Детство москвича

МОЛОКО

Был я в деревне у бабушки, было мне лет пять.
Бабушка собралась корову доить. А я ей: «И я с тобой пойду!»
«Куда тебе?», - отвечает бабушка. «Дождь идёт! Сиди дома, на подоконнике, смотри в окошко, играй вон в деревянные игрушки».
И я сидел, пытался играть с деревяшками, смотрел в окошко, караулил бабушку…
Смотрю – бабушка спустилась по дорожке вниз и зашла в сарай. Через какое-то время бабушка вышла с ведром и пошла домой… Поднимается по тропинке вверх. Идти недалеко.
…А дождь идёт… Дорожка скользкая, да узенькая… Слева – огород. Справа – огород. И – ах! -  бабушка поскользнулась, и всё молоко вылилось в картошку… На грядки.

Как же она заплакала!.. Как она плакала!..
Зашла в дом и стала рыдать… Как же она рыдала!

…Ведь она, старенькая, доила эту корову три раза в день: утром, в обед и вечером, практически по ведру. Корова только отелилась, молока было много.
А дед ходил, это молоко продавал: трёхлитровую банку – по рублю. Но денег этих он бабушке не давал…
Потому что бабушка была его вторая жена, а у него было двое здоровых детей, которым он эти деньги и копил.
Но жизнь наказала его за жадность: им эти деньги впрок не пошли.
Оба сына плохо кончили, умерли раньше него…

ЯЗЫК

Было мне года три-четыре.

Зимой в детский сад возили меня на санках.
Я ложился на живот, потому что спинки у санок не было, и на животе мне было удобнее.
Руками в варежках держался за деревяшки. А впереди у санок - железочка такая, вся искрится, сияет…
Я думаю: «Дай-ка языком слижу с неё снежок…»
А язык - ррррраз! – и прилип!
И в это же время санки подскочили на кочке… Я даже «мяу» не успел сказать, не успел даже испугаться, как язык оторвался от железочки, оставив на ней кожицу с языка…

Хорошо, не до крови!


ВЕЛОСИПЕД

Был я уже постарше, лет пяти.

Всем покупали велосипеды «дутыши», шины на них накачивали воздухом. А мне купили самый дешёвый, с тонкими колёсами, на которых просто надета резина, и простой рамой.

И вот я на нём лечу, лечу, лечу, лечу… Прыгаю на велосипеде с бордюра, и… у велосипеда ломается рама!

И все мои самые нежные мальчишечьи «причиндалы» попали в этот разлом, как в клещи!
Ой-ё!
Остановился я, не зная, что делать: и боооольно, и стыыыыдно…
Я уж и так, и сяк, и позвать-то некого!

…Э-эх…Кое-как вытащил!..


МАЛИНА

Мне было лет двенадцать. Поехали мы с моим младшим братом в Ядрошино.

…Вот мне ведро привязали на шею, и брату. И пошли мы по лесу.
Заходим в малинник… Малины – валом! Набираем, набираем, набираем… Набрал я полведра. Я думал – вот, ведро наберётся – и домой пойдём. Не-е-е-т. Оказалось, что надо идти дальше. Ну, что ж. Пойдём дальше – в другой малинник. Пока походили – от полведра осталась… четверть. Я стою, в него смотрю: «То ли я так много съел? То ли ещё кто-то?»

И опять я её собираю: собираю-собираю-собираю… Вроде бы набрал уже целое ведро… Глядь – а там опять всего половина… Зато ведро тяжелеет и тяжелеет… и таким тяжеленным под конец стало!

Мы восемь часов ходили по лесу.

А когда мы уже вернулись домой, – с этими тяжёлыми вёдрами, - оказалось, что вся малина спрессовалась и на дне уже вся плавает, в собственном соку… Вся «разлилась».

Зато бабушка обрадовалась: «Какие же вы молодцы! Сколько малины набрали! Да малина-то какая спелая! Как раз на варенье!»

Как же мы тогда устали…

СВИНУШКИ

По осени приехали с папой в Ядрошино грибы собирать. Свинушки. Тогда никто не знал, что они радиоактивные. Все считали их полезными.

И опять у нас два ведра, рюкзак, а в нём – большой полиэтиленовый мешок.
 
