Межа

                Межа.
Когда знакомые или друзья говорят Андрею Васильевичу : «Да ты ещё совсем не старик!» ему это невольно напомнит молодость- в институте его звали «Дед», а было ему тогда всего- то какие- то 25 годков. И от той «дедовской» границы молодости, по- деревенски- межи, до сегодняшней «нестарости» ушёл он ой как далеко. А нужно ли вообще себе напоминать об этой меже жизни? Ему это казалось не самой интересной темой. Чем больше лет за спиной, тем меньше об этом хотелось думать. Чаще приходилось спрашивать у себя- а всё ли успел? Тебе отмеряла жизнь участок и на земле, и во времени- радуйся этому, торопись успеть наделать добрых дел себе и другим до той самой межи. Ведь рядом кто- то твой ровесник, а то и помладше, не успел всего. Вчера с тобой жил, протягивал тебе руку, в чём- то помогал, желал здоровья… а ему уже отмерили другой участок земной, и безвременный, вечный. Подкатила межа жизни нежданно- негаданно. Но запомнят его, скорее всего, не по возрасту, а, неверное, по добрым делам. Тут и межа не помешает. Но эта межа- граница есть всегда, и кто пытается грубо, «нахрапом» пересечь её, иногда сам того не замечая, а может не понимая, зачем он сюда идёт, делает большущую ошибку.
Андрей Васильевич эту истину испытал на своём горбу, пришлось принимать много приятных подарков от друзей и оплеух от недругов. А также дарить что-то самому, от чего иногда теплилась в душе гордость (хорошо хоть не гордыня), а бывало и загорятся щёки от стыдобушки за себя, и тянуло оглянуться по сторонам- не видит ли этого кто- то ещё! Ошибся? Всё может быть. Тогда не споря, исправь. Но напоказ переходить эту границу- межу в наглую- ни- ни! Ох, эти воспоминания!
А уж скольких людей встретил он на своём пути, с радостью, гордостью и надеждой, шёл с ними рука об руку, скольких проводил с болью в душе и незаживающей раной на сердце… Но встречались и другие с противоположными целями. И всё равно, трудно выделить какой- то определённый участок в жизни, который научил: это надо делать так, а это эдак! Ошибался по  сей день. Хоть, кажется, жизненного опыта через край, а всего так и не познал. Была у него и работа шофёром, общение с простыми работягами, и учителем, и сельским главой, где служба поинтеллигентней- и отовсюду набирался свой багаж, новые знакомства с будущими друзьями и недругами. Друзья часто становились лучшими друзьями, недругов- простил, только осадок, почему то, так и не растворился.
Одна из не так давних страничек жизненного дневника: после выпускного подходит всегда весёлая, а в этот раз грустная выпускница Наташа и спрашивает у него, учителя музыки:
-Андрей Васильевич, почему у меня в «аттестате» стоит по «музыке» трояк?
-Наташа, не может быть- у тебя всегда были только пятёрки. Пошли в учительскую, посмотрим журнал.
Раскрыли классный журнал- действительно, по- музыке у Натальи только «отлично» и в четвертях, и годовые, как и должно быть. А в аттестате оценки выставляла уже классный руководитель, Мария Ивановна. Ещё более опечаленная Наташа вздохнула и пожала плечами:
-Ну ладно…
Не утерпев, Андрей Васильевич, на следующий же день сам спросил у Марии Ивановны, почему так получилось? В ответ, хитро улыбаясь, тоже пожала плечами:
-Ой, наверное, ошиблась…
Оценка по музыке у выпускницы осталась неисправленной, конечно, не математика, но… Между учителем и учеником пролегла межа, которая в будущем останется царапиной на душе, а то и рубцом на детском сердце, источающим боль, и наверняка заросшей тропинкой друг к другу. Потом Андрей Васильевич ругал себя не раз, за то, что не настоял исправить ошибку (ошибку ли?), потребовать заменить аттестат. Но вот так, этот поступок, или проступок, обидчивой Марии Ивановны и ушёл в прошлое, но не забылся.
Позднее Андрею Васильевичу жизнь подставила хоть и неожиданную для него, но интереснейшую работу главой сельской администрации. Работа вплотную с душами и секретами людей. Пришлось иногда рвать свою душу, выворачивать наизнанку, часто не спать ночами, забивая голову расшифровкой сложнейших ребусов жизни. Вчера и быть такого не могло, но, вопреки всему тебе завтра необходимо, что называется «кровь из носа», провести «межу»! Сказать слова, словно «хлестнуть кнутом» по- живому телу: на стол положить решение- да, или нет! Быть самому уверенным и убедить в этом оппонента!
