Птичка

                Фантастический рассказ

                Птичка

  Об эпизодах в рассказе, где я лично не присутствовал, мне стало известно значительно позже от непосредственных участников событий.

                Часть  первая

В конце августа вечер выдался на редкость теплый, безоблачный и тихий. Я и мой друг, сосед Витька, поиграв со сверстниками в футбол на стадионе, уселись перед домом на лавочке.
  – Лето так быстро проходит, скоро опять в школу, – с сожалением произнес Витька.
– Ой, не вспоминай о ней, лучше посмотри, как звезды высыпали.
Запрокинув головы, мы вглядывались в далекие и неизвестные нам созвездия, все чётче проявляющиеся на темнеющем небе.
– Астрономия будет через два года в десятом классе, – продолжал рассуждать я, – тогда больше узнаем о Луне и созвездиях.
  – Макарка, а ты бы не испугался туда полететь? – откликнулся Витька.
  – Хоть и страшно, но все равно хочется, – искренне ответил я.
– И с инопланетянами встретиться, с зелёными человечками, вот было бы прикольно, – помедлив, ухмыльнулся приятель.
Постепенно ночная темнота отвоевывала всё больше пространства у серого вечера, скрывая даже близкие предметы. Свет фонаря вдали на столбе освещал только снующих под ним бабочек, не достигая земли. Что-то мягкое скользнуло по моим голым ногам. От неожиданности я вздрогнул, толкнув друга в бок.
– Ты что пугаешь, – встревожено выпалил Витя.
– Тут кто-то ползает, – попытался оправдаться я.
Наклоняясь, мы осторожно вглядывались под скамейку, но ничего подозрительного не заметили.
– Кис, кис, кис, – послышался знакомый мамин голос, – Муся с вами? – свет фонарика в ее руках выхватил из темноты два, отливающих желтым блеском, огонька.
– Да, она тут, – обрадовано отозвался я, отбросив невольное напряжение, сообразив, что это наша Муська смогла нас напугать.
«Всему виной темнота», – мысленно оправдал я себя.
  – Пора спать, завтра опять встретитесь, – мама открыла калитку, пропуская сына вперед. – И ты, Витя, иди домой, ночь на дворе.
– Понял, Валентина Сергеевна, иду, – сразу отчеканил Витька.
Попробовал бы он ее не послушать, ведь она не только соседка и мама друга, она еще учительница математики в старших классах.
Я зашел из ярко освещенной веранды в комнату и зажег свет. В ту же секунду послышался какой-то шелест, а на потолке промелькнула большая черная тень. От неожиданности я вздрогнул и весь сжался от страха. В первое мгновение я подумал, что это одна из бабочек-крапивниц, атаковавших сегодня наш сад несметным количеством, влетала в дом. 
  «Наверное, это птица? – новое предположение промелькнуло в моем сознании, – она похожа на дрозда, только больше».
Черная птица металась под потолком, оставляя на стенах такие же черные тени, отчего казалось, что летает уже не одна, а несколько птиц. Тюль на окнах раскачивалась от взмахов ее крыльев, а я, как зачарованный, следил за ней, боясь потерять из вида.
«Нет! Таких птиц не бывает», – в считанные мгновения я продолжал анализировать происходящее. Клюва у птички не видно. Голова крупная, переходящая в туловище без шеи. Крылья большие, сантиметров 35 в размахе.
– Мамам, мама?! – что есть силы, закричал я, стараясь голосом подавить охватившую меня панику.
Мама не откликалась, по-видимому, она не слышала.
«Если я потеряю птичку из виду, она может спрятаться, потом ночью вылететь и, почувствовав себя в западне, напасть, защищая себя» – подумал я, уже не в силах кричать.
Тут дверь открылась и вошла мама. Вдвоем, поочередно выключая свет в комнатах и открывая двери, мы пытались выманить летучую бестию из дома. Птичка, охваченная страхом не менее чем мы, в какой-то момент зацепилась крылом за толстую леску, на которой мама иногда сушила лечебные травы, и упала на пол. Она неподвижно лежала у стены вниз головой, одно крыло поджато к туловищу, другое откинуто в сторону.
– Наверно, она разбилась, – шепнула мама.
Мы наклонились над птицей, и я осторожно подвернувшейся палочкой перевернул ее. Вздох изумления перед непознанным существом вырвался у меня из груди. Перед нами лежала птичка с явно угадываемым человеческим лицом. Такого мы даже представить себе не могли.
Черные густые перышки на голове переходили в серо-белый пушок на лице, а черные, как брови, обрамляли закрытые глаза. Клюв небольшой, скорее, похож на нос, как у людей, рот в многочисленных складочках, немного выпячен, а туловище покрыто темно-бурыми мягкими перьями.
– Мама, кто это?
– Я не знаю, давай вынесем ее из дома, она мертва.
В это время птичка открыла черные, широко расставленные на лбу глаза, и из ее рта вырвался тихий свист напоминающий стон. Птичка попыталась повернуться на бок, но не смогла, и только с тоской смотрела на нас, ощущая свою зависимость и беззащитность. Наверное, такие же чувства мог бы испытывать безоружный человек, неожиданно оказавшийся рядом с большим хищным зверем.
Видя, что раненая птичка не в состоянии причинять вред, мама осторожно поправила ее крыло, прижав его к туловищу.  Птичка пронзительно свистнула, по-видимому, от боли и, не став вырываться, успокоилась, смирившись с неизбежностью. О чем она думала в этот момент, какой страх испытывала? Мне стало жаль нашу пленницу.
– Мама, надо ей помочь, – умоляюще произнес я, – она, вроде бы, сейчас не опасна.
Птичка не сопротивлялась, когда мама, завернув ее в махровое полотенце, перенесла на стол, и только не отрываясь, обреченно смотрела на нас. Прошло около часа. Казалось, птичка расслабилась от пережитого и уснула. Мы тоже относительно успокоились, но недоумений и вопросов стало еще больше.
– Это неизвестный вид птиц, – с жаром воскликнул я! –  Все друзья умрут от зависти, узнав о такой нашей добыче!
– Действительно, случай невероятный, о таких птицах я никогда не слышала. Если она выживет, ее надо показать ученым, пусть разбираются.
  – А пока надо ее вылечить, нельзя допустить, чтобы она умерла, – не унимался я, – мама, дай ей попить, если не всё так плохо, она сделает, хотя бы глоток.
Мама налила в блюдце воды и подставила к птичке, но наши попытки ей помочь казались безуспешными.
Наконец, птица открыла глаза, и мы еще раз оцепенели от увиденного. Складки у рта птички стали расправляться, вытягиваясь в хоботок. Опустив его в воду, птичка попила и вновь закрыла глаза. Хоботок сложился в складочки, заняв прежнее место.  Мы с мамой переглянулись, начиная понимать, что перед нами совсем не простое существо. Ночью мне снились кошмары, наполненные незнакомыми животными, пытавшимися меня съесть, а я отчаянно отбивался и звал на помощь.
  – Успокойся, сынок, это сон, – ласково разбудила меня мама, – пойдем, посмотрим на нашу пленницу.
Птичка, все так же завернутая в полотенце, выглядела более спокойной. По-видимому, боли утихли, и она с опаской внимательно следила за каждым нашим движением.
– Птичка, дорогая, не бойся, – с нежностью произнесла мама, – мы твои друзья и хотим помочь тебе, доверься нам.
Казалось, что птичка поняла нас, закрыв и тотчас открыв глаза. Складки ее рта немного растянулись в стороны наподобие человеческой улыбки.
– Здорово! Неужели она нас понимает, – вырвалось у меня.
– Теперь уже я ничего не понимаю, – вздохнула мама, усаживаясь рядом на стул, – это какой-то маразм, такого в жизни не бывает.
– Ты хотела сказать, такого не должно быть. Но вот перед тобой птица с человеческим лицом, а значит, она особенная, пусть пока и непонятная. Скажи, кто ты, откуда, – спросил я, наклонившись к птичке.
Ответом мне стал оценивающий пронизывающий взгляд, а потом она тихо два раза свистнула.
– Похоже на человеческую мимику! – обронила мама.
– Вот здорово, она ответила, – обрадовался я, – ты меня понимаешь птичка.
В ответ опять очередь свистов: три коротких, затем три длинных, потом три коротких.
– Наверное, она желает нам о чем-то сообщить.
Мамины слова так подействовали на птичку,  что она на одной ноте стала насвистывать их целые серии.
– На что же эти свисты похожи? – мама безуспешно пыталась понять их значение.
– Как будто сигналы с корабля, – вырвалось у меня.
– Точно! Они похожи на азбуку Морзе, когда-то я учила ее, но всё с годами забылось. В век Интернета она оказалась не нужна. Макарка, включай компьютер, попытаемся расшифровать их.
Птичка опять, дважды моргнув, дала понять, что мы на правильном пути.
Боясь, что птичка попытается улететь, мы перенесли ее поближе к компьютеру, все так же завернутую в полотенце. Нашли нужную страницу и стали записывать свисты птички, переводя их в точки и тире, а затем уже в буквы.
– Так это международный сигнал SOS, сигнал бедствия! Сынок, она знает азбуку Морзе!
Птичка опять на секунду закрыла, а потом открыла глаза, подтверждая правильность маминых предположений. Птичка свистела более медленно, чтобы мы по продолжительности  звуков могли перевести их в точки и тире. Постепенно сигналы сложились в слово “СМАРТФОН”.
– Смартфон… О чем она хочет сказать?
– Попробуй, Макар, пододвинь к ней свой телефон.
Я положил рядом с птичкой смартфон, и она тотчас ответила чуть заметной улыбкой. Затем стала ворочаться, пытаясь освободиться от полотенца.
Мама, поняв ее намерения, сняла полотенце, предварительно закрыв в комнате форточку. В очередной раз птичка потрясла нас, когда из-под крыльев появились две очень маленькие человеческие ручки. Не веря своим глазам, мы застыли от увиденного, а птичка, склонившись над аппаратом, своими тоненькими пальчиками стала касаться букв, выводя на экране смартфона целые предложения: «Помогите мне, снимите с моей левой ноги чип».
До конца не понимая, что происходит, мы раздвинули перышки. На ее ножке виднелось маленькое колечко стянутое шурупом, а птичка продолжала писать, пытаясь выговориться: «Это маячок, по его сигналу определят, где я, и скоро сюда приедут люди из спецслужб, спасите меня от них, – птичка в совершенстве владела клавиатурой, и буквы, как пулеметные очереди, появлялись на экране, – я потом вам все объясню. Если вы согласны – умоляю, поторопитесь!»
От любопытной, почти фантастической ситуации повеяло опасностью. Надо решаться с кем мы: с незнакомой чудо-птичкой или с людьми, от которых можно ожидать, что угодно. Извечный мучительный вопрос, как поступить и что делать, заставил нас оставаться с минуту в растерянности.
– Мама, дорогая, мы должны помочь ей, – я все больше ощущал чувство нежности к птичке, – давай хоть раз поступим так, как подсказывает сердце.
– Макар, у нас могут быть неприятности, если спрячем ее. Да, и как это сделать, как избавится от кольца?
На экране появилась новая запись птички: «Маячок прочный, его невозможно разбить, и он все время будет подавать сигналы». Затем ее ручки вновь запорхали над клавиатурой: «Я не одна, мой друг где-то рядом с вашим домом. Он без меня никуда не улетит, ему тоже надо снять кольцо».
В комнате вновь наступила мучительная тишина.
– Мы справимся, – воскликнул я от осенившей меня идеи, – но мне нужен помощник. Витька! Лучший друг, он не предаст.
Я вкратце рассказал маме и птичке план действий и, поскольку других предложений не поступило, они согласились.

