Гаррис Т. 2. Гл. 22. Лорд Рэндольф Черчилль. Ч. 1

О лорде1 Рэндольфе Черчилле много писали такие мастера, как сэр Генри Люси2, который собрал огромный материал о герое своей книги, но так и не сумел проникнуть в его подлинный внутренний мир. Правда, Рэндольфа Черчилля нелегко было раскусить. Простые внешние факты о нем и его политической карьере изложил его сын в двух толстых томах замечательной официальной викторианской биографии, отличающейся искренней правдивостью. Однако Уинстон объяснил каждый инцидент в карьере отца как политик, пишущий о политике. Но о самом человеке, его силах, его недостатках и его причудах рассказать он не сумел. Едва ли слово сына способно раскрыть душу отца. И все же Уинстон мог бы, нет, вероятно, написал бы о настоящей жизни Рэндольфа, если бы тот не был его отцом, и если бы ему не нужно было думать о своей собственной политической карьере. Впрочем, следует признать, что отец и сын мало симпатизировали друг другу. Уинстон однажды признался мне, что, когда он пытался серьезно поговорить о политике или о чем-то еще, отец безжалостно обрывал его.
______________________________
1 Титул «лорд» в отношении Рэндольфа Черчилля, третьего сына отца, был общепринятым «титулом учтивости (или чести)». С таким титулом он считался простолюдином и мог заседать в Палате общин.
2 Сэр Генри Уильям Люси (1842—1924) — известный английский политический журналист викторианской эпохи; признан первым великим корреспондентом лобби. Люси была серьезным парламентским комментатором, автором парламентских очерков. В его честь названа гора в Антарктиде.

— Он не слушал меня и не принимал во внимание то, что я говорил. С ним невозможно было общаться, как бы я ни старался. Он был настолько эгоцентричен, что для него никого другого не существовало. Мать была для меня всем!

Вот такой замечательно скрытной для семьи личностью был лорд Рэндольф Черчилль. Зато лондонское светское общество всегда было и остается таким выдающимся источником сплетен и доносов, что только на этой основе уже можно достоверно отразить повадки и мысли достопочтенного лорда. О Рэндольфе Черлилле сложился целый цикл бессмертных и, что самое главное, правдивых анекдотов. Уинстон же оживил страницы своей книги лишь парой из них.

Все помнят, как в юности Рэндольф «забил гол» Томасу Даффилду, владельцу стаи старых беркширских гончих. Зимой 1868 года, когда Рэндольфу не было еще и двадцати лет, однажды ему не посчастливилось проехать совсем близко от этих собак, и вспыльчивый старик Даффилд строго отругал молокососа: Рэндольф сразу же молча ушел с поля. Но вскоре после этого на охотничьем обеде, когда его мать (она всегда выдвигала сыночка вперед) сделала юного Черчилля председателем собрания, ему поручили произнести тост за охоту на лис. Ответное слово должен был держать мистер Даффилд. Рэндольф начал с того, что объявил себя энтузиастом всех видов охотничьего спорта.

— Еще до охоты на лис я уже хорошо порезвился на охоте за зайцами. И вообще, я так пристрастился к охоте, что, если мне не удастся поохотиться на лис или зайцев, я пойду с терьерами за крысами в сарай. А если я не смогу и этого сделать, — добавил он, помолчав, — почему бы вместо того, чтобы бездельничать дома, мне не пойти на охоту с Томасом Даффилдом и его стаей беркширов.

Последовала длительная пауза… Все замерли в ожидании скандала. И вдруг Томас Даффилд первый разразился добродушным смехом, чем сделал эту историю классической.

В течение многих лет, с момента его появления в парламенте и до 1886 года лорд Черчилль был членом Палаты общин. Возможно, аристократам там не место, но англичанам он нравился. Обычно экстремисты из партии реформ критикуют своих недостаточно либеральных лидеров, но у консерваторов подобное не принято. Лорд Рэндольф с самого начала пренебрег этой традицией, дерзил, с презрением относился к титулам и высшим постам.

