Корпоратив

"Новогоднее настроение - не глисты! Само по себе не заведется!" - любил говорить Геннадий Федорович. А окружающие вежливо смеялись из уважения. Но Геннадий Федорович, девочки, не шутил. Он был человеком, что называется, старой закалки. Он вышел из комсомола, служил партийным функционером, а когда вдруг настала рыночная экономика, возглавил молочный завод и прикрепленные к нему три большие фермы с настоящими коровами. Партийное прошлое научило его, по его же собственным словам, находить общий язык с любой скотной. Поэтому он пользовался большим авторитетом у всех поголовно жителей отдаленного сибирского города и окрестных поселков по коров включительно. Крепкий хозяйственник Геннадий Федорович никогда ничего не пускал на самотек. Для Новогодних праздников, разумеется, на заводе тоже имелся целый ряд традиций, отступление от которых считалось нарушением трудовой дисциплины.
 
Приготовления начинались в середине декабря с того, что Маргарита Львовна велела звать к себе Андрейку - замдиректора по логистике. Маргарита Львовна была повелительницей бухгалтерии, правой и левой рукой директора и непреодолимой преградой для любых перспективных замов и юных большеглазых секретарш на пути к захвату власти на заводе. Жесткой рукою она правила вообще всем, в том числе и тем, в чем не разбиралась и к чему не имела отношения. Поговаривали, что даже сам Геннадий Федорович, бывало, пасовал перед нею.
 
Бухгалтерия неофициально называлась “горячим цехом” из-за количества разведенок и представляла из себя огромную длинную залу, с обеих сторон уставленную рабочими столами. В самом конце, отделенный стеклянной перегородкой, находился кабинет Маргариты Львовны. Сейчас такое устройство считается модным опен-спейсом. Но тогда оно появилось на заводе, потому что владелец продал историческое здание заводоуправления, а на обустройстве кабинетов при переоборудовании одного из цехов в бухгалтерию решил сэкономить.
 
Так вот. "Звать сюда Андрейку!" - командовала Маргарита Львовна. И в бухгалтерию, как внезапный порыв Мистраля в долину Роны влетал заместитель директора по вопросам снабжения и логистики Андрей Николаевич Горн. Вместе с ним влетал сквозняк, срывал с ближайших столов всякие важные бумажки и в бешенстве расшвыривал их по полу. Андрей - высокий широкоплечий альфонс, фаворит императрицы, быстрым аллюром скакал в застекленную будку, и в след ему летели самые горячие и вожделенные взгляды, на которые только способны бухгалтерши первой и второй категорий. В стеклянном кабинете Андрею выдавался “подотчет” наличными и список всего необходимого для максимально радостной встречи Нового года. Мужская часть административно-управленческого персонала каждый раз в это время искрометно шутила в курилке, что смету праздника стоило бы хорошенько оптимизировать, выкинув все лишнее и оставив только ресторанную часть.
 
Чуть позже один из трех заводских колхозов (так по старинке называли молочные фермы) привозил огромную елку для актового зала и небольшую - в бухгалтерию. Воздух наполнялся запахом хвои, а работа АУПа с этого дня была полностью парализована. Маргарита Львовна формировала и рассылала мобильные бригады бухгалтерш, которые можно было застать за приклеиванием новогодней атрибутики в самых неожиданных углах. Новый год обязан был наступить на весь завод целиком, но очагом культуры считалось, разумеется, заводоуправление. Сидящие у окон везунчики, получали возможность проявить личную креативность и декорировать стекло с помощью вырезанных из салфеток снежинок или разрисовать зубной пастой. Вы удивитесь, с каким азартом женщины средних лет отнюдь не творческих профессий алчут занятий декоративно-прикладным искусством на людях. Те, кто сидел у стены, были лишены возможности явить миру художественный талант. Им приходилось утешать себя подготовкой к участию в конкурсе номеров самодеятельности.
 
Затем приходил САМ. Геннадий Федорович лично спускался проверить, достаточно ли хорошо украшена бухгалтерия. Мог указать, в какое конкретно место на потолке нужно дополнительно наплевать блестящего “дождика” на смоченных водою ватках, а мог похвалить за особенно нарядную инсталляцию из еловых веток и новогодних шариков на рабочем столе. Если при этом он называл сотрудницу по имени, то на весь предстоящий год ей была обеспечена самая черная зависть коллег. Закончив осмотр, Геннадий Федорович разрешал празднику наступить, и с этого момента на рабочем месте нужно было находиться в карнавальном костюме. Злые языки утверждали, что директор формулировал это распоряжение как: “МОЖНО было находиться в новогоднем костюме”. И якобы обязательным это требование сделала Маргарита Львовна, чтобы не в одиночестве ходить в костюме снегурочки, очень симпатичном, но уже отчетливо тесном в могучих бедрах.
 
