Ночь и туман. Возвращение в мир

12 декабря 1941 года

Париж, оккупированная территория Франции

Анна-Луиза крепко прижалась к нему и прошептала: «Я с тобой… я всегда буду с тобой, когда я буду тебе нужна…». Колокольцев обнял её, и вдруг понял, что без этой миниатюрной (ростом она едва доходила ему до плеча) девочки рядом; причём именно монахини (пока ещё официально не бывшей); именно монахини ордена, основанного его небесной покровительницей он бы сейчас просто развалился на части.

Настолько мощной была энергетическая воронка Приюта Дьявола (детские энергии – самые мощные, это он понял ещё у О-врага); логова Потрошителей, за которыми – явно без каких-либо посредников – стоял сам Дьявол.

Сатана. Люцифер. Вельзевул. Князь Тьмы. Злейший враг рода человеческого. Незримо обитавший в чудовищном подземном некрополисе. В Городе Мёртвых. В инфернальных парижских катакомбах, энергетически питавших и Потрошителей, и Охотника, и капитана Алена… и ещё только Бог знает кого.

Питавших именно через Приют Дьявола – теперь у него в этом не было ни малейшего сомнения. Да, он и его люди только что покончили с этим кошмарным, дьявольским, инфернальным генератором, отправив его и его обитателей напрямую в Преисподнюю…

Но, исчезая в небытие, это жуткое, сатанинское творение едва не утянуло с собой и его – за краткий промежуток времени между взрывом 300-киллограммого боезаряда Хеншеля-293 и завершение работы пожарной машины, святой водой наглухо заблокировавшей эти очередные врата в Ад. Для него как раз двенадцатые… и все закрытые им и его Зондеркомандой К. 

Теперь он понял, почему его отказался сопровождать даже отец Роберт Фальке – самый настоящий католический святой (его бы всенепременно канонизировали, если бы Колокольцев не вытащил его из барака смертников в Аушвице).

И почему Его Святейшество Викарий Христа Пий XII своим волевым решением (редчайшее событие в истории Святой Римско-католической Церкви) сначала рукоположил его в священники латинского обряда (женатого мирянина, между прочим), а потом сразу же произвёл в кардиналы.

Воспользовавшись совершенно секретным приложением к Кодексу канонического права 1917 года, известным лишь единицам на самом верху церковной иерархии. Приложением, дающим Верховному Понтифику такие полномочия в случае, когда человечеству угрожает экзистенциальная, смертельная опасность.

Когда Колокольцев спросил главу Церкви, зачем всё это, Пий XII спокойно и уверенно ответил: «Наступит момент, сын мой, когда победить Князя Тьмы сможет только Князь Церкви…»

Вот и наступил… однако потребовалось ещё и прямое вмешательство его небесной покровительницы – в том, что Анну-Луизу к нему доставила именно святая Тереза Авильская; Учительница Церкви; основательница ордена босоногих кармелиток, к которому принадлежала обнимавшая его сейчас девушка, он не сомневался.

«У тебя есть квартира в Париже?» - осторожно осведомилась она. «Явочная, конспиративная… как у вас это сейчас называется?»

Колокольцев рассмеялся: «Никак не называется. Это просто моя квартира. Её мне подарил лично маршал Петэн чуть больше года назад… от щедрот своих…»

Анна-Луиза отстранилась и изумлённо посмотрела на него. Он пожал плечами:

«Видимо, ему кто-то шепнул, что в прошлом сентябре я… в общем в его окружении с тех пор меня считают кем-то вроде национального героя Франции…»

Она продолжала изумлённо-восхищённо смотреть на него. Он вздохнул: «Пойдём, по дороге расскажу. Что-то холодно… да и вообще я устал сильно. Пора отдохнуть в тепле. Машина за углом – ехать недалеко совсем…»

По дороге к его в некотором роде дому в Париже (Дом Романовых всё-таки был Домом Романовых, пусть и его в некотором роде приёмной семьи), он рассказал ей об Операции Кронос; о подземном храме Молоха на территории Карфагена – и о точном залпе 13-дюймовых орудий главного калибра линкора Страсбург - флагмана французского флота.

