По Ту Сторону Света

Федор был парень самостоятельный, независимый, но при этом располагающий к себе, скорее казался молчаливым, закрытым, но, когда мы оставались наедине, охотно делился со мной, был тёплый и заботливый. Дело в том, что он много читал в отличие от меня и с ним было интересно, спокойно и надёжно.

Федя довольно хорошо владел профессией плотника, и я бы сказала не простого, а с каким-то своим былинным почерком, внутренней любовью к русской природе. Это не были мотивы сказок, в его работах скорее была какая-то тайна.

Я не могу сказать, что его творчество было лёгким, лишь со стороны казалось, что он удачлив и всё даётся ему скоро, нет, красота его работ давалась ему благодаря личным качествам, главное-немалому труду. Он, конечно, был склонен к азартным увлечениям, хотелось ему и с парашютом спрыгнуть, или, например, и на дельтаплане грезил рассекать горный воздух, когда лучи солнца, и музыка ветра переливаются в чувстве экстрима. И я видела, как его чёрные глаза внезапно загорались азартным огнём, рассказывая о своих мечтах.

А я, напротив, росла, как незабудка, тонкая и бесцветная, правда глаза были голубые, а всё остальное невзрачное. Жили мы в разных деревнях, я в деревне Вертлино, а Федя в Сергеевке и в жизнь вышли мы разными путями. Я пою в церковном хоре, а Федя плотничал, и из безжизненных пеньков создавал смешных гномов для детской лужайки.

Но было одно загадочное, мистическое место, которое находилось не за тридевять земель, а рядом с нами, как раз между нашими деревнями. Необычайное, удивительное Бездонное озеро, самое загадочное место в России, его неслучайно называют мистическим местом, оно спряталось под тенью вековых сосен, вокруг тростниковых болот.

А прозрачность и чистоту этой лесной воды, глотка этой бездонной прохлады невозможно передать, но прикоснуться к ней, погладить эту гладь и окунуться, ох как непросто, а старожилы говорят, ещё и очень опасно.

Тростниковые болота, словно живые, дышащие со своим населением лягушек, улиток и звонких голосистых птиц, всё это собрание охраняет озеро, так что добраться до него непросто.

Я про это озеро конечно знала, как и все в деревне, но не ходила, и страшно было, и недозволенно, а вот отец ходил, вернее рыбачил там, он все болотные и лесные тропы знал, и не раз сам в беду попадал, поэтому ходил на рыбалку или на охоту всегда только в компании соседских мужиков. Из наших ребят тоже никто не ходил на это озеро, нас так застращали, что мы и думать забыли.

Батюшка из той церкви, где я давеча в хоре пела, плотника позвал, иконостас рассохся, пришел Фёдор, ему двадцать третий пошёл, а мне восемнадцатый. Он был высокий и в плечах широк, и с чёрными длинными волосами, и с такими чёрными глазами, что, когда встретились наши глаза, меня как крапивой обожгло. Его видать я тоже чем-то зацепила, потому что дожидался меня у Царских врат. И знаете, так запросто подошёл и сказал:

- Давай я тебя до дому провожу, а то вдруг кто обидит.

А я возьми да скажи:

- A я каждый день хожу, так что же ты каждый день будешь меня провожать?

А он и говорит:

- A я бы и провожал тебя, и в церковь, и обратно, кабы не работа, веришь?

И опять глаза встретились, и опять ошпарило меня, аж передёрнуло, а он мне говорит:

- Вроде я до тебя не дотрагивался, а меня как будто током ударило.

Я смотрю на него и согласно киваю.

- Меня тоже.

А когда он взял мою ладонь в свою, то потекло тепло ручьями и больше наши руки до вечера не разжимались.

Исколесили всю деревню вдоль и поперёк, рассказал он мне про свою жизнь, всё до крошечки. И про братьев близняшек, им по восемнадцать, маленькие ещё, тут я вставила:

- Мне тоже на следующий год будет восемнадцать.

Обнял за плечи и сказал:

- И ты, моя маленькая, хрупкая, как незабудка.

- Откуда ты знаешь, кто тебе сказал, что я сама себя с незабудкой сравниваю?

Засмеялся за весь день первый раз и сказал:

- Так это ж видно, глаза точь-в-точь и шейка как стебелёк.

И опять обняв за плечи ласково сказал:

- Дотронуться прямо страшно, боюсь плечики хрустнут.

- Ой, подумать можно что ты…, забыла слово, как про больших силачей говорят…

- Ну, говорят в сравнении с Гераклом, с Геркулесом?

- Нет, я не про этих, тот был как-то на Б…

- А, силач Бамбула.

- Да, да, а кто он был такой, почему про него говорят Бамбула?