                Часть 2

Занимаясь спасением птички, мы, и представить себе не могли, что ее местом нахождения уже месяц занимаются люди, считающие себя ее хозяевами. Ведь для того, чтобы получить подобный экземпляр потребовалось более пятидесяти лет научных экспериментов с соблюдением строжайшей секретности.
– Столько времени и сил потрачено и все в пустую, – Анатолий Петрович, который раз прикладывал руку ко лбу, – повторить такие опыты для меня практически невозможно, я уже стар, а это годы и годы работы, вдобавок с непредсказуемым результатом.
Его внешность очень изменилась за последний месяц. Усталый, опустошенный взгляд, небритость и небрежность в одежде говорили о его душевных переживаниях.
– Не расстраивайтесь так, Анатолий Петрович, мы их обязательно поймаем, дело времени, –  тщетно пытался его успокоить Павел Николаевич, молодой человек лет тридцати пяти.
Недавно он защитил кандидатскую, и, в отличие от своего патрона, с вдохновением проводил очередные опыты теперь на курах. Павел вводил геном человеческой ДНК в яйцеклетки кур в надежде получить из яиц белки способные бороться с раком кожи. Появились обнадеживающие результаты, и Павел не так переживал потерю птичек, как профессор.
– Анатолий Петрович, – продолжил коллега, – вам генерал обещал заменить группу поисковиков в случае очередной неудачи, так звоните ему.
– Паша, вспомни, сколько вариантов мы упустили. Птицы слишком умны и, почувствовав или увидев угрозу, улетали в такие чащи, куда трудно добраться.
–  Но эту задачу военные должны выполнить, ведь по их заданию вы столько лет потратили на создание этаких крылатых воинов.
– Тебе, Паша хорошо говорить. У тебя перспективная тема, другие возможности, другое время. А тогда нашу лабораторию хотели закрыть и я, как руководитель, оказался перед выбором, либо работать на оборону, либо распускать коллектив и отказаться от многих успешных проектов. Мирные эксперименты закончились, как только в научных кругах стало известно о наших успехах с птицами. Сразу появились представители из высоких кабинетов, лабораторию засекретили. Я до сих пор помню слова генерала: «Для птиц границ не существует, а такие, как у вас, нужны Родине. Вы будете обеспечены всем необходимым, но с сегодняшнего дня перестраивайте свою работу для обороны страны».
Профессору требовалось выговориться, поделиться с тем, кому он полностью доверял.
– Понимаешь, Павел, военные меня правильно обвиняют. Ведь только я виноват в побеге птичек. Доверился их интеллекту, начал выпускать из клетки, это были мои лучшие создания из предыдущих поколений. Казалось, мы добились их полного подчинения нашим требованиям.
Гибридная ДНК сработала, мы научили их по-человечески мыслить, что повлекло за собой изменений внешних признаков, порой даже не предсказуемых. Ты не застал, как мы удивлялись и плакали от счастья, когда они начали понимать и запоминать слова, а на груди у них стали расти человеческие ручки. Мои ассистенты учили их, как детей, познавать мир. Но приходилось выполнять договор, обучать их носить на себе звукозаписывающую аппаратуру. Вложить в их сознание действия на уничтожение указанного нами объекта. Недавно птички впервые справились с двумя довольно сложными заданиями и принесли нашим военным ценнейшую информацию. В последнее время они часто просили меня избавить их от участия в военных операциях, говорили, что для них это противоестественно. Я обещал, но не успел выполнить. Вот тут, как мне кажется, я и ошибся, не учел противоречия наследственного миролюбивого  интеллекта этих птиц с вводимыми агрессивными генами. Но это только мои предположения…
Профессор устало опустился на стул. Казалось, он находится где-то рядом со своими птицами, пытается их понять и уговорить вернутся.