Много лет назад Маргарита Львовна была стройной и вполне миловидной Риточкой. Она мечтала стать актрисой и даже пыталась поступить в один из столичных театральных вузов. Но Мельпомена жестоко ее отвергла. С тех пор Маргарита Львовна ежегодно пыталась сыграть свою лучшую в жизни Снегурочку.
 
Остальные сотрудники перевоплощались неохотно. Женская половина коллектива ограничивалась красными рождественскими колпачками или кокетливыми меховыми ушками. Мужчины и вовсе манкировали до последнего и лишь под напором главбухшки неохотно повязывали на шею кусок мишуры. А как только Маргарита Львовна отворачивалась, показывали друг другу пантомимы, в которых эта мишура изображала удавку.
 
Среди поглощенных новогодними хлопотами клерков с заискивающими улыбками бродили "колхозники". Из года в год с ними повторялась одна и та же неприятность: коровы плевать хотели на все праздники на свете и упорно доились каждый день. Сотрудникам ферм приходилось ежедневно везти сырье на завод, сдавать всякие бумажки, получать всякие бумажки и другими способами отвлекать уважаемых людей от важных и интересных занятий. Чтобы загладить свою вину, управляющие коровами вместе с документами на завод присылали картонные коробки, доверху наполненные свежими булками. А сдобные булки в любой колхозной столовке делают почему-то гораздо вкуснее, чем в самых дорогих и модных пекарнях в пределах Садового. Как только коробка с выпечкой появлялась в здании, запах свежей сдобы моментально распространялся по всем трем этажам. На аромат, как стая голодных акул приплывал весь офисный планктон. Представители контрагентов шныряли между жующими сотрудниками завода и с завистью поглядывали в быстро пустеющие коробки. Им тоже хотелось праздника, но нужно было успеть перед длинными выходными собрать все автографы и выпросить полагающиеся платежи.
 
Тем временем в кабинет Маргариты Львовны под управлением красавца Андрея прибегала вереница румяных экспедиторов и тоже с большими картонными коробками. В коробках были конфеты для детских подарков. По одному виду в одной коробке. Еще были огромные авоськи с мандаринами и обязательно шоколадные Деды Морозы. Раскладывать сладости по пакетам доверялось двум замшам главного бухгалтера, а Маргарита Львовна зорко следила за процессом. Год от года по странному стечению обстоятельств количество самых вкусных конфет не делилось ровно на количество подарков. И чтобы дети не были обижены неравной дележкой, остаток приходилось немедленно съедать с чаем и без. Год от года костюм Снегурочки становился все заметнее тесноват в бедрах прямо в процессе подготовки к празднику.

И наконец, наступал День Корпоратива.

В тот год, девочки, буквально все шло наперекосяк. Маникюрша Юля ушла в двухнедельный запой по случаю очередной измены очередного МЧ. В бьюти-индустрии города настал кризис. Бухгалтерия завода ходила с ненакрашенными ногтями, очень вся раздраженная. В день корпоратива выяснилось, что причесок тоже не будет. Юлин МЧ был лентяй. Развлечения на стороне он искал, не выходя из Юлиного салона, и нашел их с парикмахершей Людмилой. Две недели Юлия страдала от предательства в одиночестве, а за день до заводского мероприятия решила разделить свои чувства с соперницей. Чтобы Людмила хотя бы частично могла ощутить ту душевную боль, которую испытывала Юля, маникюрша поставила парикмахерше огромный синяк. Людмила с заплывшим глазом постеснялась идти на работу и отключила телефон. Завод остался без праздничных начесов и мейкапов.
 
Традиционное заключительное совещание, тоже пошло не по плану. Помимо дележки подарков между отделами, директору вздумалось поднять вопрос о новых этикетках. Дело в том, что к Геннадию Федоровичу на каникулы приехала младшая дочь-студентка. За полгода, проведенные в столице, она вдруг стала называть родные места зауральем и отсталой периферией. Заявила отцу, что "Евромолоко" это глупое название, а вовсе не модное, как он считал. И еще сказала, что Эйфелева башня и Биг-Бен на этикетке дурацкие, а Статуя Свободы вообще даже не в Европе.
 
