Былинные земли. Побываем в Задорожье. Часть 9

(Продолжение)

ДОРОГУ – КАПИТАЛУ!

Наследуя «заезжий опыт», бывшие княжеские слуги перенацеливались – приспосабливались к новым условиям, что менялись под воздействием капитала.

Как показывает сравнительный анализ парафиальных данных, наибольший «навар» имели землевладельцы, в распоряжении которых находились местечки. Их в Задорожской парафии было три: Прозороки, Лужки и Плиса. «Курящиеся дымы» в них (дома) отличались тремя уровнями. Большинство составляли так называемые «пляцовые» – как и современные частные жилища: с постройками на отдельных участках – «пляцах». С них парафийные злотые не взимались. А были жители, имевшие пахотные наделы вне местечка, за его чертой. На них тариф распространялся – был таким же, как и в деревнях. И наименьшее внимание уделялось «халупам (по-белорусски, «хацінам») пустым и убогим», такие, естественно, освобождались от парафиальных начетов. Уместно будет сказать, что подобные обиталища отмечались только в одном из трех местечек. Это Лужки. В двух других – Прозороках и Плисе – их не было.

Лужки статус местечка обрели еще в 1745 году. Там дважды в год проводились ярмарки, и вирус предприимчивости распространялся, меняя сферу занятости. Торговля ширилась, обогащаясь притоком новых людей. Как показывают данные за 1800 год, через пять лет после окончательного падения Речи Посполитой, в Лужках насчитывалось 68 дворов, с числом жителей 341 человек. Количественно – не так много, моя деревня Веребки на Береще в годы полного расцвета имела примерно столько же. Но взглянем на лужковский состав. Выделялся слой мещан, их 8 дворов насчитывали 93 человека. Смесь разбавляли 20 шляхтичей, которые были освобождены от податей. А еще был церковный «сектор», насчитывавший 5 монахов-пиаров. И был один «иностранец», назначение которого не указывалось, и только условно можно предположить, что он преподавал в «благочестивой школе», которую обслуживали также шестеро шляхтичей, тоже освобожденных от обязательных податей. Как тут не вспомнить, что Веребки, где в свое время обитали монахини-бернардинки, тоже приняли человека с "иностранным" звучанием – Шкирандо.

«Заведовал» местечком, конечно же, Теодор Жаба – владелец. Набирая мощь, представитель рода утверждался, накапливая фонды. По данным за 1789 год, в его распоряжении было уже полоцкое предместье - «Кривцов посад». И ближайший к городу на Двине междуреченский сельский центр, куда перевели воеводство после первого раздела Речи Посполитой, тоже относился к разряду «жабовских».

С присоединением к Российской империи положение Теодора не только не пошатнулось, наоборот, он удостоился звания «тайного советника Его Императорского Величества».

ДВОР НА ГОРОДИЩЕ

Двор «советника» располагался не в самом местечке, а за рекой - через Мнютицу - на левом ее берегу. «Двор Лужки, или Городец» (так он представлен в документах за 1800 год), что говорит о некоем древнем поселении – городище. Жабы развернули там хозяйственный «очаг», не проявляя интереса оформить загородную виллу в виде магнатского терема. Ничего подобного не было и в Свяде. Где последний полоцкий властитель держал свою резиденцию, пока неясно.

«Домов господских деревянных три», - разрисовывал жабовскую мызу составитель обозрения в 1800 году, и перечислял ряд строений, которые предназначались для трудовой активности. Тут – и небольшая капличка, тоже деревянная, и мукомольня, и сукнодельня, и пилорама, и даже «поташной заводъ». Сравним: почти такая же религиозно-хозяйственная «экспозиция» характеризовала свядскую Рудню. Только там вместо поташа добывали болотную руду, чтобы выплавлять железо.

В «господских домах», надо полагать, жил обслуживающий персонал. Организацией производственного цикла занимались шляхтичи (8 мужчин и 6 женщин) – неплательщики податей. Они числились «во дворе» хозяина - крепились к его владениям. Отметим, что в парафиальных тарифах за 1775 год ни одного побочного пана на жабовских землях не было. Они появились спустя 25 лет.