Залпе, отправившем это жуткое капище и его обитателей-дьяволопоклонников… туда же, куда менее часа назад удар новейшей «птички» люфтваффе – управляемой ракеты Хеншель-293 класса «воздух-земля» - отправил Потрошителей и их Приют Дьявола.

Она внимательно – даже очень внимательно – выслушала его; затем покачала головой и задумчиво-изумлённо-восхищённо протянула:

«М-да… ну и история – аж мороз по коже. Теперь понятно, почему разбираться с Потрошителями отправили именно тебя…»

И радостно вздохнула: «К счастью, теперь уже всё закончилось…»

Он покачал головой: «Даже наполовину не закончилось… к сожалению»

Анна-Луиза испуганно посмотрела на него. Он мрачно-задумчиво вздохнул:

«Если мы не успеем, в рождественскую ночь погибнут тысячи людей. В основном, ни в чём не повинных парижан – женщин, детей, стариков. Мы обязаны успеть…»

«Чем я могу помочь?» - обеспокоенно спросила она. Он уверенно ответил: «Пока просто побудь со мной – ты себе даже не представляешь, как для меня было важно, что была рядом, когда там рвануло. Жизненно важно…»

Девушка кивнула: «Я это чувствовала…»

Он продолжил: «А завтра видно будет. Утро вечера мудренее, как говорят в России…». Она удивлённо посмотрела на него. Он улыбнулся:

«Я родился и вырос в Белостоке, в Российской империи. Русский и польский для меня такие же родные языки, как немецкий…»

И усмехнулся: «Правда, завтра видно будет, скорее всего, ближе к вечеру…»

«Почему ближе к вечеру?» - осведомилась Анна-Луиза. Он объяснил:

«Потому что, для того, чтобы двигаться дальше в моём расследовании – в предотвращении реально инфернального террористического акта – мне нужно получить информацию от одного специалиста…»

От бывшего главного зарубежного ликвидатора всея НКВД Бориса Новицкого…, впрочем, это знать Анне-Луизе не полагалось.

«… а он сможет дать ответ, скорее всего, только к завтрашнему вечеру. Кстати, насчёт информации…»

Он остановил закреплённый за ним Citro;n Traction Avant Специальных бригад у таксофона, вышел из автомобиля, вошёл в будку, снял трубку и набрал номер своей парижской квартиры.

Ответила постоянно проживавшая в квартире (с начала войны он во время своих командировок останавливался в Доме Романовых) Луиза Армаз, отношения с которой у него были… странными.

«Это я» - сообщил он. «Я буду через полчаса… не один…»

«Кто бы сомневался» - усмехнулась его… квартирантка. Не платившая за проживание ни су, надо отметить. И потому обязанная мгновенно выметаться по первому его требованию… которое случилось всего пару раз более чем за год.

И заученно объявила: «Тебе повезло – воду я уже нагрела… да и в спецкомнате полный комплект, если понадобится…»

«Посмотрим» - усмехнулся он. И повесил трубку. И тут же снова снял, бросил в щель монетку, набрал номер Дома Романовых и попросил охрану подозвать к телефону гостью. Прекрасно зная, что она не спит – секретные сотрудницы комиссара Фернана Давида вели ночной образ жизни.

Арлетта Лавуа, даже не поздоровавшись, обеспокоенно спросила:

«Что-то случилось?»

«Случилось» - вздохнул он.

«Это имеет какое-то отношение к тому, что неслабо тряхнуло весь Париж с час тому назад?» - не столько спросила, сколько констатировала она.

