Почему я не поехала с вами

                Здравствуй, моя любимая доченька,

     Я чувствую себя неплохо, спасибо. Но никак не могу прийти в себя после вашего отъезда. Каждое утро просыпаюсь и пытаюсь поверить в это еще раз – ты с мужем и детьми не на Ленинском, в 20 минутах ходьбы от меня, а в Бразилии. А я бразильянка тут, в Москве. Три месяца я занималась с Юрой португальским языком, потому что «вы уже точно едете», и вот… не могу поверить, что уехали!
Ты в письме пишешь, что беспокоишься о моем одиночестве. И что тебе обидно, что я не поехала с вами и не помогаю вам там. Просишь, чтобы я приехала и помогла бы вам с выбором района Рио для ренты квартиры. И город я хорошо знаю, и с языком для твоей и Юриной работы могла бы помочь, и по внукам своим очень соскучилась. Прости, но не могу приехать. Много этому причин. Не еду к вам и потому, что трудно в 63 года опять менять свою жизнь, и я боюсь остаться без Александр Александровича, моего психиатра, и не хочу опять жить не у себя дома, а у сестры, в этой «золотой клетке».

     Но есть еще одна важная причина… которую ты не понимаешь и понимать не желаешь. Я тебе уже пыталась рассказать, как в далеком 55-ом году я отчаянно влюбилась и как была сломлена до глубины души развязкой моего романа. Но ты меня прервала, не захотела слушать… Я после этой «истории любви» провела еще два ужасных года в Рио де Жанейро. Ходить по этому городу и вспоминать свою молодость мне мучительно. А с моим психиатрическим диагнозом и опасно, я опять свалюсь в очередной приступ.

     Тогда в 55ом я пыталась выбраться из этого краха, не думай, что я опустила руки! Я поступила на курсы подготовки для поступления на Факультет Философии, Курс Нео-Латинских языков. И даже вместе со студентами Юридического факультета поставила спектакль, который имел шумный успех. Одновременно работала в Министерстве, зарабатывала хорошие деньги. Ну и, конечно, занималась общественной работой — я, не будучи членом Компартии, все же была дочерью коммуниста, значит все время обязана была «делать что-то для общества».

     Занята я была по горло, но на душе не было радости. Мне было 23, а потом 24 года, я была внешне интересной девушкой, но у меня появился комплекс неполноценности и разочарование в жизни. Я потерпела неудачу в трех направлениях: хотела сделать революцию в Бразилии, улучшить жизнь бедных людей и ничего не вышло, хотела стать пианисткой и опять провал (я ведь проучилась в Консерватории Рио-де-Жанейро 4 года!) и, наконец, самое для меня страшное – крах в любви. Я винила себя во всех моих неудачах.
 
     Хотя и прошло с тех пор 40 лет, я не хочу возвращаться в Бразилию! Не хочу еще и потому, что с ним, с любовью всей моей жизни, много лет спустя после разрыва была еще одна встреча, что-то разрушившая во мне окончательно…
Ладно, знаю, что тебе всё это не интересно. Расскажи, как дети поживают? Начал ли говорить Левочка? На каком языке, на русском или португальском? Ужасно, что Мариза сожгла свою кожу на пляже и свое 12-летие встретила вся обмазанная сметаной. Как твой первый доклад на работе прошел? Мой перевод помог? Как Юра, пытается говорить на португальском?

                Целую, любящая тебя Мама.


                Здравствуй, дорогая доченька,
     Какое счастье получать твои письма! Спасибо за подробный рассказ о внуках. Какие красивые фотографии Рио де Жанейро! Вы поселились на улице Perreira da Silva?! Я хорошо помню эту улицу. И квартира у вас прекрасная. А какой вид на город открывается с вашего 21-ого этажа! Поразительно, что рядом с вами оказался парк Гинлей, где я в молодости гуляла с моим молодым человеком…

     Ты никак не отреагировала на мой рассказ о том, как я прожила последние 2 года перед отъездом из Рио. Опять «не интересно»? Я еще как-то могу понять почему ты не хотела меня слушать, когда я пыталась тебе рассказать какие ужасные 9 лет я провела с твоим отцом. Но про мою любовь до приезда в Москву, почему ты … не хочешь ничего знать?