                Часть 3

Витька еще дрыхнул, когда я постучал в окно его спальни:
– Витя, быстрей вставай, у меня к тебе серьезное дело.
В ответ Витька закрылся с головой одеялом, – в каникулы нас родители не будили, и мы обычно спали до обеда.
– Отстань, Макарка! – услышал я сквозь открытую форточку.
Наконец, Витька не выдержал постоянного стука и высунулся в окно.
– Чего тебе надо в такую рань, – проворчал он.
– Тут такое твориться, быстрее выходи я тебя жду.
Видя мой взволнованный вид, Витька вскоре подошел и уселся рядом со мной на лавочке. Я начал рассказывать ему историю про птичку. Витя нахмурившись, вначале безразлично, потом заинтересованно выслушал и, усмехнувшись, произнес:
– Ну, ты и врать!
Мне ничего не оставалось, как повести его к нам домой и показать нашу пленницу. Витька, надув губы и выкатив глаза, долго смотрел на птичку.
– Макар, ущипни меня, – смущенно попросил он.
Я, что есть силы, схватил его за руку, отчего Витька взвизгнул и попятился назад.
– Только никому, ты понял? Иначе мы не друзья, – пригрозил я.
– Понял, – ошарашено ответил Витька.
– А теперь пойдем спасать птичек от хозяев-агрессоров, – скомандовал я, пока еще ничего не понимающему другу.
– У птичек на ножках прикреплено по кольцу, это маячки и по навигатору можно отслеживать их нахождение, – на ходу объяснял я Витьке сложившуюся ситуацию.
– Мы не сможем уничтожить кольца, – продолжал я, – птичка не зря говорит, что их не удастся разбить, растворить, они все равно будут подавать сигналы. А нам неприятности ни к чему, если узнают, что мы вмешиваемся в чьи-то темные делишки.
Тут я поделился с Витькой своим планом прикрепить кольца другим птицам. Раньше мы ловили чужих голубей, приучали их к своей стае, и этот опыт оказался, как нельзя кстати.
Подыскав подходящую доску, я забивал в нее гвозди, а Витька привязывал к ним леску и делал из нее петли. Сделав нашу ловушку, мы, захватив приманку, отправились за поселок к помойке, где собирались на пиршество сороки, вороны и другие летающие и бегающие живности.
Уложив приманки и припорошив свои снасти травой, мы спрятались в ближайших кустах. Прошло всего минут пять, как рядом с доской опустилась галка и, важно переваливаясь, подошла к нашей доске. Наклонив голову, она с опаской всматривалась в находку, но запах свежего мяса, кусочки которого я разложил между петель, превысил природную настороженность, тем более что рядом приземлилась еще одна крылатая особа-конкурент. Судьба галки оказалась предрешена, как только она шагнула на доску. Ее нога попала в петлю и леска крепко затянулась, не давая птице взлететь. Теперь уж нам пришлось повозиться, чтобы усмирить, пытавшуюся защищаться галку. Посадив нашу добычу в большую сумку, мы побежали домой вокруг поселка, стараясь не привлекать внимание случайных прохожих.
Мама ждала нас, сидя за столом. Вид у нее казался усталым от перенесенных волнений.  Рядом стояла клетка с птичкой.
– Мама, почему ты посадила ее в клетку? – с тревогой спросил я.
– Не переживай, так спокойнее, – улыбнулась мама, – наша кошка хотела ее съесть. Представляете, я захожу в комнате и вижу, как Муська, на полусогнутых, подкрадывается к птичке сзади. Птичка, как почувствовав, поворачивает голову, а кошка от страха подскакивает, шерсть дыбом и бросается наутек. Поэтому пришлось спрятать птичку в клетку, так спокойнее. Мы в ваше отсутствие с ней наболтались. Я спрашивала, а она мне писала. Оказывается, птички долго  наблюдали за нами, а потом одна залетела к нам в дом, уж больно мы им понравились, да и ягоды, которые я сушила на подоконнике, заставили забыть о страхе.
– Кстати, ее зовут Рая, а ее друга – Родион или Родя.
Тут я обратил внимание, что смартфон в клетке птички соединен с планшетом на столе у мамы. Так оказалось удобней общаться.
– Птичка рассказала, что с ними проводили опыты в Калининграде, в одном из бывших немецких особняков. Лаборатория засекречена, – взволновано продолжала рассказывать мама
полученную информацию, – их предков, черных дроздов, отловили на Куршской косе и поколения птиц, сменяя друг друга, под воздействием чужеродных генов превратились в совершенно новых существ.
Мама, открыв дверцу клетки, выпустила птичку и осторожно погладила ее по голове.
– Рая призналась, что их готовили к проведению одной спецоперации за пределами страны, где – говорить отказывается.
– Нам пришлось подписать документ о неразглашении на пятьдесят лет, – напечатала Рая.
– Да, серьезно всё у вас, – нахмурился я.
В знак согласия Рая кивнула головой и написала:
– Я пыталась возражать, ведь мы столько не живем. Известен только один дрозд-долгожитель, он прожил в неволе более двадцати лет.
– Вы проживете не меньше,– улыбнулась мама, – профессор сделает всё, чтобы вы жили, как можно дольше. Еще мне стало известно, почему птички взбунтовались и улетели – сказался их миролюбивый инстинкт. Можешь сам спросить.
– Вы что, птички-разведчики? – вырвалось у меня.
– Нас воспитывали, как солдат, – последовал ответ на планшете.
– А здесь наша добыча, – я немного раздвинул молнию на сумке и оттуда высунулся большой черный клюв, а затем и голова  галки, – Витька, помогай, держи ее крепче.
Отсоединить кольцо при помощи отвертки не составило большого труда, а присоединить его к галке оказалось не просто. Она вырывалась, дергала ногами с довольно острыми когтями, к тому же кольцо сразу не смыкалось. Хорошо Витька мастеровой, и в его коробочках полно всевозможной, казалось бы, ненужной мелочи.
– Молодцы, справились, – похвалила нас мама после того, как кольцо прочно сомкнулось на лапке.
– Даже не верится, что я избавилась от метки, – появилась на экране запись нашей птички.
– Ты теперь свободна, Рая, – слова мамы казались, по меньшей мере, странными в отношении к стоявшей на столе птички, способной вспорхнуть в любой момент, – но не улетай, – продолжала она, – побудь с нами. Я угощу тебя свежими ягодами, а ты, Макарка, быстро в магазин, купи изюма и фруктов.
Рая устроилась удобнее рядом со смартфоном и написала:
– Я вам очень благодарна, надеюсь, вы поможете моему другу Роде. И отпустите скорее галку, представляю, сколько страха она натерпелась.
Я смотрел на птичку и не чувствовал испуга, как при первом впечатлении. Скорее чувство жалости и заботы наполняли меня после знакомства с ее историей и пережитыми волнениями: «Ведь она мыслит и понимает не хуже нас – людей. Это нас воспитывают не только к любви и миру, но и к войне, пусть даже справедливой. У птиц, тем более небольших, совсем не так. И как им, вырвавшимся на волю, жить дальше?» – размышлял я.
– Чего застыл, – прервал мои размышления Витька, – давай, поторапливайся!
Мы вынесли обескураженную галку во двор. Почувствовав свободу, она некоторое время, сжавшись, сидела неподвижно, а потом взлетела, умчавшись подальше от перенесенного ужаса.