«Самое прямое» - усмехнулся он. И добавил: «Сиди дома, никуда не вылезай… на всякий случай. Если что нужно, попроси охрану – тебе привезут. Я постараюсь быть вечером…»

«Я поняла» - спокойно ответила она. «Я знакома с такой работой, как твоя… так что всё понимаю…»

Он повесил трубку и вернулся в машину. Которую остановил в двух кварталах от своей парижской обители. Не из соображений конспирации – ему просто захотелось пройтись по всё ещё необычно морозному Парижу, взявшись за руки с Анной-Луизой Моресмо.

Которой сообщил: «Завтра… в смысле, уже сегодня, я договорюсь с моими партнёрами в Апостольской нунциатуре в Париже…»

С резидентом Бюро Информации – внешней разведки Государства Ватикан - если быть более точным.

«… они уладят все формальности с твоим возвращением в мир… кстати, а где твоя монашеская униформа?» - несколько даже удивлённо осведомился он.

Девушка рассмеялась: «Мне за неё Франсуаза хорошую скидку сделала – у неё какой-то фетиш на неё…»

«Если бы только знала, какой» - усмехнулся по себя Колокольцев. Ибо владелица и управляющая магазином женской одежды Франсуаза Фертье – отчаянная бисексуалка - была одной из известнейших доминатрисс Парижа. И едва ли не крупнейшим специалистом по ролевым играм в ФФ-фемдоме.

Когда они вошли в прихожую его огромной четырёхкомнатной парижской квартиры, он предложил: «Пойдём поплаваем – я почему-то продрог до костей, а воду мне пообещали уже нагреть…»

Анна-Луиза тактично не стала уточнять, кто именно пообещал. Ибо – в отличие от некоторых женщин Колокольцева – была, видимо, совершенно не ревнива. Просто кивнула: «С удовольствием…»

И тут же тихо попросила:

«Раздень меня. Мне просто дико хочется… ещё с донжона»

В процессе раздевания теперь уже точно бывшей монахини (впрочем, ему случалось раздевать и вполне себе действующих – и даже аббатисс) он без удивления отметил, что и нижнее бельё девушке Франсуаза подобрала первоклассное. Лучшее из лучших – и просто идеально подходившее.

А когда снял бельё… то чуть не потерял голову – что с ним случалось считанное число раз. Ибо настолько великолепного, изумительного; ослепительной, оглушительной, завораживающей красоты тела не было даже у курдской принцессы Жюли Сен-Пьер… возможно, даже, вообще ни у одной женщины.

В смысле, женщины-человека; ибо соперничать в этом с Анной-Луизой Моресмо могли лишь Марта Эрлих (не-совсем-человек) и Баронесса (совсем-не-человек).

Колокольцев поднялся, отбросил трусики девушки на тумбочку и удивлённо-восхищённо констатировал:

«Ты очень вовремя покинула свой монастырь. Чует моё сердце, что ещё немного – и там от зависти к такому телу умерли бы все. Включая вашу настоятельницу…»

«Очень может быть» - улыбнулась девушка. Он легко, как пушинку, взял её на руки (она была на седьмом небе от удовольствия) – и отнёс в ванную комнату. Где они долго… очень долго плескались, наслаждаясь горячей водой – и друг другом.

Когда после водных процедур он отнёс её в спальню и осторожно-заботливо уложил на кровать, он осведомился: «Надеюсь, ты не девственница?»

С таким телом это было, мягко говоря, маловероятно – но всё же лучше перебдеть, чем недобдеть.

Она по-девичьи звонко рассмеялась: «Да нет, конечно – до монастыря я знатно погуляла… по Парижу». И заботливо осведомилась: «Как ты хочешь?»

«А ты?» - улыбнулся он. Она пожала плечами: «Я маленькая – мне удобнее быть сверху… кроме того, говорят, это у меня очень хорошо получается, да и моя грудь очень красивая… для мужчины этот очень важно во время акта…»

Получилось у неё настолько хорошо, что у Колокольцева возникли серьёзные сомнения в том, что она три с лишним года соблюдала целибат…, впрочем, долговременное воздержание при таком темпераменте может дать ещё и не такой эффект.