Началось неожиданно бурное обсуждение этикеток. Кто бы мог подумать, что подавляющее большинство присутствовавших так тонко разбирается в вопросах маркетинга. Со всех сторон посыпались настойчивые предложения. А завгар даже чуть не подрался с завпроизводством. Оказалось, что у них слишком разные взгляды на использование неконвенциональных визуальных метафор.
 
Потом встала юристка Валюша и сообщила всем, что она, как профессиональный пиарщик, уже видит концепцию будущего дизайна в своей голове. Все сильно удивились и замолчали. Валентина пояснила, что прошлым летом придумала название для магазинчика своей подружки и даже нарисовала ей логотип - миленького котика с клубком. За полгода трикотажная лавка стала довольно популярной, разумеется, исключительно благодаря котику.
 
- Я считаю, что на этикетках нужно печать изображения румяных смеющихся детей, а вовсе не озвученные ранее портреты коров и рисунки кувшинов с молоком! - авторитетно заявила Валюша.
 
Повисла пауза.
 
- Наш маркетинговый отдел внимательно ли следит за дискуссией? Почему мы не слышим его предложений? - язвительно спросила Маргарита Львовна.
 
Маркетинговый отдел, состоящий из единственного сотрудника Вадика, не выдвигал никаких предложений, потому что накануне вечером начал радоваться Новому году. Сейчас он хотел бы лежать с мокрым полотенцем на лбу где-нибудь подальше от этого совещания. После слов Маргариты Львовны Вадик усилием воли открыл глаза и устало произнес, что на этикетках нужно печатать изображения румяных смеющихся кишечных палочек.
 
Вадик считал себя нео-нурным перформансистом, но вынужден был зарабатывать на жизнь придумыванием рекламных слоганов для кефира. Из-за отсутствия самореализации Вадик постоянно мрачно и обидно шутил. Начальство, в свою очередь, считало его хамлом и идиотом и регулярно устраивало выволочки, но не увольняло. Потому что в те времена в небольших городах было сложно найти специалиста, который умеет рисовать в векторе и при этом писать почти без грамматических ошибок. Заявление Вадика, как обычно, вызвало бурю эмоций. Руководители завода начали наперебой доказывать друг другу, что производят чистейшие и полезнейшие молочные продукты, намного лучше, чем соседний завод. Молчала только завлабораторией. Не скажу почему.
 
После совещания была официальная часть праздника. Геннадий Федорович и Маргарита Львовна в костюмах Деда Мороза и Снегурочки поздравляли коллектив завода. В программе: вручение грамот особо отличившими работникам и номера художественной самодеятельности. Мероприятие проводилось в огромном актовом зале. И вот там уже случилось настоящее форменное безобразие.
 
Одна аппаратчица привела с собою дочку - очаровательную малышку с косичками - Лизоньку. Лет пяти. Сказала, что мать одиночка, оставить не с кем, пришлось взять с собой. Теперь представьте себе полный зал. Собрались все заводчане, вплоть до уборщиц, только несколько человек на линиях дежурить оставили. На сцену выходит Геннадий Федорович с белой бородою и посохом, натурально, настоящий Дед Мороз. Маргарита Львовна в своем костюме с самодельным макияжем на скорую руку, криво привязанной к короне косою и не сильно довольной после совещания миной тоже выходит. Зал почтительно замолкает. И тут в звенящей тишине белокурый ангелочек Лизонька так громко, что услышали абсолютно все, верещит:
 
- Смотри, мамочка, Дедушка Мороз и Бабушка Снегурочка!
 
В зале, естественно, истерика. Продолжительный гогот было слышно в соседнем цехе. Первые три минуты Маргарита Львовна еще терпела, потом не выдержала. Побежала плакать в бухгалтерию. Понимаете, в то время ей было лишь слегка за сорок. Плюс Андрей - подхалим - постоянно врал, что никак больше двадцати семи ей не дашь. То есть, Маргарита Львовна совсем не ожидала такого удара.
 