Видел разное, иногда безо всяких меж и границ: брошенных родителей, семейные скандалы до поножовщины отцов и детей, соседей, проживших в товарищах до старости, а вот в этой самой старости влезла меж ними, опять же,  непрошеная межа, будь она неладна! Увы, «шлея под хвост попала». Правда, теперь уже межа натуральная.
Вернулся как- то в родную сельскую администрацию с районного совещания, работница объясняет:
-Приходил ветеран войны Николай Степанович, просил помочь разобраться с межой соседа.
Надо срочно идти- соседи старики, ко всему ещё бывшие друзья молодости. Полчаса ходьбы и вот они, два ухоженных домика, вросшие в сад. Но издалека видно, в одном уже поселились тоска и одиночество, в другом только собираются прижиться. Возле домов ни курочки, ни кошки, ни собачки. Хотя нет и бурьяна. Посещение главой дома старика для того что- то вроде маленького праздника- как же, не малая честь, власть на пороге. Только Николай Степанович при встрече повесил нос:
-Петруха, ни с того, ни с сего донимать начал. Сил нет! Завалил на огороде забор, что стоял испокон веку, мол, стоит не по правилам! Сучит ногами и кричит до хрипоты, перенеси, всё равно житья не дам! Мне он теперь, да и ему, даром не нужен. Только обидно…
Петру Михайловичу лет тоже немало, с Николаем Степановичем почти ровесники. Живут с детских лет в соседстве, оба в родительских домах, всегда считались добропорядочными хозяевами. И если не были настоящими друзьями, то, как можно рядом прожить такую долгую жизнь и не быть хотя бы в добрых отношениях? Проблем, решаемых только с участием соседа не перечислить: от «чиркни спичку прикурить, свои на плите оставил», до «ты нынче всё равно дома, надо мне омёт доложить, на неделе дожди обещали».  И ещё…, и ещё… Но вот подступила этакая зараза - старость!
Андрей Васильевич заходит к соседу, аккуратно спрашивает
-Пётр Михайлович, что тут с соседом у вас не так?
Хозяин с невыразимой тоской в глазах смотрит на сельского главу и еле слышно произносит:
-Милок, войди в моё положение: бабка слегла, дюже хворает, ну и чтой- то ей вздумалось забор подвинуть. Сделай, как она хочет, может ей полегчает!
У Андрея Васильевича застряли слова в горле- что ответить старику! С минуту смотрел в его стариковские глаза, затем спросил:
-А если б Вам вот так, на вашу сторону?
Старик молча угнулся и нервно затряс головой. Мечта угодить хоть чем- то, даже так, жене не сбылась, а у главы лёг на сердце неподъёмный булыжник!
Ах, эта пресловутая межа, и кто тебя выдумал, и что ты делишь? Ведь бывает, часто рубишь, словно шашкой, наотмашь, не клок земли, а, не глядя, вдоль и сверху до низу; и самых близких людей- родных, друзей, соседей.
И такое Андрею Васильевичу тоже не забудется: да, встречалось и понимание. Приехали с женой как- то с ночёвкой к тёще- одиночество бабулю одолевает. Но, оказалось, и не только одиночество. Вышел утром во двор, спросонку удивлённо продирает глаза… не на красавицу-зарю: соседский зять встал пораньше его и пыхтит- старается вовсю, ставит колы на его территории. А ведь соседки жизнь прожили рядом, и, кажется, у них никогда, на его памяти, вопрос о меже не возникал. Андрей Васильевич подошёл, поздоровались, спросил:
-Сосед, что это ты городишь?
-Да вот, тёща показала место- поставь забор. Завтра в городе на смену, боюсь сегодня не успею закончить.
-А это ж земля моей тёщи, и помнится, я возил её в город узаконивать территорию. У неё и план на этот участок есть.
-Ай правда? Погоди, сейчас разберёмся!
Сосед бросил работу пошёл в дом. С полчаса в соседском доме стоял крик, аж на другом конце улицы собаки со страху чуть в конуру не попрятались. После этого зять выскочил раскрасневшийся, хлопнул дверью иномарки и попылил к большаку. Как оказалось, это уже была не первая попытка, установить забор и перенести межу, только раньше привлекались какие- то желающие подработать «на бутылку», а тёща разбиралась с ними сама. Объясняла соседка соседке самозахват просто:
-Это мой дурак, ещё тады, твоему, по пьяни поддудолил, а я восстанавливаю справедливость.
