Туркестанцы! 2 часть

Крушение эмирата

В мае 1920 года штаб 1-й Туркестанской кавалерийской дивизии прибыл в Самарканд.

Военная и политическая обстановка в Средней Азии продолжала оставаться сложной, несмотря на взятие частями Красной Армии Красноводска и разгром белогвардейских банд атаманов Дутова, Анненкова и генерала Бакича.

Главарь басмачей в Ферганской долине Мадамин-бек подписал в городе Скобелеве (ныне Фергана) с начдивом 2-й стрелковой Туркестанской дивизии Н. А. Веревкиным-Рахальским соглашение о переходе всех отрядов басмачей на сторону Советской власти. Но вскоре Мадамин-бек был убит, и уже в июле 1920 года подстрекаемые интервентами басмачи Ферганы вновь развернули боевые действия. Была создана «мусульманская армия» во главе с Курширматом. В нее входили шайки таких курбашей[1], как узбеки Исламкуль, Хал-Ходжи, Нурмат-Минбаши, Юлчи, киргиз Муэтдин-бек и другие. Всего в «мусульманской армии» насчитывалось около» 30 000 вооруженных всадников. Басмачи готовились к нападению н-а крупные административные центры. Одновременно с этим войска эмира бухарского закончили подготовку удара в тыл Советскому Туркестану.

Бухара в это время формально считалась самостоятельным государством. Но по существу бухарский эмир Сеид-Алим-хан был марионеткой в руках американо-английских империалистов и русских белогвардейцев. Соотношение сил складывалось явно не в нашу пользу. Эмир располагал регулярной армией численностью в 8745 штыков и 7580 сабель при 23 легких орудиях и 12 пулеметах и иррегулярным ополчением беков — 27 000 сабель и штыков при 32 орудиях.

Командование Туркестанского фронта могло выставить против армий эмира не более 6–7 тысяч штыков и 2,5 тысячи сабель при 32 легких и 5 тяжелых орудиях, 8 бронеавтомобилей, 5 бронепоездов и 11 аэропланов.

Решить задачу защиты Советского Туркестана одними военными средствами нечего было и думать.

Для помощи трудящимся и укрепления Советской власти в Туркестане ЦК РКП (б) и ВЦИК РСФСР направили в Среднюю Азию специальную комиссию в составе М. В. Фрунзе, В. В. Куйбышева, Я. Э. Рудзутака, Ш. 3. Элиава и П. А. Кобозева.

Комиссия проделала в Туркестане большую работу. С помощью комиссии началось решительное исправление ошибок и перегибов, допускавшихся на местах. Так, например, бывший председатель Совнаркома Туркестанской республики Ф. И. Колесов нарушал национальную политику партии, не занимался политическим воспитанием масс. С помощью членов комиссии удалось установить тесную связь с партийной организацией Бухары, которая насчитывала в своих рядах около пяти тысяч коммунистов и готовила массы к свержению эмира.
По указанию Владимира Ильича Ленина комиссия рекомендовала бухарским коммунистам установить временный блок с буржуазно-националистической партией младобухарцев (джадидов). Блок этот был возможен потому, что партия младобухарцев, выступая против деспотической власти эмира, была заинтересована в ликвидации феодализма. Заключая этот временный союз, коммунисты Бухары понимали, что после свержения эмира предстоит еще жестокая борьба за социалистическую революцию. Коммунисты Бухары учитывали оппортунистическую сущность партии младобухарцев и взяли на себя основную тяжесть подготовки восстания.

Комиссия в своей деятельности руководствовалась письмом В. И. Ленина.

«Установление правильных отношений с народами Туркестана, — писал Владимир Ильич, — имеет теперь для Российской Социалистической Федеративной Советской Республики значение, без преувеличения можно сказать, гигантское, всемирно-историческое.

Для всей Азии и для всех колоний мира, для тысяч миллионов людей будет иметь практическое значение отношение Советской рабоче-крестьянской республики к слабым, доныне угнетавшимся народам.

Я. очень прошу вас обратить на этот вопрос сугубое внимание, приложить все усилия к тому, чтобы на примере, делом установить товарищеские отношения к народам Туркестана, — доказать им делами искренность нашего желания искоренить
все  следы империализма великорусского для борьбы беззаветной с империализмом всемирным…»

Строго следуя ленинским указаниям, комиссия морально поддерживала революционное движение в Бухаре, не вмешиваясь во внутренние дела Бухарского государства.

К августу 1920 года в Самарканде закончилось формирование 1-й Туркестанской кавалерийской дивизии. В нее вошли: 1-я бригада (комбриг Я. А. Мелькумов) в составе 1-го кавалерийского полка, бойцы которого являлись мобилизованными в армию рабочими железнодорожных мастерских и хлопкоочистительных заводов, и 2-го кавалерийского полка (бывшего лейб-гвардии драгунского полка, прибывшего с Восточного фронта); 2-я бригада (комбриг Сусанин), прибывшая из Семиречья, в составе 3-го и 4-го кавалерийских полков и переброшенная из Сибири 3-я бригада (комбриг Марсов[2]) в составе 5-го и 6-го кавалерийских полков.

В середине августа в Самарканд приехал Михаил Васильевич Фрунзе, в связи с чем штаб дивизии собрал совещание старшего командного состава. В Самарканде было много эмирских шпионов, поэтому совещание проводилось в строгой тайне. Когда мы вошли в кабинет начальника дивизии Евгения Николаевича Швецова, Фрунзе был уже там.

