История с математекой

                ИСТОРИЯ С МАТЕМАТИКОЙ
Чрезвычайно редко случается, когда сплошным потоком идут удачи или наоборот – неудачи. Всё перемешивается совершенно случайным и непонятным образом, и никто не знает, где эту кашу заваривают.
     Думаю, в те времена мне не очень везло, но иногда что-то нужное прилетало с неожиданной стороны. Тухло бывает на душе, когда не знаешь, в какой институт поступать. В дневной не можешь – работать нужно, в заочный не хочется. Тут, после неприятных месяцев неопределённости, и прилетело. Теперь вспомнить точно не могу – в «Вечерней Москве» или в «Московской Правде», я прочёл объявление о приёме на платные подготовительные курсы для поступления на вечернее отделение института МИИГС – Московский институт инженеров городского строительства. Повезло мне в тот день купить газету с нужным объявлением.
     Была осень, учебный год, и я в нём, как незрелый подготовишка, для поступления в ВУЗ. Было ещё по-летнему тепло, улыбчиво и с хорошими ожиданиями. Такие тёплые времена не часто в жизни случаются. 
    Само здание института на Шлюзовой набережной, в десяти минутах ходьбы от метро «Павелецкая» - впечатляло. Многоэтажное, почти монументальное – другая, совершенно новая архитектура с необычными окнами. О стиле «конструктивизм» я точно тогда не знал, а в каком стиле построено это здание и сейчас не скажу, если только так – в превосходном.      
      Мог ли я подумать о том, что, войдя в здание на Шлюзовой, где были для меня всего лишь подготовительные курсы, вступлю не только в дом знаний, но и в череду событий, связанных с этим институтом, с межведомственными отношениями государственных инстанций и личностей, которые заденут непосредственно меня. Очень сильно заденут, а «история с математикой» уже началась.
       Внутри здания было всё уместно для учебного заведения, а главное – довольно просторно.
       С первых дней знаешь зачем ты здесь – пришёл повторить и хорошо усвоить школьные знания. Для моего вечернего (девятый и десятый классы) образования это, как я думал, неплохо – вспомнить и утвердить в памяти.
      В перерывах, вместе со мной чаще всего курил один и тот же парень - постарше меня. Мы стали здороваться, иногда о чём-то говорили, так и не познакомились, всё было как-то накоротке. Однажды он, тоном человека, делающего что-то бесполезное, уверенно сказал:
  - Зря ходим сюда, приятель – убиваем время и деньги. Хотя деньги мы уже убили…
Парень меня удивил, впервые раскрывшись в том, в чём был уверен.
  - Объясни, почему ты так считаешь, - попросил я.
  - Вообще -то я и сам недавно об этом узнал. Знал бы раньше, не пошёл бы на этим курсы и денег не потратил бы. Мой родственник преподаёт математику в МЭИ, и на вступительных экзаменах в ВУЗы постоянно подрабатывает.
  - И что с того? – спросил я с полным непониманием.
  - Он знает о чём говорит. Нам тут, приятель мой, гонят школьный курс математики, а на экзаменах - школа с небольшими затруднениями будет только в билетах…
  - Что же дальше?! – я был смущён и нетерпелив. Тут прозвенел звонок – перерыв закончился.
  - Завтра приходи - поговорим.
Он не приходил ни завтра, ни послезавтра. Примерно через неделю встретились в буфете. Он пришёл к моему столику с едой, такой же, как и у меня. Кивнув в знак приветствия, принялся за еду. В какой-то момент мне показалось, что он не собирается продолжить тот прерванный разговор. Инициативу нужно было брать в свои руки:
  - Не хотел бы ты продолжить наш прерванный разговор, - спросил я, поставив недопитый стакан чая на стол.
  - Не здесь, не здесь - сухо проворчал он, посмотрев на часы. До начала занятий было ещё минут пятнадцать:         
  - Покурим и поговорим.
Я дождался его у нашего места курения. Он помолчал, потом строго и назидательно сказал:
  - Разговор, между нами. Распространять его не следует.
