Выстрел в лоб

     Накануне Ирка пригласила Степана сопроводить её в мастерскую молодого, но уже известного всей Москве, большого и даже официального художника. Живописец был академистом. Писал московские дворики и крыши, оставшихся нетронутыми, малоэтажных домов, храмы и колокольни,  портреты иерархов церкви и простых верующих, политиков, и, конечно, бизнесменов (заканчивались 90-е).
     За всё это ему выделили мастерскую метров в сто на самом верхнем мансардном этаже "сталинки" с высокими потолками и сантехническими удобствами почти в самом центре столицы: знай только - пиши себе в удовольствие и радуй сограждан, ни о чём не переживай, в ус не дуй и не нуждайся. Мастер, видимо, так и делал: не нуждался и писа;л, и писа;л...
     Степан не был большим знатоком в изобразительном искусстве. Конечно, он раз в десять лет ходил в Третьяковку или музей Пушкина, и даже в силу обстоятельств бывал в галереях Ильи Глазунова, Зураба Церетели и Александра Максовича Шилова, но главное - он имел необычайное чутьё и тонкий художественный вкус почти во всех культурных сферах. Степа мог почти сразу и безошибочно определить, где что-либо талантливое и достойное, а где вторичное и пародийное фуфло. Вот оттого-то, он и был приглашён в сопровождение. Ирка, полагаясь на его врождённый нюх, чаяла, может даже что-то приобрести прямо в мастерской. Работала она в верхних структурах нашей городской власти и вроде бы даже курировала поддержку художника в выделении ему этой самой мастерской. Естественно предполагалось, что и он, проявив встречное движение, сам предложит нечто из своих работ в подарок, а ещё лучше - напишет Иркин портрет и тем самым увековечит её, поставив в один ряд с людьми великими или очень значимыми.
     Пришли.
     Степан ходил вдоль стен, что-то спрашивал, цокал, уточнял, возвращался, и снова как волк в вольере рыскал по периметру. Даже заглянул в туалет и на кухоньку, но и там ничего не приглянулось. Ему ничего не нравилось, но виду "эксперт" не подавал, и на Ирку смотрел стеклянными, ничего не выражающими глазами, не выказывая мнения и симпатий.  Через час подробного просмотра и созерцания он начал сомневаться в самом себе: "Как же может ничего не нравиться, если всё культурное, духовное и профессиональное сообщество признало?" Взглянув в последний раз на лик известного епископа на фоне храма, пошли втроем пить чай с печеньем, вафлями и баранками. Сели за журнальный столик. На нижнем ярусе журналы. Один из них художник предложил полистать Степану. Это был каталог его работ в каком-то иностранном издании. Некоторые произведения, которые висели в мастерской, Стёпа тотчас узнавал, обречённо продолжая листать дальше и дальше... Всё одно к одному: дома, дворы, крыши, портреты, храмы... Стало неловко. Пора бы и сказать хоть что-то восторженное и от души. Но печенье с баранками застряли поперек горла и панегирик никак не исходил.
     И вдруг...
     Нет, дальше не сразу...
     Бывает в жизни каждого из нас очарование, а бывает и разочарование.
     Сначала о разочаровании... Представьте, что вам предложили послушать виниловую запись "Элегии" Жюля Масне в исполнении великого певца Фёдора Шаляпина... Вы сели прикрыли глаза, запрокинули голову... Зазвучала музыка... Вступление... Фортепьяно, виолончель, неизъяснимая тоска в каждом звуке, в каждом аккорде... И тут вместо Фёдора Шаляпина вступает Прохор Шаляпин!! Этот самозванец! Хрюкает мимо нот, безголосое чудище! Хрюкает и хрюкает... А в конце, самое ужасное - бурные аплодисменты и крики "браво!". Публика в восторге.
     И сидишь ты опущенный, слушая эту хрень... Короче, нет никакого великого Фёдора Шаляпина, а есть только слащавый Прохор... И это, конечно, разочарование.
     Или вот ещё, но уже об очаровании...
     Старый фильм "Веселые ребята". Помните, как там упиралась в вокальные гаммы комическая героиня, разбивая куриные яйца о нос бюстика Бетховена, надеясь, что ей это поможет запеть? А потом Любовь Орлова спела только одну красивую ноту, и сразу стало понятно, у кого настоящий очаровательный голос.
     Таким образом: что очаровываясь, что разочаровываясь, вы в любом случае получаете эстетический, эмоциональный или культурологический шок.
     Так вот...
     На тридцатой странице альбома Степан увидал то, что его сразило наповал, будто кто-то выстрелил из иллюстрации прямо в лоб... Там на картине: усталый, безысходно обречённый и сильный человек сидел на камне, сложив руки и смотрел перед собой, решив для себя всё и навсегда. Это было чудо! Художник передал смысл и суть не только эмоций и настроения, но и философии жизни всей нашей цивилизации.
     Стёпа перестал жевать, потом поставил чашку с чаем на столик и сиплым шёпотом почти заорал:
- Так вот..., вот же! Это же то, что надо! Это - так здо;рово!! - в сердцах и восторге продолжал "эксперт", - Ведь именно так надо!
     Ирка и художник с явным интересом протянули руки к каталогу и развернули его.
Лицо у художника обвалилось. Он тяжело поглядел в восторженные глаза Стёпы, готового купить картину немедля и за любые деньги:   
- Эта картина другого художника, - мрачно заявил он и вынул лист из каталога.
     Как так вышло, что картина Ивана Крамского "Христос в пустыне" оказалась вложенной в каталог нашего молодого и удачливого мастера - неизвестно. Да и что уж было спрашивать? Чай допили и потопали к метро...
- Ну, что же ты, Стёпа - такой известной картины-то не знаешь? - возмущалась Ирина, - Тоже мне...
- Да я знаю, но как-то так, само вдруг вышло... Ведь целый час ходили-бродили среди этой конъюнктурной хрени, и тут вдруг - раз и перед тобой гений!
     Больше Степана на экспертную оценку не приглашали и мнения его о живописи не спрашивали.
     Оплошал...

©   А.Е. Тулупов
    28 января 2023 г.