Наездница

(из сборника рассказов о детях-инвалидах «В каждом человеке солнце»)

Колька стоял возле левады, уперевшись ладонями в верхний брус ограждения. Он шумно вдыхал осенний воздух и искоса поглядывал на коня. Не получилось! Васька никак не хотел его слушаться. Он стоял неподалеку, подергивал головой и громко ржал, будто насмехался над провалом Николая.
 
«Неужели верховая езда не для меня?» – с сожалением подумал мальчишка. А ведь он так хотел научиться! В своих заветных мечтах Колька представлял, как мчится галопом во весь дух на черном красавце-скакуне с длинной густой гривой.
А тут этот Василий! Да и не Василий даже, а Василёк – неказистый конь грязно-молочного цвета с темно-серым пятном на боку. Под конец тренировки он так и норовил взбрыкнуть.

– Первый выезд без корды, и ты сдался?
Коля вздрогнул от неожиданности и обернулся. Позади него стояла Анюта с седлом в руках.

– Тебе хорошо! Милка у тебя вон какая послушная, а Васька – вредина! – пожаловался на коня Коля. – Мы всю тренировку с ним выясняли – я на нем еду или его Величество соизволили меня покатать.

Девчонка засмеялась:
– Василёк такой! Любит над новичками поиздеваться. Типа, ладно, ты тут на меня сел, но у меня-то свои дела, так что не мешай.
– Да он похоже и со старичками так! Прошлый раз Егорыча отпускать не хотел, схватил зубами за капюшон и минут десять держал.
– Это от большой любви, – снова засмеялась Анюта. – Ты не переживай, держаться в седле тебя здесь научат, но с Васькой подружиться ты должен сам! Вообще-то он добрый, только игривый очень.

– Ты Милку седлать? Тренироваться сейчас будешь?
– Нет, я ногу сейчас обкатываю, – улыбнулась Аня.
– Анюта! Мальвину седлай! – окликнула ее инструктор Даша. – Сейчас малышей по малому кругу поведём.

– Пегасу попону неси! Ваську распрягай и яблоки ему не давай, не заслужил сегодня! – посыпались друг за дружкой задания.
– Бегу! – отозвалась Аня и снова повернулась к Николаю. – Хочешь, завтра днем приходи, помогу тебе с Васькой общий язык найти.

– Так завтра выходной в клубе! – напомнил Коля. – Тут же никого не будет.
Анютка расхохоталась.

– Будет, будет. Лошади по воскресеньям тоже кушают. Выходной – это для посетителей. Я Егорыча попрошу. Он пустит, если помогать будешь, – обнадёжила девчонка и заторопилась к крытому манежу.

Как у неё всё просто! Коля вздохнул. С Аней они были ровесниками, но сейчас мальчишка ощущал себя не четырнадцатилетним подростком, а дошкольником, которому еще год ждать до школы. Он немного завидовал ей, её умению управляться с лошадьми. 

Анюту слушались все – начиная с миниатюрных пони и заканчивая лохматыми тяжеловозами. Хоть в денник, хоть в манеж они спокойно шагали за ней и довольно фыркали, когда она их чистила щёткой. Даже Васька, которого Даша гоняла на корде по кругу, никогда не артачился, если Аня стояла рядом.

– Ногу обкатываю… Надо запомнить, – чуть слышно повторил парнишка и побрёл к Васильку, возле которого уже хлопотал Андрей Егорович.

– Егорыч, научи ногу обкатывать, – осмелившись, попросил Коля.
– Эт как? – прищурился конюх и откусил яблоко, ранее предназначавшееся коню.
– Как Анютка. Она сказала, что как-то сейчас ногу обкатывает.

Егорыч поперхнулся и, закашлявшись, выронил яблоко. Его тут же подобрал Василёк и охотно им захрустел.
– Так она ж про протез говорила!
– К-какой протез? – от удивления лицо Николая вытянулось как морда Василия, когда того лишают лакомства за проказы.

– Так это… того… – замешкался Егорыч. – У неё ж на правой ноге протез. Каждый год новый обкатывает. Она ж растёт. Я думал, ты знаешь.

– Не-е-ет, – растерялся мальчишка. – Никогда бы не догадался. Она вон как бегает!
– И бегает, и скачет, – кивнул конюх. – Она всё может! Эт поначалу тяжело пришлось. Маленькая была, когда их легковушку два грузовика смяли. Чудом выжила. После аварии почти год не разговаривала, по родителям тосковала. Когда Дашутка её сюда привела, она только лошадей гладила да в гриву им плакала. Потом оттаяла.
– И давно?
– Так уж восьмой год пошёл. Да ты сам у неё спроси. А то мы тут с тобой как бабки базарные за спиной шепчемся. Да, Василёк?