Он продолжил почти точно, где закончил в прошлый раз:
  - Эти курсы улучшат наши школьные знания. На экзамене по устной математике,
если ты решишь все задачи и примеры в своём билете, это всего лишь трояк. С тройкой по математике, вряд ли ты наберёшь нужные баллы для поступления в технический ВУЗ.
  - Почему тройка, если я правильно решил всё, что было в билете?
  - Потому что настоящий экзамен начинается с дополнительных вопросов. А там ты столкнёшься с такими задачками, о каких ты и представления не имеешь. И никакая комиссия здесь не сможет придраться - сложность в пределах школьной программы.      
  - И как же быть? – до меня только начинал доходить смысл сказанного.
  - Славненький вопросик, приятель. Есть три пути, и только один из них даёт нужный результат – блат! Я вижу, что этой штуки у тебя нет.
  - Откк-ууда? – я чуть было не начал заикаться.
  - Есть два других – частные педагоги-репетиторы.
  - У меня на это денег нет.
  - Второй из двух, почти невозможный – достать «Сборник конкурсных задач под редакцией Выгодского». Выгодский – известный математик. Но это – если тебе очень повезёт.
  - Что значит повезёт – редкая книга?
  - Почти в точку, приятель! Только хуже – изъятая из обращения.
  - Ты меня окончательно запутал. Ничего не понимаю.    
  -  Я сам на днях узнал. Короче – весь тираж этой книги был изъят из магазинов. Кое-кому повезло, если успел купить. Моему родственнику, к примеру. Он точно знал об этом заранее – преподавание математики его профессия.   
  - Что же плохого в этой книге, что её запретили?
  - Не запретили, а изъяли из продажи. Причина мне неизвестна. Наш родственник не рассказал. Ищи книгу в букинистических магазинах – может тебе повезёт… 
На этом мы разошлись по своим аудиториям. Интерес к задачнику возрос в связи со странной историей его изъятия из продажи.   
    На курсах школьная программа для взрослых людей – вполне доступная для понимания, взрыхляла память. Но «Выгодский», как что-то далёкое и непонятное, тяжело ворочался в голове и не отпускал. Я приступил, как мне казалось тогда, к почти безуспешным поискам. Мой кратковременный знакомец сильно зацепил во мне что-то важное и дремавшее до поры. Упрямо и тупо, как только удавалось найти время, я заходил в маленькие букинистические магазинчики, коих немало было на Арбате, и спрашивал одно и тоже. Продавцы, в основном мужчины, стали меня узнавать и заранее разводили руками. «Выгодский» нашёл меня, потому как, я, возможно, был один такой, кто так упрямо искал его. Сработал и тот факт, что все продавцы знали, что я уплачу ту сумму, какую они назовут. Зеленоватого цвета, в твёрдой обложке, книга скрывала в себе все накопленные за многие десятилетия математические сокровища обычной школьной математики. Эти сокровища были малодоступны для обычного школьника. Доступность здесь была и состояла в том, что в первой части задачника давались условия, а во второй её части – подробные изложения их решений. О том, что случилось с самим сборником задач, я узнал много позже, о чём непременно расскажу. Вот полное название книги – «Сборник конкурсных задач под редакцией М. Я. Выгодского». Марк Яковлевич Выгодский, доктор наук, профессор, известный математик. В интернете о нём, как известном математике, очень много и довольно подробно. Все изданные учебники, справочники и другие труды по математике показаны, даже с фотографиями. Несколько раз я возвращался на страницу математика, в надежде найти этот изъятый из магазинов задачник – всё было бесполезно. Книги нет, она исчезла бесследно. 
      Припоминаю, задачник попал ко мне в конце ноября. Времени, казалось, достаточно, чтоб хорошо подготовиться. Удалось бы мне без него поступить в институт – не знаю и теперь. На тройку я был готов вполне, но дальше всё зависело от экзаменаторов.   