                Часть 4

Майор Чердынцев, ответственный за все, что происходит в лаборатории профессора, и не раз получавший взбучку от руководства за побег птичек, уже полдня не отходил от экрана пеленгатора. Сигналы, приходящие от маячков, наконец, застыли на месте, а это значит, что птички облюбовали себе место для проживания, или они не перемещаются по какой-то причине, либо мертвы. Несколько раз его помощники выходили на след беглецов, но птички, почувствовав угрозу, скрывались в лесах Карельского перешейка.
– Николай, – обратился он к вошедшему лейтенанту, – собирайся в дорогу, нельзя упустить такой шанс. Птички обосновались на окраине села Октябрьского, это от Петербурга километров шестьдесят.
 – Понял вас, товарищ майор, сейчас закажу билеты на вас и себя, ближайший рейс, кажется, через час. Надеюсь, больше людей не потребуется.
– Действуй, если будет необходимость, местная «контора» поможет.
Лейтенант Котов недавно поступил в отдел к Чердынцеву, но оказался очень полезным помощником в области радиоэлектронной разведки. Для подобной операции долгие сборы не нужны, несколько пневмосетей для ловли птиц, клетки и, как всегда, надоевшие советы профессора о бережном отношении к птичкам. В этот раз все должно увенчаться успехом, успокаивал себя Чердынцев, ведь с собой они везут новый японский гексокоптер, оснащенный специальными сетями.
«Ловко получилось у Котова на предыдущей тренировке, – вспоминал майор, – если нам удалось поймать другой дрон, то с этими летучими динозавриками, – как он втихомолку называл птичек, чтобы не обидеть профессора, – наверняка справимся».
По приземлению у аэропорта их уже ждал черный спринтер с водителем-профессионалом, который за час доставил их в поселок. Еще по дороге Чердынцев заметил, как на экране переносного пеленгатора две точки-цели, находящиеся вместе, разъединились. Одна оставалась по-прежнему неподвижной, а другая удалялась от Октябрьского на север. К сожалению, прибор давал координаты не так точно, как на Калининградском комплексе.
– Будем брать ту, что не улетела. Ты выгружай все, настраивай, – скомандовал он Котову, – а я пройду, осмотрюсь, поселок-то огромный.
В рабочей форме водопроводчиков офицеры вполне вписывались в окружающую обстановку, не привлекая внимание прохожих, только блестящей новенький «мерседес» на фоне потертых местных «лад» и «шевролет» указывал на непростых приезжих.
В это время я, что есть сил, крутил педали велосипеда, направляясь в магазин. Впереди  замаячила знакомая долговязая фигура Вовки, моего одноклассника. В руках он держал лопату и, размахивая ей, что-то кричал. Пришлось остановиться.
– Макар, приходи вечером на стадион, наши играют с командой Рощинских.
– Мне не до футбола, – возразил я, смахивая пот со лба.
– Да и я, признаться, занят. Иду копать червей, потом на рыбалку. Там за домами, – Вовка указал на соседнюю улицу, – какие-то чокнутые хотят птиц ловить. Спрашивали, видел ли кто необычных птичек. Даже оборудование привезли.
– И много их?
– Два человека.…  Ну, мне пора, – Вовка с деловым видом отправился дальше, а я развернулся и помчался домой.
Услышав мой рассказ, птичка разволновалась, тут же написав:
«Похоже, это за нами, мне надо спасать Родю, ведь он окольцован, нельзя терять ни  минуты. Если все будет благополучно, мы обязательно к вам вернемся. Не забудьте стереть записи на планшете и смартфоне».
Валентина Сергеевна открыла дверь, и птичка вылетела. Усевшись на забор, она громко свистнула. Через дорогу, где растут три огромных дуба у нашего соседа, раздался знакомый ответный свист, и Рая устремилась туда. Все произошло так быстро, что мы даже не смогли заметить, где именно спрятались наши беглецы. Запрокинув голову, мама, я и Витька пытались проследить их полет. В это время над деревьями появился черный жужжащий предмет. Зависнув на несколько секунд, он, набирая скорость, скрылся за развесистыми ветвями дубов
– Это дрон, у него задание поймать птичек, – сообразил я.
– Что теперь будет… – задумчиво, покачивая головой, прошептала мама.