Тёща Андрея Васильевича, конечно, жалела зятя, не хотела портить настроение, всё молчала. А дело потихонечку протачивалось, как весенний ручеёк в талом снегу. Вот и получилось то самое. Вчера, когда ещё мужики живы были, приглашались друг к другу «на печёнку», о меже- ни слова. А теперь они ушли и у одной из хозяек настали другие заботы. Конечно, удобно сослаться на мужиков- с них теперь спрос невелик, оба на том свете и, наверное, по- прежнему в друзьях.
 Только потом новые заботы как настали, так и ушли- огород обрабатывать соседка перестала, старость скрутила, да и зять не едет помогать. Стало не до забора и огородной межи. Заросла межа бурьяном в рост человека, как и огород. Засветилась на горизонте иная межа, которую не огородишь забором, не отодвинешь и не перенесёшь. В молодые годы, когда были в руках силёнки, о ней не думала. Жаль, конечно, что руки не могут, а вот глаза- то завидущие всё видят… Да и с соседкой теперь не поделишься о наболевшем, межу другую сама проложила.
Но кто в молодости вообще о какой- то меже думает. Чаще душа- нараспашку. Только всё впереди. Вот когда хозяин отстроится, заматереет, кинет хозяйский взгляд по сторонам: «У этого- то как хорошо, а у того- ещё лучше!» А тут сбоку жена подзуживает: «Гля, скоко у тебя твой дружок, соседушка, отхватил. Что ж ты- то сидишь, мух ловишь?» Умный мужик, не увидев большой беды в сообщении своей единственной и неповторимой, засомневается в правильности её слов и найдёт, что на это ответить, отмахнётся от неё, как от той же «мухи». Но случается и по другому.
Опять же, осталось в памяти Андрея Васильевича из молодости, когда прислали его учительствовать после окончания института в дальнюю деревеньку и поселили квартировать к древней одинокой бабульке. И домик ухожен, и место интересное- в окно распахивается простор прекрасного пейзажа на речку и осенние заросли болота- залюбуешься! Кому бурьян и чертополох, а ему- одуванчики, да ромашки! Но больше удивился другому- по обоим бокам хозяйского огорода возвышаются заросшие той самой ромашкой, земляные валы, словно брустверы на окопах. Поинтересовался у бабули:
-С войны, что ли, остались?
Та лукаво заулыбалась всем добрым личиком, изборождённым морщинами, как неуместными межами:
-Да что ты! Это я уговорила деда. Покойный такой был молодец, как на пенсию вышел и межу пометил. Теперь уж её никак не передвинешь.
Андрей Васильевич не знал, в ответ хмуриться или улыбаться: как же им обоим в голову не пришло, что сами у себя столько земли отняли. Тут же про себя подумал: «Жаль, не Китайскую стену выстроили, было б ещё надёжнее, только б ромашек не было!» А может эта «межа» старика и в могилу раньше времени свела- как знать!
Но разве думал когда Андрей Васильевич, что такая нелепая беда постучится и в его дом? Он же учил других, а значит и знал сам истину: хороший сосед- второй семьянин. Старики не зря говаривали об этом так: «Строишь дом- выбирай не землю, а соседа!» Потому, на его памяти, от хорошего соседа забором никогда не отгораживались. А от плохого и забор не поможет.
Но вот ушли на покой соседи с обеих сторон его дома. С ними за долгую жизнь так притёрлись друг к другу, что ни о какой меже  разговора не заводили. Теперь слева сын отцовский дом стал отстраивать как дачу, с ним отношения по- старой памяти шли «рядком», справа москвичи приобрели, тоже под дачу. К ним- то, конечно, надо было подстраиваться- новые люди! Но поначалу с «правыми» получалось не хуже, чем с «левыми». Хотя, прямо с первых дней «правые» соседи начали настраивать заборы, что слегка удивило Андрея Васильевича, но свёл это к тому, что время такое пришло, тем более- москвичи, люди с запросами, пусть и в прошлом их же земляки! Сосед- хозяин, как мужик, оказался добропорядочным, справедливым. Надо ему черенок на лопату сделать, для Андрея Васильевича тут минутное дело. Косу отбить- и тут не против, нет проблем! А отроились пчёлки у самого, да пристроился рой на яблоньке соседа- москвич ещё и помог снять. Что и говорить- соседская взаимность. Но длилось она, к большущему сожалению недолго. Сосед неожиданно умирает, вечная ему память. И тут у овдовевшей соседки как снег на голову свалилась идея- сынок приедет из столицы, а машину и некуда поставить. Попросила у жены Андрея Васильевича метра полтора выделить для себя из её территории возле межи, чуть сдвинуть на уголок, всего- то. На семейном совете решили ей не отказать. Но как говорит пословица: «Дай с ноготок- захочешь с локоток!» И вот в один их памятных дней Андрей Васильевич приезжает с работы, а возле их огорода толпится народ, и половина из незнакомцев. Подходит к собранию и с удивлением, шёпотком интересуется у жены:
-Что случилось?