     Начались мои борения с искушением заглянуть в ответы. Не понимая ещё, что не так всё просто, я решил сперва не заглядывать в решения. Немало времени ушло на то, чтобы понять, что самому мне с этими задачами не справиться. С примерами – немного получалось. Решил пару примеров и понял, что здесь моих школьных знаний достаточно - нужна внимательность. Пришлось прекратить свои бесполезные борения с математическими умами, засевшими в задачнике. Теперь я брал задачку, как следует облизывал её условие и нагло, по номеру задачи, находил страницы с решением.               
     К началу весны, некоторые задачки мне иногда удавалось решать правильно самому. Пришло понимание, как решаются задачи того или иного типа и восторг от математики и её красоты.
     С постоянным заглядыванием и подглядыванием в решения, мне всё же удалось добраться до конца учебника. Понял одно – нужен второй круг и мне казалось, что он пройдет более уверенно.
    Во втором круге я понял - подглядывание тоже научает, если ты к этому готов. Я брал разные задачи - с конца учебника, из середины, наугад по номеру и решал, и, когда не получалось, подглядывал. Дело шло к тому, что почти все условия задач оказались в памяти, но не все их решения.   
    К лету семейные обязанности увеличились. Посреди недели, а не только по выходным, нужно было ездить на дачу, привозить продукты, помогать в дачных делах. Теперь задачник был всегда при мне – даже на работе я использовал обеденный перерыв.
    В августе пошли приёмные экзамены. Понадобился отпуск за свой счёт. В принципе я получил примерно все оценки, на которые рассчитывал по минимуму. Был экзамен по устной математике, после оставалась только физика.
    Тот день начался обычно, как это бывает на даче, после хорошего сна. Уверенности не было, но внезапно появилось спокойное равнодушие или еще какое-то и вовсе незнакомое мне доселе чувство пофигизма – ну, провалюсь,                не конец же света. На экзамен я пошёл в первой шестёрке, с билетом сел на первый справа стол. Огляделся – впереди грозные, как судьбы экзаменаторы. Длинный стол – их трое. В центре председатель комиссии, мужчина солидного возраста и комплекции, справа от него, как раз напротив моего стола, экзаменатор-женщина, а слева от него тоже мужчина.
    Билет у меня оказался довольно простым. Не торопясь, стараясь поглубже вникнуть, минут за 20 я его одолел. Мне с ним, видимо, повезло. Пришлось осаживать себя, не спешить к «месту казни», а ещё и ещё проверять и перепроверять свои решения. Напротив меня сидела женщина, казалось, она зовёт меня – я к ней и пошёл. Это был самый короткий путь, к другим было бы – наискосок.     Она внимательно осмотрела мой билет, потом пошуршала моей корявой писаниной, что довольно не просто. Всё мои труды собрала и вместе с билетом отложила в сторону. Кроме меня никто пока ещё «на казнь» не пошёл. Было тихо, как на кладбище. Тетрадка на столе зелёного цвета всё время маячила у меня перед глазами, пока она не раскрыла её и положила передо мной половинку страничного листка с текстом от руки. Задачка была незнакома, но явно школьная. Она откинулась на спинку стула, ожидая, что я пойду решать её к своему столу. А я стал решать на месте – почему и сам не знаю. Ей это явно не понравилось, на что я внимания не обратил. Она теперь пристально наблюдала за мной – я чувствовал на себе её недружелюбный взгляд. Я не успел до конца решить задачку, как она взяла мой листок, буркнула: - «решена», - и тут же положила другую. Эта была тоже школьная – вполне решаемая на месте. Тут я вылез из состояния школьника, сдающего экзамен, и резко перешёл в состояние человека, столкнувшегося с трудностями, которые нужно преодолевать. Я увидел женщину, которая почему-то очень недовольна мною, услыхал немую глухоту аудитории, и спокойно, без напряга, стал преодолевать очередное препятствие. Не помню сколько времени ушло на решение, думаю – немного. При этом я пару раз успел поднять глаза на мою экзаменаторшу. Её лицо выражало откровенное недовольство. Она бегло и надменно пробежала глазами по решению, свой листок положила в тетрадку, закрыла её зелёной обложкой. Мне показалось, что это мне зелёный свет – я прошёл! Так просто и с хорошим концом бывает редко.