Утешать начальницу побежали замы. За замами пошли “приближенные”, за ними потянулись остальные сотрудницы бухгалтерии и нескольких других отделов. Не потому, что очень хотели поддержать из женской солидарности. Просто, знаете, как тяжело найти работу в маленьком городе? Почти вся женская часть правящей верхушки завода собралась в бухгалтерии, сочувствующе кивала и поддакивала, пока Маргарита Львовна размазывала тушь по воротнику и обещала страшно покарать всех, кто смеялся. То есть, получается, всех.
 
Кто-то сообразительный предложил открыть коньяку. Коньяк всегда по праздникам в изобилии приносили всякие подрядчики. Если закусывать его конфетами с коньяком, то самые невыносимые невзгоды жизни довольно быстро начинают казаться не такими уж невыносимыми.
 
Тем временем, официальная часть закончилась и празднование продолжилось уже в увеселительном заведении. Не для всех, конечно. Плебс, как умел, радовался жизни в заводской столовке. Зато с трудящегося человека за корпоратив ни копейки денег не брали. За счет завода, силами местных кухмистеров, накрывался богатый стол с мясом по-французски, оливье, мандаринами, батонами с красной икрой и не самой дешевой алкашкой. Угощаться можно было сколько влезет. Из развлечений была дискотека в актовом зале и драка синих воротничков с белыми. Во-втором акте мордобоя заводские рабочие объединялись и били сотрудников местного ЧОПа, прибежавших их разнимать. Акция повторялась в неизменном формате ежегодно - на заводе любили спортивные мероприятия. Геннадий Федорович даже часто приговаривал:
 
- Что ни праздник - то спортивный, что ни отдых - то активный!
 
И снова, девочки, не шутил. В тот год для избранных был полностью выкуплен боулинг клуб, недавно открывшийся в городе. Нельзя сказать, что среди руководства завода были сплошь фанаты этой игры. Но в то время ходить в боулинг было исключительно модным занятием. Кухня в таких заведениях обычно не слишком “высокая”, но Геннадий Федорович лично просил владельца заведения что-нибудь придумать и настолько щедро все оплатил вперед, что гостей по прибытию ждал ужин, вполне достойный пары-тройки мишленовских звезд. Столики, аккуратно накрытые белыми скатертями, наставили чуть ли не на дорожки, но игроки были довольны. Они выбивали страйки между сменами блюд. Вечеринка быстро достигла стадии пьяного флирта, но смазливых официанток на всех не хватало. Вспомнили про оставшийся на заводе женский коллектив. Обнаружили, что добрые две трети столов не заполнены. Салаты и горячее пропадают впустую. Посовещались, пришли к единственно возможному решению, которое в такой ситуации принимает чисто мужской коллектив. Решили вызвать эскортниц (будем называть их так). Опираясь на безукоризненную мужскую логику, задачу поставили, естественно, самому молодому.
 
Самым молодым, но не самым сообразительным был Вовчик - начальник ИТ-отдела. Он же племянник Маргариты Львовны, чем, собственно, и было обусловлено его быстрое вхождение в руководящий состав. Вовчик работал совсем недолго и очень старался все делать правильно. Поэтому он позвонил тете, справиться, где обычно завод закупает такого рода услуги и нужны ли будут документы для безналичной оплаты или надо брать подотчет. Маргарита Львовна от такого вопроса даже протрезвела, сказала, что сама обо всем позаботится и мгновенно телепортировалась к дверям боулинга вместе со всей своей группой поддержки. Одновременно туда же прибыл огромный бык.
 
Все-таки умели раньше устраивать запоминающиеся вечеринки. На каждом заводском новогоднем корпоративе обязательно присутствовал символ года. Чтобы вы понимали масштаб личности Геннадия Федоровича, достаточно сказать, что в год обезьяны на празднике был настоящий шимпанзе, арендованный в цирке вместе с дрессировщиком. Очень, между прочим, умный и благовоспитанный, хотя за своим укротителем все-таки не уследил. Дрессировщик напился и весь вечер щипал присутствующих за филей, никак не дифференцируя персоны по полу и возрасту.
 
Сначала символы года "желали" всем удачи и процветания со сцены актового зала на официальной части. Потом ехали на вип корпоратив. Как известно, руководящий состав в удаче и процветании нуждается сильнее, чем обычные граждане. Но в тот год на официальную часть символ года опоздал.
 
