Лейтенант Груздев-после Победы Глава 1

                Глава 1.

                Пора отправляться домой

               

   В такую пору мне пришлось возвращаться на Родину, имея на руках «отпускной билет до востребования». Личное дело получил в 28 О П Р О Се (28 отдельный полк резерва офицерского состава), Группы советских войск в Германии, под четырьмя сургучными печатями. Это начало неудач...

   Во-первых, необходимо с кем-то объединиться, трудно одному отправляться в дальнюю дорогу: не уснуть, не выйти куда-нибудь…
Нахожу в попутчики Василя, старшего лейтенанта, ему в Могилёв, возраст – за сорок, одним словом, Батя. Мне двадцать один, направление - Сибирь.
   
   Ранее были не знакомы, но быстро по-армейски сошлись: поверили друг другу на предмет взаимопомощи. Армии были разные: моя Третья Ударная, его - Сорок седьмая. Резерв фронта один. Познакомившись, сговариваемся: держаться вместе.

   Сдаём вещи в камеру хранения вокзала, откуда должны отбыть поездом в Брест. Едем в город Галле, где последнее время служил попутчик. Цель: забрать часы в ремонтной мастерской у немецкого мастера. Сказано – сделано, мы в Галле.
Часов оказалось несколько: серебряные, позолоченные, штамповка и с анкерным ходом. Позавидовал (у меня одни из рейхстага - «Зенит»), а, подумав, успокоился – у него семья.

   К вечеру заявляемся в квартиру знакомых напарника. В жилье идёт подготовка к встрече 1946 года. В гостиной, на одном из столов, свалена куча мешочков с этикетками. Спросить постеснялся, мешает скованность.   
Василь чувствовал себя как рыба в воде, оказывается, он здесь квартировал, всё было запросто, как дома.
 
   Вслед за нами появился хорошо знакомый Бате немец с газетами. Спрашиваю:
- Батя, ты тут всех знаешь. Что за гражданин?
- О-о, это интересный человек, социал-демократ. Читает газеты на разных языках. Беседовать с ним одно удовольствие, на любые темы. Сейчас обязательно узнаем свежие новости. От него первым узнал, что будем воевать с японцами. Так и было.
   От него первым узнал, что Сталин разрешил лечить наших военнослужащих, заражённых венерическими болезнями на правах ранено-больных. Нужда заставила.
   Помнишь, как было до этого?.. Одолевает страсть (чувствами-то каждый человек наделён), хватил гонорею, бежишь к врачу, а тот, в свою очередь, втихаря к контрразведчику «СМЕРШ», и погорел милок. Осудят, как за членовредительство. Из победителя да в преступники.
   Вопрос: какой преступник, коль интим был по согласию? В большинстве случаев и партнёрши не подозревают о своей болезни, особенно молодые, которые понятия не имеют о существовании оных. -

   Слушаю нового знакомого с удивлением, почему я раньше не воспринимал происходящее именно в таком ключе? Получается, Василь лучше меня соображает и владеет ситуацией. Видя мою заинтересованность, продолжает:
- Этот самый социал-демократ первым натолкнул меня на аналитику… Когда вошли союзники в Берлин, наши, в основном, офицеры, побежали к американским врачам на излечение: там не отдавали под суд за подобное.
   Вылечившиеся, верные солдатской выручке, передавали информацию другим. И… В иностранной прессе появилась информация, что русских победителей судят за венерические болезни.
   Появляется приказ: приравнять инфицированных вензаболеваниями к раненым. Госпитали наполнились наполовину венбольными…
   Обратил ли ты внимание, у каждого большого командира есть спутница для удовлетворения природной потребности, а как быть другим? У меня тоже есть Эльза, безмужняя, живём полгода, а демократ доводится, как свояк – по-нашему. А случай в ОПРОСе, ночная паника, помнишь?
- По поводу дизентерии? – Помню.
- Этого бы не произошло, если девушек и женщин, переданных нам англичанами, из которых до семидесяти процентов – по заверению «свояка» - завербованные, отправили своевременно в Союз. Можно сказать, они подлили сырой водички в вечернее какао, всю ночь офицеров полка донимала диарея…
   По тревоге был поднят начальник санитарной службы ГСВГ генерал-лейтенант, с выездом к месту разбирательства. На следующий день, приказом Главнокомандующего Группой, «англичанок» отправили в Советский Союз, разженив многих военных чинов, разобравших русских и украинских баб.
   Коли следовать букве Закона, я тоже нарушитель, как изменник Родины: нельзя с немками вступать в интимную связь, считающейся преступлением. До двадцати пяти лет срока по статье 58, пункт А. Выходит, я продался немке.