      Оказывается, под столом у неё была сумка, откуда она вытащила другую тетрадку, но в чёрной обложке, а из неё пол листа бумаги с условием задачи, напечатанным на машинке. Просверлив меня глазами, надменно сунула мне под нос новую задачку, это – третья по счёту. Пробежав глазами условие, я мысленно воскликнул: - «Здравствуйте, товарищ Выгодский!». Мысль, наверное, иногда вырывается наружу, вопреки желанию мыслящего. В тот момент я, возможно, что-то пробормотал. Она встрепенулась:         
  - Что вы сказали? – спросила довольно громко.   
  - Я ничего не говорил, - в тон ей, я…
  - Нет, нет – вы сказали. Прошу повторить последнее слово, - настаивала она.
  - Вам показалось…
Наш короткий, но довольно громкий диалог в тишине аудитории, привлёк внимание не только двух экзаменаторов, но и многих, как я потом узнал, абитуриентов. Последним показалось, что я её обозвал. Первые две школьные задачки мне действительно пришлось решать, а эту из «Выгодского» я просто стал списывать по памяти из головы, как не раз, уже решённую, одновременно, как бы решая её. Я словно прирос к её столу и к стулу и, не отходя, стал писать. Решение написал быстрее, чем для тех двух школьных. Теперь я полностью ощутил своё присутствие в аудитории – всё внимание было обращено на нас. Два экзаменатора сидели с повёрнутыми к нам головами, а моя спина чувствовала, как её сверлят глаза «ждущих казни». Она более внимательно, чем прежде, прочитала моё решение. Мои листки положила в стопку, свой в тетрадку, а оттуда вытащила новый – четвёртый по общему счёту…
      Председатель комиссии оказался высоким худощавым мужчиной. Он легко подошёл к ней, снял очки, что-то пошептал ей на ухо и вернулся на свое место. Она злобно схватила свой листок, положила обратно в тетрадку и захлопнула её. С явной недоброжелательностью посмотрела на меня. Чего ей хотелось увидеть на моём лице, мне и теперь непонятно, а её злые глаза я помню. Она взяла мой экзаменационный лист и написала в нём отметку – какую я не знал. Не глядя в лист, уверенный, что там должна быть четвёрка, я сел на своё место. Лист неожиданно предъявил мне цифру 5. Такой отметки я не ждал – она поставила её явно не по своей воле. Немного посидев и несколько сбросив напряжение, я почувствовал неутолимую жажду глотка воды. Уходя, постарался как можно тише закрыть за собой дверь. Там, за дверью, осталось моё школьное математическое образование. Даже тухлый трояк по физике давал мне теперь проходной бал для поступления.
      Странность этого экзамена, с неожиданной отметкой, многие годы меня не занимала, я просто об этом забыл. Минули десятилетия, прежде чем это происшествие на экзамене стало появляться в моей памяти и заставило хоть как-то проанализировать ситуацию. Вначале мне казалось, это – случайность, везуха. Теперь я так не думаю. Всё началось с того, что, видимо, ненароком обидел женщину-математика. Не взял задачу и не пошёл на своё место решать её. Именно этого она ждала. Её ожидания и вообще «правила» нарушил некий абитуриент. Её недобрый взгляд я и тогда ощутил, но не придал этому значения. А дальше всё пошло совсем не по правилом. И короткий, но громкий диалог произошёл, и я наверняка от радости произнёс вслух, то слово, которое она требовала повторить – похоже на скандал. Все это заметили и председателю комиссии не нужны неприятности, да ещё с явным намерением экзаменатора «завалить» абитуриента – 4 дополнительные. задачи. Что он ей пошептал на ушко не знаю. Не уверен, что заслужил пятёрку, но три задачи я при ней решил, а четвёртую она вынужденно убрала сама.