                Часть 5

Прошло девять месяцев после описываемых выше событий. Весна в самом разгаре, дни стоят солнечные и по-летнему теплые. Я часто вспоминаю птичку, и на душе от этого становится очень волнительно. Мы честно выполняем нашу клятву: никому не рассказывать о происшествии.
Правда, один раз все-таки нарушили – рассказали папе обо всем, когда он вернулся из командировки. Он у нас работает вахтовиком и редко бывает дома. Папа внимательно выслушал, а потом, усмехнувшись, резюмировал: «Ну, вы и фантазеры, за что я вас еще больше люблю». 
– Макар, встречай гостей, – прервала мои воспоминания мама, – прилетела наша Рая!
Через открытую дверь на веранду влетела знакомая птичка и уселась на стол.
– Рая, Рая! – радостно закричал я, подбежав к ней.
В ответ раздались знакомые свистки SOS.
– Макар, подставляй быстрее к ней смартфон и планшет, – мама улыбалась, но в ее голосе слышались тревожные нотки, – Рая хочет нам о чем-то рассказать.
– Я не Рая, я Родя, – прочитали мы вскоре первые строки на экране. – Сейчас я вам все расскажу, – быстро печатала слова птичка.
Только теперь мы обратили внимание, что прилетевшая птичка хоть и очень похожа, но выглядела крупнее Раи и немного отличалась от нее. Перышки у нее оказались более черными, а вокруг глаз просматривалось желтое кольцо.
– С наступлением весны поиски нас возобновятся, – напечатал Родя, – поэтому мне тоже надо избавиться от кольца, ведь я до сих пор под наблюдением. Рая настояла, что бы я отправился к вам за помощью.
– Конечно, я все сделаю, – вскричал  я, – мы думали, вас поймали, и вы снова в лаборатории.
– Где Рая? С ней все благополучно? – маме тоже не терпелось узнать подробности.
– Давайте расскажу обо всем по порядку, слушайте, вернее, читайте.
Родины пальчики быстро забегали по клавиатуре смартфона.
– Я ждал Раю, спрятавшись в ветвях дуба, когда она подлетела и сообщила, что дрон рядом и надо спасаться. Уже в полете в сторону леса нам пришлось вырабатывать план действий. Дрон, получая сигнал от кольца, стремился зависнуть надо мной, чтобы накинуть сеть. Но это ему не удавалось, поскольку маневрировать я мог быстрее. Рая летела над дроном, держа в лапках металлический прутик, единственное оружие, которое она нашла под деревом. Не зря нас научили действовать быстро даже в безвыходных ситуациях. Свистом она помогала мне избегать атак дрона. Со стороны, наверно, это напоминало воздушный бой истребителей. По команде Раи я замедлил скорость, давая возможность гексокоптеру двигаться медленнее, и в этот момент Рая разжала лапки. Железный прут понесся вниз, как бомба из самолета, угодив в один из пропеллеров дрона. Я услышал звон металла и еле увернулся от падающих обломков. Набирая скорость, мы летели все дальше, упоенные победой и свободой.
Мы читали повествование на экране и представляли себе события, произошедшие с птичками.
– А где вы жили? – вмешалась в рассказ мама.
– Построили  гнездо, утеплили его пухом, обмазали глиной, даже навес сделали. Как говорят люди: «Руки, ноги есть, голова на месте – остальное приложится».
– Еще и крылья есть, – повеселев, добавил я.
– На зиму пришлось улететь на Пиренеи. Хоть там и тепло, но Родина милее. 
– Почему Рая не прилетела? – не унималась мама.
– Она теперь не одна, у нас трое птенцов. Они еще не умеют летать и требуют постоянного внимания.
– Поздравляем! – обрадовалась мама, – на кого они похожи?
– Они такие же, как мы. Время покажет, как будут развиваться, и совершенствоваться в их организме измененные ДНК, – ответил Родя.
– Пора за дело, давай лапку Родя, – я отвернул кольцо и положил его рядом с птичкой.
– В этот раз не надо никого ловить, – нахмурился Родион, – я отнесу кольцо на огромную свалку, под Питером их хватает, и брошу там. Пусть подумают, что я погиб, тело растерзали хищники, а кольцо осталось.
– Неплохая идея, – ответил я, понимая, насколько может быть по-человечески изощрен разум птички.
– Мне пора, меня очень ждут, а вам огромное спасибо, – отпечатал Родя.
– Передай Рае от нас гостинец, – мама положила в мешочек сушеные ягоды боярышника, –  это ее любимые.
Родион, взяв в одну руку кольцо, в другую мешочек, быстро скрылся в безоблачном небе.
– Птички с такими возможностями не пропадут,  может, еще свидимся, – промолвила мама, махая вдогонку  улетающей птице.

                Часть 6

  УАЗ вез Чердынцева по ухабистой, еще не просохшей от талой воды, дороге. После получения выговора ему до сих пор слышались строгие, как приговор, слова генерала: «Идите, майор, и без птиц не возвращайтесь!»
А пока самое время проанализировать и разложить всё «по полочкам».
«Одну из птиц, – вспоминал майор, уже давно обнаружили по сигналу маячка. Офицерам, прибывшим по указанным координатам, пришлось долго ковыряться на свалке, дыша зловонием, прежде чем они обнаружили кольцо, саму птичку так и не нашли, оно и не мудрено, где столько крыс. Операция прошлым летом в Октябрьском завершилась потерей гексокоптера. Птичка улетела, а потом контакт с ней и вовсе прекратился. Профессор предположил, что она отправилась на зимовку, что так характерно для черных дроздов, а теперь, весной, возвратилась с другими перелетными птицами. И вот удача, птичка поймана!»
Наконец, машина остановилась на опушке леса, где Чердынцева дожидались его помощники.
– Разрешите доложить, товарищ майор, дело сделано, птица в клетке! – приложив руку к козырьку, отрапортовал лейтенант Котов.
Чердынцев с радостью откинул накрывавший клетку брезент. Через решетки на него смотрела обычная черная  галка.
– Идиоты! Кого вы поймали?!
– Мы действовали по инструкции, в соответствии с поступающими сигналами от маячка, товарищ майор, – невозмутимо ответил лейтенант.
Чердынцев, вытащив галку из клетки, увидел на ее ноге знакомое кольцо.
– Как это могло произойти!? – его вопрос повис в воздухе без ответа.
Представив встречу с генералом и профессором, он потерянно и кисло улыбаясь, засунул птицу обратно в клетку. Поравнявшись с машиной, он бросил клетку на заднее сидение и сквозь зубы процедил: «Опять эта птичка меня перехитрила, – затем громко скомандовал водителю. - Возвращаемся в аэропорт!»