      Я все-таки попытаюсь до тебя достучаться. Мне тут так одиноко, и не с кем поговорить. И ты опять настаиваешь, чтобы я приехала к вам.
Итак, 55 год. Его звали Алседо. Это был высокий светловолосый мальчик с голубыми глазами, правильными чертами лица и аккуратными усиками. Он был инженер, страстно строивший мосты. Один из мостов, расположенный на реке Антас, в Риу-Гранди-ду-Сул — его самая большая гордость в то время — был даже воспроизведен в иллюстрированных словарях, таких как Лелло, что принесло ему желанный приз в Швейцарии.
      В первый раз я увидела его на свадьбе двоюродного брата, потому что мы были дальними родственниками. И он произвел на меня впечатление. Мне было всего 15, я училась в школе в 7ом классе, а Алседо было уже 22 года. Но я вскоре забыла эту встречу.

     Когда я закончила школу, передо мной встал сакраментальный вопрос: «Кем быть?». Врачи запретили мне заниматься музыкой (после туберкулеза, они считали, игра на пианино слишком большое напряжение для легких). Я терзалась в поисках будущей профессии, так как придавала ее выбору огромное значение. Конечно, я обожала искусство, но и математика мне давалась легко. Я даже прошла тестирование в Институте Выбора профессии.  Тесты длились месяца два и вывод я храню до сих пор. Вот переведу для тебя:
«После психологических экзаменов, Valn; Brand;o R;go (Волна Брандао-Рего) получила следующие результаты:
1. Личность легко возбудимая со склонностью к томительному нетерпению, с высоким уровнем самоуважения и самоуверенности. Склонна к замкнутости и к открытости, с преобладанием последней.
2. Умственное развитие выше среднего и супернормальное в его устном выражении и численной способности, а также в быстроте и точности.
3. Способность для выполнения ручной работы супернормальная. Умственное практическое развитие выше среднего.
4. Искусство: эстетически развитый вкус. Очень музыкальна. Может посвятить себя как наукам изобразительным, так и музыке.
5. Призвание: деятельность эстетического характера, особенно музыка.
 Совет: а) Постараться вернуться в места, в которых провела детство;
б) посвятить себя музыке; с) при необходимости, остаться в Бразилии. Как источник материального достатка, кроме занятий музыкой, можно поступить на Факультет Философии, Журналистики или Социальных Наук».

     Тогда мне показались все эти выводы и советы очень далекими от реального положения дел. И уж точно возвращаться в Россию у меня планов не было! И стать журналистом я тоже не собиралась. После мучительных раздумий и советов, я решила посвятить себя архитектуре. Как мне казалось, это было искусство плюс точные науки. Архитектура тогда была очень в моде — строилась новая столица Бразилиа. Конкурс на этот факультет был тяжелейшим. Однако, я уже работала, неплохо зарабатывала и могла оплатить подготовительные курсы. Проучилась я на них где-то с полгода и бросила. Оказалось, что архитектору нужно уметь рисовать, а рисовать я не умела.

     Я была привлекательной девушкой, на меня смотрели молодые люди, некоторые пытались ухаживать, один был страстно влюблен в меня. И я в свои 20 лет мечтала о любви. Но … не нравились мне эти мальчики. Я ждала своего принца.

     К этому времени моя бабушка Жасинчиня и тетя Терсина переехали в район Рио Ларанжейрас (где и ты живешь сейчас), и я прожила с ними (на улице Ipiranga) до моего отъезда в Москву. И вот однажды Алседо появился в доме бабушки. Простой визит вежливости. Но в мои двадцать три года я так хотела любить и … я влюбилась в него с первого взгляда! Через несколько дней он позвонил мне и предложил прогуляться. Это было 4 июня, спустя более сорока лет я помню эту дату, потому что это был самый счастливый день в моей жизни! Мы бродили по ночному Рио де Жанейро и в итоге оказались в парке Сильвестре, в Санта-Тереза. Помню небольшой ресторан, где мы ужинали.