      Ещё раз мы пересеклись с ней в институте на курсе по векторной алгебре. Она вела практические занятия и принимала зачет. К векторной алгебре я относился прохладно, но занятия посещал. Мне казалось, она не помнит ни меня, ни ту историю с экзаменом. Действительно – разве упомнишь всех, кого учила и кого экзаменовала? На зачёте, который я сдал весьма посредственно, возвращая мне зачётку, она, всё же глухо сказала: - «я зря тогда вам пятёрку поставила!». Возможно, она была права. А я-то думал, что она забыла тот эпизод на экзамене и меня. 
      Моя «история с математикой» закончилась благополучно. История же исчезновения задачника «Выгодского» оставалась для меня ещё загадкой. Его история прошла тихо, молча – о ней ничего не было в печати. Здесь я сообщу лишь только то, что удалось узнать много позже, и сделаю свои предположения и догадки. Основательно познакомившись с задачами, я даже тогда понял, что они старые, некоторым лет сто и больше. Другие – переводные с английского или немецкого. Их содержания отшлифовывали, приводили к современным понятиям языка. Математики их берегли, передавали друг другу из поколения в поколение во всех математически развитых странах. В классической дореволюционной гимназии, особенно частной, эти задачи ставились перед гимназистами, хорошо подготовленными для их решения ещё домашними учителями в дворянских семьях. Советская власть открыла народу доступ к образованию. Для этого пришлось изъять из учебного процесса самые сложные вопросы и математические задачи, оставив нетронутыми только общие правила и законы. Задачи, как практическое применение правил и законов, были упрощены более лёгкими условиями и их решениями.
      Сложные задачи оставались в старых задачниках ещё с царских времён, на руках у математиков, у педагогов-математиков, которые, стали ими пользоваться, когда появилась такая возможность. Как мне рассказывали знающие люди – на вступительных экзаменах, в основном, после войны, в больших городах страны стали задавать в дополнительных вопросах задачи уровня сложности задачника «Выгодского». Вслед за этим пошло и репетиторство. Репетиторство касалось не только предмета математики. Власть смотрела на это сквозь пальцы, утверждала в министерствах экзаменационные билеты, считая дальнейшее, видимо, частным делом. Однако, уберегли от возможных провалов золотых медалистов, предоставив им собеседование вместо экзаменов. Появились платные курсы по подготовке к вступительным экзаменам, что само по себе хорошо, но по той же облегчённой школьной программе. Начались и злоупотребления – экзаменатор получил возможность завалить по своему желанию любого абитуриента. Вошёл в силу блат. Конечно же, для учителей с их мизерной зарплатой, репетиторство стало большой подмогой в семейном бюджете. Уместно сказать – не для всех, только для некоторых.
       Кто же они те, несомненно, математики, (не школьные учителя) решившие как-то исправить создавшуюся в школьном образовании несправедливость. Им удалось собрать большое количество конкурсных задач, находившихся на руках у педагогов-репетиторов и у экзаменаторов на вступительных экзаменах. Думаю, Марк Яковлевич Выгодский был согласен с ними, если дал своё имя, как редактора, этому задачнику. Кто-то может сказать – решили заработать. Однако, книга появилась в магазинах.  О ней узнали интересанты, т.е. те, кто долго и «плодотворно» пользовались этими задачками, как педагоги-репетиторы. Мне рассказывали - жалобы в министерство пошли со всех концов страны, а там якобы об этом не знали. Скандал! Задачник с приличным тиражом, получи он большое распространение, отнял бы жирный кусок хлеба у репетиторов. Родителям сохранил бы, отнюдь, не лишние деньги. Школьникам помог бы лучше подготовиться к вступительным экзаменам. Не знаю, чьим решением изымался тираж и та часть книг, что попала в магазины. Книгу так изъяли, что и в наследии М.Я.Выгодского, в интернете, её нет.
      История с математикой, как и история с институтом – настолько забытое прошлое, что и вспоминать скоро некому будет, и в интернете не найдёшь.
