Глава 7. В кафешке

Часов к 11 вечера, родственники нас покинули. Отправившись восвояси. И  мы к полночи, переодевшись, завалились в любимую привокзальную кафешку. Так было принято. Гулять не в городе. А здесь – в маленьком станционном кафе. В невзрачном заведении, ставшем для нас первым глотком: отдыха, свободы, да всего, что давало возможность переключиться, после изнашивающих будней училища. Когда сидя за его  стойкой и поедая нехитрую снедь, ты вдруг осознаешь, что выжил. Просто выжил. Не смотря ни на что. И более того, ты уже не затюканный начальством и нагрузками первокашка, а курсант(!), умудрившийся дожить до четвертого курса.
Да!
А потом приходит осознание того, что из всего твоего курса, не осталось и половины. Мир их праху…
А у старших курсов - потерь и того больше. Мир их дому…
И  как-то сразу,  уходит излишняя веселость. А четыре «птички» на рукаве «летят»,  уже как-то и тяжело. И чувствуешь себя,  каким-то потерянным. И поминаешь с оставшимися - ушедших…
Но:  запах лаванды за окном, проникающий в открытую дверь… Вкус супа, который здешний повар готовит просто обалденно…  Гаснущий закат за окном… Будто соскользнувший с картины художника. Воспоминания о практике,  с ее приключеньями…  Товарищи рядом… Байки, рассказанные за стаканом минералки. Все это возвращает веселость. И в глазах уже пляшет,  знакомый огонек куража. Отодвигая и грусть, и усталость куда-то на задворки организма. А потом - бегом в училище. Успеть до отбоя!
Много. Очень много воспоминаний. Доверительных бесед. Все, связывало обитателей училища  с этим местом, уже не один выпуск.
Посидеть в нем «на дорожку», стало  традицией  выпускников этого училища.
Не нарушили и мы ее.
Из полутора сотен поступивших, нас осталось семнадцать. Не такой уж и плохой показатель, учитывая жесткие нравы данного заведения. Зато, потери среди  окончивших его, за все время их службы на различных объектах, составляли от силы, один процент. А служили его выпускники долго.
Что сказать? Живучие были. А других отсюда и не выпускали. Оставалось только удивляться железным нервам преподавателей, отсутствию жалости у них, и присутствию профессионализма.
Они воспитывали и натаскивали, учили и снова натаскивали. Выпуская на свет божий, не машины, но нечто более серьезное.  Не даром,  выпускников этих стен уважали и побаивались. Считаясь с ними. И не зря, училище стояло некоторым особняком, среди других  структур подобной направленности. Откуда живых выходило побольше, а заканчивало служить – поменьше.
Мы разместились за прямоугольной стойкой, поглядывая в окна, друг на друга и потягивая коктейли.
За окном простиралась густая, душная, наполненная пряными запахами, южная ночь;  ничем не напоминающая о том, что на дворе уже совсем не лето.  И изредка заглядывающий в открытые окна сквознячок, вовсе не нес ожидаемой прохлады.
Разговоры ни о чем, и обо всем…
А потом, ближе к утру, мы дружно достали сигары и закурили…
Это тоже был обычай. Примета.
Перед возвращением в училище для оглашения приказа о распределении, надо было прикурить сигару, а потом оставить ее в стакане с недопитым коктейлем.
По залу пополз густой сигарный дым… Заиграла музыка.
Мы немного расслабились, вновь заговорили.
Каждый выдвигал версии о своем предписании на какую-либо базу или звездолет. Одна я молчала. Я была без понятия.
Наконец, один из наших «выживших», решился задать волнующий всех вопрос. И начал чуть издалека:
- Раф, а ты предполагаешь, куда тебя?
- В душе не чаю. – честно ответила я.
Все помолчали. А потом прозвучал  и собственно вопрос:
- А ты?... Ну, это самое.   Нам ответь. Только правду. Нам. Мы знаем, как он поступил… Просто скажи…  Грасса это не ты? – заданный Кэшем, принадлежащим к расе Кунь.
- Нет. Не я. – помотав головой,  сообщила я  им чистую правду.
Все молча смотрели на меня.
Я обвела сидящих взглядом.
Скрывать мне было нечего. Но, вопросы относительно самоубийства, явно возникли не только у меня.
Потому, чуть помолчав,  нехотя  пояснила:
- Но я не верю в его самоубийство. А отсутствие даже энергетических следов кого-то чужого, говорит  лишь о профессионализме киллера. Но никак об его отсутствии. – поджав губы, я выдохнула.
Не люблю длинных речей.
И продолжила:
- Я даже зла не была. Такое лучше, чтобы случилось пораньше. Иначе потом, может быть больнее. Но  огорошена была, это точно. Че  делать, не знала? Но не залипла на обиду. Не до того стало. Отпустила. «Хрен с тобой, золотой карась.» - подумала. Судьба все расставляет по местам. Может так оно и лучше. Насильно мил не будешь. Опасно, когда напарник недоволен вашей парой. А тут, все понятно. Досадно. Но понятно. Как-то так…
Я вновь втянула в себя коктейль и пыхнула сигарой.
- А предположения? – осторожно спросил один из  кашессов.
- Да, хрен знает. Я чего только не передумала. Одни гадания, только  что,   не на кофейной гуще. А толку? Неоднозначно все как-то. – я замолчала, вертя в руках стакан и глядя в окно.
Спорить со мной насчет неоднозначности, никто не стал. Мы помолчали.  Я знала, что мои слова не подвергались сомнению. А парни знали, что  им, я бы  врать не стала.
Время близилось к четырем утра,  и скоро надо было  отправляться в училище, чтобы до завтрака  успеть еще и пару часиков поспать. А там – распределение. Да и вообще, мало ли чего Красноголовый удумает?  Лучше немного отдохнуть.
- Рафика, спой на ход ноги, попросил пиявковидный, подавая мне гитару.
Парни замерли в ожидании.
Осторожно пройдясь по струнам, я не стала манерничать. А просто запела, в молчании зала, под пристальными взглядами однокашников, стародавнюю песенку выпускников летной школы Захпура:
- В темном зале погасли огни,
За окном уже властвует ночь.
И нежданно так щиплет глаза,
То ли дым от сигар,
То ли слез  непролитых, - след.

Разойдемся. Последний уж сдан зачет.
Разлетимся, огнями недолго сверкая.
Утопает в тумане горячая, южная ночь.
Навсегда нас друг с другом, теперь разлучая.

Жизнь идет. И неведом Судьбы каприз.
Может свидимся. Кто ж его знает?
Во Вселенной и в жизни -
Маршрутов не счесть.
Все когда-нибудь в них бывает.

У всего есть свой собственный рок.
Кто-то долго летит,
Кто-то быстро кометой сгорает.
Исчезая с радаров, как легкий, утренний бриз.
Для живых о себе оставляя, лишь - память.

А в ночи догорают огни.
Лишь одни, над планетой мерцают.
К ним идем. Что сверкают над нами в выси.
Им маршруты и жизни вверяем.
А за окнами уже забрезжил рассвет. И пора было расходиться…