   Зачем Батя говорит мне об этом? Мы не настолько знакомы, чтобы доверять такие вещи. Я слышал о подобном, но не придавал значения, что это так опасно. Что ему сказать, как быть, уехать, оставив его одного? Не получится, вещи на вокзале вместе сдали.

  Решаю, посмотрю на дальнейший ход событий. Оружие – пистолет ТТ – в кармане, в удостоверение вписано, если потребуется, будет самым надёжным другом. Василь словно разгадал мои мысли:
- Смотрю на тебя, ты мне в чём-то не доверяешь?
- Откуда ты взял? С чего ради!
- Может я ошибаюсь. Пойми меня правильно, хочу предостеречь на будущее. Вы, молодые, заблуждаетесь в этой жизни, не понимаете: говорится одно, а делается другое. Начинаете искать правду, а её нет. Схватитесь, а уже поздно. Правда только у Петра-пахаря: что натопал, то и полопал.

   Мне на память пришёл старший лейтенант Батраков, однополчанин. Прошёл всю войну, рейхстаг  штурмовал, а одиннадцатого мая погорел по недоразумению, не по своей воле.

   Дали мужику шесть лет с отправкой в отдалённые края СССР, так гласил приговор. Благодаря уважающему вояк маршалу Жукову приговор был отменён, а Батракова демобилизовали в качестве рядового с отправкой в Союз.

  Или мой командир взвода Шаульский, его прислали как пополнение, к нам на границу со Второго Белорусского фронта. Тому тоже зачитали приговор: шесть лет «командировки» в отдалённые края страны, а через месяц прислал мне письмо.
В нём говорилось: «Не горюй, Петя, опять служу в такой же должности: командиром пулемётного взвода на станции Ильино, в Горьковской области. Довезли меня до Бреста под конвоем, потом выдали документы, направление и сказали, что доедешь сам, без проводников».

   Так было, пока хозяйничал Жуков. С приходом генерала Соколовского всё изменилось: пошли так называемые «Берлинские этапы», с большими сроками, в места, не столь отдалённые.

   Как правило, это были вояки, прошедшие всю войну и принесшие успех и славу стране. Информацию об этапах узнал недавно.
Приведу случай, происшедший в Берлине… Ехали с моим однополчанином, лейтенантом Петром Греченковым, из отдела кадров Третьей Ударной Армии в резерв Первого Белорусского фронта (тогда он ещё так именовался).

   Случилось, что тёзка не сдержался и смазал по роже одному подполковнику с «Золотой Звездой» – Героя Советского Союза и другими наградами. Выпросил за неподобающее поведение старшего офицера: не разрешил нам войти в переднюю дверь трамвая, при этом приглашал молодую девушку, которая недоумённо пожимала плечами.

   Дело было вблизи Бранденбургских ворот, у восьмого отделения берлинской комендатуры. Сразу прибежали патрульные, забрали Петра и меня. Я требовал, чтобы задержали «потерпевшего» подполковника и девицу.
Однополчанина сразу посадили в подвал, его документы вручили мне, для передачи в полк, с сообщением о случившемся.

   Я не ушёл, пока не добился проверки, - кто на самом деле этот «подполковник»? Когда вызвали начальника штаба полка, тот не признал своего непосредственного начальника, с которым прошёл большую часть военного пути.

   Таким путём разоблачили «власовца», убившего настоящего командира артполка, собирающегося выехать в Союз и привезти оттуда семью. Этот негодяй, видимо, воспользовался оплошностью либо доверием погибшего, и слонялся по Берлину, прикрываясь чужими документами. Тёзке комендант объявил благодарность. Я принял поучительную информацию к сведению.