      МИИГС – аббревиатура «Московского института инженеров городского строительства Мосгорисполкома». Таково было полное название института по решению Правительства от 1953 года. О принадлежности Мосгорисполкому обычно не упоминали.               
      После работы спешил я в институт на Шлюзовую, в его замечательное здание. До сих пор помню лекционный зал, сделанный в виде амфитеатра, где внизу, в центре зала, у доски профессор Полякова читает нам лекцию по высшей математике и без конца, очень быстро, пишет мелом на доске. Она в строгом светло-коричневом костюме, вся в меле, не обращая на это никакого внимания, объясняет и пишет, и – о, невидаль для меня, крутит сбоку ручку, и доска уходит вверх, унося туда все знания, пока они вовсе там не исчезнут. Были здесь лекции и по другим предметам, без надобности двигать доску.
      О том, что нас объединили с МИСИ, я узнал в начале учёбы на 2-ом курсе, когда всё наше вечернее отделение оказалось в полуподвалах Армянского переулка, угол Спартаковской улицы. Запомнился от того времени именно полуподвал, насквозь пропахший запахом тушёной квашенной капусты, как гарнир к сардельке,
исходящий из буфета. На втором курсе у меня не было пересдач на экзаменах и зачётах.          
      На третьем курсе у меня появились, проблемы, связанные с работой. Я работал в ПТО (производственно - технический отдел) монтажного управления и успешно выполнял много всяких технических функций. Меня всё чаще стали посылать в командировки на наши монтажные участки за пределами Москвы на несколько дней. Мои просьбы не посылать меня игнорировались по принципу: - «Нужно Федя, нужно!». Несколько дней превращались в неделю. Меня вызывали в деканат, ставили на вид, предупреждали. В МИИГС-е на это бы и внимания не обратили, понимая, что имеют дело с трудящимся людом. Впервые мне пришлось пересдавать экзамен, и это была высшая математика. Принимал экзамен зав. кафедрой МИСИ доктор наук, профессор, автор учебника по математике, фамилию не помню. Я забыл сказать, что кафедры для дневного и вечернего отделения были одни по всем предметам. Среди студентов его знали, как автора категорического изречения: - «Математику на пять знает только Господь Бог, я – едва на четвёрку, а любой из вас - на кол!». Возможно, это – байка. Но принимал экзамены в полном соответствии с изречением. Помню, всего несколько вечерников получили тройки – вечерников не очень-то привечали на всех кафедрах. Через несколько дней мы всей группой пришли пересдавать к другому преподавателю, молодому и симпатичному. Почти все сдали – но для этого сперва нужно было пройти через сито автора учебника и его изречения.
       Меня отчислили после того, как я пробыл в командировке 6 или 7 дней с формулировкой «за плохое посещение». Было понятно - отчисляя, для примера, таких производственников, как я, дают понять, что дело идёт к закрытию всего вечернего отделения. Посылал меня в командировку Главный инженер управления – я к нему и принёс приказ об отчислении. Он внимательно прочёл, положил его на стол, велел снять копию командировочного удостоверения:
  - После обеда зайди.      
После обеда пришла секретарша, по телефону в наш отдел не дозвониться:
  - Иди к главному. Письмо я отпечатала. Жаль, что тебя из института выгнали.
Последние её слова были неприятны. Главный дал прочесть письмо. Оно было напечатано на официальном бланке управления, подписано начальником управления и зарегистрировано. Я стал читать – письмо было в довольно агрессивном тоне. Я подумал, что такое письмо может мне навредить в попытке восстановится. В нём, среди прочего, обращалось внимание на плохое отношение к производственникам, особенно к тем, которые успешно работают в своих профессиях. Увидев мои сомнения, он сказал:
  - Твое заявление должно быть от человека – уверенного в себе, не имеющего задолженностей по предметам на протяжении всей учёбы. Иди и пиши в таком духе. С этим вопросом всё!   