                Часть 7

После описанных выше событий прошел еще год. По окончании десятого класса я решил провести эксперимент с вороной, считающейся одной из самых умных птиц. С Витькой мы сделали большую клетку, посадили в неё ворону и безуспешно пытались научить её запомнить хотя бы несколько букв. Раздобыв таблицу перестукивания, я очередной раз бросал перед ней тыквенное семечко, ударяя один раз по клетке. Птица его склевывала, через паузу я бросал другое, делал еще один стук, приговаривая: «Ааа…, – и показывал букву «А» четко написанную на листочке». Ворона тут же его склевывала и ждала новую порцию пищи. Подождав немного, я таким же методом предлагал ей одно, а через паузу – два семечка, соответственно распределяя удары.
– Это буква «Б». Витька, покажи ей букву.
Бывало, друг не выдерживал, крутил пальцем у виска и хохотал от души. Правда, опыты с вороной долго не продолжались, и я выпустил свою пленницу на волю.
Валентина Сергеевна, наблюдая за детьми, тоже посмеивалась, понимая, какой неизгладимый след в памяти ребят оставили необыкновенные птички. Её не отпускало предчувствие, что на этом история с Раей не закончена, и они ещё увидятся.
Как-то рано утром Валентину разбудил стук в окно. Она отдернула занавеску и от приятной неожиданности растеряно улыбнулась. Её знакомая птичка, держась лапками за раму, постукивала клювом по стеклу.
– Ой, Рая, это ты? Проходи, вернее, залетай, – радостно воскликнула Валя, открывая настежь окно.
Рая почти бесшумно влетела и уселась на стол, настороженно осматривая гостиную. Валентина пододвинула к ней смартфон и с волнением смотрела на склонившуюся над клавиатурой птичку, понимая, что, скорее всего, появились веские основания для её возвращения.
Услышав шум, я потихоньку вышел из соседней комнаты, но дверь предательски скрипнула. Рая перестала печатать, убрала ручки под крылья и, оценивающе посмотрев на меня, настороженно подняла голову. Потом снова склонилась над клавиатурой:
– Макар! Как ты подрос, я тебя не сразу узнала, – на экране рядом с текстом появилось лицо улыбающегося смайлика.
– Привет, Рая, – обрадовался я, –  как здорово, что ты прилетела. А я уже десятый класс закончил и ни одной тройки.
Рая посмотрела на меня и на маму и быстро напечатала новое сообщение.
– Вы, извините, пока не до любезностей. Мне надо срочно отправить информацию. Впрочем, ею могу поделиться только с вами, как с самыми близкими людьми.
В её поведении, несмотря на озабоченность, чувствовалась неподдельная радость пусть и не от запланированной встречи.
– Вчера, – продолжала печатать птичка, – я заметила недалеко от гнезда трех подозрительных людей с большими рюкзаками. В наших местах людей нет, а тут видно, что они хотят остаться незамеченными, передвигаются скрытно, стараются не шуметь. Я смогла, насколько возможно, подлететь поближе. Говорили мужчины с акцентом, но я смогла понять, что они готовят диверсию на одной из ближайших воинских частей, после которой может пострадать весь северо-западный регион. Они остановились на отдых, а я с Родей всю ночь не смыкали глаз, следили за ними и обсуждали сложившуюся ситуацию. Утром я приказала своему старшему сыну Гефесту следить за «гостями», Родиону готовить наше семейство к дальнему перелету в Калининград, а сама отправилась к вам. Но сейчас я должна прервать свой рассказ и подготовить сообщение для моих бывших руководителей.
Мама наклонилась ко мне и сказала на ухо:
– Не зря говорят, если черная птица сядет на окно – будет беда.
– Ай, ерунда это, – возразил я, с волнением читая Раин рассказ и представляя полученную информацию.
Птичка отодвинула смартфон немного в сторону, закрыв собой экран, чтобы никто не видел, что она печатает. Но я все-таки увидел начальную фразу: «Фазану от чечетки срочно». Далее следовал непонятный поток цифр и букв.
«Отправлять по почте не буду, это небезопасно, для вас в том числе. Но, как водится в наших структурах, всегда должен быть запасной вариант. Здесь не так далеко от Петербурга, поэтому отнесу сама, готовьте принтер».
«Если бы Рая могла говорить, у неё, наверное, был бы командный голос», – подумал я.
Только после того, как мама отпечатала сообщение и аккуратно свернула его в маленькую трубочку, Рая отпрыгнула от смартфона. Мама пододвинула к ней блюдце с водой. Птичка, расправив свой хоботок, попила и закрыла глаза. По-видимому, она переутомилась и нуждалась хотя бы в небольшом отдыхе.
Прошло минут двадцать, в течение которых я с мамой  шёпотом обменивался мнениями о взволновавшем нас известии. Наконец, Рая пошевелилась, ручками, как человек, протёрла глаза и написала:
– Мне пора, надо лететь.
– Раечка, ну, куда ты в дальний полет голодная, покушай, у нас есть твои любимые ягоды рябины и изюм.
– Конечно, – подхватил я мамино предложение, – солдат не солдат, если голодный. Меня родители три раза в день есть заставляют, вот я и вырос. А как твои птенцы поживают? – я не хотел расставаться с птичкой и старался, как мог, оттянуть расставание.
– Хорошо, вы правы, надо подкрепиться, – Рая вспорхнула и уселась на спинку стула, освободив место на столе, куда мама поставила мисочку с ягодами и блюдце с водой.
– Приятного аппетита, – не удержалась с пожеланиями Валентина Сергеевна, – ты кушай и рассказывай. Мы очень волновались, как вам удалось прожить в лесу, где хватает всяких хищников.
– Да, пришлось проявлять смекалку, чтобы защитить свои гнезда. Из веточек и стебельков  мы сплели и укрепили на дереве сети. Хорошо, успели закончить работу до нападения куницы. Хитрая бестия узнала, откуда птенцы пищат, и ночью подкралась к гнезду. Но мы её уже давно услышали, когда она с дерева на дерево прыгала. Раньше мы с такими хищниками не сталкивались, а она ловкая, как кошка, в темноте её из-за темно-коричневой окраски почти не видно. Родя вовремя с сучка на нее сеть сбросил. Запуталась куница, рычит, визжит, всю лесную братию разбудила. Потом из сил выбилась, висит в сетке, не движется. Родя к ней подлетел, если бы клюнул, не сдобровать охотнице. Пришлось сетку перекусить, чтобы её выпустить. После такого стресса она у нашего гнезда больше не появлялась.
Птичка ручками подносила ягоды к клюву, запивая хоботком из блюдца, а мы старались успеть прочитать бегущие строчки на экране и уследить за содержанием.
– Ой, что-то я увлеклась,  – Рая ручками поправила перья на голове и продолжила печатать. – В прошлом году мы переживали за своих детей, какими они будут, когда подрастут, как им жить в мире обычных птиц, какими окажутся наследственные признаки. И чудо, они оказались очень похожи на нас, как внешне, так и внутренне».
Рая торопилась высказать все, что накопилось у неё на сердце.
– Пока мы ждали их взросления, у нас появились ещё пять птенцов и, как всякие дети, они летают наперегонки и не отличаются от своих родных братьев. Но их мозг должен развиваться, им надо жить с людьми, а не с дикими животными и, хотя бы за два года, обучиться тому, чему ваши за двадцать. Поэтому я и Родя пришли к единому мнению – вернуться к профессору, к людям, туда, где тебя понимают.
– Получается, вы зря улетели? – вырвалось у меня.
– Нет, не напрасно. Мы получили опыт, а результат даже отрицательный, тоже результат.
Валя с тревогой посмотрела на Раю:
– Ну и куда ты теперь?
– Полечу в Петербург, подброшу записку по известному только мне адресу, чтобы её быстрее увидели и прочитали, потом за Гефестом и к своим в Калининград.
– Вот твой профессор обрадуется, – откликнулась Валентина Сергеевна.
– А военные ещё больше, – добавил я, – теперь у них целый отряд птичек появится.
– Я этого не допущу! – возмутилась Рая, – для нас найдется много других дел, где мы сможем приносить реальную пользу.
За «разговором» птичка плотно подкрепилась ягодами, и второй раз внимательно прочитала отпечатанную записку.
– Сколько интересного ты могла бы ещё нам рассказать, но если время не ждёт, поторапливайся, – с сожалением вздохнула мама.
Рая взяла свернутую в рулон записку, засунула её под появившийся хоботок, и помахала ручкой, как это обычно делают люди при расставании.
Я провожал взглядом улетающую птичку, и меня не покидало чувство гордости за причастность к уникальной истории и государственной тайне. Появление Раи ещё больше укрепило мое желание в дальнейшем посвятить себя удивительной науке, способной изменить мир.