Анна-Луиза настолько умело управляла его и своим телом, что кончила аж трижды – последний раз абсолютно синхронно с ним. А когда после ураганного секса её имени они лежали обнявшись, она осторожно спросила:

«Можно очень личный вопрос?». Он кивнул. Она долго молчала, словно набираясь смелости, потом всё же спросила: «Ты бесплоден – и у тебя иммунитет ко всем половым заболеваниям?»

«С чего ты взяла?» - с наигранным удивлением вопросом на вопрос ответил он.

Она глубоко вздохнула: «Ты и не подумал предохраняться – и ничего у меня не спросил… хотя догадывался, что у меня партнёров было… много…»

Он совершенно неожиданно для неё улыбнулся – и сбросил бомбу. Раз так в десять мощнее боезаряда Хеншеля-293:

«Ты теперь тоже бесплодна – и у тебя теперь тоже иммунитет… ко всем болезням»

«В смысле?» - удивилась она. От удивления аж отстранившись.

Он с улыбкой осведомился: «У тебя не появилось ощущения, что ты очень сильно изменилась… стала совсем другой после нашей близости?»

Она ненадолго задумалась – затем кивнула: «Есть такое… только я даже приблизительно не могу понять, что это значит…»

«Тебе сколько лет?» - спросил он. «Двадцать пять… почти» - недоумённо ответила она. Явно не понимая, при чём тут вообще её хронологический возраст.

«Теперь тебе всегда будет двадцать пять…» - торжественно объявил он.

Она чуть с кровати не упала от изумления. С трудом восстановив самообладание, она не без труда пробормотала: «Я обрела вечную молодость? Просто с тобой…»

Запнулась – и почти сразу же уверенно покачала головой: «Нет, этого, наверное, было бы всё же недостаточно…»

Задумалась, немного подумала – и осторожно осведомилась: «Кроме чисто физической… интимной близости нужна ещё духовная? В таком деле, как твоё?»

Он кивнул: «Совершенно верно. Так и есть…»

Она повернулась на спину и закатила глаза к потолку: «Ох и ничего ж себе денёк… Из монахини в мир… в постель к сверх-человеку, а потом в вечную молодость… и всего за несколько часов. Про том, что я видела, я вообще промолчу…»

И неожиданно весьма компетентным тоном осведомилась: «Испытание нового оружия… кроме всего прочего? Управляемой ракеты?»

Тут уже Колокольцев чуть из кровати не выпал от изумления. «С чего ты взяла?» - растерянно пробормотал он. Анна-Луиза пожала плечами:

«Отец старший инженер-конструктор на A;roplanes Henry Potez…»

Французская авиастроительная компания, специализировавшаяся на разработке и производстве транспортных самолётов и бомбардировщиков.

«… рассказывал, что сейчас многие работают над такими… птичками…»

Колокольцев усмехнулся: «Без комментариев…»

А она повернулась на бок, прильнула к нему и тихо прошептала: «Ты меня выпорешь? Я правда этого очень хочу… кстати, ты обещал рассказать, почему мне так этого хочется…»

Он пожал плечами: «Всё очень просто, на самом деле. Ты очень духовно и энергетически развитая девочка – поэтому в окружавшем тебя до монастыря мире ты просто задыхалась. Поэтому двинула сначала в секс; а потом, когда поняла, что и там тебе душно…»

«Это точно» - усмехнулась Анна-Луиза. «Именно что душно…». Он кивнул – и продолжил: «Поддавшись на религиозную пропаганду, ты развернулась на сто восемьдесят – и рванула в кармелитки… только для того, чтобы понять, что и там тебе душно…»

Она вздохнула: «Так и было…». Затем предсказуемо улыбнулась: «В твоём мире мне первый раз за годы дышится легко… но порки всё равно очень хочется… почему-то…»

Колокольцев кивнул: «Во-первых, не забывай про культ мученичества и исповедничества и вообще среди католиков… особенно у женщин и в монастыре – там он вообще цветёт буйным цветом ещё с незапамятных времён…»

И осведомился: «В твоём монастыре телесные наказания не практикуют?»