Меня восстановили. В МИИГС-е за такое одноразовое прегрешение меня бы не исключили, потому как я старался, по возможности, прилежно посещать занятия. В этом полуподвале МИСИ, мы – вечерники, были вроде инородного тела на благородном туловище института. 
      Месяца за два до окончания третьего курса, меня снова исключили за то же, что и в первый раз. Что поделаешь, когда на работе не хотят считаться с тем фактом, что ты учишься, а на вечернем отделении нового института не хотят считаться, с тем, что ты работаешь. Тем более – в профессии, по которой учусь. Как хорошо, что я мало знал тогда об истории института, в который поступал. Мне было бы труднее переживать эти неприятности. Чтобы поставить на этом точку скажу – высшее техническое образование получил и вполне преуспел на работе в своей профессии. 
      Теперь осталось рассказать про историю объединения двух институтов. В середине нулевых я пытался отыскать что-либо про МИИГС. Я не нашёл даже упоминаний об институте. Про МИСИ всюду много и подробно. В-десятых, то же самое – даже ссылок не нашёл, может плохо искал. В прошлом году случайно попалась невнятная ссылка. Я кликнул – оказался странный аукцион с названием «МЕШОК» и на нём в продаже два значка «МИИГС» - очень красивые значки по разной цене. И ещё неожиданней – кто-то продаёт диплом МИИИГС-а. Что это – диплом МИИИГС-а теперь раритет, всплывшие останки затонувшего судна? Тут ведь и мои останки, как и всех, кто учился в нём. В конце значок обязательно поставлю. Он красив в своей лаконичности. А голубка – без неё в те времена никак!
      Удача всегда движет вперёд – если существует значок института, возможно о нём что-то есть в интернете. Я искал, нашёл ссылку «ВЕСТНИК» МГСУ 4/2010 т.3. Оказывается сей «ВЕСТНИК» был издан ещё 2010г. Либо его сравнительно недавно поставили в интернет, либо я плохо искал. Нужное мне нашлось на 86стр.
Напомню - МИСИ теперь МГСУ – строительный университет. Статья имеет длинное название, автор статьи – Т.А. Молокова. Статья на три страницы. Постараюсь коротко рассказать здесь историю института, изложенную автором статьи, оставляя за собой право иметь свои суждения, как невольного участника тех далёких событий. Вся фактология целиком из этой замечательной статьи.    
       Институт был основан в 1931 г. для подготовки инженеров городского строительства, без отрыва от производства, т.е. как вечерний институт. Таковым было его первоначальное предназначение. Примечательно – предоставленное институту здание на Ульяновской улице, перестраивалось для учебных занятий с участием студентов. Т.е. после своей основной работы, студенты-вечерники помогали перестраивать внутреннее устройство здания, в котором будут учиться. Такие были удивительные времена, а в них - энтузиасты.    
      Тут я должен заметить - автор указывает, что статья юбилейная, потому как объединение произошло в1959-1960гг. Всё так, только студенты говорили тогда: – «нас слили с МИСИ.». На мой взгляд это походило больше на захват прекрасного здания на Шлюзовой. По сегодняшней терминологии слова «слили», МИИГС, действительно – слили.  Вернусь, всё же к фактам от автора статьи.
      МИИГС находился в здании на Ульяновской улице до 1945г. К этому времени институт выпустил 480 инженеров-строителей. Количество выпущенных инженеров без отрыва от производства, с учётом лет, когда страна вела ВОВ, впечатляет. Удивляет дальновидность правительства - в 1945г. институту было предоставлено шикарное здание на Шлюзовой. Стало быть, и в годы войны велось строительство этого здания. Если так, это – уже не удивляет, а поражает. В те годы институт имел и дневное, и вечернее отделения. Как указывает автор статьи к 1953\1954 учебному году число студентов в институте превысило 2000 человек, и это для любого ВУЗа много, учитывая немалое количество необходимых преподавателей.
