Зловещие шепотки

Поздним утром Василий проснулся от шепотков. Такие в глубокой дреме заполняют собой пространство; вы наверняка их нередко слышали, хотя могли и не запомнить, как не запоминают наполняющий комнату воздух, а только черты предметов и какие-нибудь уж совсем грубые звуки, вроде крика или акустической пачкотни из радиоточки.

Василий открыл глаза и, пошарив рукой по тумбе, вздел на нос очки, попутно уронив на пол книжку. Что за книжка, он не помнил, как и не мог сказать, он сам или Татьяна туда ее положила, и с какой целью. Вроде бы, никто не читал в постели, не было у них с Татьяной такой привычки. Однако и сама книга бы нипочем на тумбу не забралась, не водится за ними такого дела.

Шепотки, между тем, не прекратились. Все было за то, что они ему не снятся, но вполне явственно присутствуют, проникая в голову через уши, как приличествует, а не рождаются сами по себе из каких-то внутренних материй Василия. И еще кое-что присутствовало, чего не было и не должно было появиться за ночь – серебристая, просвечивающая сквозь паутинка, протянувшаяся через потолок, по которой взад-вперед носились черные точки.

Василий даже протер очки о край одеяла и по-детски кулаками глаза, полагая, что спросонья мог неверно разглядеть это непонятное новое.

Действительно, потолок был сплошь в кисее, по которой метались туда-сюда мелкие проворные твари, шнырявшие от окна к стене, словно ткацкие челночки, иногда лишь сталкивавшиеся и немедленно после разбегавшиеся.

Тут Василий испугался, вскочил с кровати и уже не шепотки его волновали, а что это за паутина, и кто в ней находится.

Захлопнув за собою дверь спальни, Василий влетел в ванную комнату. Там, справив торопливо нужду, взял швабру, полотенце и перед зеркалом старательно утвердил на носу очки – отчего-то именно они его беспокоили, словно в критический момент схватки из-за них он станет безоружен, что является, заметим, расхожим страхом людей с плохим зрением.

На всякий случай Василий крикнул жену. Никто не ответил. Он был дома один, как и должно быть: Татьяна третьего дня уехала по работе в Томск и вернется лишь в воскресенье.

Открыв спальню, Василий обнаружил все то же: паутину и шныряющих будто механизмы жучков, которые, очевидно, издавали эти шепотки. От мысли, что он несколько часов спал, когда все это творилось над ним, беззащитным и неведающим, Василия передернуло.

Только паутина стала плотнее и жучков будто бы прибавилось.

Василий концом швабры ткнул в нее, стоя на пороге, не уверенный, что ему делать дальше. Наверное, следовало сначала что-то постелить, газеты или кусок брезента. Ни того ни другого у него не было. В голову пришла мысль сходить в киоск, взять пачку случайных газет, но для этого нужно было пробраться к шкафу, стоявшему в глубине комнаты. Василий оставался со сна в полосатой байковой пижаме, которая ни под каким предлогом не сходила за уличную одежду.

Черное, бежавшее от стены к окну, заскочило на конец швабры и быстро побежало по черенку к руке. Василий, отскочив, бросил ее в комнату и резко захлопнул дверь.