Собирать свинушки мне понравилось!
Идёшь по лесу, увидел грибы – и тут уж не теряйся, вставай на четвереньки, на коленки и – давай, режь ножом, пока все их на этой полянке не соберешь. Встаёшь, и снова по шагаешь по лесу, километра полтора, до следующей грибной полянки.
Этих свинушек – валом!

Мы в ведро набираем свинушек, и в рюкзак складываем. И эти свинушки точно так же спрессовались, как и малина. Они так же потекли… И рюкзак стал неподъёмный, как будто в него вёдер пять воды залили …
И вот мы его носили-носили… Конечно, в основном, папа нёс. Но и я ему помогал. И вот этих свинушек мы назакрывали столько банок! На всю зиму!

Правда, стояли они у нас в московской квартире на балконе. Осенью ничего ещё. А потом ударил мороз, и все банки полопались.

И все их пришлось выкинуть…

ФЛОКСЫ
Каждую осень мы ездили копать картошку. От Ядрошина за деревней по лесу километра полтора, и потом ещё с три километра. Пешком.

Обратно шли нагруженные: у папы в рюкзаке три ведра картошки. А мне бабушка в руки давала букет флоксов, завёрнутых в мокрую тряпку, а сверху - в вымытый полиэтиленовый пакет.

Доходили пешком до Ядрошино, там ждали автобус.
На автобусе – до Истры. Там ждали электричку. Если была Истринская, то ещё можно было сесть, а если Волоколамская, то стояли всю дорогу до Москвы.

И я вёз этот букет в переполненной электричке. Флоксы осыпались на сидящих пассажиров, цветы падали им и мне на лицо.
А я их держу, как пионер, на вытянутой руке, чтобы довезти до дома, до мамы…

…Вот уже и мамы давно нет, а эти флоксы я помню.

ТЮЛЬ

Было мне лет одиннадцать. Гостил в деревне у бабушки.
Ребята говорят:
- Пойдём рыбу ловить! На тюль.
- У тебя есть тюль?
- Есть, да мне не разрешают брать.
- А у тебя есть?
Я и говорю:
- Есть! Я дам! Я сниму, потом постираю, повешу, никто и не заметит.
Снял из своей комнаты тюль, пошли рыбу ловить. Наловили карасиков – мнооого!

Собрались домой. Стою я на берегу, носки надеваю. В один носок ногу просунул, на другой ноге прыгаю, прыгаю…
И вдруг вижу – в песке горлышко от стеклянной бутылки… Прямо остриями вверх! И я понимаю, что я прям на него точно наступлю…
Думаю, лишь бы не пяткой!
…Наступил подушечкой под большим пальцем…

Но это было не так страшно, как то, что с тюлем сделалось.

Уж как я его не стирал, как не тёр, он так и остался чёрным от ила да от грязи…
Думал, бабушка не заметит? Как бы не так! Заметила! И только одно сказала:
- Что ж ты, милый, у меня не попросил? Я бы тебе дала!

У бабушки в ящичке отрезов ткани было мнооого!

САЛОЧКИ ПО ЖЕЛЕЗУ

…Как-то в деревне мы играли в салочки «по железу». Железа на переплавку на завод привозили мнооого!
В игре надо было обязательно наступить на железо – если встанешь на землю - всё, ты проиграл, ты -  вОда!
И вот я перепрыгивал с арматуры на автобус – старенький Пазик, - и в полёте с ноги у меня соскочил сандалик… И зацепился я в полёте ногой за ржавый гвоздь…
И…  прорезал ступню от самых пальчиков до пятки. Раскроил подошву!

Как же я орал!

Взрослые ребята взяли меня на руки и понесли домой. К бабушке. Несут меня, а с ноги кровь фонтанчиком на дорогу льётся. Пульсирует, и выплёскивается, как вода из ведра.
В огороде мужики в домино играли: «Что случилось?» - «Да вот, сандалик потерял, ногу поранил!»

…Тут и бабушка подбежала, перепугалась страшно…– ррррраз! – меня ладошкой по лицу, два! – меня ладошкой по лицу с другой стороны!

А тут дружки мои суетятся, рассказывают, как было...Один суёт бабушке мой потерянный сандалик.

Так она схватила этот сандалик – и!... Меня им по лицу отхлестала, - бац-бац!

