3. Остров Сахалин в 18 в

3. Политическая история Сахалина в XVIII в. (до начала японской колонизации)

Вытеснив русских из Приамурья, Маньчжурский Китай (Империя Цин) включил в сферу своего влияния и Сахалин. Это произошло в ходе экспедиции 1709-1710 гг. Результат экспедиции был закреплён в составлении карты Сахалина. Картографами в данном случае выступили иезуиты, католические миссионеры, принимавшие участие в маньчжуро-китайской экспедиции. Сахалин на той карте изображён в качестве острова, протянувшегося на юг от устья р. Амур до 50-го градуса северной широты.

Описывая экспедицию на Нижний Амур, её участники-иезуиты упоминают, что в то время в Китае о. Сахалин был известен под названием «Хюйе». При этом именно они впервые выдвинули название, ставшее прототипом имени нашего острова: Сагальен Анга Хата, т.е. «остров в устье Чёрной реки» (Сагальен Ула – это р. Амур). Таким образом, отцы-иезуиты исторически стали крёстными отцами современного Сахалина.

Обследование Сахалина маньчжурами в 1709-1710 гг. было поверхностным. Согласно рапорту иезуитов, маньчжурские разведчики ограничились сбором данных о некоторых нивхских и орокских селениях в северной части острова. По предположению М.С.Высокова, побывавшие тогда на Сахалине маньчжуры не решились продвинуться на юг острова, туда, где жили айны. И, тем не менее, экспедиция 1709-1710 гг. положила начало номинальному господству Китайской империи над Сахалином в XVIII – первой половине XIX в.

Другим практическим результатом той экспедиции, как было сказано, стало составление карты Сахалина как части географического атласа Империи Цин. Очень скоро данная карта станет известна и в России, и в Западной Европе, где её используют для составления как российских, так и европейских карт северной части Тихого океана. В частности, в Парижском атласе Ж.Б. д’Анвиля от 1737 года помещено изображение острова под названием Saghalien-Anga-Hata («остров устья Чёрной реки»).

Характер господства Империи Цин на Сахалине в Новое время в самых общих чертах был преемственным, восходя к гегемонистской практике её предшественников – империй Цзинь, Юань и Мин. В обмен на дань пушниной Маньчжурский Китай поддерживал относительный порядок и мир между тремя основными народами, населявшими Сахалин в XVIII столетии, – нивхами, ороками и айнами. Старейшины местных кланов официально возводились в ранг вождей, ответственных за мир между сахалинскими общинами. При этом каждому «вождю» назначался помощник из местных. Такие назначения оформлялись в виде письменных грамот на маньчжурском языке. Кроме этого, маньчжуры практиковали взятие заложников из числа членов семей местной общинной верхушки.

Включение Сахалина в территориальный состав Империи Цин не привело к распространению развитой китайской цивилизации на сахалинскую почву. Империя не строила здесь городов и даже не пыталась развивать земледелие. Китайских либо маньчжурских колоний в XVIII столетии на Сахалине не возникло. Также мы не знаем, были ли в данный период на острове какие-либо опорные пункты маньчжуров, подобные небольшим крепостям чжурчжэньского, монгольского и минского периодов господства. Скорее всего, в них тогда уже не было нужды, поскольку местная родоплеменная элита была заинтересована как в сохранении благосклонного к ней отношения со стороны Империи, так и в торговле с нею. Думаю, справедливым будет предположить, что к XVIII в. развитие сахалинских общин вышло на такой уровень, когда весомую роль начинает играть заинтересованность общинных элит в регулярном потреблении материальных благ, которое им могла обеспечить постоянная экономическая связь с более развитым обществом.

Основное значение цинского господства для островных сообществ состояло в том, что XVIII век был одним из тех эпизодических периодов, когда великая Восточноазиатская цивилизация вновь по касательной прошлась по населению нашего острова, оставив в нём более или менее глубокий след. Данное влияние выразилось не только в установлении относительного мира между островными народами, но и в усилении товарообмена между жителями Сахалина и Китаем. В обмен на меха соболей, выдр и лисиц сахалинцы теперь более регулярно получали такие важные для хозяйства и культурной жизни вещи как ткани, нитки, иглы, бусы, бисер и посуда. А питательный рацион сахалинских аборигенов дополнялся зерновыми и бобовыми. Кроме того, в данный период из Поднебесной на Сахалин стала регулярно поступать табачная и алкогольная продукция. Поступало ли спиртное на остров в предыдущие периоды, нам не известно, хотя такое вполне могло быть.

Таким образом, господство Маньчжурского Китая над Сахалином в XVIII в. не стало причиной каких-либо радикальных сдвигов в традиционном укладе народов нашего острова. Характер хозяйства и общественных отношений оставался здесь прежним, что, впрочем, не исключает некоторого поступательного развития и улучшения быта островных рыбаков, оленеводов и охотников.

