2024 Чтения по философии

К.А.Свасьян
О трех превращениях философии в России

 Русские философы» –
«Разгадка не в тасовке понятий, а  в них самих, в интимнейшем их индивидуальности».
«Советские философы» –
«Понимание советской философии лежит в компетенции не философии, а медицины».
 «Постсоветские «философы» –
«Советскость свою они и не думают выдавливать из себя (ни по капле, ни ведрами).
Легкость мысли необычайнаяя… Склонированная с французских модников ерунда…


Линьков Е.С.
Лекции разных лет

Читать? Но многое из этого я слушал, причем не в рамках учебного плана, а добровольно. В 80-е было принято (или даже «модно») ходить на Линькова – длинная и неуютная, позорно покрашенная аудитория, забивалась полностью. Правда, занимать места за час до лекции, как у Канта, условия не позволяли. Бытовая дикость и необустроенность совка, хотя бы соседнее с аудиторией помещение, доступное только половине слушателей, хорошо оттеняли господствующую идеологию. Да-а,  философия-идеология та была еще …
В линьковских лекциях многих привлекала не немецкая классика (в которой большинству все равно не дано разобраться), а «критика марксизма-ленинизма», то есть господствующей догмы. Марлены считались великими мыслителями, а шпильки лектора в адрес их мудрологии находили понимание слушателей. Самого Евгения Семеновича на факультете идейные-партейные гнобили, публикаций у него (после монографии о Шеллинге и какой-то методички практически не было, так что все слушалось, конспектировалось, а потом перепечатывалось на машинке, как до какой-то революции… В общем был он Человеком, выделяясь на фоне болтунов, карьеристов, подлецов, доносчиков, подпевал, нечистоплотных и неумных идеологических кадров «желтого дома» на Менделева.
Несмотря на ограничения, терпеть доцента Линькова приходилось; однажды он был уволен, но потом восстановлен. Популярность у студентов была залогом его особого положения. До начала 1990-х он держался гордо, а потом ушел с факультета, сославшись на низкую зарплату. Злые языки говорили, что «уехал в деревню растить огурцы». По-видимому, сказалась как общая разруха, так и падение индивидуальной популярности. После разгула «гласности» замечаниями против марксов-ленинов было уже никого не удивить; несколько лет бушевала информационная буря, разрушившая множество запретов и принесшая много нового знания. Среди тех же «любомудров» стало модно заниматься «русской религиозной философией», то есть вместо целлулоидной «диалектики» грызть резиновую кость «всеединства» и пр. Интерес к ЕСЛ падал и в надписях на партах его именовали «Шао-лильковым» (Шаолинь – еще одно поветрие того времени, наряду с соловьевщиной-бердяевщиной).
 По-человечески он был довольно симпатичным дядечкой, некоторые видели в нем черты Володи Высоцкого (еще одного полуподпольного кумира позднего совка, более известного, конечно). Хотя  и недостатки, конечно, у него были. Так, например, этот преподаватель мог позволить себе курить прямо в аудитории во время студенческой конференции.  Что это было – знак доверия или же упомянутая советская бытовая дикость – каждый мог решать по-своему.
То же самое можно сказать и про другое решение – читать Линькова или нет для лучшего понимания немецкой классической философии и философии как таковой. У Линькова была группа преданных поклонников (что само по себе вещь редкая и замечательная!), которые к нему на лекции постоянно ходили, собирали их и распространяли. Даже по этому изданию виден результат их энтузиазма. Их стараниями были сохранены не только лекции Е.С.Линькова, но и записано несколько подробных интервью с ним, которые желающие могут найти в сети. Да и после смерти философа, память о нем сохраняется.
Читать или не читать? Посмотреть можно, но увлекаться не стоит. На мой субъективный взгляд, считать, что именно Линьков правильно понял и интерпретировал немецкую и прочую философию нельзя. Это просто смешно. Хотя вполне можно объяснить линьковское самомнение и поклонение ему, исходя из условий совковой угнетенности мысли, отсутствия или скудости альтернативных источников, навязывания всем дурной идеологии и т.д.  Его лекции тогда действительно давали пищу для ума. Но была и какая-то невыносимая тотальность – истина одна единственная и ею владеет доцент ЛГУ Линьков. Воспитанные в рамках единственно верного учения, умы «философят» легко попадали в эту ловушку. (Да что там Е.Линьков – разве А.Солженицын не тотален-тоталитарен – а ведь в борьбе против «теории научного социализма и его практического воплощения он сделал гораздо больше!).
Предлоставим же каждому думать самому, не грозя, что есл инее согласен с Семёнычем», то ничего в философии не поймешь. Диньков плохо относился к альтернативным позициям, например, однажды назвал Карла Поппера «попкой». Кто читал книгу «Открытое общество и его враги», поймет, чем это было вызвано. Но разве Поппер был не прав? Думайте сами, решайте сами.
Субективно я не люблю немецкую философию. Гёте как-то высказался в том духе, что немцы все стремятся сделать бесконечно сложным – и он был прав относительно немецких философов. Раздражают, прежде всего, заумные и усложненные тексты Гегеля и Хайдеггера, или какого-нибудь Шелера. А что на выходе? Если античные мудрецы рассматривали занятия философией, как обучение правильной жизни, то Гегель дофилософствовался до восхваления прусской бюрократии, а Хайдеггер вообще до национал-социалистических симпатий (Шелер умер довольно рано). Ну, и где здесь «любовь к мудрости»? Это расхожие «наивные» упреки, в ответ на которые можно нагородить массу заумных объяснений (подобно попам, оправдывающим библейские нелепости), но проблема-то остается.
Говорить о седержании опубликованных лекция и их предмете не будем. Это бесконечный разговор. Тот же Гегель бездонен и темен, как омут. Однако опять же, исходя из личного духовного опыта, нам представляется, что Гегеля лучше объясняет не Линьков, а А.Кожев, обратившись к «Феноменологии духа» (особенно интересно про «диалектику господина и раба»). Очень сложен Кант, и русскоязычные авторы так и не смогли мне его объяснить, а только повторяли про категорический императив, априори и пр. Повторять и мы можем, но вот понять… На наш взгляд, с этим может помочь тот же Поппер, а в философию Канта лучше входить через «Введение» Роджера Скрутона. Хотя, можно, наверно, и другим путем, не настаиваем. Шеллинг меня лично никогда не интересовал. На Фихте стоит обратить внимание, учитывая опасность его социально-политических идей. Но – надо, читая, думать самостоятельно!
Опыт линьковских размышлений некоторым может в этом помочь. Это изощренные упражнения для тренировки ума. Но вот что смущает, если вспомнить линьковские интервью. Когда он спускается  с вершин абстракции на грешную землю, то говорит или банальности, или весьма спорные и сомнительные вещи. Ну, и помогли тебе твои гегели-канты-шеллинги! Зачем  ломать голову над их скучными томами, если потом изрекаешь расхожие банальности или делаешь ошибки? Или польза все-таки есть?
Думайте сами…

