Просмотрел новогоднюю подборку Алексея Кузнецова о новогодних поздравлениях и новогодних пожеланиях. Разные новогодние мысли в различные годы. И услышал нечто такое, чего не слышал до этого никогда. Настолько верно отображающее не только ту далекую действительность но и нашу современную. И не могу воспротивиться соблазну поделиться на Прозе Ру. То есть, моего тут ничегошеньки. Все это благодаря библиографическому копанию Алексея Кузнецова и мыслям писателя Юрия Нагибина.
Вот что написано в интернете о дневниках этого писателя
Один из самых замечательных писателей ХХ столетия Юрий Нагибин вел дневники с 1942 по 1986 год. За 15 дней до кончины писатель лично отдал дневники в публикацию, объяснив, что «совершенная искренность и беспощадность к себе этого полудневника-полумемуаров могут заинтересовать других людей, ибо помогают самопознанию». Юрий Нагибин писал дневник для разговора с самим собой, и потому его реальная невыдуманная жизнь – самая захватывающая история на свете. После выхода в свет «Дневник» был принят неоднозначно и вызвал живые споры, но сегодня он уже причислен к классике и назван величайшим документом эпохи.
В данном отрывке от 31 декабря 1979 года писатель ерничает. И все же. Теперь в наше время эти слова звучат так же актуально. Это доказывает, что не напрасно в народе ностальгия по социализму. Верной дорогой идем, товарищи. Можем повторить? да мы с этго курса почти не сбивались. Идем тем же путем, каким шли наши отцы.
Итак, из дневника Юрия Нагибина
31 декабря 1979.
"Концепция спасения мира
Поскольку демократия обнаружила свою полную незащищенность, безоружность перед тоталитарными режимами, во избежание ненужного кровопролития, во избежание кошмара термоядерной войны, которая и в самом деле может быть выиграна теми, на чьей стороне быстрота, оперативность руководства, аморализм, совершенная безжалостность (стало быть, демократии и уран не защита), следует поднять лапы кверху, сдаться на милость победителей. Ничего особенно страшного не случится: конечно, кого то расстреляют, скорее для проформы, чем по необходимости, кого-то бросят в тюрьму, в лагеря (потом освободят), но народы сохранятся и станут единой братской семьей. Не нужно бояться, что русский народ станет гегемоном, ничуть не бывало, он сохранит, даже усугубит свою бедность, затравленность, свое безысходное убожество, ведь из всех побед этот удивительный народ выходил еще более нищим и плотью, и духом. А всё, что накопил мир за тысячелетия своего существования, сохранится: прекрасные города, художественные ценности, музеи, памятники старины. Правда, положится предел тому, что, в сущности, давно не нужно: творчеству, дальнейшему движению культуры. Не будет ни искусства, ни литературы, ни свободы мысли, ни свободы слова. Так ведь без них проще. Зато останутся: спорт, телевидение, кино, пьянство и мочеполовая жизнь. Будет ограничена свобода передвижения, запрещены все формы протеста, несогласия с правительственными мерами, официальной идеологией, зато воцарится порядок -- исчезнут гангстеры, мафия, экстремисты, террористы, все беспокойные элементы. Не будет ни правых, ни левых -- однородная масса Дисциплинированных и защищенных обитателей единого муравейника. Ни безработицы, ни боязни завтрашнего дня, каждый обеспечен работой, жильем, отпуском, медицинской помощью, высшим образованием, пенсией.
Ни о чем не надо Думать.Что касается Америки, точнее, США и Канады, то им также нечего беспокоиться. Поскольку уже точно известно, что по таинственным причинам хлеб не растет в странах, лишенных гражданских свобод (вот величайшая загадка века!), а коровы не дают молока, вся же остальная живность обнаруживает тенденцию к вымиранию; новому обществу, чтобы не сдохнуть от голода, придется выделить две наиболее преуспевающие страны из общей системы, сделать их житницей остального счастливого мира. А раз так, и США, и Канаде оставят некое подобие былых буржуазных свобод: многопартийную систему, выборы, подкуп избирателей и т. д. под строжайшим, но незаметным контролем, -- для граждан всё будет, как настоящее. Тем, кто перевыполняет план, будет позволено в День урожая линчевать негра за изнасилование белой женщины, хотя давно известно, что это белые женщины насилуют негров. И всё -- все, все в спасенном от гибели мире будут довольны"
Новогодняя миниатюра словами Нагибина
© Copyright: Леонид Колос, 2024
Свидетельство о публикации №224010301536
Свидетельство о публикации №224010301536
Рецензии
Разбор сочинения Колоса от Тихона.
