Глава 7. Танец мечты

  Кирюша сидела, уютно устроившись на стуле, засунув ногу под себя. Бабушка, стоявшая рядом, заметила это мгновенно.
— Кира, как ты сидишь? Ну-ка, выпрямись! — воскликнула Екатерина Алексеевна.
Кирюша вздохнула, чувствуя, как щёки начинают гореть. Она всегда старалась казаться взрослой, но сейчас снова почувствовала себя маленькой девочкой, пойманной на шалости. Уступать она не хотела.
— А что такого? Я всегда так сижу, — ответила Кирюша, и голос её дрогнул.
— Скособочилась вся, — нахмурилась бабушка. — А потом будешь жаловаться, что спина болит. Я ведь физиотерапевт, я знаю, что говорю.
Слова задели Кирюшу за живое. Она вспомнила, как недавно жаловалась маме на боль в ноге. Тогда она списала всё на усталость, но теперь задумалась: а вдруг бабушка права?
— Я не жалуюсь, — пробормотала она, пытаясь скрыть смущение.
Бабушка поджала губы:
— Ты поела?
  Кирюша кивнула, стараясь отвлечься от неприятного разговора. Она схватила со стола газету и развернула её, делая вид, что занята. Взгляд упал на заметку, напечатанную крупным шрифтом:
«29 октября, в день рождения ВЛКСМ, состоится хореографический отборочный конкурс среди старшеклассников. Победителя ждёт путёвка на финал в Москву. Приглашаются все желающие. О месте проведения будет объявлено дополнительно».
Мысль о конкурсе наполнила Кирюшу волнением. Танцы были её давней мечтой. Она закрыла глаза, представив себя на сцене в роскошном бальном платье, под аплодисменты зала...
— А где-то поблизости есть танцевальный кружок? — спросила она, стараясь звучать равнодушно.
Бабушка удивлённо подняла брови:
— А тебе зачем?
— Просто так.
— Просто так и ворона не каркает.
— А что плохого в том, чтобы мечтать о чём-то красивом? — Кирюша подняла голову, надеясь увидеть в бабушкиных глазах одобрение. Но та лишь вздохнула.
— Плясать собралась. Лучше бы здоровьем занялась. Ты когда к врачу ходила?
Кирюша замялась, снова почувствовав жар на щеках.
— Э-э... — промямлила она, опустив глаза.
— Встань ровно, — приказала бабушка, подходя ближе.
Кирюша послушно вытянулась во весь рост под пристальным бабушкиным взглядом.
— Кира, ровнее!
— Бабушка, я ровно!
— Пойдём к зеркалу. Полюбуешься на себя со стороны.
Минуту спустя Кирюша разглядывала своё отражение в зеркале трюмо.
— Ты что, не видишь, — ткнула бабушка пальцем в стекло, — что одно плечо выше другого?
— Ну... бывает.
— И никто не замечал?
— Фотограф говорил: «Опусти плечо». И мамина портниха.
Бабушка достала из шкафа плед, постелила на пол и скомандовала:
— Ложись!
Кирюша покорно улеглась.
— Вытяни ноги, — потребовала бабушка, окинула внучку взглядом и велела: — А теперь вставай!
Кирюша неохотно поднялась.
— Легкая косолапость, плоскостопие, сколиоз, — бормотала бабушка себе под нос. Её взгляд стал строгим, профессиональным. Она продолжала осмотр, шепча какие-то незнакомые медицинские термины. Кирюше стало скучно. Казалось, она перенеслась из уютной комнаты в медицинский кабинет.
— Хромаешь часто? — пристально посмотрела на неё бабушка.
— Бывает, — Кирюша зевнула во весь рот.
— А после физкультуры?
— У меня... освобождение.
— Из-за ноги?
— Не знаю. Мне неинтересно.
— А если долго сидишь, закинув ногу на ногу?
— Ну... наверное.
— Стельки ортопедические носишь?
— Нет.
— Ты вообще когда к хирургу ходила? Невропатолог тебя хоть раз смотрел?
— В школе была... диспансеризация.
— И что? — оживилась бабушка.
— Там... врачиха такая противная... Не помню, что она говорила.
— Здоровье — прежде всего. Плоскостопие — это не шутки.
В бабушкиных глазах светились беспокойство и твёрдая решимость — та самая, что помогала ей справляться с любыми трудностями. Кирюше захотелось сбежать обратно домой, где никто не читает нотаций. Но тут её взгляд упал на старую фотографию на полке: светловолосая девочка с косичками смеялась рядом с молодой бабушкой.
— А сделаешь завтра сырники? — попросила Кирюша, чтобы прекратить разговор.
Бабушка улыбнулась, и её лицо сразу смягчилось.
— Конечно, сделаю, — ответила она. — Только пообещай, что будешь слушаться. Ладно?
Кирюша кивнула, чувствуя, как напряжение понемногу уходит.
Зайдя в свою комнату, Кирюша плотно прикрыла дверь, вытащила из-под подушки фотографию сводного брата и вздохнула:
— Ромка-Ромка...
Потом убрала снимок в верхний ящик тумбочки, достала календарик, зачеркнула прошедший день и погасила свет.
На следующее утро бабушка ловко переворачивала на сковороде румяные сырники. Воздух был напоён сладким ароматом ванили. Через несколько минут Екатерина Алексеевна позвала внучку к столу.
— Сходишь в молочный? — попросила бабушка после завтрака, вытирая руки о фартук и указывая на пустой бидон на подоконнике.
— Ага, — кивнула Кирюша, лениво потягиваясь.
— Яйца, творог, молоко, сметану. Запомнила? — уточнила Екатерина Алексеевна, взглянув на внучку поверх очков.
— Запомнила.
— Ай! Что будет, то и возьмёшь, — махнула рукой бабушка, передавая Кирюше деньги, старый бидон и хозяйственную сумку. Внутри лежали пустая пол-литровая банка и сетка для яиц.
Кирюша покосилась на клетчатую сумку и взяла пакет с надписью «Берёзка», пытаясь уместить в него всё. Но бабушка, заметив этот манёвр, укоризненно покачала головой:
— Возьми сумку!
— Да ну её.
— Порвётся ведь.
— Ладно, — вздохнула Кирюша, сдаваясь, и затолкала сумку в пакет.
Дверь хлопнула, и девочка отправилась в путь.
— Сдачу не забудь! — крикнула ей вслед бабушка.
Солнце освещало крыши домов. Кирюша шла по улице, напевая под нос, размахивая бидоном и наслаждаясь утренней тишиной.