2024. Чтения исторические

Й.Хёйзинга.
Осень Средневековья

Й.Хёйзинга – замечательный ученый, писатель, человек и его «Осень» написана великолепно. Но, увы, разделить любование автора той эпохой мне не дано. Описанное производит впечатление не сказки, а такого большого сумасшедшего дома, которого едва коснулся «процесс цивилизации» (в описании Норберта Элиаса).
Возможно, (и, скорее всего) впечатление субъективно усиливается нежеланием попадать в «новое средневековья», о чём уже так давно говорят.



Ю.В.Мальцев.
Вольная русская литература

После 4-томной «Антологии самиздата» мне казалось, что я «в теме». Оказалось, что нет, многого я не знал, а что-то забыл. Правда, в Антологии» упор делался на политические тексты, а у Мальцева книга с анализом художественной литературы, но все равно лакуны огромные, даже для того, кто проблемой интересовался. Для многих же – это вообще терра инкогнита.
Конечно, большинство слышало про Солженицына или Галича, еще с десяток имен наберется, но в исследовании Юрия Владимировича Мальцева показывается, что диссидентская литература – это не отдельные имена, а огромное течение, пусть и сокрытое от глаз. По сути, книга о вольной русской литературе – это такая «авиаматка», на палубе которой стоят десятки книг-самолетов, а существование некоторых оставалось секретным». Да и остается.
К сожалению, история «совка» во многом не понята, не осмыслена или примитивно схематизирована (о совкофилах, передергивающих карты, даже и говорить здесь не стоит).  Работа Мальцева написана по горячим следам и фиксирует положение дел примерно на середину 1970-х годов. Семидесятые – это, по-моему, одно из самых загадочных десятилетий советской истории, а, возможно, и самое непонятное.  При внешнем спокойствии тогда в СССР что-то сильно «перебродило», и без этого не объяснить цинизм постперестроечного «большого хапка» и т.д..  Слишком долго «социализм» царил в России и в этом её отличие от  Восточной Европы, где социализм был навязан и ушел вместе с советской армией.
Ю.Мальцев непримирим к официальной совковой культуре, например к «полудисседентам» или тем, кого можно назвать «поэтами-песенниками».  Слишком часто они шли на компромисс с властями и совестью, в отличие от самого Мальцева и героев его книги.  (Всякие «евтушенки», как медхенфюраллес).  Но тогда сложилось, как сложилось. Мне, например, нравятся душевные советские песни семидесятых или тогдашние приличные фильмы, хотя их можно и  легко «деконструировать». Но то, что запомнилось в детстве-юности из памяти уже не выбросить. В том возрасте многого хочешь, но мало получаешь, а то, что было, ценимо особенно. Мальцев же считает, что официальная советская культура (литература – прежде всего) – это «мертвечина»,  а настоящий дух дышал «где хотел», то есть в самиздате. И если рассматривать самиздат не как отдельные всполохи, а как поток, то авторский вывод имеет свои резоны.
Последствия соответствующие, то есть плохие.  Если воспроизводишь «мертвечину», постоянно ее восхваляешь и ностальгируешь по ней, то «мертвый хватает живого».  Можно сетовать на недостаток информации, но можно глянуть и на господствующие установки.  Словом, «на себя оборотиться».
Биографии упомянутых авторов занимают значительную часть книги. Многими заинтересовался, но далеко не все тексты нашел. Пропали они куда-то, что говорит о том, что та литература не выглядела уже после «гласности» актуальной. Зря. Различные «павловские» хаяли «шестидесятников», но поговорку про «те же грабли» никто не отменял.
А Юрий Владимирович Мальцев – замечательный человек и умный исследователь, который представил не только литературоведческий, но и историко-социологический анализ «вольной русской литературы». Хорошо, что ему несколько лет довелось прожить в итальянской деревне, любоваться пейзажами и слушать чудесные концерты птиц. Даже итальянскую «левизну» можно было перетерпеть - после переживаний советского инферно.