— Это был такой борец, давным-давно.

- А Геракл был такой в самом деле?

- Геракл, если ты веришь легендам, то был в древней Греции.

- А Геркулес тоже из легенды?

- Тоже, только из Римской.

- Федя, а откуда ты всё знаешь?

- Ну, прямо всё, скажешь тоже, всё никто не знает, из книг Незабудка, из книг. Я всегда в семье был старший, после того, что папа без вести пропал, я братишкам читал книжки, которые мне были самому интересны, мне было десять, а им по пять, я им легенды древней Греции читал. Они думали это сказки, а я думал, что я участник той жизни и в ней жил.

- А мне тоже будешь рассказывать про всё?

- Конечно, Незабудка, завтра же и начну, а сейчас я тебя до калитки доведу и ложись спать. Молока попей, - крикнул на ходу.

- Ну прям, как мама, - улыбнулась довольно я.

Легла, и прикоснулась губами к ещё не остывшей ладони, и опять знакомая дрожь пробежала по всему телу. Только спать совсем не хотелось, а хотелось думать о нём.

А днём опять пришёл в нашу деревню и принёс букет незабудок, я обрадовалась и спросила:

- Где же ты нарвал незабудки?

- Как где, на озере Бездонном…

- Ты ходил на это мистическое озеро?

- Оно не мистическое, а загадочное.

- Всё равно страшно.

- Да нет, не страшно, если пойдешь со мной, то не будет страшно, я же рядом.

И мне захотелось пойти туда, куда нельзя, вкусить запретный плод, как на необитаемый остров, только на необитаемое озеро.

- А когда пойдём?

- Ну, сначала я должен там построить наше жилище, - сказал он улыбаясь.

- Ты что, дом хочешь построить на озере?

- Не то, чтобы дом, но настил надо построить, чтобы сидеть и слушать тишину, чтобы встретить рассвет.

- А ты можешь мне гамак повесить, я с детства мечтаю...

- Конечно, вот в пятницу пойдём на озеро, тебя будет там ждать и гамак, и настил, и чтобы на озере у самой воды посидеть, развести огонь, испечь картошку с грибами, для такого уютного вечера, я и причал построю.

У Незабудки не было ни братьев, не было и сестёр, были мама и папа, всегда уставшие, посменно работающие на птицефабрике, занимались они там разведением птиц. Она, конечно, понимала, что это тяжкий труд, но ласки и внимания всё равно хотелось.

Более десяти лет тому назад она впервые попросила папу привязать ей гамак возле дома, а сколько раз просила папу взять хоть разок с собой на озеро, а Федя сам всё для неё хотел сделать и волшебство озера показать, и красоту души своей подарить, и счастьем радостного дня, восходом солнечным поделиться.

Во мне уже проснулась ранняя любовь, я чувствовала себя ласточкой, гонимой неведомой силой познания и родилось новое, смешанное чувство гордости и любования Федей. Он уже заканчивал Иконостас, который ладно смотрелся и ликовал от цвета вишнёвой морилки, и блеском был уже натёрт восковым, и сияли иконы под лампадами, и вся алтарная часть храма с благостью смотрелась, словно были распахнуты перед Фёдором врата Рая.

Вечерело, мы с родителями собирались к ужину, в окошко постучал Фёдор, я открыла дверь, он вошёл в зал, поздоровался и сказал:

- Я Фёдор, только что закончил работу в церкви, хотел пораньше прийти, да вот задержался, простите за поздний час. Я хотел позвать вашу дочку на озеро, я хорошо все тропинки знаю без запинки, не волнуйтесь за неё, худого ничего не сделаю, и бережно, и внимательно охранять буду.

Мать промолчала, а отец сказал:

- Я знаю, ты из Сергеевки, о тебе молва добрая ходит. Когда пойдёте?

-На заре в пятницу я зайду за ней.

Попрощался, улыбаясь и мы вышли в сени, а отец вслед крикнул:

- Осторожно идите и припаркуй лодку слева, смотри, сапоги мамины надень.

Но Федя уже этого не слышал, да и лодки никакой у него не было…

В 4:00 утра я в маминых сапогах и в шерстяной кофте стояла на крылечке, и дрожала. Он пришёл минут через десять, увидел, что у меня зуб на зуб не попадает, снял с себя тёплую куртку и надел на меня.

- Только не простынь, сейчас сделай пару глотков чая горячего и потом пойдём.

Он снял со спины тяжёлый рюкзак, достал стаканчик и большой термос, налил чай ароматный с чабрецом и дал пончик, - мама тебе передала на дорожку.