Она покачала головой: «Настоятельница не верит в их эффективность – хотя мы живём по уставу святого Бенедикта…»

Как и практически все традиционные монашеские ордена.

«… а он предусматривает порку за некоторые провинности…»

«Я в курсе» - улыбнулся Колокольцев. И продолжил: «Быть выпоротой мечтают все монахини… только вот в такой донжон попадают единицы…»

«Понятно» - вздохнула девушка. «Как только появилась реальная возможность реализовать мои фантазии – не скрою, они у меня давно – появилось непреодолимое желание их реализовать…»

«… которое подпитывается… в общем, ты чувствуешь, что порка даст тебе энергии, которые тебе сейчас необходимы…»

Она кивнула: «Да, так и есть – я это чувствую…». И предсказуемо осведомилась:

«Мы сейчас вернёмся… в тот донжон, чтобы меня выпороть?»

Он покачал головой: «Всё гораздо ближе». Поднялся с кровати, достал из шкафа боевое кимоно (домашние халаты он категорически не признавал), надел на себя, крепко взял её за руку и отвёл в соседнюю комнату. Почти точную копию донжона Специальных бригад – только сильно уменьшенную.

Анна-Луиза изумлённо покачала головой: «Ничего себе… это ты тут развлекаешься – с такими, как я… любительницами порки?»

«Да нет, конечно» - рассмеялся Колокольцев. «В этой квартире я практически не бываю, даже когда приезжаю в Париж – я снял целый огромный дом у семьи, которая с началом войны перебралась в Швейцарию…»

Его приёмной семьи – семьи последнего российского императора… впрочем, этого девушке точно знать не полагалось.

И продолжил: «Здесь живёт моя квартирантка; она, как бы это помягче сказать, предоставляет платные услуги в области экстремального массажа…»

Анна-Луиза от души расхохоталась: «Первый раз слышу такое определение порки». Он продолжил: «… и вообще болевых воздействий»

И осведомился: «Как тебя высечь?». Она пожала плечами: «Как ты сёк женщин… там. Это будет, наверное, правильно…»

Колокольцев ничего правильного в этом не увидел, однако кивнул: «Тогда стоя, по всему телу…». И осведомился: «Конкретное число ударов, или…»

«Или» -  усмехнулась девушка. И добавила: «У меня опыта ноль; дома меня пальцем не трогали; в монастыре тоже; а ты явно гроссмейстер по этой части»

Глубоко вздохнула – и резюмировала: «Так что тебе лучше знать, сколько, с какой силой, по каким местам – и так далее…»

Он кивнул – и указал на место для порки стоя: «Становись туда; ноги к кольцам в полу; руки перед собой…»

Она сделала, как он сказал. Он привязал её, взял плеть – и приступил к порке. Сначала она несколько раз ойкнула – впрочем, скорее от неожиданности – но быстро успокоилась, привыкла и потом уже даже ни разу не вскрикнула, хотя он лупил её довольно сильно, без скидок на то, что это её первая порка.

Когда он закончил, привёл её в чувство и смазал её иссечённое тело (досталось и её спине, и ягодицам, и бёдрам), она благодарно вздохнула: «Спасибо. Я где-то прочитала Телу страдание – душе очищение – так это точно про меня сейчас…»

«Так говорят в русских деревнях» - пояснил он. «Там до сих пор принято пороть детей… да и жён тоже. Несмотря на двадцать лет Советской власти…»

Освободил её руки и ноги от верёвок и приказал: «А теперь спать. День был тяжёлый – завтра тоже не лёгкий будет. Поэтому нужно как следует отдохнуть» Взял её на руки, отнёс на кровать, снял кимоно, лёг рядом с ней и крепко её обнял. Они мгновенно и одновременно провалились в глубокий, без сновидений, сон.