О чём думает фру Юлия Ктрём

Из королевства Швеции был выписан в Золотую Орду, математик Густав Ктрём. Еженедельное жалованье (жендел-жал) было щедрым, плюс обеды за императорским столом. Ктрём отказался от монгольской жены, ибо приютил рабыню из Рима, Юлию Трапецию.
За столом сидела старая императрица-мать, дула на ложку с супом. Она обратилась к императору-сыну:

— Сындайсоль.

Император не подал солонку, и старуха стала перечить или перчить — от неловкой ситуации Ктрём стал шептать что-то на ухо темнику, но резко замолчал, т.к. у темника воняли ноги. А густой суп всё никак не мог остыть, пар как Благодатный Субботний огонь, переходил от котла в миски, на ложки. Сындайсоль обтёр рот рукавом, и обратился к Ктрёму:

— Швед, загадай мне арифметическую загадку.

КТРЁМ: В юрту зашла наложница — сквозняк сбил с полки восьмёрку. На полу откололись две боковинки от восьмёрки. Какую цифру поставила обратно на полку наложница? И какая на полу возникла цифра из осколков?

ИМПЕРАТОР: Я просил загадку, а не загадки! — швед, твой ум спит!

КТРЁМ: О, Пожалованный небом, великодушно простите, я не знал, что по-татарски ку - это не ки!

ИМПЕРАТОР (Недовольно встаёт): Пойдёмте стрелять из лука.

Все вышли во двор, взяли луки, колчаны, а на Ктрёма напали мысленные бури (перекати-батыр), убеждали, чтобы Ктрём отпросился у императора немного поспать, сказать, что не выспался из-за болезни Юлии, надо придать Юлии болезненный вид, спрятать золотые монеты в яблоки, и без эмоций есть перед соседями, держать наготове верблюдов. Но учёная степень, и так заводящая трапециевидная шея Юлии, и северный благородный олень, пускающий из ноздрей пар, сказали Ктрёму, что надо взять в руки лук и стрелы. Ктрём так и сделал — стрельнул в сторону мишени — прекрасна сама по себе математическая кривая выстрела, а не точка Б.

Зимняя ночь, нет снега, но очень морозно, впрочем о природе Монголии лучше пишет Николай Михайлович Пржевальский. В своей юрте, с мужской половины юрты, Ктрём обратился к Юлии:

— Когда мы вернёмся в Швецию, мы обвенчаемся, и ты станешь фру Юлией Ктрём. А пока у нас должны быть отношения господин/рабыня.

ЮЛИЯ: Почему ты не хочешь поговорить с императором о том, что математика так и осталась языческой? Что нет ноля, но всегда есть единица - а это означает, что однажды созданное Богом не обнуляется. Докажи ему, что Пифагор ввёл в заблуждение человечество, покажи ему свои формулы, скажи, что ты сделаешь Великую Монгольскую империю вечной и бессмертной, если они будут жить по твоей математической...

КТРЁМ (Перебивает): Прекрати!

ЮЛИЯ: Представь, завтра ты придёшь в свой класс — за партами дети императора, дети знати, дети всяких царей-вассалов, отданные в качестве аманатов (Юлия прислушивается — Ктрём спит-храпит).

Юлия отворачивается лицом к войлочной стене — снова не могу оторвать взгляд от её соблазнительной шеи. Юлия представляет себя в Риме — она замужняя фру, под шведским зонтиком от солнца - иностранка, нищие просят копеечку. В библиотеке Ватикана прохладно, мраморный Пьетро, картотечные шкафы с запахом смирны, за стеной репетирует детский хор, а вот и кафедральный-абонентский стол.

ИЕЗУИТ-БИБЛИОТЕКАРЬ: Я могу чем-то помочь, синьора?

ЮЛИЯ: Святой отец, мне нужно найти какое-то свидетельство о том, что ноль не существует! Единица, или минус один - это есть, это я знаю. Может быть сохранилось устное предание одного из Апостолов, что он лично слышал, как Христос сказал между делом, что нет ноля? Или может Франциск Асс...

Юлия заснула.
Проснулась в своём шведском домике — не гувернанткой Густава Ктрёма.