Тепло стало везде и от рук его, и от чая, и от души, которую он передал вместе с курткой. Через час мы осторожно подошли к озеру, но Федя сказал:

- Пока не смотри на него, залезай на настил.

Настил был высокий и широкий, на нём лежал матрасик, набитый только вчера скошенной травой, запах дурманил, и Федя таинственно и тихо сказал:

- Теперь посмотри на это волшебное озеро.

Озеро и впрямь было таинственное в своей неподвижности, окутанное утренним туманом и мистикой, и надо же, совершенно круглое, будто циркулем проведённое кем-то из другого измерения.

- Я рад, что ты рядом, что слышу твоё дыхание, что могу смотреть в твои глаза, они у тебя, как озеро, как небесное отражение, чистые и прозрачные. Спасибо, что ты пошла со мной, я знаю, тебе было страшно идти в сизом сумраке, в тишине дремучего леса, но предрассветная тишина мгновенна и вот смотри, уже проступает серебряный луч, неслышно растворяется и медленно розовеет небо. Встаёт разбуженная тишина, покой лишь нарушает ликование птиц, а потом загорается небесным светом лес, словно отряхивает сон и на глазах молодеет, и вот уже всё небо опрокинуто в озеро, и отличить невозможно их друг от друга.

Он сидел на том же матрасике за моей спиной и рассказывал про небо, про разбуженных птиц и про озеро, а у меня кружилось небо, и кружилось перевёрнутое озеро и я, разбуженная счастьем, повернулась и обняла его, и он крепко, крепко обнял меня и не дышал, боясь нарушить гармонию объятий сердец, рук, и душ.

Только когда небо покрылось стыдливым румянцем и опустилась вечерняя прохлада июньского вечера, он сказал:

- Любимая, давай я тебя убаюкаю в гамаке, а сам разведу костёр, пожарю картошку с грибами.

- А рыбу ловить не будешь?

- Нет, окуньки такие маленькие и доверчивые, сами в руки идут, жалко их.

- А где ты картошку возьмёшь?

- Картошку я прихватил сырую, а грибы насобираю и ягоды тебе принесу в ладонях, а ты пока отдыхай в гамаке, он тоже скучал, как и я без тебя.

В гамаке лежала большая шерстяная накидка, он завернул меня, как дитя, а я смотрела, как медленно входило горячее солнце в потемневшую прохладу и меня опять безудержно тянуло к нему, я взяла его укрывающую меня руку и медленно притянула к себе, так что поужинали мы ближе к ночи, раскалённой в углях картошкой, сладким чаем и пончиками.

Потом он лежал в гамаке, я притулилась рядом, смотрели на звёзды, и он мне рассказывал про легенду появления этого Бездонного озера, будто Бездонное озеро — это чаша огромного ледника, льдина, весившая не один миллион килограмм, продавила нестабильный грунт, который углубился и превратился в озеро, дно которого покрыто глубоким подвижным слоем ила. Рассказывал, а глаз горел тем неподражаемым огнём нетерпения, познания истины. Так я и уснула в гамаке, в его объятиях и рассказах. Родители не волновались, знали, что вечером опаснее идти обратно, ждали нас в субботу. А в субботу мне было так хорошо, что я сама себе завидовала, мы очень осторожно собирали ягоды, пожарили грибы и убрав всё оставшееся в рюкзак, Федя сказал мне:

- Полежи в гамаке попрощайся с ним на неделю, скажи, чтобы он без нас не скучал, я окунусь и обратно.

Мне было так хорошо и так беззаботно, я засмеялась и сказала:

- Я буду больше скучать, чем гамак, - и с нежностью посмотрев ему вслед, подумала, - высокий, стройный, плечистый и бесконечно дорогой…

По народным поверьям, на Троицу купаться нельзя. Считается, что на зелёные праздники в реках, озёрах и других водоёмах активизируется нечистая сила-русалки, водяные, которые могут потянуть человека на дно... Именно поэтому, в народе и не рекомендуют в этот день купаться в водоемах.



Душа болит и плачет, и зовёт,
Хранит тепло его прикосновений,
Печально озеро и грустен небосвод,
И ветер скрыть не мог волнений.

И бродит холод у причала,
Гамак поскрипывает одиноко,
Виню себя, ведь я не удержала,
И он ушёл, ушёл без срока.

Теперь не радуют меня ни свет зарницы,
Ни синий лес безмолвной старины,
Не верю больше в небылицы,
Все ваши демоны грешны.



Р. S. Говорят, на четвёртый день папа нашёл меня в гамаке, без сознания, замёрзшую, крепко обнимающую рюкзак.


Наташа Петербужская.  @2023. Все права защищены.
Опубликовано в 2023 году в Сан Диего, Калифорния, США.