— Товарищи командиры, — обратился Фрунзе к собравшимся, — прошу слушать внимательно и ничего не записывать. В Старой Бухаре подготовлено восстание против эмира. Восстание возглавляют коммунисты. Однако, ввиду ненадежности
младобухарцев, а также наличия у эмира крупных воинских сил, руководители восстания обратились к Реввоенсовету фронта с просьбой оказать вооруженную помощь восставшим. Это наш интернациональный долг. Мы должны выполнить его еще и потому, что эмир закончил подготовку к нападению на Советский Туркестан и в случае поражения восстания обрушит на нашу республику все свои силы. По. данным, которыми располагает Реввоенсовет, создается блок Персии и Бухары. Враги хотят нанести удар по всей нашей южной границе одновременно и, опираясь на басмаческое движение в Фергане, снова разжечь в Советском Туркестане пожар гражданской войны.

Фрунзе подошел к карте и продолжал:

— Основные силы эмира располагаются в трех районах: Бухара, Хатырчи — Кермине, Китаб — Шахрисябз. Приказываю: командиру 3-й бригады 1-й Туркестанской стрелковой дивизии занять город Кара-Куль, взять. под. свою охрану железную дорогу до станции Якка-Тут включительно, перехватывать перебежчиков из Старой Бухары и в случае бегства эмира не пропустить его. Начальнику Каганской группы товарищу Клементьеву по получении известия о революционном перевороте в Старом Чарджуе немедленно двинуть свои части на Бухару и уничтожить силы эмира. Начальнику Катта-Курганского отряда товарищу Кужелло занять города Хатырчи и Зиаэтдин и в дальнейшем выйти к Кермине. Самаркандскому отряду, возглавляемому товарищем Швецовым, в составе 1-й Туркестанской кавалерийской дивизии, Тюркской конной бригады и 3-го Туркестанского стрелкового полка разбить войска эмира на шахрисябз-китабском направлении и овладеть районами Гузара и Карши,расположенными вдоль реки Кашка-Дарья. Действовать надо быстро и решительно.

После совещания Фрунзе подошел ко мне, и я убедился, что он помнит нашу беседу в Самаре. Михаил Васильевич заговорил со мной так, будто мы только вчера расстались, а до этого хорошо знали друг друга..

— Как вы оцениваете обстановку? — спросил он меня. — Ведь вы почти коренной житель Туркестана. Вам лучше нас всех должна быть понятна психология народа и его национальные чаяния.

Я сказал, что считаю правильными меры по исправлению ошибок, допущенных Колесовым, который пытался только с помощью армии, без участия трудовых масс, присоединить Бухару к Советскому Туркестану, Говоря о создании национальных частей, я заявил, что считаю особенно удачным политическим шагом привлечение на сторону Советской власти племен джамшидов, хозарийцев и тайменов, населявших южную часть республики. Эти племена в любой момент готовы были восстать против Персии и ожидали лишь сигнала.

— Вы хорошо связали руки Персии. Пусть теперь попробуют оказать помощь эмиру, — сказал я.

— Вы и это знаете? — Фрунзе улыбнулся. — Значит, зря времени вы не теряли. Как говорится, с головой окунулись в дела. А ведь обстановка сложная, и, к сожалению, не все это понимают.
Я ответил, что постоянно общаюсь с местным населением, стараюсь быть в курсе его настроений, знать, как в кишлаках относятся к нашей политике.

— Правильно, — одобрил Фрунзе. — Сейчас самое главное — знать настроение масс. Долг каждого командира — изучать население, его обычаи и нравы, исторические устремления. Мы не захватчики, а освободители. Наши интересы и цели совпадают с интересами и целями самих угнетенных народностей.

Когда я вышел от Фрунзе, другие командиры уже разъехались и у штаба, в тени тутовника, скучал в одиночестве мой коновод.

Начались последние приготовления к операции. Велись они в строгой тайне. Передача распоряжений по телефону была запрещена. Железнодорожные служащие не знали о маршрутах эшелонов. Время отправки поездов менялось. В Самарканде полки дивизии с утра в полном боевом снаряжении уходили на учения по разным дорогам, а к вечеру возвращались в лагеря и казармы. Приказания командирам частей и подразделений передавались только лично или через связных. Кроме командиров групп, никто не знал точно времени начала операции.

Было около пяти часов утра 28 августа, когда меня разбудил связной и передал приказание начальника дивизии явиться в штаб, который располагался в старых царских казармах.
 Восстание в Бухаре началось, — сказал Швецов, когда я вошел к нему в кабинет. — Получен приказ командующего фронтом. — Швецов протянул мне отпечатанный на машинке приказ.

«В ряде местностей Бухары вспыхнуло революционное движение, — читал я. — Настал час решительной схватки подавленных и порабощенных трудящихся масс.
Бухары с кровожадным правительством эмира и беков. Полки нарождающейся Бухарской Красной Армии двинулись на помощь родному народу. Красные полки ра-боче-крестьянской России обязаны стать подле них. Приказываю всей нашей вооруженной мощью прийти на помощь бухарскому народу в этот час решения.

Командиры и комиссары! На вас смотрит сейчас вся Советская Россия и ожидает от каждого исполнения его революционного долга!

Вперед за интересы трудящихся Бухары и России! Да здравствует возрождающийся бухарский народ! Да здравствует нарождающаяся Бухарская Советская Республика!»

— Через час выступаем в направлении перевала Тахта-Карача. Ваша бригада идет в авангарде. Боевую задачу и все изменения в обстановке уточню на марше. Действуйте, — сказал Швецов, когда я возвратил ему приказ.

Так началась моя боевая жизнь на Туркестанском фронте.