В 1878 году он обличал министра-тяжеловеса Склатер-Бута3, да так, что обрадовал этим всю Палату общин.
_______________________
3 Констебль Джордж Лимбрей Склейтер-Бут, 1-й барон Бейзинг, до 1887 г. был известен как Джордж Склейтер-Бут (1826—1894) — британский политик-консерватор; Президент Совета местного самоуправления (т.е. министр) при Б. Дизраэли с 1874 по 1880 г.

— Я не возражаю, — сказал он, — чтобы глава Совета местного самоуправления занимался такими серьезными вопросами, как зарплата инспекторов по досадным помехам. Но у меня есть существенные возражения против того, чтобы он приехал сюда под видом великого законодателя с намерением исправить, в соответствии с его маленькими идеями и его маленьким способностями недостатки британского законодательства. — И выдал остроумную насмешку, от которой Палата общин буквально взревела. — Странно, — пробурчал он себе под нос, словно разговаривал сам с собою, — странно, как часто мы находим посредственность с двусмысленным именем!

Безобидный маленький законопроект Склейтера-Бута робко вводил выборный принцип в правительство графства. Рэндольф атаковал его как «фальшивомонетчика», навязывающего парламенту «самую радикальную меру, венчающую отступничество от принципов тори, величайшее нарушение политической честности». «Все вышли из Палаты общин, сравнивая речь Черчилля со знаменитыми нападками Дизраэли на Пила4».
__________________________
4 Сэр Роберт Пил, 2-й баронет (1788—1850) — британский государственный деятель, дважды занимавший пост премьер-министра Соединенного Королевства (1834—1835 и 1841—1846), одновременно занимал пост канцлера казначейства (1834—1835) и дважды министра внутренних дел (1822—1827 и 1828—1830). Его считают отцом современной британской полиции, поскольку именно он основал Столичную полицейскую службу. Пил был одним из основателей современной консервативной партии.

Чуть позже Рэндольф говорил об ирландском образовании в самом либеральном проирландском духе. Благодаря годам, проведенным в Дублине, когда его отец5 был вице-королем, он знал Ирландию и ирландские дела лучше, чем подавляющее большинство английских политиков, и таким образом создал себе репутацию не только смелого, но и умного человека. Зал заседаний Палаты общин всегда был полон публики, выступления Рэндольфа слышало гораздо больше народа, чем проповеди любого священника. Несмотря на то, что он был скверным оратором (то слишком громким, то слишком тихим, всегда зависел от своих заметок и часто останавливался, сбитый с толку своими же словами) лорд Черчилль многие годы оставался самой большой достопримечательностью Палаты общин.
________________________
5 Джон Уинстон Спенсер-Черчилль, 7-й герцог Мальборо (1822—1883) — британский аристократ и государственный деятель. В 1866—1867 гг. — лорд-стюард Великобритании, в 1867—1868 гг. — лорд-председатель Совета. Лорд-лейтенант Ирландии в 1876—1880 гг. Один из самых могущественных масонов своего времени.

В начале 1880 года инцидент с Брэдло дал ему первую реальную возможность выделиться из общей массы. Он пересел вперед из дальней части зала Палаты общин, где всегда сидят рядовые члены парламента, не принадлежащие кабинету или оппозиции, и сразу же возглавил новую группу в составе его самого, Драммонда Вольфа6, Горста7 и Артура Бальфура. Черчилль прозвал их группу «Четвертая партия»8.
_________________________
6 Сэр Генри Драммонд Чарльз Вольф (1830—1908) — британский дипломат,  политик консервативной партии.
7 Сэр Джон Эльдон Горст (1835—1916) — британский государственный и политический деятель, юрист, писатель, педагог, ректор.
8 Четвертая партия — неофициальное название группы из четырёх вышеназванных депутатов Палаты общин, которые привлекли внимание всей страны, действуя вместе в парламенте 1880—1885 гг. Они атаковали то, что считали слабостью как либерального правительства, так и консервативной оппозиции. Все они были членами консервативной партии. Четвертая партия ухватилась за дело Брэдло, снова и снова выражая возмущение, которое испытывали многие консерваторы из-за того, что Гладстон позволил явному атеисту заседать в парламенте. Они получили поддержку двух третей депутатов-консерваторов. Четвертая партия выступала против Ирландского земельного билля (гомруля).

