сил на это у меня не хватало, и я только мог удивляться, как Бэйкс пробежал весь этот лес и не свалился замертво.
  Гвус и инспектор ехали на повозке. Я бежал с псом, полицейский нёсся впереди меня. Они должны были нагнать Бэйкса, а мы догнать. В итоге этой неорганизованной погони мы все прибыли одновременно. Не успели Гвус со Свифтом остановиться, как спущенные Бэйксом с цепи псы погнались на них. Инспектор ловко, ну или как позволял возраст, спрыгнул с водительского сидения, и, выхватив револьвер из кобуры, выстрелил в одну из псин. Гвус, не покидая сидения, тоже сделал несколько выстрелов. Всего прогремело пять.
    Все трое псов заскулили и свалились на землю. Уверившись, что опасность миновала, Гвус открыл дверцу и вышел. Он не прихватил с собой трости и на его лице была видна вся боль, что он ощущал каждый раз когда ступал на правую ногу. Еле шагая от усталости, мы всё же встретились с ними.
    – Он здесь? – Задыхаясь, осведомился я.
    Инспектор кивнул.
    – Мы его видели, когда подъезжали.
    Вчетвером мы с осторожностью подошли к закрытой двери. Гвус определённо не разделял нашего понятия слова ‘осторожность’ и вальяжно пройдя мимо нас, дёрнул за ручку.
    – Заперто. – Подтвердил инспектор. – У вас есть ключ?
    Гвус убрал револьвер в карман и достал из пальто небольшой набор взломщика.
    – Ключа нет. – Он понизил голос и добавил, почти что шёпотом. – Один раз уже взламывал, второй раз проблем возникнуть не должно.
    – А он не убежит?
    – Второго выхода там нет. Вентиляция слишком узкая.
    Гвус возился с замком десяток секунд, после чего последовал щелчок. За ним ещё один и ещё один. Гвус шептал себе под нос номера от одного до пяти. Наконец, раздался последний щелчок и маленькое долото прокрутило замок.
    Без особых размышлений, Гвус отворил дверь, отпрянув в сторону. Прямо перед нами стоял Бэйкс и был готов выстрелить. Не успели мы спохватиться и увернуться, как он нажал на курок. Раздался взрыв, однако далеко не тот, которого мы ожидали. Ружьё в руках Бэйкса разорвалось в дребезги, прямо ему в лицо. Остатки некогда изящного оружия свалились на землю, а за ними упал и Бэйкс, свернувшись в позу эмбриона, крича, сжимал раненные руки, на которых недоставало нескольких пальцев.
    Инспектор окинул помещение взглядом и первым вошёл в комнату.
    – Гвус, чёрт вас возьми, вам не кажется, что это чересчур? – В голосе инспектора было что-то невнятное. Ему не то чтобы было жаль человека, что корячился от боли на холодном каменном полу, но он определённо не оценил этого ручного фейерверка.
    Гвус стоял за дверью, засовывая свои отмычки обратно в пальто.
    – Инспектор, я понимаю, что вы как полицейский предпочитаете не пачкать форму кровью, но я не собираюсь рисковать с такими пройдохами, как этот.
    В хриплом голосе Гвуса слышалось раздражение, но он пытался его подавить, уважения ради.
    – Быть может, если вы применяли более жестокие меры, преступность бы поубавилась. – Добавил он.
    – Ладно вам. Хватит острить. Ему понадобится первая помощь. Мистер Блэйк, помогите мне его загрузить на машину.
    Инспектор достал из карманов сначала платок, которыми обмотал руки Бэйкса, после чего вынул блестящие наручники и закрепил ими окровавленные конечности. Взяв его за оби руки, мы водрузили преступника на заднее сидение.
    – Констебль. Вы с псом остаётесь здесь, сторожить место преступления. Я скоро вернусь.
    Полицейский последовал приказу и присел на каменную плиту рядом с дверью.
    Гвус присел рядом с кричащим от боли Бэйксом. Не желая слушать эти завывания, он заткнул ему рот своим платком и откинулся на сидение. Я занял место спереди, возле инспектора. Он вскинул поводья и мы тронулись обратно к городу, куда уже ехал наряд полиции.
***
    Я снова сидел на длинном диване перед столом Гвуса. Мы отдали дело на руки инспектора Свифта и прочих ребят в полиции. Вернулись в Банбери только к утру. Неплохо выспавшись в поезде, я бодрствовал. А вот описать состояние Гвуса было сложнее. Когда он попадает в активное действие, то способен работать сутками без сна, что, лично мне кажется удивительным, учитывая его возраст. Тем не менее, когда он не имел при себе дела, выглядел так, словно вот-вот упадёт в глубокий сон. ‘Вампир’ будет пожалуй самым лучшим описанием, которое я могу дать одним словом. Я не раз слышал от миссис Милфорд, что Гвус недосыпает, но я не особо понимаю почему.