                Часть 8

– Анатолий Петрович, радостная новость, – Чердынцев без стука ворвался в кабинет профессора, – птички возвращаются, я только что получил сообщение из Петербурга.
– Как? Они добровольно летят сюда?
– Да, Рая передала для меня серьезное сообщение, я его уже расшифровал и дальше распорядился, – майору хотелось представить себя главной фигурой в наступающих событиях.
– Наконец-то я дождался, какое счастье. Вы меня не обманывайте?
– А я как рад! Ещё немного и меня бы разжаловали или уволили со службы из-за ваших птичек. Но, должен признаться, наша Рая, настоящий патриот. Если все пройдет по плану, то она, можно сказать, предотвратила катастрофу планетарного масштаба. Жаль страна не узнает своих спасителей, уж слишком все обстоятельства в графе «совершенно секретно».
Профессор не смог усидеть на стуле и быстро подошел к окну, всматриваясь в безоблачное небо. На его осунувшемся после потери птичек лице вновь засияла счастливая улыбка.
– Рано смотрите, они ещё в пути, – заметил Чердынцев и добавил, – надо готовиться к их прилету, вольер будет явно мал, Родион возвращается с детьми.
– Как это произошло и без меня, – озорно сверкнув сияющими глазами, пошутил обрадованный профессор.
– Вот, что творится на свободе, – поддержал его шутку Чердынцев, – улетело две, а возвращается десять. Придется нам перебазироваться на новое место, здесь будет тесновато, да и небезопасно.
На следующий день, описав круг над домом, стайка птичек во главе с Родионом влетела в знакомый вольер. После обмена любезностями Родя представлял профессору каждого птенца.
– Анатолий Петрович, мы дали имена нашим детям в этот раз без согласования с вами, знакомьтесь, – читал улыбающийся профессор бегущие строчки на экране ноутбука, успевая, дотронутся до каждой подлетающей к нему птичке, – Эврика, Данко, Лада, Кронос, Зевс, Гера, Эней.
– Записывайте, – Анатолий Петрович обратился к Тамаре, своей лаборантке, студентке заочнице, миловидной девушке лет девятнадцати, – я сразу не запомню.
– Со временем всех будем различать, – улыбнулась та в ответ.
– Пока с нами нет Раи и Гефеста, надеюсь, они скоро прилетят, – отпечатал Родя, – а пока будем обустраиваться, да и подкрепиться бы не мешало.
Вечером майор с гордым видом подошёл к профессору:
– Дорогой Анатолий Петрович, мне передали по спецсвязи – операция завершена, – Чердынцев гордо выпятил грудь колесом, – подробностей пока не знаю, но в новостях проскользнуло сообщение о пресечении диверсии в северо-западном регионе.
– Майор, я что-то не очень понимаю.
– Я вам говорил, там главную роль сыграла наша Рая, но вы, наверно, за радостью встречи, не обратили внимания. Ничего, скоро прилетит и всё расскажет.
Рая и Гефест прилетели через два дня. Все это время профессор невольно всматривался в небо в ожидании появления своей главной любимицы, но, к сожалению, так и не заметил их прибытия.
– Рая и птенец вернулись! – прервал его размышления Чердынцев.
Когда Анатолий Петрович с майором подошли к вольеру, Раю и Гефеста уже обступило их радостное семейство.
– Совсем как люди, только щебечут по-своему, – удивился Чердынцев.
– Рая, Рая! Наконец-то мы вместе. Дай я тебя обниму, – на глазах у профессора блеснули слезы радости.
Птичка подлетела и уселась на его плечо, дотронувшись клювом щеки своего учителя.
– Деточка моя, давай быстрей к компьютеру, мне не терпится с тобой поговорить, – Анатолий Петрович торопливо пошел в дом с находившейся на его плече Раей.
Разместившись удобнее в своем большом кабинете, профессор то ласково поглаживал ее по спинке, то умиленно всматривался в свое создание.
– Я уже не надеялся, нет, всегда надеялся, что мы вновь будем вместе, – улыбающийся профессор не сдерживал радостных эмоций. Из всех его питомцев, только у этой пары птичек произошел скачкообразный процесс в развитии, давший ему возможность на продолжение научных достижений.
– Признаться, мне вас тоже не хватало.
– Ваши дети, Рая, я поражен, свершилось то, о чем я мечтал все годы. Майор говорил, что ты проявила героизм и спасла нашу страну?
– Мне еще многим предстоит с вами поделиться, да и Родя, наверно, успел рассказать, как мы жили эти два года.
– Да, мы с ним два вечера просидели за компьютером, он даже о террористах рассказал.
Павел Николаевич и Чердынцев не смогли пропустить такую долгожданную встречу, потихоньку вошли и уселись рядом за столом.
– Тогда, я вам сообщу о том, что ещё никто не знает, – Рая удобнее придвинулась к клавиатуре смартфона и продолжила печатать.
– Когда Родя с детьми улетели к вам, а я отправилась к своим знакомым для передачи  информации Чердынцеву, Гефест остался один следить за террористами. Я очень переживала, ведь у него совсем нет опыта в таких делах. Он молодец, не упускал преступников из виду. А те оказались опытными диверсантами, если смогли подобраться непосредственно к охраняемому объекту. Но и они не обращали внимания на пролетающую птичку. Гефест видел, как преступники в камуфляжной одежде весь день пролежали у колючки, поджидая удобного случая.
Ливень загнал наших солдатушек под крышу, а камеры наблюдения, скорее всего, не чётко выдавали картинки. Этим и воспользовались преступники, уложив свои рюкзаки с взрывчаткой рядом с целью. Один из них, открыв герметичный контейнер, набрал код на пульте, после чего оба быстро скрылись в лесу, чтобы уйти подальше от ожидаемого взрыва.
Я прилетела, как мне сказал Гефест, через час после этого. Подлетели мы к схрону, когда времени на таймере до отметки «ноль» осталось четыре минуты. Не за себя мне страшно стало, за миллионы людей, что могли бы пострадать. Спрашиваю сына, видел ли он, какой код подлецы набирали? Отвечает – нет. А из открытого контейнера очень противный запах исходит. И тут меня последняя надежда осенила – по запаху определить, каких кнопок они касались. Это я потом догадалась, что пахло апельсинами, запах которых мы, дрозды, переносить не можем. Сейчас вспоминаю, и то дрожь берет, хотя к экстремальным ситуациям нас всегда готовили. А потом, такое чувство расслабления, как будто из когтей хищника вырвалась. Ну, и, если вам сейчас пишу, значит, все верно получилось.
– Но это ещё не конец истории, – улыбнулся Чердынцев, – мне протокол допроса этих двоих переслали. Когда взрыва не последовало, они подумали, что дождем контакты залило. Решили вернуться – без выполненного задания им хана. А тут, благодаря мне, их уже ждали, службы сработали четко. Вы пока поболтайте, у меня сейчас очередной сеанс связи, не могу опаздывать.
– Мохнатое ухо пошёл докладывать, – улыбнулся Павел Николаевич.
Спрятанный хоботок Раи растянулся в понимающей улыбке.
– Паша, вот реакция не искусственного интеллекта, а настоящего человеческого, с эмоциями, впечатлениями, воспоминаниями. Наша Рая знает значительно больше того, чему мы её обучали.
– Это потому, что я нахожусь в окружении людей, впитываю ваши настроения, весь багаж знаний. А улетели мы тогда, так как не хотели участвовать в сомнительных военных операциях, захотелось свободы.
– Наверное, так как нам в годы перестройки, – поворчал профессор.
– Все бы хорошо, – продолжала печатать Рая, – были хорошие теплые гнезда, достаточно еды, одни дети выросли, другие недавно научились летать. Хотя мы оказались свободны, но напрягает раздвоение чувств. Хочется быть с людьми, ведь мы ощущаем себя так же, как вы, но будем ли мы в своем стремлении поняты? На нас будут смотреть, как на диковинных, удивительных субъектов только потому, что мы, обладая интеллектом человека, на него не похожи. Представляю, как чувствовал бы себя Чердынцев с Котовым, в окружении пусть даже дружелюбных, по-человечески мыслящих птиц. И больше никого из людей на всем земном шаре.
– Я даже боюсь подумать о таком, – профессор невольно поморщился.
– Вот так и нам сейчас очень не просто. Но мы должны преодолеть любые невзгоды и непонимания ради науки, наших детей, да и для всего человечества.
Чердынцев, стараясь быть незамеченным, вернулся и осторожно прикрыл дверь, чтобы не мешать общению.
– Согласен, обществу необходимо понять, что вы не подопытные существа, а наделенные разумом наравне с людьми, пусть пока, индивидуумы.
Рая убрала ручки от клавиатуры, задумалась немного и продолжила печатать.
– Вот именно, пока. Но мы, птицы, размножаемся быстро и, если в дальнейшем опыты пройдут успешно, наши миролюбивые гены могут избавить народы от войн, гибели миллионов, ни в чем не повинных людей. Вы где-нибудь слышали, чтобы стаи птиц сражались между собой? Мы можем защищать свои гнезда, а хищные птицы нападают только для пропитания, не больше. Человеку же по своей природе свойственны не только миролюбие и гуманность, но агрессивность и жадность, зависть и стремление  к господству над сородичами.
– Но, у человека есть воля и стремление изменить эти отрицательные качества. Надо только сосредоточить усилия в том направлении, о котором ты говоришь. Возможно, наши потомки добьются ещё больших успехов в генетике, а науку, также как и мысль, остановить нельзя.
Чердынцев нахмурился и возразил:
– Что-то я не верю, что благодаря неким организмам, – он ехидно посмотрел на Раю, – можно избавить человечество от войн. Вот, наши успехи в электронике и искусственном интеллекте уже сейчас дают результаты. Ни одна вражеская ракета не долетит, а еще и ответ получат, мало не покажется, – ему казалось, что он выдал очень грамотные и правильные суждения. После успешной операции с террористами он рассчитывал на награду и не раз подходил к зеркалу, всматриваясь, как будет выглядеть в звании подполковника.
– Майор, вспомните, кто в начале 90-х спас планету от Третьей мировой войны? Человек! Такой же офицер, как вы, когда оценил компьютерное предупреждение о ракетном нападении на нас с военной базы США, как ошибочное. Хотя считалось, что компьютер ошибаться не может. Вот вам реакция биологического организма.
Павел Николаевич заерзал на стуле:
– Да, уж, пусть лучше мы будем управлять искусственным интеллектом, чем он нами.
Представь, Рая, нам в ваш маленький мозг удалось вместить возможности человеческого, за счет появления новых нейронов и уплотнения их связей. И, если ваши нейронные сети теперь увеличить за счет деления клеток, то его потенциал превысит все существующие возможности.
– Мне представляется, – поддержал его профессор, – будущее за эволюцией умственных способностей человека, в том числе, и за счет наших работ. Да и с помощью современных микробиороботов и антроботов можно попытаться добиться регенерации клеток и нейронов, а искусственный интеллект надо использовать сейчас.
– Если это и произойдет, то в далеком будущем, – Рая прищурила глаза, как будто старалась рассмотреть и представить себе то, о чем говорили ученые, – но, к сожалению, все мы смертны, и надо позаботиться о том, кто продолжит ваше дело.
– Ты права, Рая, впереди десятилетия, а то и столетия исследований и экспериментов, – профессор по-отцовски погладил Раю. – Размечтались мы с тобой.
– Анатолий Петрович, раз уж мы заговорили о будущем, обещайте, что пригласите к себе на стажировку года через два молодого студента. Он мой хороший знакомый и в курсе наших экспериментов, – Рая, невольно, покосилась на майора. – Он пока учиться в одиннадцатом классе, и мечтает посвятить себя генетике, а Чердынцева я уговорю.
– Конечно, Рая, если мы размышляем о далеком будущем человечества, то какие-то два года, сущая ерунда.

