Казак Головач

   Нынче трудно поверить, что десять лет назад поселок был мал и безлюден, дворов было мало, да и те, что стояли заросли травой. Когда Андрей Головач приехал и увидел сей богом забытый форпост, он ощутила нечто вроде похожести с собой. Объезжая поселок некое время чувствовала себя полой оболочкой, треснувшим сосудом, из которого вытекла содержимая влага.

   В прежней, молодой и счастливой жизни, Андрей Семенович жительствовал в другом крае, в глухом убогом Нерчинске Сибири, в ссыльных краях, где была разруха. Но жить там далее он не мог и не желал, потому и добился возврата на землю предков.

   Никогда бы Андрей с его невеликими средствами не смог бы купить, если б не болезненный мор.

   Избу  приобрел задешево вблизи реки Рубежной. Двор был хозяйский, да и живности было, где табунится, за двором от реки расстилалось луговое поле с лесом. Основные деньги Андрей Семенович, потратил на двух коней, и столько же приобрел молодых телочек, выбирал с умом, с приглядом на будущее.

   Прошло пять лет, форпост преобразился благодаря его трудолюбию, серпутовские казаки начали менять свою жизнь. Избы ожили, около двор стали резвится детишки, стариков-старух было мало. И сразу видно, что зажили здесь хорошо благодаря его активности и предприимчивости в хозяйстве, на поселковом сходе его избрали форпостным атаманом.

   Атаманил Головач без чувствительности глупость и леность пресекал. В поселке все были сыты и все были при деле. Каждый на что-то гож, тем занимался. Были и  непослушливые, нежелаю везть и все тут, ногайкой ничего не достигнешь. Над таким у форпостных был короткий разговор: «живи как хош без нашего общества, а будешь мешать нам, из поселка изгоним» – пущай другим наперед уроком будет. 

   Зато уж кто прижился и прирос, никогда ни обижали. Форпостный значит свой. Атаман определял, кого к какой работе приставить, сам показывал, что и как делать, понадобится и хворых лечил. Со стороны форпост можно было назвать большой семьей. У серпутовцев был лошадиный табун и стада – коров и овец. И вся живность была ухожена. К примеру, коровы с овцами ходили на пастбище и обратно сами, без кнута и собачьего лая. Потому, что пастухами были ребятишки да старенький казак. Недавно из соседнего форпоста пытались переманить пастуха, но ничего не вышло,  отказался.

   Покойная жена у Головача была идеалистка и мечтательница, веровала в Бога и думала, что материальный мир как раз таки появился из духовного мира, ведь Бог создал этот мир. Андрей Семенович тогда был молод, сердечно любил свою избранницу, а значит, любил и все ее суждения.

    Но жена так и не доехала до супруга, пропала где-то в степи вместе с сыном, оставив его на свете одного с разбитым сердцем.

   Ночью, когда жена снилась, никогда с ней не бранился, а только сильно радовался, что живая, и всегда просыпалась со счастливым лицом.

   А хотелось бы ему все же поспорить с женой наяву, сказал бы, что на свете никакого равенства нет. Оно и природой не предусмотрено. Кто-то хороший работник, а кто-то плохой. Кто-то умен, а кто-то глуп. Кто-то всему в рад, а кому-то все в тягость. И мерить одной меркой,  это неверно. Хороший конь стоит намного дороже, чем гужевая лошадь для павозки, и никто ведь в том несправедливости не видит?

   И воля мало, кому нужна. Может, из сотни казаков одному иль двум. Иным же надобно, чтобы их вели, говорили, что делать и чего не делать. Взять Русский крепостной обычай, который мужики считают величайшим злом, и причиной всех бед. А ведь это устройство не чьим-то коварным промыслом образовалось, а природным укладом отечественной жизни, всей историей. Вот казакам оказавшись среди дикой степи, где морозные зимы и засушливым лето бывает, да бывает нашествие со всех сторон, пришлось казакам жить сплоченно, общинно: вместе трудиться, вместе обороняться. А это уже семья, ежели по-доброму баять, это цельное тело. А в теле наверху голова думает, решает. Ниже плечи, тяжесть держит, далее руки они работу делают, а ноги для того чтобы по земле ходить. Вообще каждому органу и члену свой труд и своя ответственность. На что ногам свобода? Или, упаси бог, рукам? Куда им без головы?

   Конечно, с головы, то есть с атамана и старшин, главный за всё спрос. Если что не так, виноваты атаман и старшины. Не доглядели, не додумали. Будь Андрей Семенович атаманом, он казачьи традиции не трогал бы, но за старшинами установил бы строгий пригляд: чтобы не обижали казаков, хорошо ль живут они. А если, что не так – наказывал бы их за перегиб власти.

   Что казакам недостает так это справедливости, а то «воля»! Тех немногих казаков вольнолюбцев, кому без свободы жить невозможно, насильно удерживать не стал бы, да и не надо. Таких казаков Головач  отпустил бы, пущай вольно живут и, ежели скрывались совсем, вестей не подавали, никогда и не искал бы. Не хочешь возвращаться и не надо. Несколько раз вольных казаков за разбой ловили, Андрей Семенович, бывало, ездил на круг, если казак форпостный в грабеже был изобличен, узнавал какова его вина, говаривал с ним, а  убедившись, что жить смирно все одно не начнет, поручительством не хлопотал. На прощание говорил: «Бог с тобою, живи своим умом, мы за тебя боле не отвечаем».

   Весной 1695 года, молодой государь призвал казаков с Яика в поход на Азов. Пошли слухи, что казакам не будет велено отпускать с похода, пока басурман не изгонят из крепости, и многие сильно тем тревожились. Волновала и Головача, представляя, во что превратится форпост Рубежный, если казаков в  поселке не останется. И по всему Войску такое учинится? Вообразить страшно. Из степи, кайсаки разбойничать станут, казачки да старики с малыми детьми форпосты защищать будут, так что старички и казачки сохраняйте избы, кто может, ружья-сабли теперь ваши.

   Но, слава богу, атаман войска  Иван Меншик знал  какова жизнь на Яике и отправил с тремя  сотнями казаков походного атамана Федора Семенникова.  Было сбирался Меншик сам, но с годами стал слаб здоровьем. Видно Господь есть. Раз яицких казаков уберег, рано еще войску пропадать.