В течение следующих семи лет Рэндольф Черчилль, бесспорно, был наиболее скандальной фигурой в Палате общин, и задолго до поражения правительства Гладстона его признавали самым талантливым членом консервативной партии в Палате общин.
Палата общин во многом напоминает английскую школу. Когда информация о поражении кабинета Гладстона была представлена кнуту9, лорд Черчилль вскочил со своего места и начал аплодировать! Естественно, он стал главой Палаты общин и канцлером казначейства в консервативном министерстве лорда Солсбери. Тогда проявилась еще одна черта этого человека — его умение быть благодарным. Рэндольф позаботился о том, чтобы все поддерживавшие его сторонники были вознаграждены: Вольфа сделали тайным советником, а Горста — государственным секретарем. Короче говоря, честь еврею и жалованье нуждающимся.
________________________
9 Кнут — официальное название в Палате общин Великобритании главного организатора парламентской фракции оппозиции.

Вскоре после того, как я познакомился с лордом Рэндольфом и полюбил его, я обедал у миссис Джин. Лорд Черчилль тоже был среди приглашенных. Отобедав, он встал, извинился и, сославшись на срочные дела, вышел из столовой в сопровождении кнута. Через несколько минут, к нашему удивлению, этот кнут по имени Уинн (если мне не изменяет память) вернулся, бледный, как привидение, и, очевидно, слишком рассерженный, чтобы подбирать слова. Миссис Джин любезно спросила его:

— Что-то случилось?

— Грубая бестактность, ничем к тому же не спровоцированная. Вчера Рэндольф подошел ко мне и сказал, что хочет поговорить. Я посетовал на то, что именно тогда был слишком занят. Тогда он предложил встретиться здесь сегодня, сказал, что уедет из дома рано утром, умолял приехать сюда, и мы выкроим полчасика для важного разговора. Я согласился. Вы все видели, как я последовал за ним. В холле я поинтересовался, где мы сможем поговорить. Он же воскликнул: «Неужели никто никогда не избавит меня от твоей болтовни?!» И убежал. Так меня еще никто не оскорблял!

Бедный джентльмен, казалось, не мог оправиться от потрясения, нанесенного его достоинству. Мы все сочувствовали ему, но втайне забавлялись выходкой Рэндольфа. Однако никто из тех, кто хочет победить в английской политической жизни, даже сын герцога не может позволить себе быть хамом, и уж тем более с кнутом собственной партии, пребывающей в оппозиции.

Когда день или два спустя я напомнил об этом случае лорду Рэндольфу, он только усмехнулся.

— Я забыл, — сказал он, — что пригласил Уинна для разговора, но он, к сожалению, слишком глуп.

Тем не менее, люди, стремящиеся обрести и сохранить власть, должны научиться «терпеть глупцов» в своем окружении. Об этом говорил даже апостол Павел.

Еще одна история, случившаяся с лордом Черчиллем еще до его триумфа, такова. Однажды мы с Рэндольфом вместе обедали (если я верно помню, в клубе «Амфитрион»). Потом он позвал меня с собою на встречу в «Паддингтон». Ужин был превосходным, а «Перье-Жуэ» 1875 года оказалось лучшим шампанским из всех, которые я когда-либо пробовал. У нас была бутылка «магнум»11, и в первый и последний раз, насколько я его знаю, Рэндольф был пьян, или, лучше сказать, несколько безрассуден. Во всяком случае, я никогда не слышал, чтобы он говорил так гладко и без бумажек, пусть и в своем избирательном округе, когда вокруг него были только друзья и поклонники. Обычно лорд Черчилль записывал свои речи и заучивал их наизусть. И даже тогда полагался только на заметки, чтобы сохранять последовательность и эффектные фразочки. В тот вечер он говорил экспромтом и, к моему удивлению, сам того не подозревая, приспособил мысль из второй части «Фауста» Гете к состоянию английской политики на тот момент. Он начал с предсказания, что приближаются всеобщие выборы, и «какая партия победит в них, это вопрос вопросов». Либералы и господин Гладстон уверены в себе. Они знают, что рабочий класс поддерживает равновесие сил, что либеральная буржуазия полагает, будто она ближе к рабочим, чем консервативная аристократия. Однако лорд предполагает, что графы или маркизы гораздо больше симпатизируют рабочему человеку, чем жадные мясники-нонконформисты, пекари или производители свечей.
______________________
11 Бутыль «магнум» вмещает 1,5 литра.