Автор взял в руки острый клинок, но вместо того, чтобы употребить по делу, попытался намазать им масло на хлеб. Результат - плачевен.
Первое, что бросается в глаза, — это удивительная робость автора, Колоса.
Он выступает не сочинителем, но пересказчиком, почти что переписчиком.
Он тотчас снимает с себя всякую ответственность, заявляя: «моего тут ничегошеньки». Он прячется сперва за спину господина Кузнецова, а затем — за куда более мощную фигуру покойного писателя Нагибина. Такой приём, сударь, лишает сочинение собственной силы и превращает автора в простого глашатая чужих, пусть и весьма едких, мыслей.
Далее, и это главное, — Колос совершает ошибку в толковании. Он берёт отрывок из дневника Нагибина, полный самой ядовитой иронии, горького сарказма, и преподносит его читателю... как прямое доказательство ностальгии по социализму! Это всё равно что, цитируя грибоедовского Чацкого, заявить, будто он восхищается московскими нравами. Да ведь Нагибин рисует картину не рая, а антиутопии, муравейника, где под видом «порядка» и «защищённости» скрывается полная духовная смерть!
Он пишет: «Не будет ни искусства, ни литературы, ни свободы мысли... Так ведь без них проще». Неужто можно принять эти слова за чистую монету? Это же крик отчаяния, а не ода!
И вот, не поняв (или сделав вид, что не поняв) этой горькой иронии, Колос делает вывод поразительный в своей нелепости: «Верной дорогой идем, товарищи».
Он видит в пророческом предостережении Нагибина... желанную цель! Он принимает яд за лекарство. Это, либо свидетельство удивительной наивности, либо, что вероятнее, умышленное искажение смысла ради подкрепления собственных, весьма незамысловатых, убеждений.
Таким образом, статья Леонида — это не анализ и не размышление, а скорее курьёз. Пример того, как глубокая и трагическая мысль большого писателя, будучи вырванной из контекста и пропущенной через сознание толкователя-простолюбца, превращается в свою полную противоположность. Вместо грозного пророчества — нелепый лозунг.
Вместо боли — одобрение. Печальное зрелище...
Тихон Чикамасов 16.09.2025 04:50 • Заявить о нарушении
Автор взял в руки острый клинок, но вместо того, чтобы употребить по делу, попытался намазать им масло на хлеб. Результат - плачевен.
Первое, что бросается в глаза, — это удивительная робость автора, Колоса.
Он выступает не сочинителем, но пересказчиком, почти что переписчиком.
Он тотчас снимает с себя всякую ответственность, заявляя: «моего тут ничегошеньки». Он прячется сперва за спину господина Кузнецова, а затем — за куда более мощную фигуру покойного писателя Нагибина. Такой приём, сударь, лишает сочинение собственной силы и превращает автора в простого глашатая чужих, пусть и весьма едких, мыслей.
Далее, и это главное, — Колос совершает ошибку в толковании. Он берёт отрывок из дневника Нагибина, полный самой ядовитой иронии, горького сарказма, и преподносит его читателю... как прямое доказательство ностальгии по социализму! Это всё равно что, цитируя грибоедовского Чацкого, заявить, будто он восхищается московскими нравами. Да ведь Нагибин рисует картину не рая, а антиутопии, муравейника, где под видом «порядка» и «защищённости» скрывается полная духовная смерть!
Он пишет: «Не будет ни искусства, ни литературы, ни свободы мысли... Так ведь без них проще». Неужто можно принять эти слова за чистую монету? Это же крик отчаяния, а не ода!
И вот, не поняв (или сделав вид, что не поняв) этой горькой иронии, Колос делает вывод поразительный в своей нелепости: «Верной дорогой идем, товарищи».
Он видит в пророческом предостережении Нагибина... желанную цель! Он принимает яд за лекарство. Это, либо свидетельство удивительной наивности, либо, что вероятнее, умышленное искажение смысла ради подкрепления собственных, весьма незамысловатых, убеждений.
Таким образом, статья Леонида — это не анализ и не размышление, а скорее курьёз. Пример того, как глубокая и трагическая мысль большого писателя, будучи вырванной из контекста и пропущенной через сознание толкователя-простолюбца, превращается в свою полную противоположность. Вместо грозного пророчества — нелепый лозунг.
Вместо боли — одобрение. Печальное зрелище...
Тихон Чикамасов 16.09.2025 04:50 • Заявить о нарушении