     На трамвайчике, который вез нас обратно в центр города никого не было. Было холодно, и Алседо обнял меня. Я чувствовала себя Золушкой, которая, в конце концов, нашла своего принца!
 
     Почему я была такой одинокой до встречи с ним? Хотя я бразильянка по отцу и по матери, но я была очень непохожа на своих ровесников. Может быть, сказывалось мое рождение в Советском союзе и проведенное там детство (мы вернулись в Бразилию, когда мне уже было 14 лет). Кроме того, мой отец был коммунист, и воспитал меня так, что я возвела барьер между собой и этим «гнилым капиталистическим миром». А мамы у меня не было, она умерла в России. Я свободно говорила на португальском, но тебе даже трудно вообразить, какая я была другая среди своих сверстников, которым дела не было ни до коммунизма, ни до капитализма. Я была просто обречена на одиночество.

     И вот случилось чудо – я встретила Алседо.  Думаю, что во всем мире нет другой столь романтичной и красивой сцены для прогулок с любимым, как город Рио-де-Жанейро. Запах огромного города, остывающего после дневного пекла и музыка из открытых кафешек, запах ночного тропического леса с гор и стрекот цикад, запах водорослей с моря и шорох невидимого в темноте прибоя – как это всё волнует, когда ты влюблен! «Ночи Рио всегда приглашают к себе любовь» поется в песне. Я как будто поднялась на невиданные ранее высоты и парила там в полном блаженстве.
Алседо часто выезжал из города по работе на строительство очередного моста, и эти разлуки только раздували пламя моей страсти. Как только он приезжал на Центральный автовокзал, он звонил мне, договаривался о встрече, и... это были самые счастливые минуты в моей жизни! Эта была настоящая история любви. Я уверена, у меня был талант любить, которым обладают немногие. И как он был счастлив! Я жила как завороженная. Мое восприятие жизни совершенно изменилось. Это было похоже на ласковый дождь, который падает на иссохшую землю и поливает мою жаждущую любви душу.

     И моя любовь была взаимной! Он признался мне, что в свои тридцать лет он совершенно изменился с тех пор, как встретил меня. Между нами было не только физическое влечение, но и интеллектуальная близость. И ко всему прочему, я была для него той самой «дальней родственницей, которая родилась и выросла в Москве».
Мы много говорили о пороках капитализма и преимуществах коммунизма, он начал читать Маркса и склоняться влево. Когда мой парень меня первый раз поцеловал, я робко сказала ему, что поцелуй должен быть прообразом полового акта, на что он улыбнулся, озадаченный такой наивностью. Я росла без мамы и, действительно, была очень наивная в этих вопросах. Он заверил меня, что, если его фирма выиграет тендер на крупный контракт, мы поженимся в конце следующего года. Моя тетя Терсина уже представляла, как будут выглядеть наши дети. Алседо планировал поездку в Москву, чтобы встретиться с моими старшими сестрами, которые там жили. Моя бабушка была очень рада этому союзу – он же был мальчиком, рождение которого она видела, и он рос на ее глазах. К нам в гости приехали его мать и сестра, которым очень любопытно было узнать, кто же это такая, которая за такое короткое время пленила их сына и брата.

     Устала. Эти воспоминания мучат меня до сих пор. Впереди бессонная ночь. Я постараюсь продолжить потом.
     С нетерпением жду от тебя новостей. Как Левочка чувствует себя в детском садике? Говорит ли на португальском? Нравится ли Маризе французская школа? Я и не знала, что в Ларанжейрас есть Lycee Moliere! Как поживают мой брат и сестры — Роберт, Диониза, Ирасема? Как Юра читает лекции на португальском?

                Целую, любящая тебя Мама.