А ЗА РЕКОЙ – ПОСАД

Не только центр – лужковский двор, преобразился, а и заречная сторона, где «устаканилось» местечко. Учитывая изначальную «ступню» там сапеговского рода, можно представить, как оно сформировалось. Наверное, Лужки начинались со слободы – по примеру Нового Лепеля. Жаб можно назвать полновесной сановной плеядой местного значения. Они были выходцами из междуречья, с бывших полоцких земель, и овладение окрестной инфраструктурой – закономерный итог. Используя чиншевую практику, они заселяли освоенные земли и открывали местечки, превращая их в торгово-ремесленнические центры. Такими были Лужки – ярмарочный узел, удачно расположенный географически: при столбовой дороге, которая связывала и с Вильно, и с Минском, и с Ригой. Коммерческие интересы сочетались с религиозными. Еще Валерьян - дед Теодора, построил в Лужках божественный храм - костел, а брат настолько вжился в церковную среду, что занялся богословием. Церковь поддерживала веру в божественное предначертание – что именно таким должно быть общественно-экономическое устройство, но делилась. Для прихожан греческого направления была устроена «деревянная» церквушка Рождества Пресвятой Богородицы.

КТО ПЛАТИЛ, ТОТ И ЗАКАЗЫВАЛ
 
Теодор продвинул заботу о местечке и поднял его авторитет, раскрыв потенциал Лужков. Помимо фабрично-заводских дел, он поддерживал монашеское «детское училище» (так представлена школа пиаров в экономическом описании за 1800 год). Вот только крестьяне (вечные труженики полей) оставались вне поля зрения. Они в ту школу не допускались. Обучалось «юношество благородного дворянства» (так в тексте) – дети землевладельцев. Учителя «на обеспеченном иждивении», - пояснял оценщик, подразумевая магнатское участие. Кто платил деньги, тот и музыку заказывал.

Скажем, что еще одна школа, «деревянная», принадлежала еврейской диаспоре. А основной круг подданных – кто наполнял закрома продовольствием – вычеркивался из претендентов на заботливое обслуживание.

ПОПЫТКА СПАСТИ СТРОЙ

Конечно, такое положение не могло долго длиться. Государство катилось к своему финишу – концу существования. Предпринимались меры удержать строй, но они не касались сути проблем. Ставка делалась на военный потенциал. Как свидетельствуют парафиальные документы за 1789 год, землевладельцы обязывались 10 процентов своих доходов направлять на армейские нужды, на укрепление военного ведомства. Это было мерой обреченного воителя. Главная причина кроилась в имущественном расслоении.

Война могла отодвинуть взрыв недовольства, но корень не затрагивала. Помогли империи, разделив обширную территорию и укрепив строй капитала новыми мерами. Империи сохранили магнатский строй, продлили его существование. «Дворян» - владельцев крестьянских поселений, стали называть помещиками.

ГОСПОДА-ПОМЕЩИКИ

Магнаты как были на своих местах, так и остались. Поменялась «вывеска». Крестьянам волю не дали, наоборот, закрепили их принадлежность, введя пригонную службу и обложив данью – податями. Армию крепостных пополнила мелкая шляхта, она подверглась люстрации – кто не мог доказать свои права на земельные угодья, переводился в разряд бесправных: неимущих.

Зато вовсю заработала торговля, открылись «шлюзы» беспрепятственного провоза готовых товаров и сырья, и на этом поприще средоточием денежного оборота стали местечки. В них, как в муравейниках, скрещивались интересы землепашцев - людей села, и скупщиков изготовленных изделий, раскручивался товарообмен. «По воскресеньям торги, - отмечал оценщик Лужков в 1800 году, - куда съезжаются крестьяне со своими припасами».

(Окончание следует).

На снимке из интернета: переход через Двину; паромная переправа в Дисне.


05.01/24