Против часовой стрелки

Эта сволочь давит мне коленом горло. Завалил ни с того ни с сего. Что я сделала? Сидели на кухне, курили. Дочка наша, Анька, освободила свою комнату. У нее теперь трое и за последнего мальчика удалось получить государственную дотацию на двухкомнатную квартиру в новостройке, которую она тут же  продала и купила себе трехкомнатную в хрущевке на пятом этаже. А меня с этим фашистом оставила в нашей коммуналке, которая теперь ей принадлежит, она все за нас решает. Мой бывший муж занял самую большую комнату, детскую. В ней осталась шведская стенка мальчиков и спортивные маты. Эта сволочь там, когда напьется, кувыркается. У меня маленькая комната, с балконом, на котором голуби воркуют.

Я стараюсь с ним нигде не пересекаться, но ведь надо же иногда и в туалет сходить, и на кухне что-то приготовить. Все сначала мирно было: посидели, покурили, в карты поиграли. А потом понеслось. – А давай на раздевание! – А давай на интим! – Не могу  я без чувств интимом заниматься. – Можешь! – и как завалит на пол и давить коленом… Чуть не задохнулась. А потом схватила деревянную толкушку для картофеля и по голове ему заехала, а сама пулей в свою комнату – и на щеколду. Он ломом пытался дверь вскрыть, но она, молодец, не поддалась, не подвела меня накануне Нового года. И хорошо сделала! Мы договорились с моим Сережей на Щелковской встретиться, в 23:00, за час до Нового года.

Горло болит – в зеркале синяк.  Аньке моей всего 5 лет было, когда мы от его очередного пьяного дебоша в шкафу прятались, и она тогда прошептала: «Мам, что же ты себе такого мужа нашла?» И мои родители… Как они сопротивлялись нашему браку: «Зачем он тебе, этот некрасивый сыктывкарец?!»  Мы с ним на одном курсе в свердловском театральном институте учились. Когда расписались, я беременна была, родители отдали нам свою большую комнату, которая теперь его, на солнечной стороне, а мама с отчимом – в мою нынешнюю с балконом на север перебрались. Дышит эта сволочь сейчас за дверью, с ломом возится, чтобы замок сбить. Пусть пыхтит, у меня еще есть время. Немного, правда, всего 40 минут.

Подхожу к платяному шкафу. Одно название, а не шкаф, двери дочь с петель сняла и в свою новую хрущевку отвезла для гардеробной. Смотрю на полки: одежда стопками по цветам разложена. Думаю, что же сегодня надеть такое, чтобы Сережу моего удивить. Он, к слову, на 16 лет меня младше, ему всего 39. Но любит он меня за что-то. Да, не молода, но эффектна и артистична. Даром, что ли, театральный институт окончила? Сегодня надену фиолетовые брюки-дудочки, морковный свитер с высоким воротом, заодно синяк скрою, и угги коричневые, чтобы не замерзнуть, когда красоту новогоднюю на улице с Сережей будем смотреть. Долго, потому что пойти все равно некуда, он с родителями живет, а меня эта сволочь окончательно пришибет, если вместе явимся.

Таким мальчиком обзавелась: сценарист, одинокий, молодой. И за что только любит? Ничего о себе не рассказывает, как ни проси. Интроверт. Не пьет, не курит. Зачем я ему понадобилась? Что во мне? Коротышечка, немолодая… Может, он геронтофил? У Саши Соколова в «Палисандрии» такой описан. Главный герой, внучатый племянник Берии и внук Распутина, Палисандр, испытывал стойкое половое влечение к старухам, от самого первородного своего греха с пожилой няней-распутницей. Не знаю… Кто он? Надеюсь, не маньяк он какой-нибудь, не спидоносец и не убийца, я ведь не психолог, а всего лишь антрепризная актриса из погорелого театра.

Эта сволочь все пыхтит и возится за дверью, а я уже блестками веки и щеки присыпала. Выходить пора. Осталось только маленький подносик с белыми медведями в фиолетовый холщовый шопер положить, а шампанское и конфеты я в «Пятерочке» по дороге к метро куплю, должна все успеть. Оранжевая шапка объемной вязки крючком и длинный широкий фиолетовый шарф с бахромой на мне, шум за дверью утих, – видно, устал, отпыхтелся, к себе в спортивный зал ушел. Выбегаю.  Бесшумными шажками продвигаюсь к входной двери, нажимаю, не дыша, на дверную ручку и выпрыгиваю на лестничную клетку, быстро спускаюсь по ступеням вниз, сердце колотится. Ура, рубеж пройден, я в заснеженном дворе! Резкий холодный ветер врывается в моё травмированное горло.

На Щелковской Сережи нет, успею купить сигарет в палатке. На 10 минут опаздывает, еще терпимо. На 15… Уже на 20, в новогоднюю ночь?!  Жду, волнуюсь, что не придет. Появляется в 23:23. В синей спортивной куртке и черных джинсах, без шапки. Молодой, свежий! «Осанистый», – как говорила моя бабушка. Все прощаю без объяснений. Несемся к метро, не успеваем, как задумали, полный круг до Нового года на «Ласточке» МЦК сделать. Сережа предлагает: «Давай поедем против часовой стрелки!» Хохочу и соглашаюсь.

Сидим в вагоне метро рядом, он говорит:
– Желтый с синим – признак сумасшествия, но тебе идет.

– Это морковный с фиолетовым. 

Прощаю, мужчины, даже, если они сценаристы, немного дальтоники.

– А ты знаешь цвет Тиффани? – спрашиваю.
– Нет.
– Помнишь бирюзовые коробочки с ювелирными украшениями в «Завтраке у Тиффани» с Одри Хепберн? 
 
Входим в вагон «Ласточки», 10 минут до Нового года.  Достаю свой поднос с медведями. Сережа вдруг бледнеет, шепчет:
– Что это, зачем? Не надо!

Говорю:
– Как не надо? Мы же вчера по телефону все обсудили. Фуршет. Что ты трусишь? Не оштрафуют, сегодня же Новый год!
– Не надо, Галочка, прошу…

Вдруг появляется полицейский. Здоровается, откашливается и говорит:
– С Новым годом!

Следом входит контролерша, едва на ногах стоит. Глазами повращала и ушла.

– Не надо, Сережа, так тревожиться, побольше дерзости! – говорю.

И тут очень кстати в вагон вваливается студенческая компания, три парня и две девочки, и плюхается рядом с нами, через проход. Откидывают студенты столик и на него ставят стаканчики бумажные, пластиковую тарелочку с клубникой и бутылку шампанского. Сережа мой заметно веселеет, хорошо, мы не одни. Обнимает меня, глаза нежностью наполняются.

А на Аньку мою, как на грех, именно в этот момент, приступ святости находит – звонит и звонит. Месяц целый не объявлялась, адрес свой скрывала, а тут вдруг в канун Нового года комплекс вины затрубил. А я не могу ответить – неудобно мне перед Сережей семейные дела обнажать, сбросила все звонки.

– Я сценарий пишу, – говорит Сережа, – о тебе. Спонсоры есть. Скоро фильм увидишь. Прелесть ты, Галочка, вдохновляешь меня.

«Вдохновляешь меня, вдохновляешь меня, – стучит в моем новогоднем сердце. –Слышишь, сыктывкарец, злой человек, насильник, гипнотизер, губитель моей молодости, разрушитель моего прошлого, настоящего и будущего, войди в вагон, сволочь, поехали против часовой стрелки!»