Время еще есть

– И долго ты от меня бегать собираешься?

Лицо незнакомки было безобразным. Да, рядом стояла женщина. Надя догадалась об этом еще до того, как услышала в полумраке резкий, грубый, с металлическими нотками голос.

Надя бродила в темноте вокруг приземистого бревенчатого дома и не понимала, как она там очутилась. Высокий забор стоял сплошной графитной стеной на фоне ночи и отделял двор от остального мира.

Сверху свисало чужое небо. «Ни одного знакомого созвездия», – сокрушалась Надя, время от времени задирая голову. Она без конца ходила мимо огородика, мимо поленницы, мимо сарая, в котором, скорее всего, хранились старые вещи хозяев этого странного дома. Шаг за шагом, круг за кругом…

Дом не пугал Надю, он жил своей жизнью. Ставни были не заперты, а двери так и вовсе открыты настежь. Несколько раз Надя подходила к крылечку в три ступени, но не решалась войти внутрь, в глухую, распахнутую навстречу, черноту. Еще одна дверь служила, вероятно, хозяйственным входом на кухню. Там топилась печь. Топка до отказа была набита поленьями. Они трещали, выстреливая пучки искр. Надя с улицы завороженно смотрела на пляски огня. Искры проникали через щель между дверцей и рамкой, на миг освещали помещение, но тут же гасли, попав в густую и вязкую темень.

В один момент круг разомкнулся, и Надя, против своей воли, оказалась внутри дома рядом с незнакомой женщиной, на которую сейчас боялась посмотреть.

Глаза быстро привыкли к темноте. Почти сразу Надя заметила часы. Они висели на стене, между окон, выходивших в тот самый двор, где она блуждала только что. Стрелки часов вращались очень быстро.

– Ну так как? Будем играть в догонялки?

У сердца шелохнулся и замер скользкий зверек…

Непростая женщина. Черные пыльные брюки, растянутый свитер цвета хаки, грубые ботинки на высокой подошве – так одеваются и мужики. Светлые грязные волосы с непонятным зеленоватым оттенком были коротко и неровно подстрижены. «Как косой срезали, – мелькнуло у Нади в мыслях, и зверек опять пошевелился. – Косой… Косой?!»

Надя не удивилась тому, как ей удалось разглядеть в темноте цвет волос незнакомки, пыль на брюках и затяжки на свитере. Она просто видела эту женщину и все, как видела циферблат часов, стол, накрытый потертой клеенкой, книги в шкафу у стены…

Стрелки на часах завертелись еще быстрее. «У меня мало времени», – поняла Надя. На миг зажмурившись, она повернулась к женщине.

Похожие лица попадались Наде на фотографиях в медицинских книгах. «Акромегалия, – предположила она в уме, – или несчастный случай, пожар, химический ожог?» В памяти пронеслись какие-то фразы на латыни, отрывки из фильмов, страницы учебника по эндокринологии…

Женщина стояла полубоком к Наде и была странно неподвижна: не поворачивала головы, не переступала с ноги на ногу, не поднимала рук; двигались только ее губы и глаза.

Надя, кажется, догадалась…

– Время заканчивается, – голос незнакомки звучал сухо и строго, – сорок пять или пятьдесят?

Надя вздрогнула и мысленно закричала: «Как сорок пять?! Мне уже через четыре дня сорок шесть! Так сразу и все?»

– Ну хорошо, – невозмутимо согласилась женщина. – Значит пятьдесят.

«А почему не семьдесят пять?» – думала Надя. Да, неожиданная встреча могла закончиться как угодно. Вот, к примеру, согласись Надя на сорок пять, и? Что у нее есть к текущему моменту? В голове всплыл стандартный список «достижений» обычной женщины. Напротив строчек вспыхивали зеленые «птички», отмечая выполненные пункты.

Семья. Дети. Карьера. Квартира. Автомобиль. Шуба. Любовник… Стоп! Напротив шубы и любовника вместо галочек – красные крестики. Шубу Надя купить так и не собралась. О любовнике не думала – с мужем повезло, слава Богу…

«Слава Богу. Богу!»