                Здравствуй, дорогая доченька,
     Как только появились силы, села писать тебе, не дождавшись твоего ответа. Я так надеюсь, что ты читаешь мои письма!
     О боже! Наши встречи, эта самая большая любовь, страсть моей жизни длилась всего три месяца. Как бы я ни напрягала память, я не могу вспомнить тот злосчастный и трагический день, когда отношения были Алседо разорваны. До этого, правда, я стала замечать некоторое постепенное охлаждение с его стороны. Я страдала как никогда в жизни!
 
     Мечтая о встрече с ним и видя, что он меня избегает, я мучила себя вопросом — почему я так страдаю? Почему? Коммунист не должен страдать из-за любви. Неудача в любви вещь буржуазная, а не коммунистическая. «Я должна быть самодостаточной!» — думала я как человек, воспитанный на сталинской идеологии. Я была уверена, что в мире есть только черное и белое (коммунизм — вещь хорошая, капитализм — плохая). У меня не было рядом мамы, которая помогла бы мне разобраться, объяснила, что страдать от несчастной любви можно. Папа занимался политикой и в то время скрывался от тюрьмы, дома не появлялся, где-то прятался.

     Прошли несчастные 6 месяцев. Из гордости я не шла навстречу своему желанию его увидеть, поговорить, спросить. Наконец, в полном отчаянии, я написала Алседо письмо. Попросила встречи. Одному Богу известно, чего мне это стоило! На встрече я задала самый мучительный для меня вопрос: «Почему ты меня разлюбил?». «Эти вещи невозможно объяснить, — ответил он. — Но если есть какое-то объяснение, так это то, что у нас слишком разное восприятие мира.»

     Говорят, время лечит. Со мной случилось обратное: поднявшись на вершины единственного в жизни счастья и совершив невыносимое падение, я потеряла все. В двадцать четыре года я, про кого Алседо однажды сказал: «В тебе так много жизни!», потеряла радость жизни. Я жила скучно и разочарованно. И этот страшный мучительный круг сжимался все теснее и теснее. Как его сломать? Вот тогда, через 2 года поисков как дальше жить, я и решила поехать в Москву на Всемирный Фестиваль Молодежи и Студентов 57-ого года. Но, ты знаешь, и это не помогло! Воссоединение с родным городом, с сестрами и друзьями после одиннадцати лет разлуки лишь подтвердило, что в моей измученной душе была полная апатия, лишившая меня удовольствия нормально реагировать даже на такую большую радость. Когда мы, делегация бразильской молодежи, ехали в открытых грузовиках по центральным улицам Москвы на открытие Фестиваля, и толпы народа приветствовали нас цветами, один парень из нашей делегации сказал: «Я так счастлив, что нахожусь здесь! И я так несчастлив, что это никогда не повторится в моей жизни…» А я, к своему ужасу, ничего не чувствовала.
     Через 4 года после приезда в Москву я вышла замуж за твоего отца, вышла без любви. Я прожила адскую жизнь с ним и развелась. А в 72-ом, впервые после отъезда, поехала c тобой вновь в Бразилию — хотела показать своему отцу его русскую внучку, а тебе показать родину твоих предков. Мне было 40 лет тогда. За два месяца, которые я провела в Бразилии (как ты помнишь, мы посетили 9 городов!), у меня была одна навязчивая идея — снова увидеть Алседо.

     Встреча состоялась за день до моего отъезда. Я долго рассказывала ему о своей жизни, которую он украл. Он выслушал меня со всем вниманием и терпением. Но в ответ сказал всего несколько слов: «Проблема была не во мне, проблема была в тебе!» И только тогда я поняла, что тот, кого я любила больше всех в своей жизни, был тщеславным, бездушным, эгоистичным человеком до мозга костей. Спустя семнадцать лет после нашего расставания я, наконец, избавилась от значительной части ужасного комплекса неполноценности, который перевернул мою жизнь с ног на голову.

     Сегодня я осталась одна в Москве, без мужа, без единственной дочери, без внуков, и продолжаю отдавать печальную дань своей несчастной жизни, ежедневно вкушая эту ужасную боль, называемую одиночеством.

       С нетерпением жду от тебя хоть какой-то реакции на мои откровения,
                Целую, любящая тебя Мама.