     В1953г. решением Правительства СССР институт был переименован в МИИГС Мосгорисполкома. В Правительстве СССР, понимая, что в Москве, как по всей стране грядёт большое строительство, и потребность в инженерах-строителях резко возрастёт, заблаговременно передаёт МИИГС в распоряжение властей Москвы. По вполне справедливому и разумному принципу – «…вам нужны инженеры-строители? Вот вам институт МИИГС– вы его и содержите». Москва достойно содержала институт, развивало и расширяло его учебно-лабораторные корпуса. Выпускники института работали не только на московских стройках, но и в проектных институтах, которые делали проекты для всей страны. С аббревиатурой московского «ГИПРО…», например, «Гипрокоммунэнерго», с проектами которого мне доводилось работать, как в Москве, так и в Горьковской тогда области. 
    По данным автора статьи в 1956 г. в институте обучалось 2680 студентов, из них более 1700 на дневном отделении. В институте работало 6 основных, относящихся к строительству, кафедр и 26 - специально-технических и общеобразовательных. Только за период с 1951 по 1955, практически за 5 лет, было выпущено 1533 инженера по всем строительным профилям. Качественное преподавание позволяло студентам отражать в дипломных работах всё новое что внедрялось в строительную индустрию страны и Москвы. Здесь уместно процитировать автора статьи госпожу Т.А. Молокову – «…за 28 лет своего существования институт прошёл путь развития – от небольшого вечернего вуза до одного из крупных строительных вузов страны». И тут мне лично, да и многим кого я знал в те времена,
непонятно – кому помешал столь успешный вуз, да ещё и с таким прекрасным вечерним отделением, что в вузах страны, если я не ошибаюсь, не практиковалось.
     8 мая 1959 г. Постановлением Совета Министров СССР, подписанным Н.С. Хрущёвым, два института МИСИ и МИИГС объединены в один – МИСИ. Институт МИИГС прекратил своё существование одним росчерком пера Н.С. Хрущёва. Никита Сергеевич Хрущёв, по своей натуре был волюнтарист, с такой формулировкой его сняли с должности. Эмоциональный и вспыльчивый, серьёзные вопросы иногда решал одним махом. У него были сложные отношения с Москвой и её властями. Москву он недолюбливал, скорее, не любил. Этим пользовались интриганы. Мне лично, который хорошо помнит те времена, нетрудно представить себе ход событий. От руководства МИСИ в Министерство образования шли жалобы на недостаточность помещений, необходимых для численного увеличения числа студентов, на недостаточность финансирования вуза государственного значения в то время, как вуз Мосгорисполкома, который работает только на Москву, всё это имеет в достатке. Если такая записка или другая в этом роде от Министерства, да ещё с выводом – «зачем нам два таких института в Москве», попала к Хрущёву – скоропалительное решение Хрущёва немедленно произошло.  Власти Москвы, кому принадлежал институт, видимо, возразить даже не могли – Никита Сергеевич, в то время часто принимал решения, как диктатор. До его снятия оставалось всего четыре года.
      Об этом объединении можно думать по - разному. Я, думаю именно так, да и конкретика теперь не имеет значения. Я описал схему - такие события в стране всегда происходили по той или иной схеме.
      Через год в 1961 году Мосгорисполком возглавил Н.А. Дыгай – бывший Министр строительства РФ и СССР в разное время, человек, в отличие от Н.С. образованный и специалист в строительстве. Скандал между Н.С. и Дыгаем был принципиальным для истории Москвы – Хрущёв планировал застроить всю Москву «хрущобами». Дыгай, как председатель Мосгорисполкома, предложил другой план – план застройки такими типовыми зданиями только окраин Москвы. Был принят план Дыгай, а обозлённый Хрущёв сказал: - «Я выбью из-под тебя это кресло». Угрозу Н.С. выполнил. Эту историю я рассказал для того, чтобы было понятно, в какой обстановке и как принимались важные решения.
      На этом можно было бы точку поставить, если бы в статье госпожи Т.А. Молоковой, для сравнения, было указано количество выпущенных МИСИ специалистов на момент объединения с МИИГС.

                09. 2023г.