– Но разве ты сама решаешь, сколько? – Надя заговорила очень тихо, боясь спугнуть маленького, слабого мотылька надежды. – А Бог?

Женщина скривила рот, изображая улыбку.

– Если я здесь, значит в другом месте, где надо, уже все решено. Думай быстрее. Шуба тебе будет не нужна.

Надя почувствовала странное спокойствие. Она смирилась с тем, что каждая мысль слышна этой равнодушной, неопрятной особе в свитере цвета хаки, завершающая роль которой в Надиной жизни была очевидна.

 Карьеру Надя не построила, да и не собиралась. Зачем ей карьера? Есть работа, зарплата неплохая – кредит за квартиру и машину выплачен давно. Дети выросли, выучились. Пришла пора и о себе позаботиться.

Не о том думала Надя, совсем не о том. Ну кто теперь станет спрашивать ее о полученных рублях, об отработанных часах, о не купленных шмотках, о шубе? Да нет, будь у Нади шуба – досталась бы дочке. Та, правда, шубы не носит. Продала бы ее или волонтерам унесла – шить бойцам на фронт стельки и пятиточечники. Такие они с дочкой ценители шуб.

При мысли о дочери Наде стало тоскливо. Девчонка выросла хорошая – умница, красавица, разве что слишком требовательная к людям. Ей хочется видеть вокруг одних лишь честных, верных, справедливых, а где их взять? Надя вздохнула. С дочкой давно не говорили. Все мечтала переехать к ней поближе. Очень не хотелось Наде бросать на этом свете свою кровинку, ради которой столько боли вытерпела, одинокой, без любящего сердца рядом.

Сын тоже в Москве. За сына Надя много молилась втайне, но Бог и без нее решил, какими путями повести парня. И повел. И ее с мужем вел. Обоих за ручки держал, иначе бы заблудились еще в молодости и сгинули. Надя просила: «Веди меня, Господи, сам знаешь куда!» Вот и привел в незнакомую темную избу на встречу с той, чьего явления ждут с большим ужасом и трепетом.

Наде не было страшно. Она представила, как ее встретят мама, бабушка, подруга, одноклассник… Да, «там» много близких и любимых людей. Их все больше становится – на днях привезли в село очередной цинковый гроб.

Интересно, а к тем, кто уже «там», она тоже приходила с подобным разговором?
Женщина усмехнулась. Надя же вдруг разозлилась.

– Послушай, но ведь у меня куча дел! Ты, наверное, знаешь про мои стихи? И про повесть… Я решила написать повесть. О них, обо всех.

– Долго ты собиралась.

– Долго, но мне было больно. Неужели ты не понимаешь…

– Я-то понимаю.

– …стихи, повесть, дети.

– Что не так с твоими детьми?

– Ну как же! Я внуков хочу увидеть. И мир посмотреть, хотя бы часть его...

Молчание длилось недолго. Стрелки всего пять кругов сделали на циферблате. Еще в самом начале встречи Надя заметила, что минутная стрелка легонько цепляется за отметку «двенадцать», и в этот миг раздается легкий глухой щелчок. Пять кругов – пять щелчков.

– Стихи, повесть… Опять же стельки… – рассуждала еле слышно Надина собеседница. – Да, пожалуй, можно. Значит пятьдесят?
 
– Хорошо, пятьдесят, – Надя вздохнула. – Но столько хочется сделать…

– Успевай, теперь время есть.

Горькая усталость заполнила тело, налила тяжестью ноги, сковала болью поясницу. Спорить бесполезно, остается принять то, что есть. Но она все же попыталась.

Надя посмотрела на часы – стрелки замерли. И тут она поняла, что осталась в доме одна.

***

Из окна в спальню сквозь приоткрытую штору сочился лунный свет. Он полз по столу, по тетради со стихами, перебирался на полку, где лежали фотографии, до сих пор не оформленные в альбом. Луна осветила книги, которые Надя купила когда-то и до сих пор не прочла… У нее раньше не было времени на то, чего хотелось. Теперь время появилось.

«Надо же, всего пять лет. Завтра напишу детям, пусть ждут в гости, – думала Надя, ощутив, как сон ласково коснулся век. – Да, и вторую главу нужно закончить утром. Обязательно».