Караван спасения

   Солнце садилось, оно уже коснулось края горизонта и светило теперь Трифону прямо в глаза, и мешало смотреть вперед. Горизонт был чистый, и куда бы он ни смотрел, то видел только одну поверхность степи.

   Трифон брел по колее в надежде, что нагонит свой караван. Солнце припекало нещадно и очень хотелось пить, в глазах от яркого света плыли размытые зеленоватые круги.  Он настолько сильно устал, что хотелось лечь в траву и смотреть на проплывающие облака, идти дальше у него не оставалось сил. И чтобы как-то отвлечь себя, он представлял, как будет обнаружено его отсутствие. Он словно слышал, недовольный голос бабаки, а затем испуганный крик матери: «И куда задевался этот непоседа?» - вот только бегал от кургана к кургану. Упреки доставались ему всегда, с оговоркой, что он должен «быть умнее». Но ни жалости, ни сочувствия с их стороны он почему-то не мог себе представить. Возможно, если б его ждало сочувствие, он, наверное, не выдержал.

   Идти дальше он не мог, от жары совсем вспотел, ноги ели двигались, в ушах от ветра стоял шум. С левой стороны от колеи ему показалось возвышение, где можно было присесть отдохнуть, и бдительно осматривать степь. Но, дойдя до возвышения, он увидел, что это лишь заросли травы. Трифон вошел в пряную зелень и упал от усталости. Притулившись в травяной зелени, он лежал, и смотрел на пустую колею. Боясь ее потерять, это был единственный путь встретить людей.

   Солнце опускалось все ниже и ниже, а когда оно опустилось совсем низко, Трифону показалось, что солнце метнуло свои сверкающие лучи по степи, будто зацепиться хотело за что-то, чтобы не уходить. Когда еще последние лучи задержались над степью, Трифон попытался встать и идти дальше.  Но лучи вскоре исчезли, у Трифона подкосились ноги. Он медленно опустился на колени в траву, степь перед глазами закружилась волнами, поплыло в темноту. Он знал, что когда исчезнет великолепие дня, вокруг еще будет видно. Солнце, освещавшее весь день пространство между ним и исчезнувшим караваном, был закончен. Тело Трифона обмякло, глаза закрылись, и он ощутил желанное облегчение.

   От сильного ветра Трифон, вздрогнул и очнулся, в ночь еще сильнее задул ветер, словно задышала степь. Этот ветер приносил непонятное бурчание, и вскоре вся степь, прежде чем погрузиться в зловещее безмолвие, проснулась, издавая малопонятные звуки. Ужасная ночь. Временами из темноты Трифону слышался далекий оклик матери, то непонятный гул и настораживающие шорохи. В затишье, между порывами ветра, ему вдруг слышался скрип колес, и обрывки речи, он прислушивался, но новый порыв ветра уносил звуки в степное пространство.

   Приподнявшись из травы, Трифон стал вглядываться в темноту, но ничего не увидел и снова закрыл глаза и улегся на траву. Как вдруг услышал снова скрип колес в ночи. Кажись там где-то в степи и вправду что-то есть! Он приподнялся на колени, и ему показалось, что и впрямь непонятное чудище ползет на него вместе с густеющей темнотой. В какой-то момент он не мог поверить, что это что-то могло быть караваном, который двигался следом за ними! И, судя по быстроте, с которой караван двигался, неизвестные люди ехали на лошадях и торопились. Трифон не мог поверить, что кто-то может ехать по их следу.

   Караван шел быстро, Трифон стал различать подводы, их было не менее пяти, да и ехало столько же всадников. Караван почти поравнялся с ним. Трифон выбежал из травы, размахивая руками, чтобы  его заметили. Но караван проехал мимо, не заметив в ночи силуэта мальчика. Трифон со слезами на глазах бежал за удаляющим караваном, все еще размахивая руками без всякой надежды. Он бежал им вслед и кричал, давая знать, что он здесь. Караван уезжал все дальше в степь. Трифон так разрыдался от удаляющей надежды на спасение. Как вдруг ему показалось, что силуэты двух всадников, ехавших позади каравана, как-то изменились. Трифон от слез и бессилья махал уже только одной рукой, кричать он уже не мог, он ели шептал, не переставая:  «дяденьки возьмите меня» От слабости он еле шел за караваном, шатаясь из стороны в  сторону, который все дальше и дальше удалялся от него. Когда Трифон понял, что два всадника, приближаются к нему, он упал на колени.

   Всадники подъехали к Трифону, один спрыгнул с коня, быстро подошёл к мальчику и удивленный голос прозвучал в степи:

   - Ой! Бог мой! Это же ребенок!

   Он поднял его на руки, прижал к себе. Это был казак с густой бородой.

   - Малыш ты откуда взялся?

   - Потерялся, а караван с маманей и бабакой ушел, - произнес, всхлипывая Трифон, указывая на темноту уходящего каравана.

   - Как давно ты потерялся?

   - Не знаю, наверное, давно. Я думал, они вернутся за мной, - виновато рассказывал Трифон добродушному казаку.

   - И ты решил догнать их?

   - Ну да. … решил. … а потом стало темнеть я устал, хотелось пить, лег в траву, и уснул. Ветер принес скрип колес, я встал и увидел вас.

   - Побежал к вам, а караван так скоро проехал, я не успел нагнать его.

   - Хорошо еще, что мы глядели в оба, не шныряют ли где разбойники, - пояснил казак, - иначе могли бы и не заметить тебя.

   Трифон успокоился.

   Второй казак, придерживая коня первого заметил:

   - Нам пора, Семен, а то караван уйдет далеко.

   Семен усадил Трифона в седло на своего коня, вставил ногу в стремя и сам сел в седло сзади мальчика:

   - Поехали!

   Трифон был так счастлив, что среди людей. Но он еще не знал, какое ужасное горе ждет его на следующий день. А сейчас он наслаждался спасением, и был довольный тем, что нашли его казаки, а ведь он как подрастет, станет таким как они - казаком.