Александр Никонов
Исчезнувшие  цивилизации

Обычно к претендующим на сенсацию текстам о существующей в прошлом развитой цивилизации, относишься скептически. Но здесь все-таки САМ Никонов. Его аргументы в пользу того, что 10-12 тысяч лет назад жила-была планетарная цивилизация с уровнем развития примерно 18 века, не выглядят бредом и натяжками. Может быть, очаги прогресса и были смыты гигантским цунами, а остатки культуры растащили шумеры, египтяне и прочие ольмеки.
Если так, то в текстах того же Платона об Атлантиде есть не только мифология, а других свидетельств и не сохранилось, потому что библиотеки в Карфагене и Александрии были уничтожены фанатиками и войнами.



Марк Блок
Апология истории

Марка Блока – выдающегося историка – убила фашистская немчура во время оккупации Франции, и «Апология истории» осталась книгой неоконченной. Ученый не успел написать, по крайней мере, две главы. Можно было бы многое сказать и о Блоке, и о школе «Анналов», и о вкладе этой школы в историческую науку. Но специалистам это все хорошо известно. А «историки-неспециалисты», которые специально «занимаются историей» и которых полно у нас, в этом, по-видимому, не нуждаются. Марк Блок рассматривает историю, как науку. Но большинство ведь видит в истории набор мифов, подходящих для данного «политического момента».
Единственное, что могу по-дилетански добавить, так это рекомендацию читать «Апологию истории» всем социогуманитариям, которые хотят понять специфику своей области, и которым почему-то не хватает одних только  пособий типа «как списать курсовую работу», методички «мистер диплом» или рекомендаций по теме «как наваять диссер»… Образование по методичкам не получишь – только бумажку с печатью. Культуру надо «впитывать», а что для этого лучше подходит, как ни история. (Может быть, еще литература?).
А вспоминая «реальную историю» до слез жалеешь погубленные жизни, таких как Блок, или Хейзинга…
Ох, сколько их – жертв «истории»!

В.И.Уколова.
Поздний Рим. Пять портретов.

   Великолепная книга. Великолепный автор! «Боэция» я прочитал давно, вскоре после выхода, а вот до «Римлян» добрался весьма поздно. Тем больше удивления, что, судя по году выхода (1992) книга писалась в советские еще времена, но автор демонстрирует крайне редкую для «советских ученых» интеллектуальную свободу. Речь не о содержании, не об оценках – о стиле. Так высказывается не закрепощенный ум. И дело даже не у в «раскрепощённости» эрудита, свободно излагающего сложнейшие проблемы истории культуры. Эрудитом можно стать и сидя в библиотеке. В медиевистике, к примеру, эрудитом слыл Арон Гуревич, но какой же он был «нагнутый» и озлобленный. И как же скучны многие отечественные историки! А здесь – как будто не в наших условиях книга написана. Ну, и знание, конечно. В.И.Уколова свободно объясняет сложнейшие нюансы философии неоплатонизма или особенности богословия Августина. Помимо Симмаха, Марцеллина, Макробия, Капеллы и Августина в каждом из очерков дается краткая характеристика и общей обстановки и приводятся сведения о десятки-другом сопутствующих имен. Уколова любит своих персонажей, излагая и героические попытки «последних римлян» из языческой партии, и душевные метания и противоречия души Аврелия Августина. В книге много морального пафоса, но без скучного морализаторства.
Рассматриваемый период не очень известен для дилетантов. В школе ведь больше изучали «Цезаря» (хотя интерес к упадку Рима снова быстро сейчас возрастает в силу явных параллелей), но автор ненавязчиво объясняет не специалистам, что к чему, не унижая интеллектуального достоинства читателей навязчивой назидательностью (в духе каких-нибудь «паолволковых» и т.п. местных «популяризаторов»). Жаль, что В.И.Уколовой не так много книг. Жаль, что «Пять портретов» не стали интеллектуальным бестселлером – в 92-брр-м» было не до Рима. Зато через несколько лет издали Аммиана Марцеллина…