Такое, своего рода, ленивое номинальное господство Китая над Сахалином продолжалось до 1850-х годов, времени, когда российский военно-морской флот открыто и недвусмысленно заявил о притязаниях Российской империи на весь огромный остров. Данному событию предшествовал длительный период российского продвижения на Дальнем Востоке, сопровождавшийся исследованиями, торговыми операциями и неизбежными конфликтами. Однако, приблизительно в этот же период – с середины XVIII по середину XIX в. – другая страна возобновляет свой геополитический интерес к Сахалину – Япония.

С 1630-х по 1860-е годы Японская империя существовала в режиме самоизоляции. Главной целью такой политики, проводимой сёгунами Токугава, была консервация феодального строя и сохранение внутриполитического баланса между могущественными самурайскими кланами, а значит, и сохранение господствующего положения самого рода Токугава. Однако, такой ущербный стиль правления мог лишь замедлить, но не остановить общественно-экономического прогресса внутри Японии. Рост экономического могущества городских собственников, т.е. японской буржуазии, шёл не смотря на ограничения. Деятельная энергия японской нации, проходившей в тот период своё инкубационное развитие, уже с XVIII в. требует выхода за пределы страны.

Другим фактором, подвигнувшим власти Японии обратить взоры на Сахалин и Курильские острова, стало продвижение России в данной части Восточной Азии. В 1770-е годы Россия уже проявила заинтересованность в Южных Курилах, айнское население которых с 30-х годов XVIII столетия начало выплачивать дань феодальному клану Мацумаэ, владетельным князьям острова Хоккайдо. Таким образом, расширение сферы российского влияния к югу от Камчатки и Охотска вызвало обеспокоенность в японских правящих кругах и в целом, в среде образованных японцев.

С 1750-х годов Япония возобновляет своё продвижение на Сахалин.

В период с 50-х по 70-е годы XVIII в. такое продвижение не шло далее торгово-промысловой деятельности между предпринимателями от клана Мацумаэ, с одной стороны, и айнами юга Сахалина – с другой. Японские промысловики ловили у берегов Сахалина рыбу и трепанг, а торговцы выменивали у айнов биоресурсы острова на изделия японских ремесленников. Никакого, даже минимального, военного проникновения японцев на Сахалин в данный период не установлено.

В 1785 г. на Сахалин и Южные Курилы прибывает первая в XVIII столетии официальная исследовательская экспедиция Японии. Её деятельность проходила и в следующем 1786 году. Сахалинская часть данной исследовательской экспедиции не охватила ни всего внутреннего пространства острова, ни всей линии его побережья. В своём исследовании Сахалина глава экспедиции Ооиси Иппэй в значительной степени полагался на опрос сахалинских и нижнеамурских аборигенов. Из опросов сахалинских айнов японцы выяснили, что остров формально находится под юрисдикцией маньчжуров. Эта новость не обескуражила японцев. Успешное в целом возобновление исследования Сахалина (а заодно и Южных Курил) после более чем векового перерыва дало японцам основание для начала колонизации островных территорий к северу от Хоккайдо с последнего десятилетия XVIII в. И первым крупным актором такой колонизации выступил феодальный клан Мацумаэ.

Таким образом, время с 1710 по 1790 гг. было периодом, когда две державы Восточной Азии, Китай и Япония, формально и фактически включили о. Сахалин не просто в сферу своего влияния, но и прямо заявили свои претензии на включение его в свой территориальный состав. Причём, стиль такого геополитического поползновения со стороны обеих империй имел как общие черты, так и отличия. К общему следует отнести фактическое, хотя и весьма ограниченное исследование острова с последующим его картографированием. Также, к общему инструментарию проникновения на Сахалин мы относим и торговлю с местными жителями. Различие же выразилось в самом характере физического взаимодействия представителей Маньчжурского Китая и Токугавской Японии с нашим островом. Со стороны Китая это заключалось в подавлении вспышек насилия между кланами сахалинских аборигенов и в пролонгации имперской власти на остров путём её делегирования представителям аборигенной родоплеменной верхушки, а также во взимании дани.

Со стороны Японии воплощением физического взаимодействия с Сахалином стала непосредственная экономическая, промысловая деятельность на острове и в его прибрежных водах.

Так Сахалин в XVIII в. де-факто был зоной совместного освоения и со стороны Китая, и со стороны Японии. Причём, освоения в его начальной стадии. Ограничения, связанные с политикой самоизоляции Японии вкупе со слишком периферийным положением Сахалина по отношению к геополитическим центрам Империи Цин стали в данный период теми факторами, которые уберегли Японию и Китай от прямого соперничества и, в конечном итоге, от военного столкновения на Сахалине.


2022 г.