— Я хочу, чтобы вы поняли мою точку зрения, потому что это объясняет, что я всегда имел в виду, когда говорил о себе как о тори-демократе. Высшие классы и самые низкие классы в Англии естественно сходятся вместе: они любят и уважают друг друга. Они не сальные лицемеры, говорящие о морали и посещающие воскресную школу — в Великобритании они соединены узами откровенной безнравственности.

Естественно, я первым приветствовал эту речь, однако, в целом аплодисменты были на удивление слабыми и вскоре перешли в вялый смех и смущенные ухмылки. Во время последовавшей затем паузы я украдкой посмотрел на стол репортеров: все уронили ручки или карандаши в ожидании продолжения речи. Рэндольф говорил еще некоторое время, как мне показалось, с усилием, словно старался стереть впечатление от своего великого и истинного слова в начале.

Когда мы уезжали, лорд Черчилль спросил меня, не сказал ли он чего-нибудь ужасного. Я попытался успокоить его.

— Ваша речь была лучшей из всех, какие я когда-либо слышал или ожидал услышать в Англии, — сказал я и пересказал его основные мысли.

Рэндольф испугался:

— Это все дряное шампанское, — воскликнул он, — но мы должны позаботиться о том, чтобы цитаты из моего монолога не попали в «Таймс», чтобы ненужное можно было ловко опровергнуть или по возможности затушевать. Ты ведь поможешь мне?

Конечно, я согласился, но заверил его, что репортеры не уловили смысла им сказанного. Он рассмеялся, но настоял на том, чтобы убедиться в этом. И мы немедля поехали в редакцию «Таймс». На удачу, там был Артур Уолтер собственной персоной, который, выслушав опасения лорда Черчилля, спешно послал за корреспондентским отчетом. К моему удивлению, корреспондент и в самом деле ничего в речи оратора не понял. На следующее утро я просмотрел все газеты: ни одна из них не сочла, что правду стоит предоставить вниманию публики. Эта речь до сих пор остается для меня высшей точкой ораторского искусства Рэндольфа Черчилля.

То ли незадолго до, то ли вскоре после этого случая я был ужасно разочарован им. На рассмотрение  парламента был предложен проект строительства туннеля под Ла-Маншем, который связал бы Британские острова с континентом. Я сразу же загорелся этой идеей. Чуть раньше я был поражен необычайно быстрым ростом портов в Антверпене и Гамбурге. Выяснилось, что отчасти это было связано с тем, что возраставший грузопоток товаров в Великобританию сопровождался ростом числа перегрузок товаров на суда, затем приходилось вновь загружать их на наземный транспорт. И все потому, что не было туннеля под Ла-Маншем, который позволил бы поездам свободно следовать на континент и обратно. Я специально изучил этот вопрос и пришел к выводу, что если бы туннель был проложен, Лондонский океанский порт вскоре снова стал бы самым прибыльным в мире. Я не мог не верить, что английский здравый смысл будет настаивать на том, чтобы предприятие это было осуществлено с максимально меньшей задержкой. Однако в столь рискованную и азартную игру следовало вложить огромные деньги.