А жена отвечает во весь голос:
-Да вот, соседка привезла товарищей из земельного комитета, у нас пол- огорода требует.
Андрей Васильевич растерянно повернулся к соседке:
-Нина Васильевна, я думал Вы умнее…
Та с ответом не задержалась, выпалила самокритично:
-Да! Я дура! (Наверное, надо это было, по её мнению, раньше сделать.)
-Да я уже вижу,- огорчённо повесил тот нос и отошёл в сторону.
С минутку подумав, переспросил:
-А это- то, столько, теперь, зачем тебе нужно?
-Я так хочу!
И началось…
Таких разборок за время всей работы в сельсовете у него не случалось. Настроение испортилось надолго. Хотя сам Андрей Васильевич, не очень верил в успех соседки- это ж ни чего не значит, «она так захотела». Межа стояла, как говорят в народе, сто лет без малого, а вот соседке «так захотелось». Больше переживал за жену- вчера бабы дружили, а теперь подруга «взбрыкнула» и заявила: «Вот передвинем межу, и будем жить, как и жили.» Неплохое решение, только устраивало оно не обеих подруг. Комиссии, суды, а с ними с женой наслушались таких сказок и фантазий, ни в одной книжке не прочитаешь! Вот, что значит жизнь- намного изобретательнее.
Но, шитое белыми нитками и слепой не пропустит мимо. Заседатели суда, напрягшись, внимательно слушали заявительницу, и произносили решение:
-Оставить всё на прежнем месте.
 Потраченные нервы, время, немалые деньги, а главное, репутация среди жителей деревни, и, конечно, испорчены отношения с соседом у соседки- вдовы не оправдались. Все суды были проиграны. На что надеялась? Андрей Васильевич успокоился сам и успокаивал жену:
-Просто человеку нечем больше заняться, скучно и одиноко. А тут- время занимается, хлопоты, внимание людей, может огород ей наш и не нужен совсем, и ты зря переживаешь. Бывают же такие люди- им только дай по судам бегать, ни чего иного не надо.
 Со стороны было интересно и немножко горько смотреть, даже, приезжающие дети из столицы не поддержали идею матери и продолжили местных соседей приветствовать, общаться по- прежнему. Мамаше хоть из дому убегай, когда её детки разговаривают по- доброму, а то и хохочут, чуть не обнимаясь, с её «вражинами». Как сердце мамаши выдерживает?
Соседка сникла, исхудала в судебных заботах, из дому стала выходить изредка, а иногда и «под мухой!»- пропала цель жизни. Андрей Васильевич, видя её сгорбленную фигурку в душе хотел бы и пожалеть её…но косу ей отбивать или отремонтировать лопату ему уже не хотелось. Межа, так межа! 
Тут вспоминалось другое: давнее летнее утро: солнышко золотит небо, воздух прохладен и свеж! Только что прогнали по улице стадо коров на луг, ещё пыль по дороге туманом и запах от коровьих лепёшек стелется. Его тёща собирается наскоро «с утра перехватить кусок», и отчалить на колхозную ферму. И тут Андрей Васильевич с немалым удивлением видит, как с соседского двора, босиком по росе, соседка тётя Шура спешит к их двору (не замечая никакой межи!) с блюдом, только что напечённых блинов, окликает его тёщу:
-Нюрк, я тут тебе блинцов испекла, на- ка. А то тебе всё некогда, на дойку спешишь!
Так захотелось теперь Андрею Васильевичу сказать новой московской соседке: «Тётя! Вот бы у кого тебе поучиться жить с соседями. Научиться дарить, давать, а не отнимать!» Только вряд ли это завистливый человек поймёт. Её, видно, с детства учили другому, да и выросла она из того возраста, когда учатся- сами теперь с усами. Но подумал: так приятно, что хоть дети не в её «породу» пошли, надо надеяться, и внуки тоже.
А этот год такой урожайный оказался: с пол- огорода снял Андрей Васильевич целых три укоса клевера, и урожай картошки был на редкость, и тыква, и арбузы- казалось сам огород радовался, что остался при прежних хозяевах. И жена стала разговорчивей и почаще улыбалась. Жаль только, соседке от этого ещё больше обиды. Но Андрей Васильевич надеется, как- нибудь проснётся у соседки понимание, что не стоит сжигать свою душу завистью к соседу, за то, что их предки прочертили эту межу так, а не иначе. Да и в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
25. 08. 2023 г.                Колесник А. В.