    Это утро оказалось куда теплее предыдущих двух. Даже без зажжённого камина, в кабинете была приятная температура. Гвус вошёл в кабинет, оставив дверь открытой. Подойдя к занавешенному окну, он раскрыл занавески, чем меня на мгновение ослепил. Поставив к столу трость, он окинул взглядом поверхность рабочего места и свалился в кресло.
    Перед ним желало письмо в белоснежном конверте. Подобрав ножик для открытия писем, он разрезал верх и вытащил изнутри бумагу. Когда он поднёс её к своему лицу, я заметил, что на бумаге была ватермарка.
    Гвус ухмыльнулся.
    – Мой братец приглашает меня на арт аукцион в Корнуолле. Нужно бы проверить, в каком состоянии мой банковский счёт, перед тем как я обдумаю это приглашение. Кстати, пока мы на теме искусства…
    Гвус взял трость и поднялся с кресла. Постукивая ею по ковру, он подошёл к небольшой, накрытой серым покрывалом картине, что стояла у книжной полки. Он быстрым движением раскрыл полотно. Три с половиной фунта в длину, это был искусно изображённое изображение Оксфорд-стрит, где раньше, напротив фонтана, жил и вёл свою детективную деятельность Гвус. Технически, дом и до сих пор им принадлежит, но практически все документы оттуда переехали в Банбери, да и Гвус проводит в столице не так много времени.
    – Как мне кажется, она будет выглядеть очень даже, если я её повешу вот тут, за моим столом.
    Гвус указал на стену, спиной к которой он обычно сидит. Я прикинул по размерам и картина подходила.
    – Мистер Блэйк, будьте добры. – Он подозвал меня движением руки.
    Встав с дивана и аккуратно подняв картину, я последовал за Гвусом. Он достал из стола небольшой молоток и гвоздь, после чего забил его в стену. Уступив мне место, Гвус отошёл в сторону. Я повесил картину и на глаз сравнял её.
    – Выглядит отлично. – Заметил Гвус. – И даже занавескам не мешает.
    Он снова присел за кресло и посмотрел на картину через плечо. Она висела прямо над ним и была полностью видна, что не удивительно, учитывая какие высокие в этом здании потолки.
    – Мистер Блэйк, вы никогда не думали чтобы бросить свою редакторскую роль в издательстве и перейти ко мне секретарём? – Гвус не смотрел мне в глаза когда говорил это. Он редко когда смотрит на своего собеседника. Вместо этого, он взял в руки старомодное перо для письма, окунул его в чернила и нанёс несколько слов на бумагу.
    – Не знаю, мистер Гвус. Мне нравится заниматься этим делом. Хотя, честно говоря, там такие копейки платят. Думаете, вы можете позволить содержать тут целый штат? – Последнее предложение я сказал с иронией.
    Гвус ухмыльнулся.
    – Я могу нанять ещё пять человек минимум и не просяду по бюджету. А вот если поеду на этот аукцион, то это может сложиться иначе. Так что, в этот раз откажусь.
    – Припоминая ваши письма с отказами от моих предложений, хотелось бы узнать, как вы общаетесь со своим братом.
    – И с братом и с сестрой я общаюсь одинаково. Мы втроём уже старики, нет сил тратить время на лишние слова. Я в целом предпочитаю не ходить кругами и лаконично сказать – ‘нет’.
    – Мне бы вашу решимость. Кстати, так и в голову не возьму, что именно так вас привлекло в этом деле? Казалось бы, обычное нападение диких животных, что тут такого. Да, теперь то мы знаем, что дело не так просто как кажется, но всё же.
    – Во-первых, я привык доверять интуиции Свифта. У него может отсутствовать воображение и смекалка, но шестое чувство у него что надо и уже не раз его выручало. Во-вторых, девять с половиной лет тому назад, на границе Манчестера было обнаружено тело юной девушки, всё изгрызенное собаками. Вскрытие показало не только, что все зубы принадлежат одной породе собак, но и то, что под этими укусами и рваньём имеются ножевые ранения. Подозрения тогда пали на бывшего возлюбленного девушки, которого она бросила из-за его отвратительного поведения и нездоровой жизненной этики. Однако этот парень скрылся, прежде чем до него добралась полиция, и дело осталось таковым. Уж не знаю, является ли этот Бэйкс тем самым парнем, но мне сразу вспомнилось это дело. Отсюда и интерес.
    Гвус стряхнул с пера остатки чернил и отложил его в сторону.
    – Тем не менее, вы в кое-чём правы, мне бы стоило нанять кого-нибудь молодого, чтобы помогал по дому. Миссис и мистер Милфорд конечно приятные собеседники и хорошо справляются со своими задачами, но я не хочу, чтобы они ломали себе спины. А Элиза слишком молода и хрупка.
    Изначально я ответил на предложение Гвуса о работе секретарём как на шутку, однако обдумав это, я начал сомневаться, настолько ли это бредово. Как секретарь, я вряд ли понадоблюсь, и он скорее имел в виду помощника на все руки. Зная приключения, которые Гвус уже повидал, я возжелал поучаствовать в будущих. И я недолго обдумывал сделанное мне предложение.