Конечно, потом и марганцовкой мне рану промыли, и намотали много-много тряпок на ногу…

Бабушка пригрозила: «Никуда больше не пойдёшь! Дома будешь сидеть!»
А я сидел и ныл, ныл, не столько от боли, и страха, сколько от обиды…

Сидел я дома дня два, и пИ`сал на бинт, (друзья сказали, что так быстрее заживёт)…А через два дня уже бегал по улице!

ДЕВОЧКА ИЗ ГОРОДА

Приехала девочка к нам в деревню – городская, симпатичная! В платьишке…

Ну, деревенские-то у нас все то на заводе играют, то у пруда.

А в деревне была у нас водокачка – водонапорная башня с лесенкой снаружи.
Тут девочка и предложила: «Полезем на водокачку?» И первая вступила на лесенку.

Дружок полез за ней, я – следом. Она лезет, и платьишко её на ветру колышется… А мы, пацаны, как загипнотизированные, смотрим ей под юбку…

Залезли наверх, как ослики за морковкой. Воробьи, галки и голуби враз разлетелись, смотреть там было не на что.
Вот она и говорит: «Да ну… Здесь ничего интересного!» И первая стала спускаться вниз.

А мы, пацаны, поняли, что смотреть-то на её трусики уже не получится, спускаться придётся «без морковки», самостоятельно. И… так страшно стало! Как теперь, вниз-то лезть?
 - Давай сторожу крикнем, пусть пожарных вызовет!
 - Да ты что! Сторожу крикнем… Давай думать, как спускаться… Ведь как-то мы сюда залезли?

…Тут-то мы и заметили, что и ступеньки-то у башни ржавые – в любой момент могут обломится.
И сама башня вся прогнила – того и гляди, упадёт…
И высоко-то как!

А эта «морковка» стоит внизу и издевается: «Эй! Ну, что вы там? Когда вниз-то спуститесь?»

Мы с приятелем друг на дружку смотрим - что делать? Давай потихоньку спускаться…
…Вот и приятель мой слез. Стоит внизу.

Пришлось и мне – задом, задом, кое-как… Слез!

Но до сих пор высоты боюсь – ужас как!

У приятеля с балкона шестнадцатого этажа смотрю вниз – аж каменею весь… Кажется, вставь мне сзади между двумя «половинками» лом – я его этими «половинками» перекушу…

В ТУЛЬСКОЙ ОБЛАСТИ. ДЕД ЕФИМ

...Когда освободили Западную Украину, деда Ефима отправили на 10 лет в лагеря. На поселение в Тульскую область, без права переписки. Даже если и писал бы жене на Украину, так письма всё равно бы не доходили.

Два года он отсидел, и сорвался: приехал на Украину на два часа, к своей жене. Успел только сказать: «Продавай всё, хоть задаром, приедешь туда-то, я тебя не встречу, но приезжай по указанному адресу».

Бабушка Прасковья продала всё. С сыном Иваном уехала в Тульскую область, где и прожила всю оставшуюся жизнь.

Дед Ефим был в посёлке самый главным: работал и сторожем, и инженером, и прокладчиком. Даже тогда, когда уже ушёл на пенсию, работал сторожем на две ставки.
А вот жена его за всю жизнь ни дня не работала. Зато готовила ему каждый день новое первое. Каждый день – первое. Новое. «На второй день эту еду могут есть только свиньи и собаки».
Детей у них с бабушкой было двое.

Бабушка Прасковья была очень большая. Полная-полная. Она была полная «от природы», а не потому, что много ела…

Огородные дела были на ней. Сажали лук, картошку… Когда луку приходило время «падать» – а он «не падал» – она ходила и давила его ногами. Так он лучше наращивал шелуху.

Так и помню её, большую, величавую, идущую по огороду, наступающую на сочные зелёные перья… Как в сказке!

ЭКЛЕРЫ

Помню, ходили мы с ребятами в кино. То ли «Танцор Диско», то ли «Король джунглей», уже и не помню.

Мы с братом сидели на первом ряду, где билеты стоили по десять копеек.

А ребята, кто постарше, сидели на местах за тридцать пять копеек!
Они пришли с целым кульком эклеров. В кульке этих эклеров - штук десять, по пятнадцать копеек штука.
Эклеры со сливочным кремом в наше время были самые вкусные пирожные!

…И вот, пока кино не началось, они их ели… Прямо из пакета – брали просто так, руками, и кусали сразу по половине!