Соответственно, я начал работать пером и в устных беседах убеждал английскую общественность в ее очевидных личных интересах. За десять минут разговора я убедил в этом лорда Рэндольфа Черчилля, и воодушевленный моей теплой похвалой ему как «пионеру», он заявил, что не только проголосует за проект, но и выступит в его поддержку. Услышав это, я почувствовал уверенность в победе. Короче говоря, когда начались дебаты, в голову Рэндольфа Черчилля пришла иная идея. С большим юмором он представил себе английского чиновника, государственного секретаря по внутренним делам, услышавшего, что пять тысяч французских солдат захватили туннель и стремглав направляются в Дувр. Должен он или не должен взорвать их вместе с туннелем?

— Во-первых, — подытожил лорд Рэндольф, — я предпочитаю безопасность сомнениям.

Мысль была идиотская! Французские войска никогда не пошли бы на такой отчаянный риск. Ни один генерал не послал бы войска через такое ущелье, а если и послал бы, то десять к одному, что на следующий день нападавшим пришлось бы сдаться. К сожалению, состоялся очередной парламентский триумф — и только о нем заботился Рэндольф.

Но почему, в конце концов, я должен винить в провале проекта Черчилля, когда теперь, сорок лет спустя пять премьер-министров Великобритании один за другим вновь наложили вето на проект туннеля под Ла-Маншем, хладнокровно рассматривая этот вопрос теперь, когда самолеты сбросили бомбы на Лондон и разрушили уверенность в неприступности Британских островов. В тот самый момент, когда я пишу эти строки, Уинстон Черчилль защищает строительство туннеля под Ла-Маншем теми же самыми аргументами, которые я использовал, чтобы убедить его отца поколение назад12.
________________________
12 Евротуннель (он же туннель под Ла-Маншем) протяженностью 50,45 км (из них 39 км непосредственно под Ла-Маншем) был открыт 6 мая 1994 г. Скоростной поезд преодолевает его за 20-35 минут.

В тот час я был ужасно разочарован, потому что оказался достаточно глупым, чтобы поверить Рэндольфу Черчиллю — главному похоронщику такого замечательного проекта. Он выставил меня дураком и только усмехнулся, когда я рассказал ему, в какую беду попал, поверив его слову. С тех пор моя вера в Черчилля пошатнулась.

Как я уже писал, он знал больше об Ирландии, чем любой английский депутат или министр. На гомруль Гладстона Черчилль ответил лозунгом: «Ольстер будет сражаться, и Ольстер будет прав!». Я был парализован ужасом, хотя и понимаю, что демоны затмили ему тогда разум, да и изначально понимал, какими мерзкими последствиями чреваты выходки лорда Черчилля. И я не мог не увещевать его:

— Вы боретесь за сегодняшний день, но завтра, с Гладстоном или без него, ирландский гомруль вступит в силу, и вы будете выглядеть как миссис Партингтон13.
___________________________
13 Миссис Партингтон — литературный персонаж американского юмориста Бенджамина Пенхоллоу Шиллабера (1814—1890). В одном из рассказов миссис Партингтон пыталась удержать метлой вышедший из берегов Атлантический океан. В конце XIX в. миссис Партингтон и ее метла стали «викторианским мемом», означавшим консерваторов, пытавшихся заблокировать либеральные реформы.

— Хватит злобствовать, — цинично ответил Рэндольф.

Он всегда был борющимся политиком, стремившимся одерживать личные победы, и не обращал внимания на злую сущность семян, которые повсеместно разбрасывал без учета их последствий. Я вынужден признать, что мои надежды на лорда Черчилля были необоснованными.

Однажды мы с ним были в Уодхерсте, где госпожа де Сентурс оказала мне самый любезный прием. Сэр Уильям Гордон Камминг14, насколько я помню, был одним из участников вечеринки, тот самый сэр Уильям, который в то время считался закадычным другом принца Эдуарда и держался с важным видом по причине королевской поддержки.
_________________________
14 Сэр Уильям Александр Гордон Гордон-Камминг, 4-й баронет (1848—1930) — шотландский землевладелец, военный, авантюрист. Известный бабник, был признан самым амбициозным аристократом викторианской эпоха. В течение 20 лет был близким другом принца Уэльского.