Васька прожевал яблоко и поднял морду в ожидании нового лакомства. Не дождавшись очередной порции, он недовольно стукнул копытом о землю. Затем обтер рот о бревно, как бы намекая, что не прочь перекусить ещё чем-нибудь вкусненьким.

– Что? Перепало? – Егорыч потрепал Ваську за жёсткую гриву. – А ведь Даша не велела тебя баловать. Пойдём в загон, а то сейчас обоим влетит.
Он похлопал по плечу ошарашенного новостью Кольку и повёл коня в денник.

На следующий день Коля пришел в конюшню на час раньше оговоренного срока. Егорыч проводил его к леваде, где Анюта заканчивала разминку верхом на Миледи.
Грива – хвост, грива – хвост. Девчонка попеременно касалась рукой шеи и крупа лошади. Она то наклонялась вперёд, то делала полуповорот, отводя руку назад.
 
Вроде всё как обычно. Но в этот раз Коля не отводил глаз от правой ноги Ани, когда наездница проезжала по кругу мимо него. Он только сейчас обратил внимание, что мысок ноги в стремени был постоянно направлен наружу. На тренировку Анюта ходила в спортивных брюках, и Коля даже подумать не мог, что у неё искусственная нога, вернее то, что ниже колена.

Аня чуть наклонилась вперед, несколько раз погладила Милку по золотисто-коричневой шее, потом что-то сказала и села прямо. Миледи перешла на рысь. Потом шаг, остановка, поворот, снова рысь, галоп и опять шаг. Выездка была идеальной.

На третьем круге Анюта помахала Коле:
– Я сейчас!
– Не торопись! Я подожду. Здорово у тебя получается! – крикнул мальчишка и мысленно добавил «несмотря на то, что ты инвалид».

Потом почему-то застеснялся этого слова. Не подходило оно Анютке. Коля всегда представлял инвалида как несчастного, угрюмого человека, которому постоянно нужна помощь. Аня же, наоборот, сама всем помогала. Они были знакомы почти месяц, и Коля ни разу не видел её в плохом настроении.

Анюта остановила Милку, сбросила стремена и наклонилась вперёд, прихватив повод вместе с гривой. Она оперлась обеими руками о шею лошади перед холкой и махом перенесла правую ногу через спину Миледи. Затем девчонка соскользнула вдоль живота Милки на землю. Коля аж вспотел, наблюдая за Анютиным спешиванием.

– Помочь? – предложил он и испугался, вдруг она заметила, как он пялился на её ногу.
– Знаю-знаю, так делать не рекомендуется, спрыгивать надо. Но Милка уже привыкла к моим ползаньям.

Аня достала из кармана небольшую морковку и протянула лошади. Та аккуратно взяла губами угощение и одобрительно фыркнула.

– Мы с ней четыре года уже. Даша её специально для меня готовила. Вообще, держаться в седле я на пони училась. А в одиннадцать на Миледи пересела. Теперь мы с ней – не разлей вода. Ну что? Пойдём за Васькой. Егорыч сейчас у него опилки менять начнёт, а мы Василька с Миледи почистим.

Анюта взяла под уздцы Милку и повела её в денник, Коля пошёл рядом с ней.
– Чистить начнём с головы, только аккуратно, – предупредила Аня, когда они вывели коня на улицу. – Чтобы Васька начал тебе доверять, делай это плавно без резких движений и всё время разговаривай с ним. Возьми щётку.

– О чём говорить-то?
– Да о чём хочешь! Скажи, что он вчера был не прав, что ты подружиться с ним хочешь. Расскажи, как сильно хочешь научиться ездить верхом. Он поймёт. Вот увидишь.

Коля встал сбоку от Василия и осторожно погладил его по шее, затем провёл по ней щёткой и стал повторять за Аней всё то, что она делала с Миледи. Сразу было видно, что девчонке это не впервой.

– А ты Милке о чём рассказываешь?
– Обо всём! Я как-то ей пару лет назад пожаловалась, что к новому протезу не привыкла ещё. Так она меня, как какую-то драгоценность везла. Осторожничала. Сама подальше от борта отходила, чтобы я правой ногой ни за что не зацепилась. А ещё она знает, что я хочу чемпионкой в параолимпийских играх по выездке стать!

Вечером Коля шёл домой и думал, что нет таких обстоятельств в жизни, которые невозможно преодолеть. Вчера он узнал, что Анюта не такая как все, и ему стало её жалко. А сегодня он смеялся над собой. Кого жалко? Девчонку, которая может то, что не дано некоторым не инвалидам? Она ж в тысячу раз сильнее их и умеет гораздо больше. У неё обязательно всё получится! И если Аня сможет, то и Колька научится. Нет, не жалость, Анютка вызывала у него только восхищение.