                Часть 9

Быстро летит время, но история с необыкновенными птичками не отпускает мое воображение. Я решил посвятить себя в будущем науке и уже окончил первый курс биологического факультета СПБГУ. В прошлом году мама неожиданно получила от Раи сообщение, в котором она попросила уточнить, буду ли я поступать, как обещал, в университет. А два дня назад я с удивлением прочитал на своем смартфоне сообщение от нашей птички с вопросом, когда у меня заканчиваются экзамены. Конечно, я сразу ответил, не забыв похвастаться, что все предметы сдал на «отлично» и впереди два месяца каникул.
«Не забывает она нас», – от таких мыслей я невольно улыбался, вспоминая наши невероятные встречи, хотя со временем они уже не казались мне чем-то сверхъестественным.
С однокурсниками мы еще не успели разъехаться на отдых, как меня вызвали в деканат. В приемной пришлось немного подождать и невольно поволноваться, вроде бы ничего не натворил и вдруг сразу к декану.
– Присаживайся, молодой человек, – обратился ко мне Константин Семенович, наш декан, известный своим суровым нравом. Он внимательно оглядел меня поверх больших в черной оправе очков, – значит, ты у нас Лебедев Макар Андреевич, отличник? Молодец. А почему тебя в НИИ под Москвой ждут, да еще после первого курса? Вот, возьми запрос и направление.
Я бегло прочитал и сразу понял, что тут без Раи и её профессора не обошлось.
– Возможно, они знакомы с моими рефератами и исследовательскими работами. Я в школе занимался в научном обществе при университете, правда, заочно. Я ведь в поселке вырос, не в городе, – немного смутившись, пояснил я.
– Какая-то биологическая лаборатория, – пожал плечами декан, – ничего не понимаю, – он протянул мне папку с другими документами, – да, не забудь осенью отчет представить.
– Хорошо, Константин Семенович, – пролепетал я, стараясь быстрее покинуть его кабинет.
Через неделю я смотрел из окна вагона на мелькающие перелески, с тревожным чувством  предстоящей встречи с птичками и их авторитетным окружением. В чемодане у меня, кроме необходимых вещей и публикаций научных работ о симбиозе компьютера и человеческого мозга, лежал пакет с сушеным боярышником и изюмом – подарком Роде и Рае от мамы.

Редактор Ксения Латина