…Как же у меня слюнки текли на эти эклеры, как же мне завидно было – не передать!

ПОРТФЕЛЬ

Учиться я не любил. Но голова работала!

В то время в школу мы все ходили в одинаковой форме и с одинаковыми портфелями.

Содержимое их только было разное – у кого двойки, у кого – пятёрки.

Оставили меня на перемене в классе, за невыученный урок.

Сижу, один, смотрю по сторонам. У каждой парты – портфель.
А что, если?..
Взял я все портфели и поменял местами. А что такого? Они же все одинаковые!

Перемена закончилась, все вбежали в класс, расселись за парты. Никто ничего не заметил.

Начался урок.
И вот тут-то, когда учитель сказала достать учебники и тетради, и началась кутерьма…

Эх, и влетело же мне! И от учителя, и потом дома…

А за что? Они же все одинаковые!

ДВА ГВОЗДЯ

Вот как мальчиков воспитывать, да ещё двоих?

…В квартире пол покрыли лаком. Получился настоящий каток! Ну как не прокатиться!
Пальцами потрогал – вроде не липнут…

Позвал брата (он младше меня на 2 года): «Смотри! Каток… Хочешь прокатиться?»

Брат надел валенки, да каааак… Разбежался!
Он-то прокатился, но на паркете остались шерстинки от валенок…

Вечером родители устроили ему нагоняй.
А он возьми и скажи, что это Славка его научил…
И мне опять досталось!
Да, я ведь понимал, что будет, но ведь я же не ходил по полу! Я просто предложил брату прокатиться по льду…

....................

…У нас дома были венские стулья. В одном появилась дырка…
- Мишка, ты просверлил?
- Нет, не я!
…
- Кто просверлил? Славка, ты?
- Нет, не я!
- Нет, ты!
…Ба-бах! Наказали Славку.

Но он, Славка, то есть я, на самом деле дырку не сверлил!

И только через десять лет, когда младший брат, Мишка, с Армии пришёл, только тогда он признался, что это он сделал! Двумя гвоздями…

Э-эх! Брат…

СТЫД

Приехали мы с младшим братом к бабушке в деревню. В Забайкальский край.
Было мне лет десять, брату – восемь.

Как-то раз я нахулиганил и решил спрятаться от бабушки. Бабушка с младшим моим братом пошла меня искать: «Мишка, пойдём, покажешь, где твой брат сидит? Куда он спрятался?»

Они с бабушкой пришли в скверик. А в скверике был турник. Я залез наверх, на турник, и сижу наверху.

Брат ходит вокруг, и, чтобы не выдать меня, говорит: «Бабушка, холодно… теплее… Ещё теплее… Будет горячо, когда ты посмотришь наверх!»

А бабушка видела плохо и ходила с палочкой: «Куда же я посмотрю?»

Брат опять: «Бабушка! Ты прошла…»
А я сижу на деревянном столбе турника, ничем себя не выдаю, да посмеиваюсь над бабушкой.

Наконец, бабушка увидела меня на турнике, и я слез. Бабушка нас обругала, велела идти домой.

А дома взяла веник и ну им нас «обхаживать»!
Я веник у неё отобрал.

Тогда она взяла швабру, и ей попыталась нас научить уму-разуму.
Я и швабру отобрал.

Она стала бить Мишку. Он залез под кровать, она стала его гонять тряпкой.
Я и тряпку отобрал.

Тогда бабушка расплакалась и ушла. Ушла плакать…
…Бедная бабушка!..

А мне сейчас так за это стыдно! За это, и за многое другое… Я сейчас и сам дед, но вот стыдно мне до сих пор…

А ещё стыдно за то, что мы деду не помогали по хозяйству. На это и требовалось не так много – два-три часа в день: привезти сено, дрова… Дрова попилить, огород вскопать…
 
Но я этого не делал.

И теперь мне так стыдно за это!

Я со стыда горю, но нет уже этих людей, и не перед кем покаяться.

И могила их за двенадцать тысяч километров от меня. Даже на могилу к ним не могу сходить.

Я вот лежал, болел, и мысленно у всех попросил прощения.

Сколько же я за эти дни всего передумал!
Сколько же я за эти дни всего переосмыслил…

Простите меня, все мои, кого обидел, кому причинил зло, вольно или невольно…
В ноги кланяюсь вам, мои родные, услышьте меня!

2020 - 2023