В.А.Тарсис.
Сказание о синей мухе

Сатирическая повесть, опубликованная в «Гранях» в 1962 году. За неё Хряк приказал посадить автора в психушку, после чего писатель сочинил «Палату №7» (Какая литературно-историческая преемственность!).
В «Мухе» обличаются самые одиозные черты постсталинского совка: засилье бюрократии, никчемность аппаратчиков, хозяйственная неэффективность и дефицит всего, псевдовыборы, демагогическая болтовня и т.п. Но это, пожалуй, не самое главное. Повесть написана как бы от лица советского «философа», хотя эта «философия» не сто иное как «любоглупие» и «филокретинизм». Занятие ею состоит из выуживания и «засолки» цитат, и, разумеется, колебание вмести  с линией партии». Тартис, похоже, знал, о чем писал и «синемухинская сатира» пожалуй посильнее будет, чем «Желтый дом» А.Зиновьева, который из него так и не вырвался, даже уехав.
Герой, после убийства надоедливой мухи, испытывает нечто вроде озарения-перерождения (как в дзене) и начинает сочинять критический трактат, который власти не читают, а «коллеги» осуждают. Раньше бы его репрессировали, а тут только осуждают и выгоняют с теплого местечка – вегетарианство, несмотря на зубовный скрежет по поводу пресловутого ХХ съезда. Впрочем, идеологи не устают оправдывать сталинизм и само «великое учение» - хотели как лучше, а кругом враги. Ну, а массовые убийства – ну, так получилось, ведь цель была великой. Более полувека назад социализм уже полностью изжил себя, но уже тогда такие как Тарсис предвидели, что чудище способно к постоянной регенерации и возможны лишь временные и поверхностные изменения. Несмотря на недовольство – правильная мысль тут не пробьется и не утвердится. Настоящие реформы и настоящая жизнь здесь – НЕ возможны!
«Умный, который полагает, что дураки позволят ему себя учить, сам недалеко от них ушёл».