   При разговоре к нам вышел в пижаме и ночных тапочках «свояк» моего попутчика, взяв газеты, уселся в кресло и стал бегло просматривать одну за другой. Оторвавшись от чтения, обернулся к Бате:
- Всё же правильно писали газеты, что Гитлер покинул Берлин ещё 20 апреля 1945 года, не зря были вывешены траурные флаги по городу. Он расставался с Германией и не надеялся прорваться из кольца, сжимавшегося со всех сторон от ударов союзных войск…

   Такие, как Гитлер трусливы, боятся смерти, а потому  обзаводятся близнецами с целью – уйти от ответственности. Улетел Адольф в Мадрид к другу Франко, - единственный, на кого он мог положиться.       Далее - писали газеты – Гитлер на подводной лодке уплыл в Аргентину.

   Я тоже слышал об этом. Забегая вперёд, скажу, когда промелькнуло сообщение о том, что в Латинской Америке среди джунглей, в треугольнике, на стыке Парагвая, Аргентины и Уругвая, обнаружена запретная восьмого отделения берлинской комендатуры. Сразу прибежали патрульные, забрали Петра и меня. Я требовал, чтобы задержали «потерпевшего» подполковника и девицу.

   Однополчанина сразу посадили в подвал, его документы вручили мне, для передачи в полк, с сообщением о случившемся.

   Я не ушёл, пока не добился проверки, - кто на самом деле этот «подполковник»? Когда вызвали начальника штаба полка, тот не признал своего непосредственного начальника, с которым прошли большую часть военного пути.

   Таким путём разоблачили «власовца», убившего настоящего командира артполка, собирающегося выехать в Союз и привезти оттуда семью. Этот негодяй, видимо, воспользовался оплошностью либо доверием погибшего, и слонялся по Берлину, прикрываясь чужими документами. Петру комендант объявил благодарность. Я принял поучительную информацию к сведению.

   При разговоре к нам вышел в пижаме и ночных тапочках «свояк» моего попутчика, взяв газеты, уселся в кресло и стал бегло просматривать одну за другой. Оторвавшись от чтения, обернулся к Бате:
- Всё же правильно писали газеты, что Гитлер покинул Берлин ещё 20 апреля 1945 года, не зря были вывешены траурные флаги по городу. Он расставался с Германией и не надеялся прорваться из кольца, сжимавшегося со всех сторон от ударов союзных войск…
   Такие, как Гитлер трусливы, боятся смерти, а потому  обзаводятся близнецами с целью – уйти от ответственности. Улетел Адольф в Мадрид к другу Франко, - единственный, на кого он мог положиться.       Далее - писали газеты – Гитлер на подводной лодке уплыл в Аргентину.

   Я тоже слышал об этом. Забегая вперёд, скажу, когда промелькнуло сообщение о том, что в Латинской Америке среди джунглей, в треугольнике, на стыке Парагвая, Аргентины и Уругвая, обнаружена запретная зона, из которой никому нет выхода.

   Нисколько не сомневаюсь, что главный военный преступник смылся до того, как был повержен Берлин. Вместо Гитлера действовали близнецы. Прислуга продолжала фанатично служить фюреру вводя в заблуждение мировое общественное мнение. Надо же, поверили какой-то переводчице и стоматологу, который определил, что протезы ротовой полости принадлежат фюреру.

   Не верю в этот абсурд. О флагах слышал, находясь в рейхстаге. Сами немцы были в недоумении, но этот момент отнесли к обстрелу Берлина нашей артиллерией.
Где-то в Библии – в одной из глав – повествуется о сатрапе, схожем с фюрером, скрывшимся от возмездия. Видимо, для Гитлера, эта глава явилась инструкцией, факт.

   Мне вспомнился самолёт нагнавший на нас с Корневым страху. Показалось, что это связано с «новым оружием», о котором талдычили пленные немцы. Мы как раз перекуривали в комнате, окна которой выходили на Бранденбургские ворота.
В предрассветной мгле, второго мая, услышали внезапный рёв мотора со стороны ворот. Укрываемся с Алексеем за каменную стену метровой толщины, подумав, что это и есть «новое оружие» целящееся в наше окно.

   Поднялись, когда самолёт взял разгон по Унтер дер Линден в сторону памятника Шарлотты. На подоконнике стоял «максим», не струсь, могли бы остановить взлёт самолёта. Кто-то сбежал. Не пустой же он поднимался? Там рядом дом Геббельса и Имперская канцелярия.