Молочным фермам поставили задачу: привезти к такому-то времени хорошего теленка. Под "хорошим" горожане понимали славного малыша с огромными влажными глазами и смешными маленькими копытцами. Однако разведение КРС в северных широтах имеет нюанс. Приплод в хозяйствах получают в марте-апреле. В декабре хороший теленок весит килограмм триста. Такого и выбрали. Назвали Тимошей, повесили на шею нарядный бант с колокольчиком и на колхозной "Газеле" отправили в город праздновать Новый год.
 
Внешне Тимоша был здоровым крепким бычком, но душа его страдала от амаксофобии. Всю дорогу до города он в ужасе шарахался по фургону, а как только грузовик остановился на первом светофоре, каким-то чудом вскрыл тент и сбежал. Водитель заметил потерю пассажира только на месте разгрузки. Тимоша к тому времени пришел в себя и отправился гулять по улицам. Поддатые горожане предлагали символу года мандарины и все остальное, что можно найти в авоськах, закупленных к новогоднему столу продуктов. Тимоша ни от чего не отказывался - у него всегда был хороший аппетит.
 
После обнаружения пропажи на заводе провели пятиминутку паники и взаимных обвинений. Потом сформировали поисковые отряды из дежурных водителей, которым запрещалось выпивать под страхом ампутации незадействованных в вождении автомобиля конечностей, и выслали на перехват Тимоши. Нашли беглеца довольно быстро, но он на отрез отказался возвращаться в фургон. Тогда один из водителей из подручных средств соорудил недоуздок и вызвался вести бычка пешком до самого боулинг-клуба. В маленьких городах, девочки, все-таки есть свои плюсы. Минут за сорок они добрались до места назначения, как раз одновременно с группой спасения морали и нравственности имени Маргариты Львовны.
 
С начала в зал завели Тимошу. Горн громко и неуместно пошутил, что вызывали не совсем таких телок, но тут же осекся, увидев вошедшую Маргариту Львовну. Она метнула в фаворита презрительный взгляд и гордо прошествовала за пустующие столики. Группа поддержки тоже расселась по местам. Повисло неловкое молчание.
 
Первым нашелся Геннадий Федорович. Он встал и торжественно произнес:
 
- Теперь, когда, весь наш дружный коллектив наконец-то в сборе, предлагаю выпить за процветание завода!
 
Чтобы процветание было неизбежным, он приказал принести ведро молока для Тимоши и собственноручно вылил в него бутылку водки. Все выпили. Тимоша тоже выпил все ведро и ощутил психологическое раскрепощение. Он отправился бродить от столика к столику, опустошая фруктовые тарелки и время от времени предрекая заводу очень-очень много денег в наступающем году. Каждый раз после предсказания выбегали официанты и торопливо убирали народные приметы, а коллектив завода поднимал тост за Тимошу. Спустя изрядное количество тостов Маргарита Львовна вскочила с места, подбежала к быку, обняла за шею и завопила что есть мочи:
 
- Мы не имеем права!!!
 
Народ одновременно бросил жевать.
 
- Мы не имеем права, - уже тише повторила Маргарита Львовна и залилась пьяными слезами. - Нельзя возвращать его в хозяйство! Что вы думаете, там с ним будет?!
 
Никто ничего не думал - все точно знали: годовалых бычков сдавали на соседний мясокомбинат. Всем стало стыдно, потому что есть тех, с кем ты однажды весело выпивал, очень невежливо. Начали решать, что делать. Придумали назначить бычку пожизненное содержание за счет приславшего его колхоза и отвезти в городской конный центр. Он там, кстати, потом отлично ходил под седлом и брал препятствия. Тоже как-нибудь расскажу.
 
За принятие такого отличного решения голосовали единогласно, а Геннадий Федорович сказал, что ценность Снегурочек заключается не в их юности, а во внутренней красоте души и большом добром сердце. И велел всем пить за самую великолепную Снегурочку завода, а может даже и всего города - Маргариту Львовну. Все послушно выпили. Маргарита Львовна расчувствовалась и всех простила. И в доказательство того, что ни на кого больше не сердится, станцевала на стойке выдачи сменной обуви - барной стойки в боулинг-клубе не нашлось. Никто не сказал гадости про ее бедра даже шепотом, и друг про друга тоже говорили только похвалы и комплименты до самого конца вечеринки. Каждый чувствовал свою сопричастность к чему-то большому и важному, и немножко гордился собой, и немножко представлял себя моральным камертоном. Все были милыми и великодушными и очень старались друг другу нравиться. Потому что, как любил говорить Геннадий Федорович, как встретишь Новый год, так его и проведешь!