Взыскующие града.
Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках
 

Как написал однажды грамотный философ Борис Гройс (еще в советский  период): «Обычно все, говорящие о русской философии, испытывают определенную неловкость». Дабы этого не испытывать, а, с другой стороны, не искать новых слов, удобнее всего брать здесь «философию» в кавычки. Это удобно, если речь идет не только о пресловутой «русской религиозной философии» Серебряного века, но в данном случае – о ней.  Не склоняясь ни к какому «воинствующему материализму», стоит просто обозначить несогласие с исходной «религиозностью», ну,  и ее считать «философией» мистические и публицистические экзерсисы. Ну, а так, почти все авторы сборника – это хорошие и достойные люди (не без странностей и недостатков, конечно, но их не боишься – чего  о многих и раньше, и сейчас не скажешь). Если этой малочисленной публике, для того, чтобы быть умными и моральными, требовался религиозный фундамент, ну и ради бога! Ну,  а так… У того жэе Эрна и мысли чувства поначалу совершенно ребяческие. Да и потом, с «философией» он не очень поумнел, ударившись в шовинизм «кантовского Круппа» и «славянофильствующего времени». Повезло (в каком-то смысле), что умер до прихода большевичков.
Про Мережковского, а также про бердяевых-булгаковых серьезно говорить вообще как-то неловко. Их попутчик по «Пути» Евгений Трубецкой как-то написал о дилетанском богоискательстве Бердяева и «постном масле» Булгакова.  Последний вообще разочаровывает: стать из способного ученого попом – какая инволюция! Но судьбе у них была у них, у всех непростая – не нам их судить.
Пожалуй, интереснее всего в сборнике письма упомянутого князя к Маргарите Кирилловне Морозовой (спонсировавшей издания «Пути» и собрания РФО), ну и ее письма к возлюбленному. Соединиться они не могли по моральным причинам (боясь причинить боль жене Трубецкого Вере), но какие трогательные письма писали! Это гораздо интереснее и важнее  всех их религиозных рассуждений и комментариев по поводу философской литературы. Когда-то у Трубецкого мне понравилось его сочинение о русской иконе «Умозрение в красках».  Ум и талант можно разглядеть и сквозь самые умопомрачительные одежды.  Судьба эпистолярно-философского романа была печальной. Неизвестно что лучше, погибнуть беженцем от тифа в 1920 году, надеясь все же на поражение большевиков или жить после их победы в подвале собственного особняка, подвергаясь все новым реквизициям. Морозова, впрочем, жила долго, да и дети спаслись – не только картины, оказавшиеся в Третьяковке…
Еще бы несколько десятилетий спокойного и свободного развития и, возможно, из русской мысли и получилось бы что-то реально интересное. А так – совестким студентам предстояло «сдавать» тетрадки по философии с «эмпириокритицизмом» Ульянова – Н.Ильина и зубрить ужасный диамат по версии горского «краткого курса». Когда надоело – бросили новую «резиновую кость», очистив от архивной и спецхрановской пыли РРФ. «Философы» наши токовали себе как увлеченные глухари (или, может быть, тетерева?), а жизнь «философствовала» совсем по другому.
     «Наш мир только негатив истинного мира». Неужели?