   В книге: «Так это было», Мартына Мержанова, упоминается информация о самолёте. По времени – совпадение. Вопрос: кто удрал на нём?
Социал-демократ продолжал уверять, Гитлер не из тех, кто мог пустить себе пулю в лоб и сдаться врагам на поругание. Толкнуть свой народ на позор и гибель? – Да!
Я с тех пор не верю слухам, газетам, кинофильмам, где упоминается о сожжении трупа - фюрера. Тем более простые-то начальники удирали на самолётах, танках и пешим ходом от возмездия.

   Драпать было кому: прихвостням, лизоблюдам, переполнившим фашистский аппарат. Дармовых средств на содержание мотора машины смерти не жалели.
В вышеназванной книге Мержанова излагается: «Обычно в этот день в Берлине проходил парад, шумели демонстрации, балы, рауты. А теперь? – вспоминал об этом вице-адмирал Фосс. – Мы вынуждены были сегодня спускаться по скользким, грязным ступеням в бункер. Раньше мы в этот день по толстому ковру поднимались вверх…
   Некоторые из присутствующих в последние дни или даже неделю не виделись с Гитлером (фюрером) и были поражены его внешним обликом. Он давно изменился: постарел, осунулся, волочил ногу и подёргивал плечом…» Хочется подчеркнуть слово «давно».

   Продолжу цитировать Мержанова: «Но сейчас совсем сдал Гитлер: сгорбился, побледнел, обмяк, ходит с трудом; ступает неуверенно, словно боится упасть, вспухшие от бессонницы веки прикрывают покрасневшие глаза.
Точно соблюдая табель о рангах, к фюреру подходили его приближённые: Геринг, Гиммлер, Борман, Фегелейн, Денниц, Кейтель. Остальные толпились тут же…
   Одним из последних к Гитлеру подошёл Артур Аксман - имперский руководитель «Гитлерюгенда». Он просил фюрера подняться во двор имперской канцелярии, где выстроились колонны юных фольксштурмистов. Гитлер пошёл. Его сопровождала Ева Браун, Аксман, Борман, Бургдорф.
   Когда они выбрались из подземелья, увидели юнцов, одетых в длинные шинели и немигающими глазами глядящих на своего фюрера. Ждали напутствия, прежде чем пойти в бой. Гитлер обратился к ним с кратким словом:
- Мы должны обязательно выиграть битву за Берлин. Хайль вам! – закончил он…
В тот день, 20 апреля, в 16-30, в подземелье началось очередное «обсуждение ситуации». Это было последнее совещание, на котором присутствовали почти все руководители рейха…

   В заключение фюрер объявил, что всё руководство рейха делится на три группы». Бред сивой кобылы: распределил кого куда, а сам, видите ли, изволил остаться в Берлине.

   И, далее у Мержанова: «После совещания многие руководители рейха, забрав с собой чемоданы, сели в машины и взяли курс на запад. Риббентроп уложил пять больших чемоданов, и с заготовленными документами  удалился в неизвестном направлении…
   Так печально закончился пятьдесят шестой год жизни фюрера. Удрал и Геринг. На сегодняшнем совещании Гитлер даже не упомянул его имени.
…Геринг умчался в горы Баварии… Весь долгий путь дремал… Часовые подошли, откозыряли, прибывший очнулся.

   В заключение приведу выдержку из книги Мержанова, касаемо 22 апреля 1945 года: «22 апреля, как и все последние дни, в комнате совещаний собрались генералы и адмиралы для очередного «обсуждения ситуации».
   Появились - фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль, прибывшие из главной штаб-квартиры. Прилетел с севера гросс-адмирал Дениц. Кроме них – постоянные обитатели бункера: Кребс, Фосс, Фегелейн, Борман, Хевель, адъютанты.
В ожидании «фюрера» обсуждался вопрос о его  бегстве из Берлина, уговорить его пока есть возможность!»

   В этом абзаце автор берёт слово фюрер в кавычки. Не исключаю, что Мержанов ещё тогда – в период расследования - не верил в спектакль, призванный замаскировать  бегство Гитлера, но не мог смело сказать об этом, другое было время.
И ещё, доктора Брауна вывезли, спасли. А фюрера? - И подавно. .  Для этого пришлось лавировать со всеми вытекающими… 

   Ответ на поверхности – обелить главного преступника, что мученическую смерть принял; в нужный момент воскресить для продолжения злодеяний против человечества: уничтожение десятков миллионов жизней.